Когда «Рут Край» на миг оказалась рядом, борт о борт с «Плэй Пен», я сорвал закрепленную на носу крошечную шлюпку и обрушил ее на палубу. Лодочка с диким грохотом проехала до самой кормы. Я двинулся следом. Страшный шум заставил Аллена вздрогнуть, и он упустил трос, за который удерживал «Рут Край». Перекинутый через поручни канат стремительно заскользил вниз: ураган всегда раскачивает сильнее большое судно. Да, я выбрал верный момент и удачно кинул шлюпку. Теперь я ждал схватки с Джуниором Алленом, сжимая пистолет обеими руками. Судьбе было угодно, чтобы наш второй поединок получился еще более своеобразным, чем первый. Каждый искал возможности нанести противнику сокрушительный удар. Как только Аллен заметил, что конец троса падает с правого поручня вниз, он, яростно царапая палубу, бросился к ускользающему от него канату. В лунном свете я видел мелькнувший в воздухе хвостик белой веревки, который Аллену так и не удалось поймать. Тогда он повернулся ко мне. Яхта содрогнулась от резкого толчка: моторка была где-то рядом и колотилась о борт «Плэй Пен». Присев на корточки, я шарил по палубе в поисках выпавшего из рук пистолета, но и Аллен тоже был безоружен. Наверное, уронил свой пистолет за борт. Аллен рванулся ко мне, потом резко затормозил. Его развернуло влево, окатило водой, и он нырнул в глубокую тень. Я понимал, что он отлично знает, как действовать. Аллену нужно избавиться от меня и воспользоваться маленькой шлюпкой, которая валялась сейчас на палубе. Итак, главная помеха на его пути – я. Мне удалось наконец нащупать кончиками пальцев пистолет. Я судорожно вцепился, в него. Впрочем, оружие поможет мне в единственном случае, если Аллен прыгнет на меня справа. Но он ведь может подползти откуда угодно. И все-таки я его заметил и успел дважды выстрелить в его жесткое, как подошва, брюхо, но, похоже, промазал, и мы схватились врукопашную. Каждый его вздох сопровождался странным свистом и скрежетом – это вырывалась наружу его неистовая злоба.
Он обхватил меня за шею, но по тому, как быстро я вывернулся, стало ясно: его правая рука ослабла. Он хорошо владел приемами, но уже не мог вложить в них былую сокрушительную силу. Я вырвался, и мы оказались на четвереньках, нос к носу. Ни один из нас не рискнул подняться. Я снова потерял пистолет, и мы сцепились. Он действовал левой рукой, а я – правой. Я знал, что, если выдержу, выиграю время: он явно был ранен и, возможно, даже чувствовал, что теряет сознание. Вдруг я заметил, что он запускает левую руку себе за пазуху. Что там? Нож? Пистолет? Чтобы покончить с этим, я попытался врезать ему изо всех сил, но он с кошачьей ловкостью выскользнул из моих рук, и я, потеряв равновесие, отлетел в сторону, но успел заметить, что он занес кулак над моей головой. На меня обрушился страшный удар, а потом что-то упало и рассыпалось по палубе. Это были его камешки, они запрыгали и раскатились в разные стороны, играя и переливаясь в лунном свете, бесценные сокровища из холщового мешочка. Джуниор Аллен вдруг издал неистовый звериный рык и стал разбрасывать камни, в бешенстве поддевая их ногами. А волны, перехлестывая через палубу, уносили камни на корму и смывали их за борт, хороня в морских глубинах. Аллен даже забыл на время о моем присутствии. Воспользовавшись этим, я присел и, выждав удачный момент, прыгнул на него как раз в то время, когда он начал приходить в себя. Всей массой своего тела я навалился ему на плечи, прижав его простреленное брюхо к поручням правого борта. У него подломились ноги, и, приложив небольшое усилие, я сбросил его в бушующее море.
Сам не знаю почему, но я думал, что он камнем пойдет ко дну. Однако я увидел, как он шлепнулся в воду, затряс головой и, сориентировавшись, поплыл к «Рут Край» с вывихнутой рукой и пулей в животе. Что ж, я еще раз убедился в нечеловеческой силе и выносливости этого существа.
В ярости я чем-то запустил в него. «Плэй Пен» медленно разворачивалась, и тут я вспомнил, что в открытом хранилище находится большой данфортский якорь. Я выволок его, ухватил за стержень и со всего маху швырнул в море. Я не ошибся, якорь обрушился прямо Аллену на спину. Потом Аллена накрыло волной, а когда пена постепенно рассеялась, на поверхности воды никого не было. Я еще долго не решался вытащить якорь, а когда начал его поднимать, делал это медленно и осторожно, вглядываясь вниз. Я высматривал Аллена, и мне казалось, что нет такой силы, которая может его уничтожить. Балансируя на качающейся палубе, я шагнул в сторону и наступил на что-то вроде гальки, нагнувшись, поднял камешек и сунул его в карман. Нужно было взять себя в руки и начать действовать. Я врубил двигатели и повел судно. Сначала на самой малой скорости, потом быстрее, с трудом справляясь со штурвалом. Ужасно болела рассеченная надвое верхняя губа. Я включил бортовые огни. В ночи замелькали их отсветы. И тогда я отправился искать Лоис. Несмотря на все, что творилось вокруг, Дилин и Лоис так и не пришли в себя. Они лежали неподвижно, причем не на койках, а в углу кубрика. Я перевернул Дилин на спину, но она была в полной отключке и ничего не почувствовала.
Потом я осторожно поднял Лоис, уложил на койку и осветил ее лицо. Оно было цвета сырых дрожжей, поблекшие губы слились с кожей, слева чернел огромный синяк в пол-лица. Я не мог поверить, что Лоис жива, но, приложив ухо к ее груди, услышал тихий и слабенький стук бьющегося сердечка.
Я укрыл Лоис и Ди, подоткнул простыни. Моя голова, которая, казалось, была битком набита здравыми идеями, что-то, конечно, соображала, но не могла предусмотреть всего. Задумавшись над тем, что лодка Тигра для меня сейчас удобнее, чем «Плэй Пен», я внезапно вспомнил о проклятом якоре. Я ведь его полностью не вытащил! Включив автопилот, заспешил на корму. Подниму якорь и дам полный вперед. Я наклонился – и вдруг увидел внизу лицо Джуниора Аллена. Ни говорить, ни думать я больше не мог. Реальный мир разлетелся вдребезги и превратился в чудовищный ночной кошмар. Этого просто не могло быть! Только приглядевшись, я понял, в чем дело. Голова Аллена застряла между крыльями якоря, острые выступы зажали ее чуть позади челюстей, растянув рот мертвеца в зловещей улыбке. Ослабевшими от потрясения руками я принялся разматывать трос, и якорь увлек тело Аллена под воду. Внезапно я обнаружил, что яхта подошла слишком близко к «Рут Край». Бросившись к штурвалу, поспешно отвел «Плэй Пен» от моторки.
Выверив курс судна, я снова спустился к Лоис. Ее руки были ледяными, но я нащупал губами пульс и понял, что она все же жива.
Я отправился в радиорубку и принялся вызывать береговой Пункт неотложной помощи. С третьей попытки удалось установить хорошую связь безо всяких помех. Я объяснил, кто я и где нахожусь, а также кому и по какой причине срочно требуется врач. Было уже за полночь. Мне мешала говорить разбитая губа, но я упрямо продолжал задавать одни и те же вопросы: можно ли прислать за Лоис вертолет? Мне сказали, что нужно подождать, и велели проверить ее зрачки. Я ответил им, что один зрачок маленький, а другой сильно расширен. Они еще раз повторили, что надо подождать. Я вышел на палубу и, пристально вглядевшись в даль, заметил наконец красный огонек скутера.
Связавшись с ними снова, я получил пятиградусную поправку курса и рекомендацию как можно быстрее двигаться в сторону Лодердейла и идти прямо на Пайс-66, где будет ждать катер спасательной службы.
Я сделал все, что мог. Они неслись мне навстречу с полным запасом горючего, мои же баки были почти пустыми, да еще я тащил за собой лодку Тигра, которую мне удалось снова взять на буксир.
Я подошел к доку, над которым мелькали ярко-красные вращающиеся огни. На борт быстро поднялись санитары и с профессиональной осторожностью вынесли Лоис. Я поехал в больницу вместе с ними. Там мне зашили рот, обработали раны и вернули нос в прежнее положение – в центр лица. В это время Лоис побрили голову и начали делать трепанацию черепа. Операция прошла успешно, но несмотря на это через три дня Лоис умерла от пневмонии – на моих глазах... И не помогло то, что я сидел рядом, пристально следил за ее состоянием через пленку кислородной камеры и страстно молил это хрупкое тело бороться за каждый удар сердца – до последнего вздоха.
Глава 14
... – А что бы вы делали, если бы у вас погасли бортовые огни?
– Что ж, думаю, вы ответили на все наши вопросы. – Было много людей и много вопросов: власти столкнулись с тем, что они именуют интересной юридической проблемой.
И ты перестаешь понимать, много или мало им сказал. Инстинктивная осторожность берет верх, и ты стараешься упрощать свои ответы. Я не знал, откуда у него деньги, и Кэтти тоже не знала. Она просто предполагала, что Аллен ее надул. А я – ее друг и потому хотел разобраться в этой истории.
Дилин была сердита, как жареная белка. Жалела, что проспала все на свете. Пэтти же с безупречной точностью излагала обвинения в адрес Аллена, доказывая, что тот грубо нарушил закон по всем перечисленным ею пунктам.
Свою версию событий я вызубрил наизусть, ибо излагал ее раз сорок, не меньше. Да, сэр, я предпринял глупую попытку найти его ночью в океане. Он позволил мне подняться на борт и сильно ударил меня. Когда я пришел в себя, он пытался перелезть в другую лодку, но потерял равновесие и упал. Я видел, как он плывет к «Рут Край», и я ничем не мог ему помочь. Я слышал, что он вроде бы закричал, тогда я запустил моторы яхты, чтобы посмотреть, что с ним случилось, но когда приблизился к «Рут Край», она была пуста.
Я говорил легко и свободно, мог двадцать минут подряд рассуждать о характеристиках «Плэй Пен» и «Рут Край», мог прочесть целую лекцию о том, как вести корабль по компасу, мог точно вспомнить, какая была погода. Я уже обратил внимание на всеобщую любовь к таким рассказам: меня вежливо слушали, потирая руками глаза и прикрывая зевающие рты. Конечно, я не доложил им, как убил этого монстра и как пережил последний ночной кошмар – зрелище зацепившейся за якорь головы Аллена и медленно танцующих в струях течения ног трупа.
Да, у моей истории было много нюансов. И почти все они покрыты мраком.
Так вот и учишься использовать темноту, узнавая разные ее оттенки. Темноту горячего солнца на пляже, темноту бокала с ликером и темноту глаз девочек Тигра.
А как только вам начинают задавать новые вопросы, вы с готовностью отвечаете. Слегка глуповато, но очень вежливо.
Неприятно, но однажды я осознал: сижу на мели. И ввязался-то в это дело ради денег. Смешно. Где-то в глубине души я слышал тихую мелодию. Этакая милая песенка. И над кем же мы смеемся?
В общем, я взял с собой кое-что из последних сбережений, поехал в Нью-Йорк и там в дешевой гостинице нашел Гарри. Я показал ему, чем располагаю, и, увидев, как загорелись его глаза, решил отдать ему то, что представляло для меня наименьшую ценность. Мы договорились, что он получит свои семь процентов, и через сутки он привез мне тридцать девять сотен и еще тринадцать долларов. На следующий день он избавился от товара в два раза быстрее, и я получил чуть больше четырех тысяч долларов. Потом принес свыше пяти тысяч, и у меня возникло подозрение, что Гарри я больше не увижу. Тогда я сказал ему, что остальное попридержу у себя, могу ведь обойтись и без посредников. Он сразу захотел посмотреть, что там у меня в загашнике, и я обещал все ему показать, когда он рассчитается со мной за шестой камень. Ему непросто было решиться на такое: думаете, легко обуздать собственную жадность? И все же ему не оставалось ничего другого, как вновь появиться с деньгами, и он вручил мне еще пять тысяч. Я не увидел на его лице ни тени разочарования, когда объявил, что больше камней у меня нет. Расставшись с Гарри, я знал, что он с лихвой покрыл все свои проигрыши, а я – свои затраты. Дело было сделано, и через сорок минут я уже мчался в поезде в Филадельфию, а оттуда долетел до Флориды.
Как-то днем я назначил свидание блондинке с печальными карими глазами. Она появилась в полинявшем от многочисленных стирок голубом платье и такой же голубой выгоревшей на солнце шляпке. И все это – платье, шляпка, непосредственная манера общения, легкая походка, прекрасная фигура и спортивные ножки – все это была Кэтти.
– Я позвал тебя, ты сразу же пришла. Просто взяла и пришла, Кэтти?
– Ну конечно.
– Ты ведь очень скромная девочка, правда?
– Не знаю. Наверное. Мистер, не сердитесь на меня. Честное слово, я не хотела. Я же вам говорила, вы помните. Мне действительно жаль, что все так получилось с этой женщиной...
Она покраснела и смущенно опустила глаза, рассматривая свои руки. Может быть, поняла, почему я напился, а может, почувствовала это по моему голосу, когда я позвонил ей.
– Твое сострадание греет мне душу, – ухмыльнулся я.
Она глубоко вздохнула.
– Ты можешь быть грубым, если тебе так легче. И если тебе плевать, что у других в эти дни все валится из рук...
Кэтти сидела на желтой кушетке. Я принес маленький столик, поставил его перед ней и выложил три пачки денег – одну большую и две поменьше.
– Джуниор проигрывал их и тратил на удовольствия. Что-то, конечно, удалось получить назад. Я знал, что это скользкое дело, но этот опустившийся тип утянул меня за собой... Впрочем, я особо об этом не задумывался... Я взял пять камней. Остальные упали за борт. Я продал драгоценности в Нью-Йорке и выручил двадцать две тысячи шестьсот девять долларов.
Кэтти посмотрела на деньги и подняла на меня глаза – глаза послушной школьницы.
– Это должно покрыть мои расходы, – объяснил я, указывая на одну из маленьких пачек. – Я сильно потратился. В другой пачке – тысяча, я беру ее как гонорар. И остается двадцать тысяч. Они – твои.
– Но ты же говорил – пополам.
– Кэтти, я не собираюсь с тобой спорить. Гонорар нужен мне для самоутверждения. Все прочее – твое.
– Да я ни разу в жизни не держала в руках таких денег! Возьми себе половину.
– Послушай, идиотка. Ну почему ты отказываешься? Может, я украл у него гораздо больше, почему ты должна верить моим словам?
– Ты прав, я действительно ничего не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23