https://wodolei.ru/catalog/accessories/vedra-dlya-musora/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Это не река, а канава, – жаловалась Дели, – большая сточная канава, полная грязной воды.
– Но ее надо видеть в половодье, когда берега покрываются водой, – не согласился Брентон. – Ты не поверишь, капитан Ренделп однажды провез груз шерсти на двадцать миль в сторону от основного русла реки. Тогда равнина видна на многие мили вокруг. Дрова в такое время привозят на лодке из верховьев реки. А там, где нет воды, можно видеть мираж, колеблющийся на горизонте, точно большое озеро. Это потрясающая страна, не то что твоя крохотная Виктория, озелененная капустными грядками.
– Мне больше по сердцу Муррей, – упрямо сказала Дели. – Здесь даже рисовать нечего: ни перспективы, ни красок. Один лишь серо-бурый цвет.
Она чувствовала себя здесь взаперти, будто в вагоне поезда, покрывающего сотни миль без единой остановки.
В маленьком поселке Менинди, сверкающем оцинкованными крышами, был всего один бар и великое множество коз. «Филадельфия» разгрузила пиво и муку и поспешила дальше. Вода стояла низко, но сезонные дожди, идущие из Квинсленда, уже выпали, и было не похоже, что уровень воды поднимается.
Первая неудача постигла их близ Уилкания. В четыре часа утра из носовой части судна вдруг повалил дым, и они в спешном порядке пристали к берегу. Пожар возник в трюме, где находились взрывоопасные материалы. Команда, включая шкиперов с барж, образовала цепочку, передавая ведра с водой. Взорвался ящик с патронами, гильзы разлетелись во все стороны, к счастью никого не задев.
Еще до взрыва Бен помог Дели сойти на берег. Невозмутимый А-Ли спустился вслед за ними, зажав в руке потрепанное портмоне. Как раз в эту минуту раздался второй взрыв, огонь и осколки упали в воду. Несколько верхних мешков с мукой выбросило взрывом, и с неба посыпался белый дождь. Подброшенная взрывом фляга из-под варенья, лежавшая поверх мешков, исчезла из вида, а когда упала, то едва не проломила китайцу голову. Олимпийское спокойствие бесследно исчезло. Кок выругался и ударился в бега, не забыв, однако, про кошелек. Он пробежал по узкой полоске суши между рекой и ее рукавами и скрылся в темноте.
Дели между тем смазывала ожоги и бинтовала раны, полученные от осколков. Кока хватились только через полчаса. Его нашли в ручье: он плавал по горло в воде, судорожно цепляясь руками за ветку. Когда его выловили, он весь дрожал от холода, однако с кошельком не расставался, вцепившись в него мертвой хваткой. Его напоили горячим чаем и, убедив, что опасность уже позади, уложили в постель, но его еще долго била дрожь и он не мог успокоиться, безуспешно пытаясь объяснить, что же с ним произошло.
Против ожидания, ущерб оказался незначительным: сгорела лишь часть досок в передней части палубы. Выяснилось, что причиной пожара явились мыши, свившие себе гнездо в ящике с серными спичками. Брентон обнаружил также, что у бочонка с пивом, предназначавшимся для Лаута, «совершенно случайно» выбили в суматохе дно, но он предпочел закрыть на это глаза. Команда, в своем большинстве постоянно мучимая жаждой, запаслась буравчиками и соломинками, чтобы ее утолять.
На следующее утро никаких осложнений не предвиделось. Помощник принял от Брентона смену, и тот, не спавший ночь (он никому но доверял управление в ночное время, даже если они шли против течения, то есть на безопасной скорости), пришел в каюту, чтобы немного поспать.
Дели задернула ситцевые занавески на иллюминаторе и собралась выйти. Он растянулся во весь рост на ее койке, не имея сил добраться до своей. Однако, когда она набросила на него покрывало, его рука, безжизненно свесившаяся с койки, вдруг захватила ее запястье, будто стальными тисками.
– Подожди уходить! Мы почти не бываем одни в последнее время.
– Но тебе нужно отдохнуть.
– Кто это сказал? Мне нужна ты.
– Я думала, ты устал.
– Устал, но не очень.
Она вздохнула, но вид у нее был счастливый. Ее подкупала его любовь, его желание; и хотя она еще не вполне научилась отвечать на его страсть (он брал ее грубо, почти жестоко), она находила удовлетворение в том, что, отдаваясь, доставляла ему радость. Разум говорил ей, что он знал эту радость не с одной женщиной, иногда довольствуясь первой попавшейся. Но то, что он любит ее, она не сомневалась.
Помощник капитана пришвартовался к берегу и, не желая проходить Крисмас-Рокс самостоятельно, позвал капитана. Брентон с беспокойством отметил, как мало воды у подножия скал, цепочкой протянувшихся поперек почти всего русла. Если уже сейчас, в начале сезона, дела обстоят таким образом, то что же будет дальше? Существовала опасность быть запертыми здесь, в какой-нибудь луже до конца года.
Под самой Уилканией их обогнал «Уорджери», но без обычных в таких случаях подзуживаний и кошачьих концертов. Только строгий, короткий салют. Поначалу это озадачило команду «Филадельфии», но пришвартовавшись рядом с этим судном и с «Гордостью Муррея», они узнали, в чем дело.
«Провидение» взорвалось под Кинчегой, – сказал Брентону капитан «Уорджери», когда они с Дели нанесли ему визит. Дели стиснула мужу руку, ее полные ужаса глаза впились в капитана.
– Кто-нибудь… пострадал?
– Погибли все, кто был на борту, спасся только один шкипер с баржи. Он рассказал, что судно разнесло на куски, от него ничего не осталось.
– И ребенок… – прошептала Дели, бледная, как полотно.
– И Джордж Блекни, – пробормотал Брентон. – Бедный старина Джордж…
– По мне так это даже лучше, что погибла вся семья, – сказал капитан Ритчи. – Остаться в живых одному – это страшно.
Новость повергла в уныние весь порт, где большинство текучего населения составляли матросы с колесных пароходов, возчики, старатели, стригали, бичи, всегда готовые за малую мзду спроворить вам выпивку.
Уилкания Дели понравилась: настоящий город с долговязыми, небрежно одетыми конными полицейскими на углах улиц, с витринами, забитыми конской сбруей, бубенчиками, путами, с единственной церковью и тринадцатью харчевнями, с массивной каменной тюрьмой и зданием суда. Широкие улицы были затенены зелеными перечными деревьями. После голых дюн и жалких хибарок Пункари и Менинди, Уилкания смотрелась как столичный город.
Пока выгружали бочки с пивом, истомившаяся жаждой команда, пользуясь случаем, вознаграждала себя за длительное воздержание, Дели решила сделать кое-какие покупки. Брентону хотелось отчалить побыстрее, пока его люди не перепились и не затеяли драку с южноавстралийскими матросами, с которыми у них была застарелая вражда. «Гордость Муррея» здесь, на вражеской территории, где им могли угрожать южноавстралийские матросы, из соперника превратилась в союзника.
Отруби, которые Брентон купил близ Суон-Хилла по пять шиллингов за мешок, здесь пошли вчетверо дороже. Верхняя Дарлинг была поражена засухой, и за фураж платили бешеные деньги, чтобы спасти от падежа истощенный скот. Брентон догадался загрузить в недогруженные баржи 1000 мешков отрубей, и это дало ему 750 фунтов прибыли, что с лихвой покрыло ущерб от пожара и прочие убытки.
Когда пришло время выходить, хватились Чарли. Брентон сбился с ног, разыскивая его по всем притонам. Его пришлось тащить на себе. Механик то горланил песни, то матерился из-за того, что «не успел» утолить неутолимую жажду.
Отказавшись идти вслед за капитаном по трапу, он встал на четвереньки, да так и вполз на борт, бормоча что-то насчет «сандвичей» с сырым луком, которые еще никому не причинили вреда. Кочегар развел пары, и Брентон отвел «Филадельфию» на несколько миль выше по течению, подальше от городских соблазнов. Там он остановился, чтобы дать возможность механику и некоторым другим членам экипажа немного протрезветь.
Некоторое время спустя судно отчалило от берега и тронулось вверх по реке, обходя отмели, острова, подводные камни, коряги и острые углы на поворотах.
На берегу по ходу судна спокойно сидела пара диких уток: серо-белая кряква и селезень; они выглядели совсем как домашние. Сменившийся с вахты кочегар Стив принес дробовик и начал в них целиться.
– Не вздумай их подстрелить! – предупредил его выглянувший из рубки Эдвардс.
– В кого хочу, в того и стреляю, – огрызнулся тот.
– Но только не в уток! Как ты сможешь достать утку, если подстрелишь ее?
Чтобы сорвать зло, кочегар выстрелил вверх, в двух орлов с клинообразными хвостами, которые парили так высоко в небе, что казались кусочками черного пепла, поднимающимися над костром. Разумеется, он не мог причинить им вреда, этот угрюмый черный человек с насмешливым голосом. Дели поймала себя на том, что не может привыкнуть к его обезображенному лицу.
Кочегар люто ненавидел китайца и не давал ему ни минуты покоя. «Желтая морда!» – во всеуслышание говорил он всякий раз, когда кок выходил из камбуза, чтобы вылить помои. «Этот суп воняет китаезой», – мог сказать Стив за общим столом.
Обычно китаец никак на это не реагировал, но иногда он поглядывал на Стива с яростным огоньком в глазах. Однажды кочегар позволил себе зайти слишком далеко. Он помогал Чарли протирать двигатель и вышел на корму с промасленной ветошью в руках. Кок как раз высунул голову из камбуза, чтобы определить время по солнцу. Стив размахнулся и влепил грязную, жирную тряпку прямо коку в лицо.
А-Ли отбросил тряпку, вбежал на камбуз и схватил деревянный молоток для отбивания мяса.
– Выходи сюда! – насмехался Стив. – Посмотрим, есть ли у тебя кулаки, желтая морда, тварь вонючая!
– В душу, в бога мать!.. – вне себя закричал А-Ли. – Я тебе показать! Я бить твои поганые зубы!..
Он бросился к кочегару с таким безумным видом, что тот счел за благо ретироваться в туалет, и отсидеться там, пока повар не остынет.
Изо дня в день стояла ясная погода с неизменно чистым небом и раскаленным солнцем. Воздух был горяч и сух. Дели больше не беспокоил кашель, спала она нормально, приступов удушья не было.
Однажды они подошли к полосе берега, возвышающейся над бурым суглинком остальной равнины, футов на пятьдесят. Здесь красный песчаник, оставшийся от древнего внутреннего моря, не был закрыт наносными отложениями реки.
От песчаника, вобравшего в себя зной жаркого дня, несло теплом, словно от натопленной печки. Перед одинокой хижиной, сооруженной из ржавых листов старого железа, стояли чахлые деревья с увядшими обвисшими листьями. Вдали, на горизонте, виднелась синяя полоска, перечеркивающая деревья, колышащиеся в туманном мареве миража.
– Здесь можно купить молока, – сказал Брентон. Он дал гудок и причалил к правому берегу. Дели приготовилась сойти вместе с ним – ей было интересно видеть все своими глазами.
– Тебе нет нужды идти, – сказал Брентон. Он почему-то не хотел брать ее с собой.
– Я обязательно пойду, – возразила она. – Я и так ничего не вижу, кроме серо-бурых берегов.
Берег был обрывистый, Брентон и Джим помогали ей вскарабкаться на него. Из лачуги вышла безобразная, точно ведьма, старуха и вслед за ней – разбитная девица с чумазым смазливым лицом. Тем временем подошли и другие члены команды.
Под бесцеремонными взглядами обеих женщин Дели почувствовала себя неуютно. Они не упустили ни одной детали ее костюма и ее внешности. Капитана и его помощника они встретили ласковыми заискивающими улыбками.
– Не хотите ли зайти освежиться, джентльмены? – спросила старая карга. – У меня есть холодный лимонад и оранджад, – она незаметно подмигнула глазом под седой лохматой бровью. – Найдется и жареная утка, и жаркое из говядины с овощами.
– Скажи лучше, жареный попугай и козлятина, – холодно ответил ей Брентон. – Мне случалось бывать у тебя и пробовать твой «оранджад». Моя жена хочет купить молока и вернуться на судно.
– Налей молока, Лили! – старуха выхватила котелок из рук Дели и передала его девушке. Но черноволосая девица с дерзкими глазами не двинулась с места, демонстративно размахивая котелком вокруг своих бедер.
– Разве сегодня капитан не хочет встать здесь на ночлег? – вызывающе спросила она, сверкнув на Дели быстрыми глазами.
– Нет, – ответил ей Брентон. – Вода в реке стоит низко, и кроме того, у нас на хвосте целый флот из плоскодонок. – Он сердито протиснулся мимо нее внутрь хижины. Она не посторонилась, чтобы пропустить его, наоборот, слегка качнулась вперед с тем, чтобы он задел локтем ее полуобнаженные груди. При этом она лукаво посмотрела на Дели своими черными глазами. Старухе пришлось самой налить молока. Дели взяла у нее котелок и, пробормотав нечленораздельные слова благодарности, стрелой понеслась по обжигающему песчанику назад, к судну.
«Омерзительная женщина! Как он мог?» – стояло у нее в голове. Можно было примириться с мыслью о других его женщинах, таких, например, как Неста. Но чтоб такая!… Она никогда не сможет понять мужчин, никогда!
Брентон вернулся домой уже затемно, громко топая ногами и распространяя вокруг запах виски. Дели, уже лежавшая в постели, притворилась, что спит.
19
В Тилпе была харчевня с патентом на продажу спиртного, но напитки там были не намного лучше самодельного пойла под звучным названием «оранджад», которое подавали в прибрежных кабаках. Хозяин харчевни держал под прилавком деревянный гроб, наполненный ромом, и черпал из него маленьким стаканчиком, который стоил три пенса. «Я люблю все делать заранее, – объяснял он своим клиентам. – Вдруг случится отдать концы, а гроб – вот он!» Он надеялся, что в проспиртованном гробу его тело сохранится дольше.
Повсюду была все та же голая равнина, та же серо-бурая выжженная земля, перемежающаяся кое-где красным песчаником; те же мерцающие миражи в далекой серебристой дымке и те же серо-голубые деревья на переднем плане.
Краски природы – голубая, красная, желтая – потускнели и выцвели на солнце, от них остался лишь слабый намек на изначальный цвет. Дели припомнился виденный ею как-то необработанный кусок опала: зеленые искорки цвета едва просматривались в молочно-белом изломе камня.
Выгрузив пиво, они узнали неутешительную новость: нового притока воды не ожидается. Маловероятно, что какой-нибудь пароход сможет подняться до Берка или даже до Лаута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98


А-П

П-Я