Может, она со всеми так себя вела? Она ничего себе особенно не позволяла ни с кем из его друзей. Чаше всего сидела и слушала, что говорят другие. Или курила. Какой ужас, если она испытывает к нему то же. что и он к ней. но так боится силы своих чувств, что не осмеливается сделать шаг навстречу.
Джефф не жал, как это произойдет, но рано или поздно он окажется наедине с Адель. Он заговорит с ней, и ее зеленые глаза вспыхнут – она поймет, что в ее жизнь входит искренний и тонко чувствующий человек.
Джефф не мог остаться в книжном магазине навсегда. Но при мысли о том, что пора найти ребят и. значит, увидеть Адель, у него в животе что-то затрепетало. Он встал, затекшие ноги покалывало. В магазине почти никого не было, продавец-консультант закрывал стеклянные двери. Джефф быстро прошел к уцененным книгам. Он подумал, не поздороваться ли с продавцом – кивнуть ему или сказать «привет», но потом решил, что это ни к чему. Джефф был человеком-невидимкой – в экзистенциальном смысле: не вполне адекватный одиночка, завсегдатай книжных магазинов. Само его присутствие ставило под сомнение всю жизнь этого продавца. Вот и ладно, на этом и остановимся.
– Покупаете?
Продавец смотрел на руки Джеффу: тот еще держал «Степного волка».
– А… да.
– Секундочку.
Джефф хотел выскользнуть наружу, окунуться в людской поток, но его всосало обратно, и он вынужден был исполнить весь ритуал: терпеливо ждать, пока продавец сопел вокруг прилавка, доставал ключи и снова включал кассовый аппарат.
Сколько этому мужику лет? Сорок? Пятьдесят? Почему он здесь, на этой работе, в универмаге? Как это случилось? На мужике была белая рубашка, простые черные штаны, держащие в тесной упряжи толстый живот. Мысленно Джефф разложил по полочкам всю жизнь этого мужика, как он ее видел: мексиканский фаст-фуд, переваривающийся у него в желудке, телешоу, которое он будет смотреть, когда придет домой, инфаркт, который его непременно ожидает через год-другой. Этот мужик сдался. Его жизнь ничего не значила, и он это знал.
Может, этот человек любил читать и мечтал о дебильной работе в универмаге лишь потому, что хотел быть рядом с любимыми книжками. Или он был трагическим писателем-кафкианцем и жил, на первый взгляд, как все, но, оставаясь в одиночестве, препарировал собственную душу. Джефф внимательно рассмотрел мешки у мужика под глазами, дряблую шею. Возраст – трагическая штука. Выцветшие голубые глаза, розовый нос картошкой – во всем этом не было и намека на интеллект. Этот человек – просто оболочка, занимающая пространство.
– Двенадцать девяносто пять плюс налог, итого тринадцать девяносто девять.
Четырнадцать долларов. Слишком дорого. Не то чтобы у Джеффа не было таких денег, но если он хотел сегодня потусоваться с ребятами, надо бы чего-нибудь оставить хотя бы на порцию картошки.
– А. Тогда не надо. Спасибо.
Джефф выскочил из магазина. Он представил себе, как продавец возвращается в крошечную подсобку, чтобы посчитать вечернюю выручку и, возможно, дочитать Стивена Кинга, с того места, где закладка. Потом, вновь выйдя в холл торгового центра. Джефф навсегда забыл и продавца, и свое сочувствие к нему. Клерк из книжного магазина постепенно растаял, потом влился в гигантский хор ничтожеств, населявших несчастливый глобус Джеффа.
14
Так, уже интереснее. Сколько это может продолжаться? Донна натянула трусики, оставшись без лифчика, потом снова сняла трусики. Каждые несколько секунд она выглядывала из-за шторки. Угу, парень еще тут. Смотрит. Стояк у него в милю длиной, не меньше. Донна возбуждалась, показывая каждый квадратный дюйм своего прекрасного тела этому незнакомцу, извиваясь всего в нескольких метрах от него. Проявляя невероятное мастерство, она наклонялась, вытягивалась, поворачивалась и раскрывалась, так что этот парень узнал ее так же хорошо, как Рой.
Дэнни бездумно бултыхался в вязком желе восторга. Его чуть не тошнило. Когда он проверял в последний раз, вокруг не было ни продавцов, ни охраны. Дэнни постепенно переползал от вытертых джинсов к столу с яркими хлопчатобумажными майками, прямо к примерочной. Три больших шага – и можно дотронуться до этой бабы.
Дэнни чувствовал, как бьется под рубашкой сердце, дышал все чаще. Ей не больше тридцати, факт. Не постановочная фотография из каталога, а настоящая девчонка, красивая настоящая девчонка, она раздевается для него, позирует в трусиках. Что ему делать?
Заговорить с ней? Прыгнуть в примерочную? Выпустить на волю член? И что потом? Смутные черные тени плавали на горизонте сознания Дэнни. А если в этих счастливых теплых морях вздымаются острые рифы? А если все это – совсем не выход, а просто еще одна проблема? Дэнни решил не обращать внимания на черные тени. Он подошел еще на шаг ближе, уже не делая вид, что рассматривает ценники со штрих-кодами, просто стоял, пялясь в прорезь занавески.
За стеной примерочных шел коридор, облицованный блеклыми панелями, – их укрепили и загрунтовали, но так и не покрасили. За стеной коридора находилось несколько помещений без окон. Курилка, пара служебных туалетов и комната с черно-белыми мониторами.
В этой комнате, вопреки инструкциям, женщина-охранник подозвала мужчину-охранника к одному особенно интересному экрану.
– Что она, блин, делает?
– Это она для нас?
– Ну или так, или у нее богатые фантазии.
– Смотри, смотри-ка – выглядывает, это она на публику, она позирует!
Почувствовав, как кто-то похлопал его по плечу, Дэнни словно потерял равновесие и рухнул навзничь в самую чудовищную бездну этого мира. Еще не обернувшись, он уже знал, что его жизнь кончена. Если бы он перерезал себе вены, жизнь вытекала б из него не так быстро. Лучше всего не обращать внимания на того, кто хлопает его по плечу, и еще внимательнее рассматривать теперь уже опустевшую щель между шторками примерочной.
– Сэр.
По плечу стучали сильной и твердой рукой – рукой копа. Дэнни понял: его разворачивают лицом к тому, что вначале показалось беспорядочным скоплением желтого мяса, маячащим в воздухе. Вся информация была налицо: синяя форма, значок, медные бляшки, глаза, нос. Дэнни, который так пристально разглядывал более приятные вещи типа сосков, коленок и ребер, сейчас не мог сфокусировать взгляд на уродливой, приземленной повседневности.
– Сэр, объясните мне, будьте добры, чем вы заняты.
– Хожу по магазинам. Шоппинг.
– С какой целью вы ходите по магазинам?
Краем глаза Дэнни мог видеть степенную охранницу, выводящую из примерочной уже полностью одетую женщину. Другой охранник подошел к копу.
– Он стоял, пялился на нее и там у себя теребил.
Коп воспринял информацию, не сводя с Дэнни глаз.
– Сэр, вам придется пройти со мной.
– А что я сделал?
– Пройдемте, сэр. Спасибо, Эл, можешь не ждать. Все ясно. Теперь мы им займемся. С тебя завтра рапорт.
Эл беспокойно задергался. Нет, этого мало.
– А что с юной леди?
– Закон не запрещает раздеваться в примерочной, Эл.
– Но она перед ним выделывалась.
– Ara, y нее большое будущее.
Коп с видом распорядителя похорон взял Дэнни под локоть. Они торжественно прошли мимо вешалок с одеждой для юных леди и направились к боковому выходу на стоянку. Дэнни видел еще одного копа, тот болтал по рации, стоя у стеклянных дверей.
Дэнни остро чувствовал все происходящее. Все было резким – яркие, почти пульсирующие цвета. Коп шел к нему впритык, и Дэнни представлял себе, что будет дальше. Они решили предъявить ему обвинение. Хуже того, они позвонят домой и все расскажут Джуди. Так или иначе, все развалится, мир изменится навсегда.
Он попробовал мыслить логически. Эти копы понятия не имеют, кто он такой. Один стоял у дверей. Другой слегка сжимал его локоть. В школе Дэнни занимался бегом. Если он вырвется от них, убежит в коридоры торгового центра, каковы шансы, что они его поймают? С другой стороны, школу он закончил довольно давно. Он не бегал уже много лет.
– Даже и не думай. – Коп как бы невзначай положил свободную руку на рукоять пистолета, торчащую из его бедра, как шишковатый нарост. Дэнни глянул на ветхий пистолет. Что он собирается делать? Пристрелить меня? – Я серьезно.
Вполне убедительно. Рано или поздно Дэнни поймают, и, если его поймают, никаких оправданий у него не будет. Пока что им нечего на него повесить, суд может поверить как им, так и ему. Но его виновность будет очевидной, если им придется его ловить. И они его поймают. Дэнни содрогнулся.
Второй коп закончил говорить по рации и направился к Дэнни с кривой ухмылкой, словно у него болел зуб. Он не заговорил с Дэнни. и даже шел не совсем к нему. Как бы просто гулял в ту же сторону.
Лязг, неуловимое движение – и что-то жесткое цапнуло его запястья, как собака. Дэнни не видел наручников, даже не понял, что они уже на нем, пока не поднял правую руку и не обнаружил, что левая двинулась следом.
Дэнни почувствовал, как грудь его разбухает от жалости к себе. Не плачь, что бы ты ни делал – не плачь. Он заставил себя заговорить:
– Послушайте, я просто хотел что-нибудь быстренько купить. – Адреналин рвал Дэнни вены. Он попытался дать задний ход. – Да бросьте. Ну правда. Зачем мне подсматривать в примерочную? – Адреналин забурлил сильнее. Дэнни почувствовал, что у него горит лицо.
– Все нормально. – В голосе копа не звучало ни обвинения, ни насмешки, ни прощения.
– Это… все это… – Дэнни не знал, как закончить фразу. Он сменил тему. – Да. а что с моей машиной?
– Вы женаты?
– Что? Ну да.
Коп даже не потрудился взглянуть на своего напарника.
– Такие всегда женаты. – Коп проверил пейджер, пристегнутый к ремню. Дэнни вспомнил свой первый пейджер и то особенное чувство, когда он его получил. Копу-то зачем пейджер?
– Машину может забрать ваша жена.
– Нет. Слушайте. Я требую адвоката.
– Будет вам адвокат. Вот уж за это не беспокойтесь.
Дэнни сосредоточился. Он очень хорошо действовал в чрезвычайных ситуациях. Он талантливо вел переговоры. Ничего подобного не должно происходить. Можно прекратить все это прямо сейчас.
– Послушайте, пожалуйста, выслушайте меня… как вас зовут?
– У вас есть право хранить молчание…
– Ну да, я знаю, знаю, но послушайте, погодите… стойте!
Они задержались уже в дверях на стоянку. Какие-то посетители почуяли необычность в ритме движений полицейских, и шли за ними на безопасном расстоянии, футах в двадцати. Дэнни заметил одного толстяка, похожего на соседа.
– Ну?
– Вы же ее видели. Ну хватит, а? Ребята. Я просто шел мимо, а там она – выставляет напоказ все, что есть. Что я мог сделать?
– Очень красивая девушка.
– Ну я же и говорю! Ну слушайте, а? Я же мужчина.
Дэнни искал в их глазах жалость, понимание. Сквозь легкий запах поп-корна и ароматических свечей еле слышно звучала лишь далекая музыка из колонок. Потом второй коп, тот. который надел на него наручники, сказал:
– Мою племянницу в прошлом году изнасиловали.
Музыка смолкла, Дэнни почувствовал, как невыносимая тяжесть давит на него, взрывает его барабанные перепонки, сдирает кожу. Даже сердце его расплющилось.
– Я…
Рация затрещала, и второй коп, по-прежнему не сводя глаз с Дэнни, взял приемник и поднес к губам.
– Да?
Дэнни услышал какой-то лай и шипение, что-то вроде «Тонн пять или шесть, больше не съесть».
– Ага, мы как раз идем к машине. Минут десять.
Он опустил рацию. Дэнни восхитился продуктивности их труда. Они работают по ночам. Они ловят людей и разрушают их жизни – по ночам. Конечно, им приходится быть невозмутимыми.
– Имя?
– Я обязан говорить, как меня зовут?
– Как вас зовут, сэр?
– Дэнни Маркс – я живу в Западном Милфорде, Мейденберд-лейн.
– Мистер Маркс, через несколько минут мы отвезем вас в участок. Когда мы туда приедем, вас сфотографируют и снимут отпечатки пальцев. Мы проверим ваше имя и номер социальной страховки по федеральной картотеке сексуальных преступлений. Пока мы будем этим заниматься, вы можете позвонить жене или адвокату. После этого вы пробудете у нас, пока судья не определит сумму залога.
Коп отвернулся и выпихнул Дэнни в горячий ночной воздух. Сквозь патину пота Дэнни обнаружил, что стоит у «Форда», на котором написано слово «ПОЛИЦИЯ». Кто-то ткнул его в спину, и он со скованными за спиной руками упал на заднее сиденье. Дэнни почувствовал жалость ко всем «нарушителям», которых видел в прямом эфире в коп-шоу – их запихивали на задние сиденья полицейских автомобилей. Ему нравились эти шоу, но изнутри все выглядело совершенно по-другому. Стальной ожог, окольцевавший его запястья, заставлял Дэнни остро чувствовать все вокруг. Отвратительный запах жареной пищи, рвоты и мочи, поднимавшийся от плетеных пластиковых чехлов на сиденьях, затопил его чувства. Дэнни хотел оказаться дома, в кабинете.
15
Шелл, Адель, Терри и Беккет расположились за одним из дюжины столов, расставленных посреди ресторанной зоны. Терри – длинные патлы, толстые очки, – рисовал кусочком угля на салфетке готическую горгулью, а Беккет наблюдал. Адель сидела молча, выглядела обиженной. Шелл болтала.
– Никто не хочет кино посмотреть?
– Какое кино?
– Не знаю. Ну, это, новое, с этим, ну…
– С этим парнем из телешоу?
– Ага.
– Я слышал, полное говно.
– О'кей. – Терри смял свое творение и запустил им в зажатое столами тропическое растение в горшке. Шелл теребила сережки в левом ухе, все пять, одну за другой. Беккет грыз заусенец.
– А давайте организуем клуб самоубийц и покончим с собой?
– О-о, это идея.
– Ага, давайте. Правда.
Беккет провел пальцами по волосам.
– Конкретная идея, да уж. Ты типа такой мыслитель-радикал, Терри.
– Отсоси. – Терри отодвинул стул, металл завизжал о плитки пола.
Шелл задвигалась, потянулась.
– Мне правда надо сигаретку. Кто хочет со мной выйти постоять, пока я покурю?
Никто не поднял голову, когда пришел Джефф. Он втиснулся между Адель и Терри.
– Привет.
Адель улыбнулась и промолчала. Беккет резко встал и дернул Джеффа за руку.
– Иди сюда, есть разговор.
Беккет направился к туалету за ресторанной зоной. Джефф с трудом оторвался от магнитного поля Адель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23