– Я пыталась найти дамскую комнату, – прошептала в свое оправдание Кэт и непритворно зарделась, смущенная собственным же интимным признанием.
– И я должен без колебания вам поверить, мисс? – усмехнулся Том.
– Это уж как вы хотите, – дерзко проговорила Кэт, ярко вспыхнув уже не от смущения, а от негодования. – Но не понимаю, что вам мешает поверить мне? Люди порой, да что уж там лукавить, частенько нуждаются в уединении в туалетной комнате. И какие у вас имеются основания, чтобы подозревать меня в злом умысле, отказываясь принять мое объяснение? – гневно спросила журналистка. – А теперь позвольте мне идти… вне зависимости от того, удовлетворены или не удовлетворены вы этим объяснением.
– Не так быстро, милочка, – одним-единственным сдерживающим движением подавил ее порыв дерзости Томас.
Кэт оказалась в еще большем стеснении между исполином и стеной. При всем желании она не могла пошевелиться.
– Не будем играть в невинность и неразумение, златовласка. Я видел достаточно, чтобы сделать вывод. Ты стояла, затаив дыхание, стояла и не двигалась. Не так люди ищут туалет. Но именно так они подглядывают и подслушивают, милочка… Вот только хотелось бы знать, из собственного ли любопытства ты ловила частный разговор, или же тебя кто уполномочил?
– Я не вслушивалась в то, о чем вы шептались. Просто, ненароком очутившись здесь, боялась показаться вам на глаза, ждала, пока вы уйдете. Так и знала, что вы заподозрите меня, если заметите…
– Должно быть, ты считаешь меня идиотом, девочка, – констатировал Рассел.
– Уверяю, те обрывки фраз, что долетали до моего слуха, остались совершенно непонятными для меня и…
– Чушь! – резко оборвал ее мужчина. – Здесь превосходная акустика.
– Послушайте, я здесь впервые, заплутала среди колонн, а когда разобралась, было поздно идти к выходу. Вы беседовали с вашей… с этой дамой и были в явном раздражении, поэтому я не рискнула показываться вам на глаза. Мне очень жаль, что так получилось, но уверяю вас, никакой цели у меня не было. А теперь я бы в самом деле не отказалась бы посетить дамскую комнату… Ну, вы понимаете, о чем я? – замявшись, добавила Кэт.
– Понимаю, что ты отчаянно изворачиваешься, золотце. Как тебя зовут?
– Кэт.
– Кэт, а дальше?
– Саммерфилд, – нехотя пробормотала девушка.
– Саммерфилд, – со значением повторил Том Рассел. – Так вот она какая. Тебе, значит, мой отец обязан этой слащавой эпитафией.
– Босс одобрил, – буркнула блондинка, – он же меня сюда и прислал от имени отдела новостей.
– А ты часом папарацци не подрабатываешь?
– Нет, я работаю только на «Клэрион», – твердо ответила Кэт.
– Так вот, мисс Саммерфилд, если вам не надоело работать на «Клэрион», то в ваших интересах будет забыть обо всем, что вы здесь услышали. Тем более не смейте передавать это кому-либо, фиксировать слова на пленку или бумагу. Потому что, если вдруг, ненароком, кому-то станет известно о содержании сегодняшнего моего разговора, я обвиню в утечке вас, и только вас. Вы все поняли?
– Да, – тихо проговорила она.
– Мне нравится, когда такое ангельское создание говорит «да», говорите «да» почаще. Вам это идет больше всяческих неубедительных в своей нелепости оправданий. Такое роскошное тело всегда должно отвечать «да».
– Да как вы смеете?! – возмутилась обладательница хваленого тела. – Я пришла выразить вам свои соболезнования, а вы оскорбляете меня!
– Не переборщите с гневом, милочка, – лениво присоветовал ей Рассел.
И тут они оба резко повернулись на звук. Со скрипом приоткрылась дверь в глубине собора, и в узком дверном проеме показался силуэт священника.
– Пожалуй, я пойду, – проговорила Кэт.
– Я отпущу вас не ранее, чем решу, что мне с вами делать, – объявил ей Томас Рассел.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Он настойчиво удерживал ее возле себя. В этом Кэт почудилось что-то неправдоподобное. Когда они выходили из собора, все озадаченно смотрели на них. Тем более что лицо Томаса вовсе не выглядело игривым, да и Кэт пребывала в оцепенении, не зная, что ее ожидает в ближайшем или отдаленном будущем. Работа в «Сидней Клэрион» – все, что у нее было, чтобы выжить. А зная, что Том Рассел всегда был скор на расправу, она чувствовала себя будто в логове дикого зверя, и неудивительно, что выражение ее лица многим показалось странным.
Люди изучали ее, как микроб под микроскопом. Игнорируя любопытные взгляды публики, Кэт шагала сквозь строй приглашенных вместе с исполином Расселом.
Девушка могла понять интерес этих людей. Она даже прочитывала на лицах посетившую их догадку, однако убежденности ни у кого не было. Почти никому не было известно, кто она такая, да и мало кто из собравшихся мог с уверенностью сказать, что знает, каков этот молодой Рассел. Слухи рождали слухи, не более того.
– Кто твоя подруга, Томас? – надменным тоном спросила его подошедшая элегантная женщина средних лет, которая, как знала по досье Кэт, была одной из бывших супруг Маркуса Рассела. – Представь нас, – буквально потребовала она.
– Ничего такого, что тебе следовало бы знать, – намеренно неучтиво процедил Томас, однако Кэт показалось, что это едкое замечание адресовалось именно ей, а не интересующейся даме.
– Не обращай внимания, дорогуша. У Томаса сегодня тяжелый день, – обратилась женщина уже конкретно к журналистке, доверительно склонившись к ней.
Кэт понимающе покивала, но лицо ее изобразило еще большее напряжение и даже испуг. Она осматривалась, выискивая в скоплении людей своего коллегу с фотокамерой. Попав в переплет, она понимала, что примитивным бегством ей теперь не отделаться.
Не отпуская Кэт от себя, Рассел присоединился к двум сплетницам в дорогущих нарядах – к своей сводной сестре и ее матери, которые смотрели на девушку с нескрываемым любопытством. Кэт чувствовала, что помимо интереса именно к ней, как к персоне, которую насильно удерживает под локоть хмурый наследник, их любопытство возбуждали ее духи, костюм и качество косметики.
Панихида переросла в светскую толкотню. Уже почти никто не поминал о поводе, приведшем их всех сюда.
Томас Рассел властно указал девушке на скамью в некотором отдалении. Кэт послушно села, спрятав под сиденье туфли, которые в сравнении с обувью присутствующих здесь дам представлялись ей нелепым старьем. Она натянула юбку на коленях и положила ладони поверх них. Откинуться на спинку скамьи она уже не могла, и оттого напряжение вынужденно прямой спины стало еще более заметным.
Томасу показалось, что с каждой минутой девушка представляет все больший интерес в глазах любопытствующих. Он неодобрительно посмотрел на нее, но его взгляд скользнул значительно ниже ее лица и шеи, и Кэт не стоило труда догадаться, что именно так привлекло Рассела с весьма выгодной точки обзора. Она нервно стянула лацканы жакета на груди и собралась встать. Но Том небрежно бросил:
– Сиди! Я еще с тобой не разобрался. После чего отвернулся, а Кэт, естественно, осталась на своем месте.
О чем он беседовал с мачехой и сводной сестрой, слышать она не могла. Акустика вне кафедрального собора не способствовала этому, да и разговаривали они на сей раз очень тихо, поскольку явно не были в одиночестве.
Затем Том вернулся к ней и приказным тоном проговорил:
– Идем!
Кэт удивленно вскинула брови.
– Пожалуйста, – процедил он. – Нам нужно поговорить.
После этих слов Кэт посчитала возможным следовать за ним.
Рассел подвел ее к своему лимузину и открыл заднюю дверцу. Кэт очутилась в мягком пространстве салона автомобиля, отгороженного от водительского места звуконепроницаемым стеклом. Тотчас Том оказался возле нее.
– Теперь нам никто не помешает переговорить начистоту, – не смягчившись ни на йоту, проговорил он и внезапно добавил: – У меня есть для тебя деловое предложение.
Кэт вопросительно округлила глаза и нервно облизнула пересохшие губы.
Том некоторое время молча смотрел на нее. А Кэт принялась оглядываться, изучая внутреннее устройство шикарного автомобиля, в котором неожиданно для самой себя оказалась.
– Никогда не видела лимузин изнутри, – объяснила она свой блуждающий взгляд.
– Это автомобиль моего отца, – отозвался Том. – Большинство его любовниц питали слабость к подобным игрушкам.
– Так о чем ты хотел поговорить со мной? – собравшись с духом, спросила Кэт.
– А мы уже говорим, – улыбнувшись, заметил Томас, на которого привычная обстановка подействовала успокаивающе.
– Я просто думала, что о чем-то конкретном… Разве у тебя не запланировано еще какое-нибудь мероприятие для гостей панихиды после церкви?
– Нет, – коротко ответил Том, продолжая оценивающе всматриваться в молоденькую журналистку.
– Никакого неформального сбора за бокалом вина, никакого совместного ужина? – усомнилась Кэт.
– Нет, – прежним тоном повторил он, внимательно отслеживая каждый ее жест, вслушиваясь в каждое ее слово.
– Я только не могу понять, как можно просто так оставить своих гостей, не пожать им на прощание руки, не переброситься парой слов…
– Можно. Они ведь не мои гости, я не обязан развлекать их. Было сказано все, что можно было сказать по этому поводу. Они по доброй воле пришли почтить память моего отца, при этом каждый исходил из своих соображений… А вот тебе я с радостью предложу что-нибудь из бара, чтобы облегчить наше с тобой дальнейшее общение, – сказал Рассел и потянулся к дверце бара. – Коньяк? – спросил он.
Кэт прикусила губу, задумчивость читалась на ее пасмурном лице. У нее не складывалось с алкоголем, который обычно слишком быстро ударял ей в голову. Не ожидая, что возможно и такое предложение, она не знала, как в приличном обществе принято на него реагировать. Поэтому она вздохнула и отрицательно повела головой, не говоря ни слова. По салону распространился аромат ее духов.
Но Том, словно не заметив этого ее молчаливого ответа, все же налил в пузатый бокал привлекательной янтарной влаги и протянул бокал Кэт. Она, так же молча, взяла бокал из рук Рассела, немного погрела в ладонях, подражая движениям богача, и рискнула сделать глоток, при этом сама удивилась, как дорогой коньяк приятно смягчил ее горло, мгновенно разогрев кровь.
– А вот теперь можно и поговорить, – удовлетворенно кивнул Томас Рассел. – Я намерен заключить с тобой некое соглашение, – сообщил он и вновь оценивающе посмотрел на собеседницу.
– Какого рода соглашение? – деловито поинтересовалась Кэт, поставив бокал с коньяком донцем на коленку. – Надеюсь, это не касается моей журналистской деятельности, – строго проговорила она.
Томас широко улыбнулся и насмешливо сказал:
– Твоей журналистской деятельности? Касается. Но я рассчитываю, что наше соглашение будет взаимовыгодным.
– То есть? – спросила Кэт, сделав еще глоток напитка, который показался ей весьма приятным и столь необходимым в сложившейся ситуации.
– Хочешь стать автором большого эксклюзивного первополосного материала? Я тебя им обеспечу за маленькую услугу с твоей стороны, которая тебе ничего не будет стоить.
– И что же это за материал? – с видом прожженного скептика осведомилась молоденькая журналистка, подбираясь к дну пузатого бокала.
– Интервью, фотография, сенсационные откровения – все, что хочешь, – щедро пообещал ей сын газетного магната.
– С какой целью?
– С какой целью? – переспросил он.
– Ну, какой тебе в этом резон? – переиначила свой вопрос Кэт, заметно загоревшись. – И что требуется с моей стороны?
– Соблюдение тобой одного маленького условия… Я хочу, чтобы ты не публиковала это интервью три недели. Если ты дашь мне такую гарантию, получишь свой коронный материал.
– Редактор направил меня сюда, чтобы я предоставила информацию о прошедшей панихиде. Ты же не заставишь меня фальсифицировать факты?
– Не заставлю. Но этические принципы ты соблюсти обязана. А именно: ты не смеешь упоминать о том, что подслушала из моего разговора с членом семьи.
– А я и не собиралась, – пробормотала она.
– Вот и чудесно… Значит, ты ничего не теряешь в связи с нашим соглашением. Более того, ты много приобретешь в связи с ним, поскольку молва о том, что мы – пара, распространится стремительно.
– Я не понимаю, – прошептала Кэт.
– Именно так расценят наш совместный уход все бывшие на этой панихиде.
– Но это неправда! – искренне возмутилась девушка.
– Тем не менее все именно так и станут думать, Кэт, – наставительно заключил Томас. – Мне незачем объяснять тебе, для чего все это нужно. Мой разговор с Оливией ты слышала, в противном случае здесь бы не сидела.
– Но никто не примет это всерьез. Мои друзья все обо мне знают. В редакции так же всем известно, что до сегодняшнего дня мы даже не были знакомы.
– Однако этого не знают остальные люди, читающие газеты и следящие за новостями по телевизору. Конечно, абсолютное большинство моих знакомых не придадут этому значения, но данная мистификация не для них, – взвешенно рассудил Томас. – И не думаю, что это как-то дурно отразится на твоей репутации. Так что тебе нет оснований отказываться от весьма выгодной, на мой взгляд, сделки… Итак, Кэт, что ты скажешь?
– А чего именно ты ждешь от меня? – спросила она.
– Несколько совместных публичных выходов. Сегодняшний обед, например. От тебя требуется вести себя непринужденно. Не более того. Никто ведь не знает, на какой стадии находятся наши с тобой отношения… Или у тебя уже есть перед кем-то обязательства? – догадался-таки поинтересоваться Рассел.
Кэт лишь хмыкнула в ответ, что должно было продемонстрировать ее полное небрежение какими-либо романтическими, тем более любовными, обязательствами, замешанное на крепкой порции обманчиво-легкого коньяка.
В ее смятенном сознании крутились лишь обрывочные мысли о том, как отнесется к этой новости Стив. А бабушка? И если Стива можно этим уязвить, а следовательно, воздать за его пренебрежение, то бабушка не тот человек, кто оценит игру в любовные отношения. Но коньяк смог сгладить все сомнения, внушив Кэт, что вряд ли бабушке станет известно о такой не стоящей беспокойства мелочи, тем более в стенах дома для престарелых, где не водится посетителей из круга магната Рассела и ему подобных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13