Какую сумму я должен ему назвать?– Мне нужно посчитать все на бумаге.– Правильно, – согласился старик. – Я тоже считаю на бумаге. Я так и сделал, когда пришел Кайт и заплатил мне деньги сегодня утром.Бет считала несколько минут, потом закончила и посмотрела на деда.– Двадцать фунтов, восемь шиллингов и десять пенсов.– Кто же выиграл, кто самый больший скупердяй?– Вы, и наверное, это правильно, потому что вы все-таки сделали ему скидку.– Мисс, вы не слишком вежливы!– Я жду, станете ли вы задавать мне еще задачки?– Только одну, и самую главную? Что тяжелее – фунт перьев или фунт муки?– Вам не удастся подловить меня на эту старую шутку, – сказала Бет. – Фунт есть фунт, что бы вы ни взвешивали!Старик встал и придвинул стул к столу.– А ты нахальная, прямо высший класс по смелости.– Так я могу не ходить в школу?– Хорошо, это мне подходит, – ответил дед, пожав плечами. – Но запомни, я – хозяин в этом доме, и только я принимаю все решения. Тебе все ясно?!– Ясно, как в зеркале, – ответила ему Бет.– Тебе бы парнем родиться, – продолжал дед. – Жаль, что некому наследовать мое дело. Но что уж тут поделаешь! У меня и на этот случай тоже есть планы!
Кейт сначала растерялась, когда ей пришлось жить в таком большом доме, потом привыкла, и ей даже понравилось. Дом совершенно переменил ее жизнь. Теперь она делала закупки у разносчиков, вместо того чтобы ходить за ними в деревню. Она гордилась тем, как она готовит, и пекла много пудингов и пирогов. Бет тоже не сидела без дела – скребла полы в кухне и маслобойке, чистила подстилки в зале и гостиной, жгла лаванду, чтобы хорошо пахло в тех комнатах, которыми не пользовались, без конца стирала пыль, проветривала, полировала, старалась истребить моль, мышей и муравьев.Позже Кейт начала приглашать к себе старых приятельниц из деревни. Она угощала их чаем в гостиной, выставляя лучший вустерский фарфор, серебряные ложки, ножи, украшенные перламутром, и красивые салфетки, отделанные кружевами.– Твоя бабушка Тьюк, видимо, была настоящей леди. В этом доме такие красивые вещи. Просто жаль не пользоваться ими. Понимаешь, простым людям, таким как Энни Уилкс и миссис Топсон, это все доставляет огромное удовольствие.– Да, и таким простым людям, вроде нас, – хитренько подмигнула ей Бет.У Бет спальня располагалась в дальней гостиной дома, окна выходили на окружающие строения, а дальше были видны поля. Каждое утро девочка просыпалась в половине шестого, когда ее дед топал по булыжникам, чтобы подоить коров. Гремели ведра, мычали коровы, им отвечал пони в своем стойле. Эти звуки служили сигналом начала нового дня. Весна это была или зима, – она резво спрыгивала со своей постели.Умываясь, Бет поглядывала из окна, пытаясь разобрать, какая на дворе погода. Если на крыше коровника блестела роса, тогда днем будет сиять солнце. Если ласточки летали низко над полями, это означало перемену погоды. Если в Энстере на ферме свинья начинала визжать и метаться, значит вскоре задует резкий ветер. Если из окна было ясно видно Хаундшилл – жди проливного дождя.При любой погоде петушок на крыше мастерской постоянно указывал на север. Мастерскую в свое время переделали из конюшни. На маленькой башенке на крыше были часы, и Бет каждое утро, перед тем как спуститься вниз, выглядывала из окна, чтобы посмотреть, сколько там было времени. Часы шли прекрасно, но флюгер не менял своего положения. Бет часто хотелось починить флюгер, чтобы тот по-настоящему реагировал на ветер.Утро Бет и Кейт начиналось на кухне – огонь пылал в печи, на сковороде жарился бекон, и дед Тьюк приходил завтракать. По утрам у него всегда было плохое настроение, и они сразу умолкали под его мрачным взглядом. Еще не было семи, когда он шел в, мастерскую, и вскоре, когда приходили работники, начинался стук молотков, визжание пил, и весь дом наполнялся шумом.Бет постоянно влекло в мастерскую и в прилегавший к ней двор, ей было там так интересно! Стволы вязов, дубов и ясеней шли на распилку. Доски и балки складывались, чтобы немного подсохнуть. На них всегда было отмечено, когда их спилили. Бет любила смотреть на эти заготовки. Она видела, как плотники и столяры гордились своей работой – когда новая дверь или лестница появлялись среди готовых вещей, которые уже ждали заказчики.Часто, когда Бет ходила собирать для растопки щепки и стружки, она наблюдала за работниками. Сначала это не нравилось деду. Если он её там видел, то выгонял прочь.– Но мне нужно знать, что там делается, – протестовала Бет. – Я должна понимать, что я пишу в ваших книгах.– Наверное, ты права, – сказал Тьюк. – Похоже, в этом есть определенный смысл.К концу года их жизни в Коббсе дед перестал ворчать на нее. Через два года он ей доверял подводить итоги и даже потом не проверял. Он никогда не хвалил Бет, но разрешал ей приходить в мастерскую. Он дал ей полную свободу.
Одной из обязанностей Бет было описывать работы, сделанные не в мастерской. Некоторые из работников были неграмотными, поэтому без Бет им было не обойтись. Они сначала злились на нее за это (соплячка!), но куда им было деваться? Хотя тайная война шла долго. Они всегда старались на чем-нибудь подловить Бет.– Три дня работы на лесопилке Нортона, – докладывал Стив Хьюиш. – Сорок футов досок из вяза. Пять фунтов гвоздей по десять пенсов фунт. И еще три по восемь пенсов.– Не так быстро, – просила Бет. – Я не успеваю записать.– А мне некогда тут с тобой прохлаждаться. Ты шибко грамотная, вот и пиши быстрее.– Мы же здесь просто все старые дураки, вот мы кто, – заявил Тимоти Роллз. – Мы больше ничего не умеем, только работаем.– Лучше всего вы работаете своими языками, – заметила Бет.– Эй, Бет, – крикнул Сэм Ловаж. – Ты должна попросить Кита, чтобы он показал тебе скамью, которую он делает для церкви, – прямо ахнешь! Он вырезал Адама и Еву, и даже яблоко. Прямо как настоящее! Представляешь?– Ну и что? Что я, яблок не видела? – ответила им Бет. – Я не собираюсь бегать за Китом Меддоксом и объяснять ему, какой он замечательный. У меня нет свободного времени заниматься подобными глупостями.– Так, так. Кит, ты слышал, что она говорит? – сказал Сэм.– Слышал, – ответил Кит, продолжая работать. Кит был самым молодым столяром в мастерской.Мать бросилась под поезд. Кит воспитывался в приюте, но сейчас жил со своей бабушкой-вдовой в Коллоу-Форд. Темноволосый и смуглый восемнадцатилетний парень – симпатичный, походивший на цыгана. Видимо, ему нравилось выделяться, и он всегда одевался ярко. Даже на работе носил ярко-красный бархатный жилет.Иногда он был веселым – разыгрывал других работников, рассказывал им истории, услышанные в солдатских бараках, но временами просто молчал и занимался своей работой. В таком настроении к нему лучше было не лезть – запросто мог дать любому отпор. Его темные глаза сверкали презрением, и он сжимал кулаки, готовый начать драку. Работал он хорошо, и дед Тьюк выделял его среди остальных.– Кит – очень хороший работник, – всегда говорил старик. – Он может многого достичь, если только не будет лениться.– Он – бешеный, – заметила Кейт. – И его старой бабке с ним очень тяжело.– Откуда ты знаешь?– Все, кто живет в Хантлипе, говорят одно и то же. Он слишком свободно обращается с девушками и очень любит прикладываться к маленькому коричневому кувшину!– Все болтовня, я не желаю даже слышать это, – сказал старик.Кит и Бет постоянно ругались. Ее ссоры с Китом были совсем иными, чем пустая перебранка с остальными работниками. Они ругались более сильно и жестко.Как-то, когда она, как обычно, пришла, чтобы набрать стружек для растопки, Бет увидела, что Кит разжег костер и стоит с граблями, глядя, как горит гора стружек.– Ты что тут делаешь? – в ярости спросила его Бет.– Убираюсь, чтобы все было чисто и аккуратно. Он оперся на ручку граблей и улыбнулся Бет. Ему нравилось, что она разозлилась.– Я, наверно, смогу заниматься обжигом угля, если у меня не пойдут здесь дела, как ты считаешь?– У тебя уже есть работа, и по-моему тебе лучше заниматься ею и не тратить зря время, и не злить меня!– А тебе лучше сидеть дома, а не лазить здесь и ничего не вынюхивать.– Щепки здесь мои, и не прикасайся к ним. Запомни это на будущее.– Тебе следует подрасти, а потом уже отдавать мне приказания!На их крик вышел дед Тьюк.– Кто здесь разжег костер? Это ты Меддокс? Ты что, не соображаешь? Щепки всегда идут для растопки огня в кухне.Кит покраснел, а потом рассмеялся. Он сунул грабли в руки Бет и пошел прочь.– Мне кажется, что ты сама пристаешь к парню, – заметил дед. – Ты ведешь себя, как все девчонки – не можешь держаться подальше от симпатичного парня.– Симпатичный! – воскликнула Бет. – Да я лучше стану любоваться на Тимоти Роллза.Но дед Тьюк не верил ей. Он сделал вид, что старательно ищет что-то на небе, потом сказал:– Мне кажется, что где-то кукует кукушка!
Каждый раз, когда старик собирался куда-нибудь по делам, Бет старалась быть поблизости, чтобы поехать вместе с ним. Она протирала двуколку, поправляла подушки, приносила сбрую и запрягала пони. Но старик, хотя и знал, как ей хочется поехать с ним, никогда не приглашал Бет. Но та была такой же упрямой, как ее дед. И как-то она переоделась и пришла в тот момент, когда дед садился в двуколку.– Куда это ты так разрядилась? – спросил он Бет.– Я поеду с вами.– Ха! Вот так так! Хорошо, тогда сбегай и пригласи Кита Меддокса. Скажи ему, что я еду смотреть лес на сруб в Лодберроу-Фарм.– Зачем брать с собой Кита? Он только все испортит.– Делай так, как я сказал!Бет пошла за Китом, тесавшим колышки во дворе.– Нормально, – сказал он. – Я лучше поеду с ним, чем тесать эти чертовы колышки.Стояла уже половина июня и день был жаркий. Они ехали вдоль проселочных дорог. Поднятая пыль побелила их одежду, повозку, пони и живую изгородь по обеим сторонам дороги. Пони в этот день не собирался торопиться. Он просто продвигался вперед с удобной ему скоростью и резко выдувал из ноздрей воздух – ему было жарко, его одолевали мухи и пыль.На всех фермах в том году рано скосили сено, и свежий запах сопровождал их всю дорогу. С некоторых полей уже увозили подсохшее сено. В других местах мужчины и женщины переворачивали валки. Сено казалось желтым на фоне свежей зеленой травы. Передники, надетые на женщин, белели яркими пятнами на фоне зелени, а платочки на головах были красного или синего цвета.Бет сидела сзади и все время вертела головой вправо и влево. Ей нравилось наблюдать за тем, что происходило в полях. Кит сидел рядом, срывая кору с веточки орешника.В тот день у него было хорошее настроение, и ему хотелось поболтать. Он бросил кусочки коры ей на колени, чтобы привлечь к себе внимание. Кит что-то напевал, потом начал громко чихать.– Будь здоров, дорогой, – сказал он сам себе. – Это все от пыли. Я сам себе напоминаю мельника, да к тому же еще и честного мельника.Бет молчала, она собирала кусочки коры с коленей и выбрасывала их на дорогу.– Хорошо светит сегодня солнце, правда? – сказал Кит.Бет продолжала молчать, и спустя некоторое время дед сказал Киту, не поворачивая головы.– Парень, мне кажется, что ты разговариваешь сам с собой. Если Бет выпала из телеги, почему ты не сказал мне об этом?– Нет, нам не повезло. Она здесь, но, похоже, проглотила свой язык, – ответил ему Кит.– Это она тебя стесняется, потому что дома болтает не переставая.Когда они приехали в Лодберроу, хозяин, мужчина с красным лицом, по имени Чарли Блинкер, вышел к ним навстречу и повел их на холм. Им пришлось пройти по пастбищу и обойти поля, полные спелых колосьев. На пастбище животные медленно, как во сне, переходили с места на место или стояли в тени у ручья, под ивами. В поле ни единого ветерка, самый пик жары. Волоски на колосьях резко торчали среди серебристо-зеленой массы, и ячмень кланялся солнцу. Бет сорвала ветку из, живой изгороди, чтобы отгонять мух. Они роем вились у нее над головой. Другой рукой она подхватила юбки, чтобы не ломать колосья.Наверху круглого холма стояли большие дубы. Они росли далеко друг от друга, широко раскинув ветви. Под ними царил зеленоватый полумрак. Блинкер привел их в тень, к подножию холма.– Вот ваши деревья, мистер Тьюк. Я жду вашего предложения.– Вы мне не говорили, что лес растет на холме, – заметил старик. Он подошел к дереву и стукнул по стволу носком башмака. Потом вытащил нож и начал резать кору.– Кажется, здесь все нормально, если судить по этому дереву. Но лес, растущий на холме, не целиком идет в дело. Много неровных, изогнутых стволов. Ну ладно, я могу заплатить пятьдесят фунтов за эти деревья.– Уходите! – воскликнул Блинкер. – Вы можете получить эти деньги только за одну кору от деревьев.– Это мое предложение, – сказал старик. – Вы можете согласиться со мной или нет, это ваше право.– Хорошо, когда вы мне заплатите?– Когда срублю деревья. Следующей зимой или весной.
Когда они возвращались, Чарли Блинкер шел с Бет, а старик и Кит шли впереди.– Я помню твоего отца. Он здорово управлялся с лошадьми. Мне он очень нравился.– Мне тоже, – ответила ему Бет.– Ты что-нибудь переняла у него?– Вы имеете в виду лошадей? Нет, ничего!– Я просто спросил. Твой отец мог сразу понять, что случилось с животным, у него был прямо Божий дар. Я подумал, может это передалось тебе.– Он всегда говорил, что это просто здравый смысл.– Что бы там ни было, мне бы хотелось обладать этим свойством, – сказал фермер. – У меня есть кобыла, и у нее уже два раза были выкидыши, я не могу понять, в чем тут дело – она выглядит такой здоровой.– Ну, ничего, – сказала Бет. – У кобыл иногда так бывает.– Но в первый раз она легко родила здорового жеребенка. Глянь на нее, может, что-то сможешь подсказать. Скоро мне вести ее на случку, как бы опять чего ни вышло.Бет улыбнулась.– Хорошо, я только посмотрю.Кит и старик сидели на лавочке во дворе, и Эмили Блинкер принесла им пива. Блинкер отвел Бет на скотный двор, где разгружали привезенное сено. Сено лежало на телеге, и работник перекидывал охапки сена человеку, который складывал его в стог. Они оба уставились на Бет, когда та подошла поближе к кобыле.
1 2 3 4 5 6