Однако в тот день я усомнилась в его мудрости и страдала так же сильно, как страдала, став свидетельницей ужасающей резни в Акре. Но там я ничего не могла сделать. Здесь же, в Яффе, столкнувшись с необходимостью пожертвовать душой и телом ради заключения договора, который, я твердо считала, себя не оправдает, я решила сопротивляться всеми возможными средствами и способами. Но сначала необходимо было успокоиться и здраво поразмыслить над тем, что делать.Нет, я не думала, что Ричард силой заставит меня выйти за Сафадина, но, если я буду просто сопротивляться и отказываться подчиниться ему, он начнет настаивать… Хотя наверняка не я одна сочту решение брата ошибкой. Духовенство ни за что не даст мне разрешения вступить в брак с неверным! Трудно сказать, на чью сторону встанут рыцари. Многие, безусловно, согласятся с тем, что брак сестры короля Англии и вдовствующей королевы Сицилии с братом Саладина сделает посмешищем и наш Крестовый поход, и все прошлые войны за Святую землю.Помолившись в уединении, я послала пажа за советником Рика, Губертом Вальтером, епископом Солсберийским. С первых же минут разговора я поняла, что он во всем меня поддерживает.– Да, ваше величество, – сказал он, озабоченно качая головой, – я тоже принимал участие в переговорах с Саладином. И когда король открыл мне свой план, я дал ему понять, что решительно возражаю – возражаю и как слуга Божий, и как крестоносец. Но мы с вами, миледи, знаем: противоречия лишь укрепляют упорство его величества. Боюсь, мои слова скорее навредили делу.– Вы правы, этот путь не годится, – согласилась я. – Наша задача – убедить его в том, что этот план – ошибка. Он, без сомнения, прислушается к нашим доводам, если нас поддержит большинство его друзей… С вашей помощью, милорд епископ, я обращусь к духовенству и представителям знати и настою на том, чтобы они присоединились к нам.Счастлива сказать, что Губерту Вальтеру удалось созвать всех, кого я пригласила. Он верно рассчитал время – воскресенье, не слишком рано, так что все были в лагере, но еще не сидели за обеденным столом. Приглашение возбудило всеобщее любопытство, так как епископ не сказал, зачем их собирают.Когда я вошла, почти все приглашенные уже собрались в большом шатре. Я села в кресло, стоящее на помосте. Епископ Солсберийский встал рядом со мной, он поднял руку, призывая всех к тишине.– Я пригласил вас сюда, милорды, по просьбе ее величества, – начал он. – Дело, по которому мы собрались, представляет большую важность для нас всех, и, хотя я был бы счастлив говорить от лица моей милой дочери, она желает обратиться к вам лично. – Тут он подал мне руку и подвел к краю помоста.Весь день я обдумывала, что скажу им, и вот теперь никак не могла начать. У меня задрожали ноги, дыхание перехватило. И тогда я заметила у дальней стены Раймонда. Он был один, и это почему-то придало мне сил.Планы Ричарда выдать меня за Сафадина не заставили меня забыть о тайном браке Раймонда и не смягчили удар, нанесенный мне графом Раймондом де Сен-Жилем, он задел мою гордость, и я еще больше укрепилась в мысли держаться с достоинством. А что мне оставалось?Я поблагодарила собравшихся за то, что они пришли, и приступила к делу, заявив, что оно касается нас всех, всех, кто так или иначе принимает участие в нашей Священной войне.– Некоторые из вас уже знают о намерении его величества, моего брата, закончить войну. Для этого он предложил некий план, с которым Саладин уже согласился.У входа в шатер возникло какое-то оживление, все обернулись. Там с пылающим лицом стоял Ричард. Мы долго молча смотрели друг на друга. Думаю, вряд ли надо говорить, что все затихли; никто не шелохнулся.– Можно присоединиться к вам, ваше величество? – заговорил Ричард, направляясь к помосту.Я заметила: Губерт Вальтер придвинулся ближе ко мне и епископ де Эвре и другие представители церкви встали и окружили меня. Я перевела дух и обратилась к брату:– Вы просили меня помочь завершить наш Крестовый поход, выйдя за брата Саладина, и затем совместно с ним править Иерусалимом. Я отказалась выполнить вашу просьбу, когда вы впервые заговорили со мной об этом, а сегодня я созвала всех наших друзей, чтобы искать их поддержки, так как собираюсь отказаться снова. С вашего позволения, милорд король, в их и вашем присутствии заявляю: я, Джоан, принцесса Английская и королева Сицилии, урожденная христианка, никогда не стану женой неверного! Никогда! Требуйте чего хотите на благо нашего святого дела; я уже передала вам свое состояние. Но я не буду делить трон и постель с принцем-язычником! – Повернувшись к Губерту Вальтеру, я упала перед ним на колени: – Заступитесь за меня, милорд епископ!– Вы назначили меня духовным вождем Крестового похода, мой возлюбленный сын, – бесстрашно обратился тот к Ричарду. – И в этом качестве я решительно протестую против такого брака. Выдать христианку за неверного – кощунство, какими бы чистыми ни были побуждения. Я, Губерт Вальтер, архиепископ Солсберийский, ни за что не дам согласия на подобный союз.Все представители церкви как один воскликнули:– Ни за что!– А вы, милорды? – спросила я у рыцарей, стоящих у помоста.Все бросились ко мне, словно приливная волна, громко выражая согласие со мной. Однако первым ко мне приблизился Раймонд де Сен-Жиль; лицо у него было белым как мел. Он положил свой меч к моим ногам, и его темные глаза, казалось, молили меня о чем-то, просили что-то понять. Но хотя глаза его говорили со мной одной, голос его был обращен ко всем присутствующим:– Слава ее величеству за ее решение! Я и мой меч к ее услугам. – Затем он обратился к Ричарду: – Выдав вашу благородную сестру за неверного, вы предадите нас всех. Нет, нет, милорд король, таким способом нам не выиграть священную войну!Остальные по очереди заявляли о своем несогласии с планом Ричарда. Я слушала, но на сердце у меня отчего-то было тяжело. Мне бы радоваться их поддержке, а я лишь острее ощущала свое одиночество. В тот самый миг, когда Раймонд положил к моим ногам свой меч, я вдруг с беспощадной ясностью поняла, кого я потеряла, кого украла у меня Бургинь. Я потеряла единственного мужчину, которого хотела бы видеть рядом с собой, который любил и лелеял бы меня и сражался за меня до конца жизни!Не без труда отбросила я горькие мысли и стала ждать, что ответит Ричард. Однако он хранил молчание до тех пор, пока не высказался последний из рыцарей. Выслушав всех, он развел руками:– Я не могу спорить, когда вас так много, милорды. Лучше я еще раз все обдумаю. Если существует способ все устроить, который удовлетворит нас всех, этот способ будет найден. Глава 17 Я дрожала при мысли, что мой брат сердится на меня. Мы с Уильямом жили так дружно, что я не привыкла к ссорам, обычным в семействе Плантагенетов, и гнев брата и его неудовольствие пугали меня.К моему великому облегчению, он присоединился к нам за ужином и ни словом не упомянул о собрании или распре, разделившей нас. Он привел с собой молодого Балдуина, и все мы так старались развеселить несчастного юношу, что забыли обо всем остальном. Бедняга только что вернулся в Яффу и узнал о том, что Бургинь вышла за Раймонда. Молодоженов на ужине не было – они отсутствовали с того дня, как объявили о своем тайном браке. Мы, из вежливости, раз или два приглашали их, но они изобретали различные предлоги и оставались в уединении в своей палатке.В их отсутствие Балдуину было легче говорить о своей утрате; однако мы ни словом не возражали ему, когда он упорно оправдывал Бургинь и во всем винил одного Раймонда. Мы с Беренгарией обменивались многозначительными взглядами, когда он снова и снова повторял: Бургинь – невинное дитя, сбитое с пути подлым распутником. Мы молчали. Если ему легче защищать утраченную любовь, что ж, пусть утешается, а позже мы согласились, что он, возможно, прав. Возможно, но не наверняка; мы слишком хорошо знали Бургинь. Я, разумеется, в глубине души полагала, что Бургинь каким-то образом ухитрилась вбить клин между Раймондом и мной, результатом чего и явился их брак. Его мгновенный отзыв в ответ на мой призыв о помощи, выражение его глаз говорили в том, что он уже сожалеет о поспешно заключенном союзе. Может быть, когда-нибудь мы с ним снова станем друзьями. И тогда он объяснит, что случилось, и мы вместе посмеемся над недоразумением. Но сейчас, твердила я себе, я должна забыть о нем. Должна…На следующее утро я заметила, что у Беренгарии покраснели глаза, она была так подавлена, что я не могла удержаться от расспросов. Я знала, что Ричард провел с нею прошлую ночь – что случалось довольно редко, – и боялась, что они поссорились из-за меня.– Знаю, что не следует спрашивать, но не могу, – сказала я. – Рик говорил тебе что-нибудь еще о моем браке с Сафадином?Она вспыхнула и потупилась. Помолчав немного, она призналась:– Он до рассвета ходил по спальне… Наконец заявил, что придумал способ преодолеть препятствия. Он собирается просить Сафадина сменить веру и стать христианином и пошлет к папе посланника просить особого разрешения на ваш брак. Он уверен, что после этого ты согласишься выйти за Сафадина замуж и церковь возражать не станет.– Сафадин может хоть сто раз стать христианином; для меня он все равно останется неверным, – отвечала я. – Подобный союз, даже заключенный с санкции папы, потрясет весь христианский мир! Я думала, вчера мы сумели убедить в этом Рика.– Видимо, нет. Он убежден в том, что его план превосходен и ты вскоре согласишься с ним.– Что ж, – мрачно ответила я, – он редко так сильно заблуждался! Ты знаешь, я нежно люблю брата, но что бы он ни делал – не сможет изменить моего мнения.Прошло несколько дней, а мы ничего не слышали о действиях Ричарда. И наконец, молодой Балдуин сообщил нам, что Сафадин отказался принять христианство.– Наши переговоры с Саладином зашли в тупик, – добавил он, – и мы готовимся выступить на Иерусалим.Позже мы с Беренгарией обсудили наше положение. Она считала, что нам велят вернуться в Акру. Я согласилась с нею. Быть может, теперь Ричард оставил мысль выдать меня за Сафадина? Я хотела уехать из Яффы, потому что здесь я была несчастна, уехать как можно дальше от Раймонда…Вдруг мы услышали в передней знакомый голос.– Бургинь! – воскликнула Беренгария. – Неужели нам снова ее навяжут!К нам вошла леди Катерина в сопровождении Бургинь и ее камеристки. Едва ли нужно говорить, что мы приняли ее холодно. Вид толстой жены Раймонда с самодовольной улыбкой на слащавом лице был для меня почти невыносим. Меня так и подмывало дать ей пощечину. Но вместо этого я села в кресло и постаралась придать лицу бесстрастное выражение, пока она рассказывала новости.– Я так рада, что мы остаемся в Яффе! – сказала она. – Мой дорогой супруг обещал приезжать ко мне почаще; он говорит, король Ричард пошлет за нами, как только сможет.Беренгария молча кивнула; затем она отправила Бургинь и остальных в их прежнюю палатку и повернулась ко мне. Лицо ее пылало гневом.– Я ненавижу ее, Джоан! – Она топнула ногой и, быстро подойдя ко мне, поцеловала в щеку. – Она заманила его в ловушку – я знаю это! Но ничего… Ее муж тоже скоро возненавидит ее.Однажды утром большой отряд воинов Саладина напал на наш лагерь со стороны Рамлеха.Вначале нас разбудили крики и топот ног; едва мы успели одеться, как услышали лязг металла и другие опасные звуки боя. К нашему великому облегчению, продолжалось это недолго; от часового, охранявшего шатер, мы узнали, что наше войско отразило неожиданную атаку без потерь с нашей стороны.– Неверным повезло меньше, – добавил он, ухмыляясь. – Я видел, как наши солдаты везли к их шатрам отрубленные головы.Вздрогнув, мы перестали расспрашивать.Через неделю нам было приказано вслед за армией выступить в Язур; оттуда за нами прибыл вооруженный эскорт. Я с радостью отправилась в дорогу. Хотя сезон дождей еще не начался, уже прошли первые ливни, прибившие пыль, и солнце в чистом, синем небо светило ярко, но не пекло. Так как лагерь в Язуре находился менее чем в трех милях от Яффы, мы с Беренгарией решили ехать верхом. Бургинь и остальные путешествовали в душном паланкине.Невдалеке от места назначения дорога круто пошла в гору; обернувшись, я увидела, что паланкин остановился. Бургинь высунулась оттуда, ее сильно рвало.– Надеюсь, она испачкает одежду и не успеет переменить платье, – с мстительной улыбкой проговорила Беренгария. – Вот обрадуется ее супруг! Наверняка он уже ждет свою хрупкую женушку, чтобы заключить ее в объятия!Мы проехали мимо Каса-де-Плейнс, замка, построенного первыми крестоносцами; однако выглядел он плачевно, Саладин и его безжалостные воины разрушили стены и башни почти до основания.Вскоре мы увидели впереди отряд всадников, который быстро мчался навстречу. Первым присоединился к нам мой брат, тепло поприветствовав нас, он развернул своего коня, и мы поехали рядом, беседуя о разрушенном замке.– Тамплиеры сейчас восстанавливают его, – сказал Ричард. – Как только в нем можно будет жить, я попрошу их принять вас к себе. Скоро начнется сезон дождей, и в военном лагере вам будет не слишком уютно.Внезапно он замолчал и стал пристально смотреть на дорогу. Все его спутники неожиданно развернули коней и поскакали на вершину поросшего травой холма, где, похоже, начиналась какая-то потасовка. Со своего места я видела лишь сбившихся в кучку мулов с поклажей и, в нескольких футах от них, крестоносцев и тамплиеров, стоящих спина к спине. Их окружил довольно большой отряд сарацин.– Боже всемогущий! – воскликнул Ричард, и лицо его покраснело от гнева. – Они напали на наших фуражиров! Ко мне, де Тернгам! Охраняй женщин! Доставь их в замок! Я должен прийти на помощь!Но Роберт де Тернгам спешился и схватил поводья коня моего брата.– Погодите, милорд король, – быстро проговорил он. – Вы видите, де Шовени, Лестер и Сен-Поль уже там. Прошу вас, оставайтесь здесь!Мы напряженно следили за тем, как наши рыцари и их солдаты прорубаются сквозь кольцо одетых в белое мусульман в тюрбанах. Вдруг, к нашему ужасу, мы увидели, что с горы скачет еще один отряд неверных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28