п. Термин «осквернение рук» в этих случаях неуместен. — Затем о канонизации всех ветхозаветных книг также ни слова здесь нет, речь ведется лишь о двух книгах, чего не могло бы быть, если бы, действительно, это было собрание и канонизация их, предполагаемые Гретцом. Да и об иамнийском собрании не упоминается, а лишь мнения двух-трех раввинов приводятся. Фюрст, специалист по талмудическим свидетельствам о каноне, не нашел в талмуде торжественного иамнийского собрания, занимавшегося канонизацией ветхозаветных книг, а приписал это дело одному раввину Анании бен-Хизкиа (F?rst. Kanon des alt. T-s nach. .Talm. und Midrasch. 95 s.). Не лишне при сем повторить вышеприведенное свидетельство Иосифа Флавия, жившего ранее этого собрания. Он говорит, что ветхозаветных книг 22; к ним уже ничего нельзя было прибавить, а равно и из них ничего нельзя отнять или перетолковать (Прот. Аппиона. 1, 8). Мог ли он так выразиться, если бы в его время канон не был строго ограничен и заключен? Что касается частных мнений, унижавших авторитет той или другой книги, то они повторялись и после иамнийского собрания, напр. о Притчах Соломона (Sabbat. 30, 2; Jadaim. II), о кн. Есфирь (Megilla. 7 ?); об Екклезиасте даже во II-м веке Симон-бен-Манасия, современник редактора Мишны, сомневался и находил его противоречие закону (Sabbat. 30, 2); об Иезекииле также спорили (Sabbat. 13, 2; Chagiga. 13, 1; Menachot. 45, 1). Но эти споры такое же отношение имеют к общесинагогальному учению о каноничности, как замечание Лютера о послании Иакова к церковному о нем преданию (А. Олесницкий. Песнь П. и ее новейшие критики. К. 1881-82 гг. 1-30 стр.). Что действительно иудейское предание и талмудические памятники не дают оснований для гипотез Гретца и Фюрста, можно заключать и из того, что один из новых и авторитетных в еврействе ученых еврейских, великий раввин Вогюе признает, согласно талмуду, что Великая синагога заключила канон (Histoire de la Bible… Par. 1881 г. 91-94 pp.).
Новые ученые обращают внимание на трехчастный состав ветхозаветного еврейского канона и в таком делении его видят ясные следы постепенного собирания его. Сходствуя в этом общем доводе, они затем в частностях уже всякий по-своему намечает время собирания этих частей. Так напр., по мнению Гретца, Ригма и Буля, первая часть — закон — собрана и канонизована при Ездре и Неемии, вторая — пророки — до Сираха, третья — писания — на иамнийском собрании. По мнению Вильдэбоера (1891 г.), первая часть канонизована Ездрой и Неемией, вторая начала собираться Неемией (2 Мак. 2:13) и окончена к 200 г. до Р. Х. — ко времени писателя кн. Даниила и переводчика Сираха, третья часть также начала собираться при Неемии (2 Мак. 2:13 — псалмы), а окончена при рабби Иуде Hakkadosch (ок. 200 г. по Р. Х.)· По мнению Смита (1894 г.), при Ездре и Неемии признавались богодухновенными закон и пророки и псалмы, а остальные учительные книги, соответствовавшие по своему характеру галахизму и хагадизму последующих соферов, ими и признаны каноническими, но когда и кем это сделано, автор умалчивает. Точно также, признавая лишь различие во времени канонизации разных отделов канона, умалчивает о времени ее и К?ниг (1893 г.). Буддэ [] относит последнюю «канонизацию» учительных книг к периоду с 200 г. до Р. Х. по 100 г. по Р. Х. (1906 г.) [].
Что касается приведенного общего основания этих гипотез — трехчастного состава ветхозаветного канона, то во всяком случае в последнем нельзя признавать хронологической системы, за исключением лишь Пятикнижия, несомненно написанного ранее всех других книг. Так, во втором отделе Напр. находятся книги послепленных пророков, написанные и собранные после плена, а в третьем есть писания Соломона, написанные и включенные в канон задолго до плена; также и псалмы, включенные (особенно Давидовы и Асафовы) в канон задолго до плена (Неем. 12:43-44). С этим сообразны и приводимые Вильдэбоером свидетельства 2 Мак. книги о том, что при Неемии собраны были и закон и пророки и псалмы…, а не один какой-либо отдел. — Что касается частных предположений Вильдэбоера об Иуде Hakkadosch и Смита о галахизме, то на них ответ дан в приведенном свидетельстве И. Флавия, а равно и в разборе гипотезы об иамнийском собрании. Они, а равно и мнения Кцнига, интересны для нас лишь как свидетельство «неустойчивости» и безосновательности критических работ в вопросе о каноне. Из них лишь видно, «что критика, разрушая старое, ничего нового построить пока не смогла».
В заключение обозрения критических гипотез о ветхозаветном каноне не лишне заметить и о рационалистических взглядах на самый канон и канонизацию ветхозаветных книг. У критиков то и дело можно встретить выражения, что «Ездра» или еще кто из заключителей канона, «канонизовал», т. е. признал богодухновенными те или другие «ветхозаветные книги» (напр. Дильман, Корнилль, Фюрст и др. так выражаются). Подобные выражения у критиков понятны, потому что они сами нередко смотрят, подобно Ейхгорну, на ветхозаветные книги лишь как на «писания, дошедшие до нас из отдаленной Азии и седой древности», часто не доверяют их свидетельствам, критикуют их, свободно переделывают и вообще обращаются с ними, как естественными несовершенными произведениями человеческого ума. Такой взгляд, очевидно, чуждый всей христианской древности, критики пытаются обосновать и на более глубокой, чем христианская, иудейской древности. Отсюда и явилась «канонизация», сделанная Ездрой и неизвестная до плена, когда евреи будто смотрели на нынешние Священные книги, как на обыкновенные естественные произведения, и произвольно с ними обращались, от чего и произошли в этих книгах «порча, вставки, переставки, ложные надписания» и т. п., к устранению коих считают себя вполне призванными и надлежаще подготовленными новые критики, чем посему они свободно и занимаются… На эти все соображения и терминологию надлежащие ответы даны в вышеизложенной истории канона до Ездры, где оттенена та мысль, что ветхозаветные книги со времени их появления всегда признавались богодухновенными, а не Ездра впервые признал их богодухновенность. Дело Ездры состояло лишь в последнем и окончательном собрании их, заключении канона, после коего «к ветхозаветным книгам нельзя уже было ничего ни прибавить, ни отнять» (Флавий. Против Аппиона. 1, 8). Критикам полезно было бы помнить это постановление, засвидетельствованное историей, а не свое сочинять…
Поступив согласно правилу «audiatur et altera pars», перейдем к дальнейшей положительной истории ветхозаветного канона после его заключения.

2. Канон палестинских и александрийских иудеев.
Д альнейшая история ветхозаветного канона обнимает все последующее время существования ветхозаветного канона до наших дней и может быть подразделена существенно на два периода: иудейский и христианский, или: отношение к ветхозаветному канону иудеев палестинских и александрийских и христиан разных времен и исповеданий. Согласно ранее намеченному плану, разделим всю историю канона на три главы: 1) канон палестинских и александрийских иудеев, 2) канон новозаветных писателей и 3) канон в христианской Церкви.
Иудейский народ после Ездры и Неемии терпел много бедствий и политических и духовных страданий и превратностей. Во время смены господствовавших над ним разных языческих царей и их сановников жизнь евреев была в зависимости от их зложеланий, часто направлявшихся к полному истреблению истинной иудейской веры (при Антиохе Епифане и Маккавеях, при Птолемее Филопаторе: ср. Маккав. книги). В период македонского владычества началось, подобно вавилонскому плену, усиленное, а часто и насильственное расселение евреев по разным языческим странам и преимущественно в Александрию. Здесь, в центре греческой науки и образованности, многие иудеи испытывали, вольно и невольно, при неизбежных и желательных столкновениях с ученым языческо-философским миром и языческой культурой, влияние на себе, с разных сторон, духовного языческого мира. Многие из них, увлекаясь наружным блеском философской языческой мудрости, старались сближаться и примирять с ней свою древнюю священно-библейскую мудрость (Филон). Такой либерализм александрийских иудеев возбуждал у палестинских иудеев опасения и нерасположение ко всему иноземному и ревность к ненарушимому соблюдению, до крайней скрупулезности, древних отеческих верований и духовного строя жизни. Где же, в ком и в чем находили себе нужную опору и руководство благочестивые иудеи? Пророческий голос в это время уже не был слышен, как единогласно свидетельствуют все еврейские памятники этого времени, и иудейский народ был как бы предоставлен Господом самому себе и собственным духовным силам. Эти-то силы, воспитанные на предыдущей духовной истории Израиля, спасли его и теперь. Иудейская церковь, и при отсутствии пророков, осталась верна древним истинным верованиям в Свящ. Писание, как богодухновенный строго ограниченный кодекс Священных книг. У иудеев, по свидетельству их предания, существовали непрерывно во все это время различные духовные пастыри и руководители, правда, иногда погрешавшие, но тем не менее ненарушимо сохранившие древние верования в священный канон, поддержавшие эти верования в еврейском народе и передавшие их, как высшую драгоценность, христианской Церкви, своей ученице (Рим. 3:2).
Этими руководителями преимущественно обладало то еврейское общество, которое жило в Палестине. Так, выше уже говорилось нами о Великой синагоге, существовавшей здесь в рассматриваемое нами время (444-196 г. до Р. Х.). Об отношении членов ее: Ездры, Неемии, Малахии к священному канону было уже говорено. Но и вообще о всех членах Великой Синагоги в талмуде замечается, что они устанавливали «ограду вокруг закона» []. Много среди ученых существует разнообразных толкований этого талмудического указания. Но для нас может быть несомненен лишь один смысл: члены Великой Синагоги изучали и охраняли кодекс Св. Писания. Члены Великой Синагоги часто в талмуде называются соферим по их ревностным занятиям Св. Писанием. Им приписывается в талмуде исчисление слов и букв Священного текста и определение среднего слова в некоторых Священных книгах (Kidduschim. 30а). Один из палестинских соферов этого времени, премудрый Сирах, оставивший нам свое писание и пользовавшийся у талмудистов большим уважением, несомненно черпал всю свою мудрость из одного лишь священного канона, коим, по свидетельству его внука-переводчика, очень много занимался, как мы уже видели. На Священные книги премудрый Сирах, согласно с своими современниками, смотрел как на богодухновенные писания. Таковы же, можно думать, были занятия и здесь же был источник мудрости и других современников Сираха, палестинских богословов соферов, членов и не членов Великой Синагоги.
После Великой Синагоги верховное духовное управление еврейским народом, по иудейскому преданию, перешло «к судебному дому Асмонеев» ??? евр. ??? евр. ??? евр. ??? евр. (165-107 г. до Р. Х.). Во главе этого дома стояли Маккавеи: Иуда, Ионафан, Симон и Иоанн Гиркан. Несомненно, членам этого дома принадлежит собрание многих галахических толкований на Ветхий Завет. Им же принадлежит и своего рода летопись: «Писание Асмонеев» (Megilla Chasmonaim), нередко упоминаемое в еврейских сочинениях, но не дошедшее до нас (F?rst. Kanon. 111 s.). Повествование Маккавейских книг, несомненно, обнимает иудейскую историю этого времени и может служить надлежащей характеристикой палестинских.богословских воззрений периода Асмонеев. Из описания в этих книгах жизни, деятельности, верований благочестивых лиц этого периода, особенно самих Маккавеев, видно, что они тщательно изучали Священные ветхозаветные книги, заботились об исполнении их предписаний и распространяли чтение и исполнение их и в массе иудейского народа. Они постоянно сопоставляют современную историю еврейского народа с древними библейскими пророчествами и отношением народа к ветхозаветному закону (1 Мак. 2:50-70; 3:3-9), говорят языком, оборотами и воззрениями священных писателей и т. п. [] По взгляду Маккавеев, писателей Маккавейских книг, и всего современного палестинского общества, ветхозаветные книги суть «Священные или святые книги» (1 Мак. 12:9…), они даны Богом, необходимы для спасения людей и столь дороги людям, что за них охотно шли на мучения и казни (1 Мак. 2:50; 2 Мак. 7 гл.). Вообще, из Маккавейских книг видно величайшее уважение евреев этого периода к ветхозаветным книгам. К этому времени можно относить начало составления таргумов, обнаруживающих у их авторов любовь как к изучению Свящ. книг, так и к распространению этого знания в народной массе, нуждавшейся в халдейских переводах. К этой же эпохе относится хаггадическое и галахическое изъяснение ветхозаветного закона [].
После Асмонеев верховный надзор и управление евреями переходят к Великому Синедриону (107 г. до Р. Х. — 180 г. по Р. Х.). Члены Великого Синедриона продолжали труды предшествующих обществ по изучению и сохранению Священного кодекса. При Великом Синедрионе продолжали свою деятельность переводчики и соферимы. Первые составляли таргумы, вторые исчисляли слова и буквы Священных книг, тщательно грамматически и посильно критически изучали Священный текст и составляли различные текстуальные на него замечания, которые (Напр. ittur soferim и tikkum soferim) и последующими еврейскими, а часто и современными христианскими, учеными с благодарностью принимаются в руководство. В это время начал составляться талмуд, в котором есть специальные трактаты о лицах этого времени: soferim и sanhedrin. Из соответствующих свидетельств талмуда [] видно, что Священные ветхозаветные книги для палестинских и вавилонских евреев этого времени были предметом страстных занятий, многообразных галахических и хаггадических толкований, всестороннего текстуального, грамматического, законнически-казуистического изучения и жизненного применения, особенно в законодательной их части. Вообще священный кодекс был центром, вокруг которого вращались ум и жизнь евреев этого времени. Это был блестящий век высочайших для всего еврейского мира, всех времен и стран, корифеев:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87