Мишель найдет прощение и удовлетворение, чего бы это ни стоило.
Мишель перекрестил лицо, перекрестил грудь, защелкнул винтовку, прижал ее к бедру и, не оглянувшись на пожарные машины, побрел за край, к выходу.
26
Дэнни свернулся во мраке. Его жизнь кончилась из-за единственной ошибки. Он всегда считал себя счастливчиком, всегда чувствовал, что жизнь его – лучшая из всех возможных. А что, если это расплата? Вдруг все рано или поздно вынуждены платить? Дебет должен сойтись с кредитом. Если сейчас все хорошо, потом все будет плохо. Если все плохо – ну, например, родился с ужасным физическим недостатком, тогда в будущем ты получишь то, чего всегда…
Дэнни прервал себя: все это чушь. Все устроено иначе. Одним достается главный приз, другим – хуй в жопу. Может, он всегда ошибался, его как раз и должны ебать. Может, это судьба. Может, так и было задумано. Сюрпри-из! Жизнь не сахар, а говно. Любишь кататься, люби и саночки возить.
Вернулся один из копов. Дверь открылась, внутрь хлынул свежий воздух.
– Тут у нас проблемы. Я сниму с вас наручники и выдам вам повестку в суд. Сегодня у нас нет времени с вами возиться.
– Что случилось? – Голос Дэнни дрожал, как у птички.
– Точно не знаю. Хрень какая-то. Пожар. И… ну… Не могу сказать, не имею права. Вам повезло, скажем так.
Коп вынул ключ из кармана, сунул голову в машину. Попытался дотянуться до рук Дэнни, чтобы расстегнуть наручники.
– Может, будет легче, если я выйду? – Сердце Дэнни благодарно колотилось.
– Ага. – Коп отвечал как-то рассеянно.
Дэнни услышал хлопок. Наверное, кто-то из этих подростков тут болтается, хлопает бумажными пакетами. Полицейский на мгновение застыл с забавной улыбкой на лице. Дэнни подумал: «Хорошо. Он задаст этим ребятишкам за то, что они за мной следили».
Коп со вздохом осел на Дэнни. Он что, все еще пытается дотянуться до моих запястий? Странный способ. Или он вырубился? Дэнни попытался сдвинуть с себя тушу, и тут почувствовал, что на него льется какая-то теплая водичка. «Коп на меня писает», – подумал он. Но коп не шевелился.
– Эй! Ты как? – Дэнни вытянул шею, думая увидеть, куда направились дети. Их не было. Он остался наедине с безмолвным, неподвижным копом. И ему было мокро.
Потом у машины возник высокий тощий мужик. Дэнни видел мужика, но был почти уверен, что его самого за копом не видно. В руках у мужика была большая красная пластиковая банка, и он чем-то заливал капот машины.
Дэнни подумал, не позвать ли этого высокого мужика, но тут мужик сделал элегантный жест, этакий росчерк в воздухе, как фокусник. Из его пальцев вылетело пламя. Когда мужик пошел прочь, решетка и капот машины вспыхнули с тихим нежным «ооооох».
Этот коп на мне – мертвый. Я сижу в горящей полицейской машине. Дэнни мгновенно спихнул с себя свежий труп копа и выпихнул его наружу. Тело плюхнулось на мостовую, и Дэнни, извиваясь, выбрался из, слава богу, открытой задней двери. Он знал, что по правилам телешоу вроде «Закона и порядка», если он не вылезет из машины за двадцать секунд, вся эта металлическая коробка взорвется, зажарив его, как форель в фольге.
На капоте и решетке машины извивались и переплетались языки огня. Дэнни впервые за последний час распрямился и поковылял к торговому центру. Отдышавшись, он обнаружил, что не может расцепить руки, и вспомнил о наручниках. Коп собирался их снять. А это значит, у копа были ключи. В руках?
Вот-вот горящая машина станет металлическим костром, и Дэнни уже никогда не достать ключа. В таком виде ему некуда пойти, наручники везде будут бросаться в глаза. Нехорошо. Достать ключ надо. Он осторожно двинулся обратно к машине. Помедлил в трех футах от копа. Тело лежало на спине, на асфальте около правого заднего колеса, рука вытянута. Ладонь пустая.
Дэнни начал поиски в мерцающем свете пламени. На земле ничего. Он посмотрел на заднее сиденье машины, туда, где всего несколько минут назад располагался его личный маленький ад. В ногах лежало что-то маленькое и блестящее.
Дэнни перешагнул через копа. В эту секунду длинный язык пламени вытянулся через сетку, отделяющую переднее сиденье, достал до заднего стекла. Дэнни почувствовал, как натянулась кожа на лице. Он резко развернулся и присел прямо перед машиной, спиной к ней. Поднял руки назад, потянулся за ключом. Наклонился, насколько мог, пламя с переднего сиденья огненным мостом вздымалось над его лицом.
Вот почему они застегивают наручники за спиной, понял он. Лежа на полу машины на спине, уставившись в потолок, Дэнни видел, что огонь – голодный зверь, который жадно пробирается к бензобаку.
Я взорвусь в полицейской машине. Сгорю заживо в наручниках. Где-то далеко в рации надрывался диспетчер. Обивка крыши загорелась, и, когда Дэнни поднял взгляд, на него брызнули капли плавящейся ткани. Он сдался и с силой оттолкнулся от машины, выпал из нее на колени, угодив прямо на живот мертвому копу. Тело захрипело. Запахло говном.
Господи, ну прошу тебя! Дэнни с трудом встал на ноги и вновь, шатаясь, побрел прочь от машины. Десяток шагов – и огонь наконец добрался до паров бензина в бензобаке. Буууум… Жара усилилась стократ. Спине Дэнни стало щекотно – загорелась его одежда. Мой пиджак горит. Горит мой пиджак. В голове прокручивались учебные фильмы о правилах противопожарной безопасности. Он упал на землю и перекатился на спину, пытаясь сбить огонь. Вывихнул руки, плечевые кости вылетели из суставов, металл все глубже врезался в запястья. Он не знал, потушил одежду или нет, и продолжал корчиться, все больше калеча руки.
Дэнни лежал на измученных руках и не знал, погас ли огонь на спине. Потом заставил себя подняться и поковылял, как избитая собака. Увидев декоративные кусты у входа в «Джей-Си-Пенни», заполз за них и укрылся там.
Если я сниму эти наручники, смогу пойти домой, и никто не узнает, что случилось. Джуди спросит, что у меня с одеждой, а я скажу, что машина сломалась и… ну… какая разница, что я скажу. Только бы домой. Только бы домой. Господи, пусть я уже буду дома, и честное слово, боже, я никогда больше не дотронусь до своего члена. Дэнни недвижно лежал в своем убежище под сосенками, а потом, несмотря на дикую боль в запястьях, уткнулся лицом в ошметки кедровой коры и вырубился.
27
Джефф добрел до пожара: огонь расползался от нескольких мусорных баков. Безразличные, твердые, как скала, брезентовые шланги змеились из задней двери какого-то магазина. На асфальте лежали горы дымящихся смокингов, воздух пропитался запахом сгоревших вещей. Еще Джефф увидел, что огонь добрался до крыши здания, покрытой гудроном и засыпанной гравием. Вода моросила с крыши, и у ног пожарных блестели лужи. Все что-то орали друг другу. Почти борьба за мяч в субботнем матче.
Джефф опустился на землю. Его захлестнули волны эйфории. Он вбирал в себя, как должное, смазанные радужные цвета, звуки, отражавшиеся эхом. По крыше прыгали огоньки, будто безумные девушки из группы поддержки после слов «И-и – начали!» Джефф сам себе улыбнулся. Вот об этом я буду рассказывать своим детям. О той ночи, когда сгорел торговый центр. Блин, я присутствую при историческом событии. Я сам – часть истории!
Пока Джефф изображал закадровый голос, мимо прошли двое мужчин они везли накрытую каталку в машину «скорой». Он задумался, удобны ли носилки на колесиках. Потом, содрогнувшись, Джефф понял, что мимо него везут труп. Он попытался спеть себе коротенькую мантру:
– Это не по телику. Не по телику. Не по телику.
Джефф встал и поплелся туда, где ждали каталки – к машинам «скорой»: моторы не заглушены, огни мигают. Цветные кляксы плавали над лежащими телами. Мрачные щеголеватые мужчины, все – с темными стрижеными усиками приглушенно делились друг с другом подробностями происшедшего, объясняли, что будет дальше. Теперь Джефф разглядел то, что находилось за пожарными машинами и «скорыми». Там стояла мертвая, искалеченная полицейская машина, вся в уродливых рваных дырах, колеса сдулись, под брюхом – лужи масла и тормозной жидкости.
Джефф слышал не все, что говорили, но разобрал слово «он» и проследил взглядом за жестами собравшихся, все яростно тыкали пальцами в сторону рощицы на склоне, уткнувшемся в изгиб шоссе. Рация на бедре одного мужика что-то буркнула. Быстрый взгляд, пара слов – и четверо смылись. Двое остались у накрытых тел.
Джефф подкрался ближе. Он встал около этих людей, как будто пришел сюда по делу. Перед лицом такой трагедии все были братьями, все объединились, чтобы противостоять этой угрозе, даже такие маргиналы, как он. Ткань сдернули. Джефф опустил взгляд. Сначала он увидел лишь рваную дыру в виске трупа, там, куда вошла пуля, сдвинув бровь на веко. Топография была устрашающей, настолько же из ряда вон выходящей, как рождение урода. Джефф решил, что его обманули. «Наебка, – подумал он, – резиновая маска на Хэллоуин». Потом Джефф увидел светлые усики, тусклый зеленый отблеск в зрачке. И понял, на чей труп он смотрит.
Асфальт стоянки дрогнул. Джефф отступил, мимо «скорой», мимо пожарных, тянущих шланги, мимо столпившихся мусорных баков, прочь, куда-нибудь, все равно куда. За край. В безопасное место, где ничего плохого не происходит. Он чувствовал, как в нем самом разгорается пожар. Жизнь, которая пятнадцать минут назад была просто полем для идеологической борьбы, превратилась в невозможный, чудовищный кошмар. Он хотел прекратить этот трип.
Джефф прошел через опустевшую стоянку. Он не видел, как вокруг него мелькали машины, словно мотыльки, спешащие на огонь. Когда водитель грузовика телекомпании спросил у него, что там происходит, он не ответил – просто шел дальше. Он забыл о своих друзьях. Ужас ластился к нему, кусал его, как игривый адский пес.
Впереди были огни. Светились, образуя четкую линию, в них был смысл, они обещали лучший мир. Джефф рванул к ним. Он не знал, что его там ждет, но ему нужны были объятия этих дружелюбных огней. Нужна упорядоченность и надежность повседневной жизни. Ему нужно было перестать думать.
28
Десяток копов паслись вокруг выставки служебных и личных машин, наблюдая за работой пожарных. Большинство хотели просто отправиться домой, к женам и детям, к домикам с барбекю на заднем дворе. Уж сколько они работали копами, но еще никогда не видели, как убивают их товарищей. Быть полицейским в пригороде – работа себе и работа, ничего особенного. За такую зарплату не убивают. А пять копов – это хренова туча копов. Любой может стать следующим.
Некоторые разозлились настолько, что были даже благодарны: им дано оружие и право выследить этого убийцу. Ни у кого не надо просить разрешения. Им не нужен ордер. Можно хоть сейчас найти этого парня, пристрелить его на месте – и все будет в порядке.
Мужчины приняли решение. Они медленно поедут на ту сторону стоянки, где, по словам подростков, стояла какая-то машина. Это там, у лесополосы. Пять акров тощих кленов и тополей, потом пригорок, а на вершине – шоссе. Они отправят две машины на шоссе, если он попытается туда убежать. Они поймают его среди деревьев.
Головы синхронно кивали. Кто-то осмелился спросить:
– А если он начнет стрелять?
– Тогда мы стреляем в ответ и отходим. Будет ясно, где он, мы загоним его в угол.
– У него пулемет, Эд.
– Он там один, господи, Гэри!
После трусливых вопросов Гэри никто больше не рискнул ничего спрашивать, и полицейское стадо побрело к машинам – здесь собрались все шесть патрулей местной полиции и два автомобиля полиции штата. Неровной вереницей они медленно проехали через стоянку. Добрались до деревьев, и там – кто бы сомневался? – стояла брошенная тачка Мэла: одна дверь распахнута, сигнализация пищит.
Копы переговаривались по рации.
– Вот его машина.
– Похоже, его там нет.
– Похоже на то.
– А ты что скажешь, Том?
Том был самым опытным в группе, он прошел Вьетнам.
– Надо действовать осторожно. Во-первых, машина может быть заминирована. Во-вторых, он совершенно спокойно может ждать нас тут, под деревьями. В-третьих, он постоянно перемещается, он вооружен, и мы обязаны оповестить всех, кто живет поблизости, около торгового центра. Мы не хотим, чтоб он вломился к кому-нибудь в дом и взял в заложники детишек.
– Так делать-то что, Том?
– Остановимся тут на минутку.
Пока они стояли, за их спинами возник микроавтобус новостного канала.
– Что здесь делают эти мудозвоны с телевидения? Кто-нибудь, скажите им, пусть убираются.
Фил, патрульный, выбрался из машины и медленно двинулся к телевизионщикам. Сообщил им, что кто-то будет арестован, если немедленно не уберется отсюда. В ответ кудрявый репортер предложил Филу ни в чем себе не отказывать. Микроавтобус остался, где был.
Оператор заснял весь спор. Теперь копы не просто стояли, их бездействие снимали на пленку. Прибыли еще две машины полиции штата, и тоже уставились фарами в лес.
– Я не вижу никакого движения, Том.
– Думаю, кто-то должен вернуться и проследить за пожаром.
– Ага, Гэри, давай. Возвращайся, если охота.
Том принял решение:
– Если действовать осторожно, можно начать поиски в этом районе. Каждая машина – это команда из двух человек. Один остается в машине, другой идет впереди и обследует зону леса перед машиной на предмет любых указаний на местонахождение подозреваемого.
– Подозреваемого? Да он убил шестерых.
– Откуда ты знаешь?
– Патрульные говорят, что не выйдут из машин.
– Зассали.
– Откуда ты знаешь?
– Это не их друзей убили.
– Блядь, слушай, в чем дело?
– Давай знаешь что? Просто двинемся в лес, а? А то он сбежит.
Копы вылезли из шести машин – из каждой по одному, с пистолетами наготове. Неуверенно направились к деревьям. Они рыскали фонариками, пытаясь что-то разглядеть, но увидеть мало что удавалось. За много лет несколько акров деревьев превратились в густые заросли кустарника и красного клена.
– Ничего не вижу.
– В машине явно никого. Проверить?
– Не трогай машину!
– О'кей, тут вокруг, кажется, безопасно, что теперь? Дальше в лес? Идти наверх к шоссе?
– Нет, это опасно, вернемся в машины.
Копы вернулись к машинам, а те, кто их ждал внутри, вылезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23