– Ты на что это намекаешь? – осторожно осведомился он.
– Ну, в самом же деле… Плохие дороги, опасность угона, дорогостоящий ремонт…
– Все-таки к чему ты клонишь, Кэт? – спросил он, свернув мимо основной трассы.
– А куда это ты? Я не знаю этой дороги, – забеспокоилась журналистка.
– Так можно срезать, – походя пояснил Рассел.
В мгновение ока небрежение Кэт сменилось паникой. Довод Томаса показался ей не только неубедительным, но и добавил подозрений.
Озираясь, она смотрела на быстро сменяющиеся за окном панорамы, то и дело поглядывая на Рассела, боясь пропустить какой-либо намек на не лучшие его намерения, равно как и опасаясь выдать собственное смятенное состояние.
Необъяснимые угрызения совести внезапно овладели ею. Девушке стало совестно собственных подозрений. То, что этот великолепный мужчина станет окольными путями и всяческими хитростями домогаться ее, показалось Кэт невероятно надуманным и необоснованным страхом.
И дело вовсе не в том, что Кэт Саммерфилд не относила себя к категории физически привлекательных молодых женщин, но ей представлялось нелепым, что мужчина, уступить которому заведомо готовы все светские львицы австралийских мегаполисов, станет изощряться, соблазняя ее, неискушенную простушку.
Но сейчас она была заперта наедине с ним в салоне автомобиля, мчащегося по неведомой дороге в неизвестном направлении, управляемого непредсказуемым и малознакомым властным человеком. И эту тревогу невозможно было унять, она возрастала с каждым мгновением, пока не овладела девушкой всецело.
Кэт лихорадочно соображала, безнадежно глядя на мелькающую межполосную разметку.
– Ты не мог бы остановить здесь?! – воскликнула она.
– Для чего?
– Мне дурно. Я очень плохо себя чувствую. Должно быть, укачало, – сбивчиво объяснила Кэт, глядя на которую можно было без труда поверить, что ей и впрямь очень и очень нехорошо.
– Укачало? С чего бы это? – легкомысленно спросил Томас, даже не сбросив скорость, лишь мельком взглянув на бледную и обескураженную пассажирку. – Быть такого не может! – резко заявил он. – Дорога превосходная. И машина сконструирована так, чтобы комфортно преодолевать большие расстояния на огромной скорости…
– Я прошу тебя! – в отчаянии вскричала Кэт. Томас резко притормозил.
Кэт принялась открывать дверь со своей стороны, но та не поддавалась. Совершенно разнервничавшись, учащенно дыша и порывисто ловя ртом воздух, Кэт буквально взмолилась:
– Дверь…
– Заблокирована. В целях безопасности. Ты же понимаешь, на такой скорости…
– Открой немедленно! – прервав его многословные объяснения, категорически потребовала она, сорвав с плеча ремень безопасности.
Том молча подчинился.
Распахнув дверь, девушка выпрыгнула на тротуар в незнакомой части города и вбежала в первый оказавшийся на пути магазин, слыша, как за ее спиной хлопнула дверь «феррари».
Это был магазин восточных ковров. На входе она налетела на посетителя, неторопливо покидавшего заведение. Кэт машинально попросила прощения.
Она осмотрелась. Обстановка восточной лавочки зачаровала ее. С пола до потолка были развешены ковры, пледы и покрывала всевозможных фактур и расцветок, озаренные сказочным светом, льющимся из причудливых светильников. Пахло пряностями, звучала приглушенная этническая музыка.
Кэт показалось, что она каким-то чудом оказалась в иной реальности. Она знала, что Тому Расселу ничего не стоит войти в лавочку вслед за ней, но тем не менее почувствовала защищенность.
Побродив среди ковров, как в лабиринте, Кэт вышла через некоторое время на улицу. Злополучный «феррари» покинул место своей краткосрочной парковки. Кэт вздохнула с невероятным облегчением. Ей оставалось поймать такси и назвать адрес, по которому расположена редакция «Сидней Клэрион».
Что она и сделала.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Кофе…
В любое время суток можно было уловить его бодрящий аромат, доносящийся из редакции отдела новостей «Сидней Клэрион».
Кэт забежала по дороге в кафетерий и купила там вожделенный хот-дог. И за свой стол она уселась, уже вгрызаясь в аппетитно-теплый рулет и прихлебывая горячий кофе. Если бы она впопыхах разобралась, оглядевшись, то увидела бы Майка, который, низко склонившись над столом, прилежно строчил что-то в своем блокноте.
Пару минут спустя так и произошло. Однако, прежде чем подойти к Майку и попросить прощения за свое необъяснимое исчезновение, Кэт присмотрелась к другим журналистам, собравшимся в зале редакции.
Только теперь, оказавшись на своем привычном месте, за рабочим столом, где прошла большая часть двух последних лет ее жизни, Кэт смогла в большой мере оценить, в сколь необычный переплет она попала, впервые по заданию редакции выйдя в свет, о чем мечтала всегда. Оценила она и ту неуклюжесть, с которой сама распорядилась долгожданной удачей.
Пальцы коллег проворно порхали над клавиатурами компьютеров. Рабочий день близился к концу, все спешили закончить свои материалы к сроку. И неудивительно, что возвращение пропадавшей столько времени Кэт, мобильный телефон которой так и остался отключенным после пребывания в кафедральном соборе, еще долгое время оставалось не замеченным ее коллегами. Журналисты, репортеры, обозреватели – все в едином порыве были полностью поглощены своей работой, как это бывает всякий день в ожидании пятичасового рубежа, того финиша, к которому каждый стремится поспеть с лучшим итогом и обрести свою толику признания, а может быть, даже и славы.
Кэт быстро, но не без аппетита доела свой неполноценный обед и тихо подсела к Майку. Он ненадолго оторвался от работы и смерил ее коротким укоризненным взглядом. Кэт прошептала дежурные извинения, не объясняя тем не менее всех причин своего дезертирства. Майк безразлично кивнул и продолжил строчить в блокноте.
Девушка перебрала сделанные им фотографии, сосредоточенно вглядываясь в лица людей, которых часто видела на газетных и журнальных снимках, на экране телевизора, но только сегодня впервые наблюдала воочию. Ясно, что Майк уже основательно поработал над материалом, потому как на столе лежало лишь небольшое число лучших, специально отобранных для публикации фотографий, которым предстояло лишь пройти селекцию в кабинете редактора.
Интерес Кэт привлек один-единственный снимок: тот, на котором Майк запечатлел ее выходящей из кафедрального собора в сопровождении нового знакомого девушки, Томаса Рассела. На этом снимке они шли, недвусмысленно тесно прижавшись друг к другу, и о подоплеке их очевидной близости нельзя было не догадаться. Вывод напрашивался сам и вряд ли требовал иных доказательств.
Майк не задал ей ни единого вопроса, за что Кэт была ему благодарна. Она извлекла из кармана жакета заметки, наскоро сделанные в такси по дороге в редакцию. Вскоре они сообща закончили работу над материалом. Все опасения не поспеть к сроку оказались напрасными, так что они даже улучили момент отправиться в кафетерий.
Теперь, на безопасном расстоянии от Рассела, Кэт больше думала о подслушанном разговоре между Томасом и Оливией Уэст, об опасности, нависшей над корпорацией «Рассел», о намерениях некоего Малколма Девлина, нежели о собственной роли в этой игре. И у нее родилась мысль о возможной сенсационной пользе для родной «Сидней Клэрион», если материал об этом появится уже сейчас.
Интересно, способны ли журналисты из ее окружения отказаться от публикации подобного рода информации только из-за своего личного лояльного отношения к персонажу или в силу принципиальных представлений и верности идеалу? Ведь большинство ее коллег – замечательные, добрые, достойные люди. Она также доподлинно знает, что многие из них – часто в обход желания редактора – стараются защитить свои дружеские с кем бы то ни было отношения, если этим друзьям повредит нелицеприятное оглашение каких-то фактов.
И все же в редакции часто разгораются ожесточенные дискуссии о праве читателя на информацию. Кэт известны наперечет все доводы, которыми иной раз защищается репортерское вероломство, если дело касается вторжения в личную жизнь героев скандальных публикаций или же сглаживания имущественных нюансов их существования.
Впервые за время своей работы в газете Кэт пыталась разрешить для себя эту моральную дилемму, на одной чаше весов которой лежало обещание, данное Томасу Расселу, а на другой – журналистский долг, понимание которого в полной мере еще не было сформировано ее малоопытным сознанием.
Но все размышления Кэт на этот счет были не более чем гипотетическим разбором ситуации. На деле же она представить себе не могла, что сумеет решиться на что-либо, способное повредить другому человеку, тем более что этот человек рискнул довериться ей.
Но существовала иная опасность – опасность для нее. Не исключено, что другой репортер мог уже покопаться в этом деле и теперь опубликует обстоятельства, сославшись, как водится, на источник, пожелавший остаться неизвестным. Тогда Кэт станет той единственной, которую Том обвинит в разглашении. Девушка не знала, какова в реальности вероятность такого поворота дел, но серьезно опасалась за свою репутацию в глазах Томаса.
Еще недавно она бежала от Тома, гонимая бездоказательными подозрениями, что он намерен соблазнить ее. Теперь же она болела за его успех в противостоянии с Малколмом Девлином, спровоцированном беспечной и неприятной ей женщиной, Оливией Уэст, которая помимо всех прочих своих неприглядных свойств имела виды на Томаса Рассела, что с некоторых пор не могло нравиться молодой журналистке.
Когда Кэт вновь возвращалась в комнату отдела новостей, она заставляла свои мысли работать обыденно, опасаясь выдать чем-либо перед коллегами необычность этого дня. И это ей почти удалось. Следовало просто забыть или хотя бы на время перестать думать о выезде на задание, о знакомстве с Томасом, об их уговоре, который с побегом Кэт стал куда как призрачным, а главное, не принимать в расчет его искусительные маневры и демонстративные поцелуи.
Она лишь продолжала с прежней силой корить себя за то, что по собственной неосторожности впуталась в эту авантюру, что неоправданно много позволила человеку, которого знала считанные часы, что из-за обилия подобных оплошностей с ее стороны он никогда уже не будет относиться к ней уважительно. И это ранило.
Кэт сидела за своим столом с очередной кружкой кофе в руках. Между ее бровями пролегла глубокая складка озабоченности.
– Кэт? – вопросительно окликнула ее неожиданно возникшая перед ней Мардж.
– Что? – без интереса отозвалась она.
– До сих пор ты где-то пропадала, теперь же, несмотря на твое появление, вид у тебя совершенно отсутствующий, более того, сокрушенный. В чем дело, подруга?
– Да ни в чем. Вроде все как всегда, – попыталась убедить саму себя Кэт, натужно улыбнувшись коллеге.
– Вот уж ни за что не поверю, – заключила Мардж, присев за свой письменный стол, стоявший в непосредственном соседстве с рабочим местом Кэт. – Ты в панике. Меня не так-то просто ввести в заблуждение.
– Это не паника, Мардж, – возразила девушка.
– А что же это?
– Просто я в смятении. У меня нет уверенности, что я повела себя верно в нестандартных обстоятельствах, равно как нет и уверенности в том, как расценивать эти самые обстоятельства, – уклончиво пояснила Кэт.
– Почему бы тебе просто не объяснить, что произошло? – прямо спросила Мардж.
– Один человек намеревался похитить меня, – заговорщическим шепотом проговорила Кэт.
– Ты шутишь, – с улыбкой отмахнулась от нее коллега.
– Нет. У него «феррари», и он хотел куда-то увезти меня, – заверила подругу девушка.
– Я бы без вопросов поехала куда угодно с человеком, у которого есть «феррари», – рассмеялась та.
– Я говорю совершенно серьезно, Мардж, – взволнованно произнесла Кэт.
– И это напугало тебя? – сменив тон с шутливого на озабоченный, спросила Мардж.
У Кэт на столе зазвонил телефон, и, сняв трубку, она привычно отозвалась.
– Рад, что застал тебя, – раздался в трубке голос Тома, который Кэт узнала тотчас, хотя впервые разговаривала с ним по телефону. – Как ты? Мне показалось, что тебе немного не по себе, – ровным тоном заявил он.
– А как могло быть иначе в сложившихся обстоятельствах? – отозвалась она.
– Что тебе такое померещилось? – насмешливо спросил он.
– Да только лишь то, что меня везли неизвестно куда на полной скорости, – съехидничала девушка.
– Ах, вот оно что, – отозвался на другом конце провода сочный мужской баритон. – Милая, уверен, оба мы знаем, чего ты действительно испугалась! – снисходительно проговорил Том. – Но это не уважительная причина для расторжения деловых отношений. Скажи, когда оканчивается твой рабочий день? Я за тобой заеду. Планы остаются в силе.
– Нет-нет, только не это! – ужаснулась Кэт.
– Что такое? – удивился Том.
– Пожалуйста, не делай этого. Я сама приеду к тебе в отель, когда освобожусь, – прикрыв рот и микрофон телефонной трубки рукой, прошептала она.
– Боюсь, так не годится, – строго проговорил Томас Рассел в полный голос.
– Если у нас уговор, то мы должны доверять друг другу, – сдавленно произнесла девушка, все еще прикрывая трубку рукой, в опасении, что ее могут слышать коллеги, та же Мардж, и истолковать ложно, равно как и внезапное появление Тома на его «феррари» на стоянке редакции «Сидней Клэрион».
– Хорошо, милая, я рискну поверить тебе. Но учти, ты должна приехать в отель в семь вечера, и ни минутой позже. Иначе последствия могут быть самыми нежелательными, – неопределенно пригрозил ей Томас.
– В семь вечера?! Нет. Это исключено. В семь вечера я не могу. Приеду не ранее восьми тридцати, – отозвалась Кэт, прикинув планы на вечер, которые не менялись ровно столько времени, сколько бабушка находилась в доме для престарелых.
– Кэт, я говорю совершенно серьезно! Ты должна быть в отеле не позже половины восьмого. Это мое последнее слово, – объявил магнат и положил трубку.
Большая категоричность казалась уже немыслимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13