Они довели его до кабинета Клэри и усадили на стул. Сэдж не умолкал ни на секунду.
— Я правда старался быть храбрым. Я шел вперед, но вдруг подумал: тут же может случиться все, что угодно! А что, если прямо передо мной сейчас пропасть в километр глубиной? А если на меня сейчас кто-нибудь нападет в темноте? Все слышали эти истории… про крыс размером с мусорные баки… И я побежал обратно… Побежал…
— Ладно, не думай об этом, — сказала Клэри. — Сейчас ты в безопасности. Лина, налей ему воды.
Лина нашла эмалированную кружку и наполнила ее из-под крана в углу кабинета. Сэдж взял кружку трясущимися руками и выпил до дна. Зубы его стучали о железо.
— Что ты там искал? — спросила Лина. Она знала, что бы она стала искать, если бы отправилась далеко за пределы города. Она представляла себе это тысячу раз.
Складской клерк уставился на нее. Казалось, он озадачен вопросом. Наконец он ответил:
— Я искал что-нибудь, что могло бы спасти нас.
— Спасти? Что, например?
— Не знаю. Ну, что-то вроде лестницы, которая куда-то ведет… Или, может быть, какой-то склад, полный… Ну не знаю, полный всяких полезных вещей.
— Но ты ничего не нашел? Ничего не видел? — уточнила Лина.
— Ничего! Ничего! Там вообще ничего нет! — Бормотание Сэджа сорвалось на крик, а взгляд опять стал диким. — А если и есть, нам туда не добраться. Никогда! Без света это невозможно. — Он тяжело вздохнул, несколько минут смотрел в пол, а потом встал. — Ну ладно, кажется, я в порядке. Пойду, пожалуй.
Нетвердыми шагами он побрел к выходу и исчез за дверью.
— Вот так, — сказала Клэри. — Жаль, что это случилось, когда ты была здесь. Я просто боялась, что ты испугаешься, поэтому и про сила тебя уйти.
Но Лина не боялась, она просто сгорала от любопытства. Ей не раз приходилось слышать рассказы о смельчаках, которые пытались выйти в Неведомые области. Она и сама частенько подумывала об этом — в сущности, она могла бы сейчас быть на месте Сэджа.
Лина не раз в деталях представляла себе, как пробирается через кромешную тьму, как упирается в какую-то стену, как находит в ней дверь в туннель, а в конце туннеля видит город — сияющий в ярком свете город своей мечты. Лишь бы хватило смелости уйти в темноту и не остановиться на полпути.
Если бы только можно было каким-то образом взять с собой свет! Но в Эмбере не знали переносных источников освещения. Уличные фонари были укреплены на столбах или на карнизах зданий; светильники в домах включались в розетки, и их нельзя было унести дальше чем на длину шнура. Время от времени кто-нибудь из горожан пытался изобрести светильник, который можно было бы носить с собой, но все эти попытки потерпели неудачу. Один умник ухитрился поджечь деревянную палочку, сунув ее в духовку своей электроплиты. Потом он побежал с этим факелом через весь город, надеясь, что света хватит на долгое путешествие в Неведомые области. Но он даже не успел добраться до мусорной свалки, как огонь погас. Другие пытались повторить эту попытку: одна женщина, жившая на Дэдлок-стрит, на окраине города, смогла с горящей палкой в руке пересечь мусорные горы и углубиться довольно далеко в темноту. Но сухое дерево горело слишком быстро, и вскоре пламя обожгло ей пальцы и вынудило бросить факел. Все, кто хотел проникнуть в Неведомые области, возвращались через несколько часов, потерпев неудачу.
Лина и Клэри стояли у открытой двери теплицы и смотрели, как Сэдж ковыляет в сторону города. Когда он приблизился к мусорным холмам, двое стражей, которые сидели на корточках под мачтой освещения, лениво поднялись, подошли к нему и после короткого разговора взяли его под руки и повели куда-то.
— Ты только посмотри, — сказала Клэри. — Эти парни просто спят и видят, как бы причинить кому-нибудь неприятности.
— Но ведь Сэдж не нарушил никакого закона, — сказала Лина.
— Да какая разница! Им же нужно как-нибудь развлечься. А напугать этого бедолагу — чем не развлечение?
Сэдж, стиснутый бугаями охранниками, выглядел совсем маленьким и щуплым. Он еле переставлял ноги. Один из стражей грозил Сэджу пальцем и громко отчитывал его. Лина слышала сердитый голос охранника.
— Бедняга, — сказала Клэри со вздохом. — В этом году это уже четвертый.
Они помолчали.
— Как ты думаешь, Клэри, что там на самом деле, в этих Неведомых областях? — спросила Лина.
Ее подруга долго молчала. Свет из теплицы нарисовал на сырой земле длинные тонкие тени девушек. Наконец Клэри ответила:
— Не знаю. Думаю, ничего.
— Значит, наш Эмбер действительно единственный остров света в мире мрака? Книга говорит правду?
Клэри снова вздохнула.
— Не знаю, — повторила она, внимательно глядя на Лину.
У нее грустные глаза, подумала Лина. И очень красивые, темно-карие, почти такого же цвета, как земля на ее ухоженных грядках.
Клэри сунула руку в карман и что-то вытащила оттуда.
— Смотри, — сказала она Лине. На ее ладо ни лежала большая белая фасолина. — Что-то внутри нее знает, как превратиться в куст фа соли. Откуда, как ты думаешь?
Лина не сводила глаз с твердой блестящей фасолины.
— Она знает, потому что в ней есть жизнь, — продолжала Клэри. — Но откуда берется жизнь? Что такое жизнь?
Лина чувствовала, что этот разговор очень важен для Клэри: ее глаза горели, щеки порозовели.
— К примеру, возьми лампу. Когда ты включаешь ее, она тоже по-своему оживает. Она загорается. Это потому, что провод сое диняет ее с генератором, а тот рождает элек тричество, только не спрашивай меня как. Но ведь эта фасолина ни к чему не подключена. И мы с тобой тоже не подключены ни к каким розеткам. То, что заставляет живые существа жить, находится внутри них.
Ее темные брови сосредоточенно сошлись на переносице.
— Я хочу сказать, что в нашей жизни много такого, чего мы не можем объяснить. Нам говорят, что наш город построили создатели. Пусть так, но кто создал самих создателей? Кто создал нас? Я думаю, что ответы на эти вопросы надо искать за пределами Эмбера.
— В Неведомых областях?
— Может быть. А может, и нет. Я не знаю. — Клэри нетерпеливо вытерла руки о свои грязные штаны, словно давая понять, что ей пора вернуться к работе.
— Клэри, — торопливо заговорила Лина, — я вот что хочу тебе сказать. — Ее сердце колотилось: она никогда еще ни с кем не говорила об этом. — Я часто вижу в мечтах другой город.
Лина замолчала и внимательно посмотрела на Клэри — не смеется ли над ней подруга? Но Клэри оставалась серьезной, и Лина продолжала:
— Он не похож на Эмбер: он весь белый и сияет светом. Здания очень высокие и все словно искрятся. Всюду очень светло — не только в домах, но и на улице, и даже небо светлое, представляешь? Я знаю, что это всего лишь мое воображение, но я так отчетливо это вижу, будто город и в самом деле существует. Я просто уверена, что он существует.
— Ну, не знаю, — хмыкнула Клэри. — А где же он мог бы находиться?
— Понятия не имею. И как туда попасть, тоже не представляю. Мне кажется, что где-то — может, в Неведомых областях? — должна быть какая-то дверь, через которую можно выйти из Эмбера. А за дверью есть что-то вроде туннеля.
Клэри только пожала плечами.
— Ладно, — сказала она. — Мне пора идти работать. А ты возьми вот это. — Она протя нула Лине фасолину, потом взяла с полки небольшой цветочный горшочек и насыпала в него земли. — Посади туда фасолину и каждый день поливай. С виду это просто белый камушек, но внутри него дремлет жизнь. Может, где-то здесь и таится разгадка, как ты думаешь? Суметь бы только ее разгадать.
Лина взяла горшочек.
— Спасибо, — сказала она.
Она хотела на прощание обнять Клэри, но побоялась смутить ее. Вместо этого она только коротко кивнула и пустилась бежать обратно в город.

ГЛАВА 5
Улицы во мраке
Рассудок бабушки мутился с каждым днем. Придя домой после работы, Лина могла обнаружить, что старуха вывернула на пол все содержимое огромного буфета, стоявшего на кухне, и роется в грудах банок, жестянок и крышек. Или скинула с постели одеяла и белье и пытается перевернуть матрас своими слабыми руками.
— Это была очень важная вещь, — приговаривала она при этом. — Важная вещь потерялась.
— Но ты ведь даже не знаешь, что это такое, — выходила из себя Лина. — Как ты узнаешь это, даже если его найдешь?
Но бабушка не считала нужным задуматься над этим вопросом. Она просто отмахивалась от внучки и повторяла:
— Ничего страшного, ничего страшного, ничего страшного!
А потом снова принималась за поиски.
В последнее время миссис Эвелин Мердо больше времени проводила с бабушкой, чем у себя дома. Бабушке она говорила, что просто приходит к ней составить компанию.
— Да не хочу я, чтобы она «составляла мне компанию*, -жаловалась старушка, но Лина говорила:
— Может быть, ей очень одиноко, бабушка. Пусть уж приходит, ладно?
Самой-то Лине очень нравилось, что миссис Мердо все время рядом: как будто у тебя снова есть мама. Конечно, характером энергичная соседка ничуть не была похожа на Линину маму — мечтательную, задумчивую женщину, все время витавшую мыслями где-то далеко-далеко. Зато напоминала ее своей заботливостью: настаивала, чтобы утром все члены семьи плотно позавтракали — обычно на завтрак была картошка с грибной подливкой и свекольный чай, — аккуратно выкладывала на каждой тарелке витаминные таблетки и следила, чтобы все их проглотили.
Когда миссис Мердо оставалась с бабушкой, обувь, всегда разбросанная по квартире, чинно стояла в шкафу, на мебели не было ни пылинки, а Поппи щеголяла в чистом платьице. Лина чувствовала себя совершенно спокойно, зная, что дом оставлен на миссис Мердо. Уж она-то знала, как вести хозяйство.
Каждый четверг у Лины — как и у всех сотрудников в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет — был дополнительный выходной. В один из таких четвергов она стояла в очереди на рынке на Гарн-сквер, рассчитывая купить пакет репы, чтобы потушить к ужину. Два человека позади нее беседовали вполголоса.
— Да мне просто нужно было немного краски, — говорил один, — чтобы покрасить входную дверь. Ее сто лет не красили, вся серая, облезлая, страшная. Я слышал, что в том магазине на Найт-стрит вроде есть краска. Я-то хотел голубую.
— Голубая — это красиво, — согласился собеседник.
— Ну, прихожу туда, — продолжал первый, — а продавец говорит: нет у нас краски, и никогда, говорит, не было. Сварливый такой, неприятный. Все, что у меня есть, говорит, — это несколько цветных карандашей.
Цветные карандаши! Лина уже много лет не видела в магазинах цветных карандашей. Когда-то у нее было целых четыре: два красных, синий и коричневый. Она рисовала ими, пока карандаши не превратились в огрызки, такие короткие, что в руке не удержать. А сейчас у нее был только один простой карандаш, да и тот с угрожающей скоростью укорачивался с каждым днем.
Лина ужасно хотела нарисовать свой воображаемый город цветными карандашами. Она чувствовала, что этот город должен быть очень ярким, красочным, хотя и не знала пока, какими цветами следует передать эту яркость. Но всегда оказывалось, что деньги нужны на что-нибудь более важное. Например, единственная бабушкина кофта была вся в дырах и, казалось, вот-вот расползется.
Но бабушка так редко выходит на улицу, уговаривала себя Лина. Она либо дома, либо в лавке. Так что новая кофта ей не очень нужна, правда же? А может быть, денег хватит и на кофту, и на пару карандашей?
Вечером она взяла с собой Поппи и отправилась на Найт-стрит. Поппи уже очень хорошо умела ездить на спине у старшей сестры: обхватив ножками Лину вокруг талии, она цепко держалась за ее шею своими маленькими сильными пальчиками.
На Бадлоу-стрит им пришлось протискиваться сквозь длинную очередь в прачечную.
Вся улица была завалена узлами грязной одежды, прачки длинными шестами ворочали белье в стиральных машинах. Когда-то барабаны стиральных машин вращало электричество, но в городе давно уже не осталось ни одной исправной машины.
Лина свернула на Хафтер-стрит. Четыре фонаря по-прежнему не работали, и группа ремонтных рабочих в полумраке чинила провалившуюся крышу одного из домов. С лесов ее окликнула Орли Гордон, и Лина помахала подружке рукой. Они пробрались мимо женщины, раскинувшей на земле клубки веревки и ниток на продажу, обогнали человека, толкавшего тяжелую тачку с морковью и свеклой в бакалейную лавку. На углу горстка маленьких детей играла с лоскутным мячом, набитым тряпьем. На улицах было полно народу. Лина шла быстро, прокладывая себе путь в толпе, а Поппи в полном восторге лепетала у нее за спиной.
Но зрелище, открывшееся Лине, когда она вышла на Оттервилл-стрит, заставило ее резко замедлить шаг. На ступенях ратуши стоял человек. Он что-то кричал, и вокруг уже собралась толпа. Лина подошла поближе, и, когда она увидела, кто это, сердце ее замерло: на ступенях стоял Сэдж Мэррол. Выпучив глаза, он беспорядочно молотил руками по воздуху и высоким, срывающимся голосом кричал:
— Я ходил в Неведомые области. Там нет ничего! Ни-че-го! Совсем ничего! Думаете, кто-нибудь придет оттуда и спасет нас? Ха! Там только тьма, а во тьме — чудовища, без донные черные дыры и крысы размером с дом. Там только камни, острые как ножи! Тьма лишит вас дыхания! Нет там для нас ни какой надежды! Ни-ка-кой!
Он вдруг замолчал и рухнул на колени. Зеваки переглядывались и качали головами.
— Свихнулся! — услышала Лина голоса в толпе.
— Да, совсем обезумел!
Внезапно Сэдж вскочил на ноги и вновь начал истерически кричать. Зрители попятились, кое-кто поспешил прочь. Но несколько человек, напротив, стали осторожно подходить к Сэджу, что-то приговаривая и успокаивая его. Потом, бережно поддерживая под руки, его повели вниз по ступеням, а он продолжал громко кричать.
— Кто дядя? — спросила Поппи своим звон ким писклявым голоском.
Лина отвернулась от жалкого зрелища.
— Пойдем, Поппи. Дядя бедненький, ему плохо. Давай не будем на него глазеть.
Они пошли дальше в сторону Найт-стрит, миновали Грингейт-сквер. Человек со свалявшимися, как войлок, волосами сидел на земле скрестив ноги и играл на флейте, сделанной из водопроводной трубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25