– Да кто вас, художников, знает?.. В общем, буду ждать, счастливо добраться! Без тебя не уйдем! Пока!
– До встречи!
Она положила трубку. Привычная тишина мастерской, бесцеремонно нарушенная только что пронесшимся торнадо по имени Марджори, опять вступила в свои права. В огромное, во всю стену окно видны были крытые побуревшей от времени черепицей крыши, высоко торчавшие каминные трубы и телевизионные антенны… И все это, как и улицы внизу, было мокрым. Дождь моросил, не переставая.
Она взглянула на холсты на подрамниках, поставленные вдоль стены, на листы ватмана с рисунками на столе… Цикл живописных и графических работ «Крыши Челси» был почти завершен, осталось написать еще пару картин.
Но желание оказаться там, где солнце и теплый океан, уже охватило ее. Сдерживало пока лишь одно обстоятельство. Не хотелось появляться в полузнакомой компании без мужчины. То есть, конечно, можно было бы оправиться в круиз и без сопровождающего. Кому, собственно, какое дело? Марджори же будет одна. Хотя, нет, пример с подругой не годился. Та была замужем, имела троих детей, это все знали. И, главное, ей безразлично было, что о ней напишут в светской хронике. Захотела, будучи на седьмом месяце, попутешествовать – и отправилась. Решит устроить еще что-нибудь экстравагантное – оглядываться на газеты не станет, пусть врут, что хотят, с нее как с гуся вода.
Флоренс так не могла. Ей приходилось быть осмотрительной. Разрыв ее отношений с Аланом обсуждался в прессе на все лады. Ни матери, ни отцу, не говоря уж о ней самой, покоя тогда не было. Наверняка в мужской половине компании, что соберется на судне, окажется кто-нибудь, кому захочется поволочиться за ней. Она, конечно, поощрять этого не будет ни в коем случае. Но сам по себе факт – чем не тема, для настырных газетчиков? Они живо все обмусолят, перелицуют, раздуют размером с дирижабль…
Да, спасти ее в этом случае сможет лишь Говард Севидж. Если он действительно окажется на борту, его присутствие рядом с ней не станет сенсацией. А чтобы обезопасить себя от ненужных ухажеров, она попросит Говарда кое о чем…
Телефонная трель вновь нарушила тишину. А вот, кажется, и он, догадалась Флоренс, снимая трубку. И не ошиблась.
– Привет, Фло! – Знакомый спокойный голос заставил ее улыбнуться.
– Привет, как ты?
– Я пока в Штатах. Конгресс закончился, но есть причина, чтоб задержаться…
– Марджори? Круиз?
– Конечно! Позвонила мне в отель, объявила, что ты обязательно будешь… – Он засмеялся.
– То же самое я услышала о тебе! – ответила Флоренс.
– Тогда пока, до встречи!
– Постой, могу я рассчитывать на небольшую услугу? – Тут голос ее дрогнул, выдав всю неловкость еще не озвученной просьбы. – Давай вести себя так, чтоб со стороны было похоже на то, что мы вместе. Тем более что опыт у нас уже имеется.
Последовала короткая пауза, после чего Говард серьезно спросил:
– Не понимаю, зачем тебе это нужно, Фло?
Конечно, как и все представители мужской половины человечества, Говард Севидж порою бывал крайне непонятлив и предпочитал лобовое решение непростой проблемы хорошо рассчитанному, изящному выходу из неудобной ситуации. Флоренс иногда это здорово раздражало.
– А затем, чтобы ко мне в круизе никто не клеился! – весьма резко произнесла она.
Он опять помолчал, потом ответил, как бы смиренно принимая на себя новые обязательства:
– Не сердись. Все будет так, как ты хочешь…
Простившись и положив трубку, Флоренс еще долго стояла и смотрела в окно, сожалея, что не сдержалась, излила на Говарда свое раздражение. Мужская психология предполагала совершенно иное видение окружающего мира, и с этим надо было считаться.
Но ведь он не обиделся, не обиделся! – шептал ей внутренний голос. На фоне перемен, происходивших в ее жизни, постоянным оставалось только одно обстоятельство: Говард Севидж все еще был ее другом, и на его помощь можно было рассчитывать.
3
Ах, Говард, Говард! Он дважды прилетал в Квебек, куда она сбежала из Парижа после разрыва с Аланом, успокаивал, просил вернуться в Лондон. И когда она наконец согласилась и прилетела, предложил поселиться в своем загородном доме.
Для нее это предложение тогда оказалось как нельзя более кстати. Жить у родителей, в чьих глазах, похоже, навсегда теперь застыло сочувствие, а на лицах отражалось неприкрытое стремление во что бы то ни стало предусмотреть и обезопасить следующий самостоятельный шаг дочери, ей не хотелось. А на то, чтобы снять подходящее жилье в Лондоне, требовалось время.
То, что было у нее с Говардом, Алан называл идиотскими отношениями. И Флоренс это нисколько не удивляло. Сам-то он, как оказалось, отдавал предпочтение исключительно сексу. А что уж говорить об обычной дружбе между мужчиной и женщиной? Ее Алан вообще не признавал, полагая, что в любом случае все должно обязательно закончиться постелью. Но дружба Флоренс и Говарда была проверена временем и такого финала не предусматривала. Хотя…
Впервые ей пришлось задуматься над тем, что Алан, возможно, в чем-то прав, лишь полгода спустя. В тот день она наводила порядок в отведенных ей комнатах. Флоренс орудовала пылесосом, вытирала пыль на шкафах и, между прочим, меняла кое-где перегоревшие лампочки, для чего ей пришлось использовать лестницу-стремянку. За этим занятием ее и застал поднявшийся на второй этаж радушный хозяин.
Он сразу же подошел, крепко взялся руками за расшатанную стремянку и только после этого спросил:
– Что это ты там делаешь, Фло?
– Не видишь? Решила обследовать потолок! – пошутила она, совсем забыв об осторожности и о том, что на ней короткая юбка. – А сам ты, интересно, чем там занимаешься, Севидж? А?
– Заглядываю тебе под юбку, естественно, – пошутил он в ответ.
Балансируя на стремянке, словно танцовщица на канате, Флоренс старалась вывернуть перегоревшую лампочку.
Говард попытался отвести взгляд, но это было нелегко. Мисс Коверндейл имела самые красивые в мире ноги. За все те годы, что ему довелось исполнять роль друга, он изучил все очевидные недостатки и достоинства своей подружки.
Вот и сейчас, бросив очередной взгляд наверх, он мог тайно лицезреть некоторые ее прелести.
– Севидж, как только я слезу отсюда, то убью тебя.
– Если твое хрупкое тело решит свалиться, оно всего лишь собьет с ног, но никак не раздавит меня, дорогуша!
Флоренс искренне рассмеялась. Для большей устойчивости она шире расставила ноги, и Говард был вынужден еще крепче вцепиться в лестницу. Его взору предстало нечто крайне соблазнительное – тонкая полоска белоснежного кружева. Бедняга почувствовал, как его щеки предательски заливает густой румянец.
Опустив голову, Говард стал терпеливо ждать, когда же Фло справится с лампочкой, не забывая при этом придерживать лестницу. Наконец ее ноги коснулись пола. Он потряс головой, рассмеялся и произнес:
– Я восхищен, Фло!
– Между прочим, гостеприимный хозяин ввернул бы эти дурацкие лампочки сам.
– Ты же знаешь, я боюсь высоты. И откуда мне было знать, что они перегорели. Ты пользовалась только спальней, а я в эти апартаменты почти не заглядываю. – Говард склонился к ее лицу так близко, что Флоренс ощутила на своих щеках его горячее дыхание. – И, скажи на милость, почему ты все время замечаешь во мне одни недостатки?
Она не удостоила его ответом.
Привычным жестом убрав лестницу в пристройку, Говард зашел в дом, под крышей которого они провели последние месяцы. Флоренс гостила у него на правах подруги детства, их семьи были дружны много лет. И Говард чувствовал себя счастливым, оттого что, благодаря этой девушке, мог окунуться в старые добрые времена. Теперь же их домашняя жизнь состояла из постоянных перебранок, шуток и смеха. Почти все было как в детстве. Почти.
* * *
Говард зашел в просторную кухню. Вместо того чтобы приступить к приготовленному завтраку, он уставился на Флоренс. Что-то явно изменилось в ней после ее возвращения из Канады.
Она наливала воду в чайник, а спиной ощущала пытливый взгляд Говарда.
– Ты опять глазеешь на меня, Севидж?
– Кто? Я?
– Да. Ты.
– Брось кокетничать и думать, что весь мир вертится вокруг твоей особы. У меня есть более важные дела, чем стоять здесь и пялиться на тебя.
– Ты хотел сказать «сидеть и пялиться».
Флоренс поставила чайник на плиту, затем прислонилась к стене, сложив руки на груди, и кинула на Говарда предупреждающий взгляд, означающий, мол, не дразни меня!
– И я замечаю это уже не в первый раз. В чем дело, Севидж?
Говард мгновенно изобразил из себя святую невинность, часто заморгав карими глазами.
– В чем дело? Все в порядке. Неужели мне надо получить специальное разрешение у английской королевы, чтобы смотреть время от времени на подругу детства?
Флоренс одарила Говарда подозрительным взглядом своих восхитительных зеленых глаз, которые сузила в щелки.
– Раскалывайся, приятель!
– Раскалываться? А, это, наверное, одно из тех ужасных канадских словечек, которые ты взяла в свой лексикон.
– Не надо менять тему.
– Я ничего не меняю. Просто говорю правду. Как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы ты вновь заговорила на нормальном английском?
Флоренс гордо выпрямилась и подошла вплотную к Говарду.
– Но я всегда была англичанкой, и ею останусь. А ты, змей-искуситель, лей свой яд в другом месте.
Он потянулся к ней.
– Итак, Флоренс Коверндейл, ты вновь обзываешь меня змеем! – Говард грозно сдвинул темные брови, тогда как его карие глаза продолжали искриться едва сдерживаемым весельем. – И это уже третий раз за день.
Флоренс закрыла глаза и покачала головой. Говард не менялся. Сейчас он дразнил ее из-за приобретенного акцента и канадских словечек, а когда-то подшучивал над курносым носом и веснушками. Она посмотрела на него большими прекрасными глазами и тихо сказала:
– Я не доверяю тебе, Севидж. Ты все делаешь специально для того, чтобы мы поссорились.
Если б девушка взглянула на него секундой раньше, она бы увидела, с какой нежностью смотрит на нее Говард. Но этого не произошло. И теперь его взгляд был холодным и непроницаемым.
– Я проиграла спор, обещая не повторяться. Какова будет расплата, змей-искуситель?
– Ах, да! Я же должен подумать о наказании… – Он направился к двери и интригующе произнес: – В таком деле спешить не следует, иначе не получишь никакого удовольствия от процесса. Я отвечу тебе позднее, на танцах. – Он радостно улыбнулся. – Знаешь, почему я так счастлив? Потому что теперь ты будешь ходить передо мной на цыпочках.
Флоренс схватила первое попавшееся полотенце и швырнула в него.
– Проваливай, болван! Занимайся своими делами и не заставляй меня делать то, о чем потом придется пожалеть.
* * *
Сколько Флоренс помнила Говарда Севиджа, тот был счастлив только под открытым небом. Свежий воздух, плеск воды в озере, пение птиц давали ему ощущение свободы и покоя. Флоренс разглядела своего друга сквозь огромную толпу людей, собравшихся отметить праздник местной деревушки Тримбол. Здесь и у них когда-то был дом, но отец продал его…
Итак, буквально все, начиная с оформления праздника и заканчивая пикником, устроил для местных жителей Говард. К тому же парень готовился произнести торжественную речь. Флоренс обнаружила, что местное население замирало от восторга, поглядывая на друга ее детства. Особенно женщины.
Мистер Говард Севидж вырос и из милого проказника превратился в уважаемого члена местного сообщества. Являясь совладельцем крупного лондонского издательства, он имел возможность бывать в столице лишь время от времени, и жил в основном в пригороде. Здесь он писал свои книги, находя время и для решения местных проблем. Что уж говорить об участии во всевозможных празднествах! Тут Говард всегда был на первых ролях.
Флоренс отпила немного красного вина и радостно улыбнулась голубому небу. Было так прекрасно снова очутиться дома. Нигде больше она не чувствовала себя так спокойно и уверенно, как в Англии. Она огляделась вокруг, наблюдение за поведением людей было одним из ее хобби.
С тех пор как она укатила в Париж, а затем и в Канаду, местное население значительно изменилось. Флоренс заметила несколько незнакомых лиц, и это был знак времени. Многие люди покидали Тримбол в надежде отыскать в другом месте более приличную работу. С тоской в душе она подумала о том, что навсегда уехали очаровательные Бейлзы со своими кудрявыми детишками, и нет больше старой ворчуньи Петти… Флоренс отсутствовала сравнительно недолго, а все вдруг стало каким-то другим. И ничего не вернуть. С кем-то из прежних добрых соседей уже не встретиться никогда. Ей стало невероятно грустно, но это была жизнь.
Чтобы отвлечься от меланхолии, Флоренс посмотрела на зеленые сочные луга. Вот что не менялось! Когда-то она бегала по ним девчонкой. Остался прежним и главный парк с озерами. Благодаря стараниям директора лесопарка, мистера Фредди Роджерса, и Говарда, его давнего друга, им удалось сохранить редкие породы деревьев, которые уже находились на грани вымирания.
Флоренс настолько увлеклась своими мыслями, что совершенно отключилась от реальности. Чей-то голос вырвал ее из мира дум.
– Неужели мы снова встретились?
Раньше ей казалось, что описание ощущений и эмоций в любовных романах преувеличено. Но сейчас, посмотрев на стоящего рядом незнакомца, она поняла, что тает от восторга. Его голос был глубоким, интригующим и сексуальным. Флоренс вглядывалась в красивые голубые глаза, но точно знала, что видит их впервые. Она улыбнулась и бессознательным жестом убрала с лица прядь волос.
– Не думаю, что мы с вами встречались раньше. Я бы запомнила такое событие.
– О, да! Мы с вами действительно не сталкивались в этой жизни. Но в предыдущей – наверняка. Вы были моей сестрой, а может – возлюбленной… – Молодой человек протянул ей руку для приветствия: – Я – Роджер Слимбоу. И совсем недавно перебрался в эти края.
– Значит, вы и есть тот самый владелец огромной частной собственности, о котором ходит столько сплетен? Если я правильно поняла, вам принадлежат оба пансионата и мотель у развилки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16