Поэтому Поль вызвался подвезти Тэффи ему навстречу, в маленькую гостиницу недалеко от транспортной развязки. Там они заказали завтрак.
Вскоре Аллен присоединился к ним и неохотно выпил чашку кофе. Он был немногословен и разговаривал настолько натянуто и отрывисто, что Тэффи почти обрадовалась, когда он сказал, мол, пора ехать. Она расставалась с Полем на целую неделю, и хотя их прощальный поцелуй был коротким, но от этого не менее сладостным.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Тэфф, – начал Аллен, как только они выехали на автостраду.
Встревоженная Тэффи наконец-то поняла, что волнует ее брата. Он пришел к выводу, что она и Поль провели ночь вместе. Как она могла ему возразить, если это была чистая правда?
– Я уже большая девочка, – вместо этого заявила она, – и сама о себе позабочусь.
– Ха. Этот парень, по-моему, просто пижон.
– Только ты, – Тэффи кивнула на его свитер, который он носил пять лет, и на старую куртку, валявшуюся на заднем сиденье, – можешь назвать человека в спортивном костюме пижоном.
– Спортивные костюмы бывают разные, – проворчал Аллен. – А эта его машина…
– Избавила тебя от нудных городских пробок, – сухо отрезала Тэффи. – Мог бы и поблагодарить.
Некоторое время Аллен молчал, но этим дело не кончилось:
– Теперь понятно, почему я всегда попадал на этот чертов автоответчик, когда пытался тебе позвонить.
– Я всегда тебе перезванивала, – возразила Тэффи.
– Ты уверена, что он не женат или что-нибудь в этом роде?
– Вполне. Я знакома со многими его друзьями…
– Женщинами или только мужчинами?
– Видишь ли, он меня уважает, – вспылила Тэффи, – и не держит за женщину легкого поведения!
– Ты встречалась с его родственниками?
– Д-да. – В конце концов, она ведь знакома с Ником, его племянником.
– Как они к тебе относятся? – продолжался допрос.
– Они замечательные, – язвительно произнесла она. – Не лезут в чужие дела и не задают лишних вопросов, как мои.
Аллена это не смутило.
– Они приглашали тебя на Рождество?
– Ты же знаешь, что такое Рождество, – смутилась она. – Исключительно семейный праздник.
– Значит, нет, – подытожил он, глядя на дорогу. – Ты писала или говорила о нем родителям?
– Н-нет.
Родители звонили раз в неделю, всегда в одно и то же время, так что быть в этот час дома не составляло труда, и так же просто было не упоминать Поля в письмах.
– Тогда я тоже не буду, – решил Аллен. – Но у тебя все-таки трое братьев, Тэфф. Я сообщу Крису и Ричи, что происходит.
– Да ничего не происходит! – раздраженно вскинулась Тэффи.
Бесполезно. На обратном пути Аллен настоял, что подвезет ее прямо к дому, и, поднявшись в квартиру, осмотрел каждую комнату.
Там он не нашел никаких следов Поля, подумала Тэффи, завороженная водоворотом падающих снежинок. Она сама почти не бывала в той квартире, не говоря уже о Поле…
– Устала? – Его голос звучал еще ниже, приглушенный метелью. – Тебе надо было поесть поплотнее.
– Не все умеют сжигать лишние калории так, как ты. – Она слизнула с губ огромную снежинку. – Вряд ли ты согласишься поужинать сегодня у меня.
– Снова омлет из двух яиц? – поддразнил он.
– Копченая форель, – произнесла она гордо. – Я купила две порции, но, скорее всего, я зря беспокоилась. Ты, кажется, не доверяешь моей кухне.
– Ты сама закоптила форель?
– Я сделала к ней соус из яблок с хреном. Ты снова увиливаешь.
В его голосе прозвучало удивление:
– Я что?..
– Увиливаешь от ответа, прячась за шутками.
– Сдаюсь, мышка. – Он был изумлен.
Тэффи и сама изумилась. Раньше она не посмела бы упрекнуть его таким образом. Услышав свои слова, четко и жестко выражающие суть ее недовольства, она поняла, что даже самой себе не признавалась в таких мыслях.
Почему вдруг ей стало так легко? Может, потому, что они все же продвигались вперед, несмотря на снег? Сейчас они проехали Райздорф и снова углубились в сумрачный лес, где ветки деревьев сплелись в черно-серебристую паутину, а обычных лесных звуков не было слышно. Только поскрипывал снег под колесами велосипеда; они словно плыли сквозь белые облака чистилища к земле обетованной.
Земля обетованная? Может, теперь я смогу сказать то, на что раньше не осмеливалась? – подумала она.
А вслух она спросила:
– Так все дело в том, что я плохо готовлю? Если так, не отказывайся от моей еды, даже не попробовав.
Возможно, тишина и метель подействовали и на Поля. Возможно, поэтому он раньше внезапно заговорил о своем отце и поэтому же ответил ей сейчас прямо и откровенно:
– Нет, дело не в этом.
В любое другое время Тэффи тут же спросила бы: тогда в чем же? Теперь же она молча ехала подле него.
– Мне… мне теперь не очень приятно находиться в том доме, – проговорил он наконец.
Вопросы роем клубились в ее голове, но она решила, что с ними можно подождать. Река из тускло-оловянной превратилась в черную, а свет шел снизу, от снега, так что мир перевернулся вверх тормашками.
– Когда я там, я вспоминаю…
На этот раз Поль замолчал надолго. Тэффи ехала рядом, ощущая напряжение в плечах и спине. Сегодня он впервые заговорил о своем отце. Возможно, после пяти месяцев молчания он захочет поговорить и о Клодии? Сама Тэффи узнала о ней из газет.
– Это действительно оказалась язва, – крикнула она в гардеробную Полю на второй неделе их знакомства. – Здесь написано…
– В газете? – ответил он из глубины шкафа. – Ну, раз в газете, значит, это правда, не так ли?
– Она отменила свое турне по Европе…
– Мне надеть английский твидовый пиджак, мышка?
– …и будет проходить курс лечения дома, в Аризоне. – Тэффи опустила газету. – Надеюсь, она скоро поправится.
– Ты не слышала прогноз погоды на сегодня?
– Тебе что, все равно, когда кто-то из твоих друзей болен?
Поль вынырнул из шкафа в терракотовой рубашке и кофейных брюках и резко повернулся к ней, недовольный ее тоном. В такие мгновения она почти боялась его.
– Ну… – начала она торопливо, – имею я право порадоваться, что Клодия поправилась настолько, чтобы выписаться из больницы?
– Безусловно, мышка. – Он снял с вешалки твидовый пиджак. – Думаю, мы можем позавтракать в «Плас д'Арм»…
Он всегда поступает так, размышляла Тэффи под мерное поскрипывание снега под колесами. Он всегда меняет тему, если не хочет о чем-либо говорить. На этот раз, казалось, ему просто нечего добавить. В конце концов, он рассказал о своем отце и косвенно о жизни в Федеранже.
Это уже прогресс, сказала она самой себе, не будь жадиной. И наконец, как награда за терпение, прозвучал его ответ:
– Твоя квартира напоминает мне об Аннет. Тэффи ощутила, как напряжение отпускает ее.
– Почему ты мне не сказал? Я могла бы переехать.
Сине-белая полосатая шапочка повернулась к ней, глаза под козырьком почти не видны.
– Ты не в обиде, что я вспоминаю Аннет?
Тэффи уверенно покачала головой.
– Похоже, тебе не очень-то приятно вспоминать о ней.
– Ну, да. Но не могу же я просить тебя переехать по такой смехотворной причине. – Поль перевел взгляд на дорогу. – К тому же это вряд ли поможет.
– Почему? – Она изо всех сил вцепилась в руль. – Потому, что ты не хочешь, чтобы мы и дальше были вместе?
– С чего ты взяла?
В его голосе звучало такое изумление, а вопрос был так ей приятен, что Тэффи потеряла равновесие. Небольшая кочка, припорошенная снегом, попала под колесо, и Тэффи полетела в сугроб на обочине. К счастью, под снегом оказался толстый мох, который смягчил удар, и она осознала, что ей не больно и даже удобно лежать. Может быть, не только из-за мха. Может, оттого, что она чувствовала себя счастливой.
– С тобой все в порядке? – Сильные руки отбросили в сторону велосипед и подняли ее на ноги. – Ты не ударилась?
Поль заботливо поддерживал ее за талию. Тэффи продолжала смотреть на коронованного льва на его свитере.
– Все хорошо, правда. Более, чем хорошо, – добавила она, вспомнив его слова. – Ты не мог бы повторить?
– Повторить? Что именно? – Он нетерпеливо оглядел ее с ног до головы. – Ты уверена, что все нормально? Ты врезалась прямо в это проклятое дерево…
– Это благословенное дерево. – Она отбросила свои варежки и обняла Поля. – Все, все вокруг просто прекрасно…
Тэффи прильнула к нему, почувствовав его прохладную, пахнущую диким тимьяном кожу, его горячие губы, угадывая взъерошенные волосы под полосатой вязаной шапочкой. Его руки ласкали ее, их нежность и настойчивость ощущалась, несмотря на всю одежду – его перчатки, ее свитер…
Нет, кажется, он без перчаток. Должно быть, избавился от них по ее примеру, и теперь его теплые пальцы проникли ей под свитер и футболку. Тэффи затрепетала, ее дыхание стало неровным. Она ощутила губы Поля на щеках и шее, его ладони на груди, а потом на обнаженных бедрах, и они слились в едином порыве, двигаясь все быстрее и быстрее, все ближе и ближе к вершине страсти, и наконец мир остановил свое вращение в сверкающей белизне, постепенно превращающейся в серебро, и они вернулись на землю, где за это время перестал идти снег и взошла луна.
– Ради Бога, поехали отсюда, – сказала Тэффи, пытаясь привести одежду в относительный порядок. – А если нас кто-нибудь видел?
– Мы всегда можем сказать, что замерзли и согревали друг друга. – В низком голосе слышалась смешинка. – Ведь вся одежда на нас.
– Не совсем. – Как во сне, она взяла у него свои варежки. – Но более-менее…
– Черт!
– Что такое? – Тэффи очнулась. Поль молча натягивал свои кожаные перчатки, поблескивающие в лунном свете.
– О Боже! Ты не воспользовался…
– Именно. Не воспользовался.
Был ли гнев в его низком голосе? Сожаление? И то, и другое, решила Тэффи, и еще что-то, чего она никак не могла истолковать, тем более что была занята собственными противоречивыми чувствами. Она виновато понурилась:
– Мне надо было начать принимать таблетки.
– Можно было, надо было… Пошли. – Он подобрал ее велосипед и отряхнул снег с седла. – Надо вернуть его.
Как это похоже на него, думала она, снова забравшись в седло и отсчитывая километры по берегу быстрого Сюра: ни вопросов, ни обвинений, никаких «а что, если». Что бы ни происходило, делай то, что надо делать, и все. Что не так уж плохо, поняла Тэффи, хотя я сама непрерывно спрашиваю себя: что, если?..
Что, если у нее будет ребенок? Останется ли Поль с ней? Захочет ли он на ней жениться?
Только не из-за этого! Я не хочу принуждать его к женитьбе, решила Тэффи. Так я никогда не узнаю, на самом ли деле он…
И снова она не решилась даже мысленно произнести слово, которое Поль никогда не употреблял и которое она жаждала от него услышать и во время их дружеской беседы в пункте проката, где они вернули ее велосипед, а свой Поль закрепил на крыше машины, и в машине Поля, пока он набирал номер телефона, ждал, набирал снова и наконец положил трубку на рычаг.
– Позвоню попозже.
– Там, в лесу, – Тэффи в ужасе слышала собственный голос, но не могла остановиться, – когда я упала, а ты меня поднял, и… и ты помнишь, что случилось потом. Как бы ты это назвал?
– Не знаю. – Он откинулся на кожаное сиденье, залитое желтым светом фонарей, проникающим через ветровое стекло. – Со мной такого раньше не случалось, мышка.
– Я бы назвала это…
Но она так и не произнесла «любовью», это слово застряло у нее в горле. Тэффи несмело взглянула на Поля и вдруг поняла, что ему даже неинтересно, что она пытается сказать. Он опять – когда он заговорил, она с трудом могла этому поверить, – опять думает о еде!
– Кстати, о копченой форели. Сколько тебе понадобится времени, чтобы приготовить соус?
– Нисколько. У меня есть все продукты и кухонный комбайн, который уже давно нуждается в практике.
– Ты любишь готовить? – очень мягко спросил Поль.
– Какая тебе разница? Ты ходишь в эти свои рестораны, где тебя кормят по-королевски…
– Кажется, пришло время кое-что изменить, мышка.
– Что изменить?
– Я был эгоистом. – Снова эта мягкость в его голосе, какую он обычно приберегал для постели. – Никогда не встречался с тобой в твоем доме, не принимал твоего образа жизни. Мне надо было раньше это заметить.
– Надо было позволить мне готовить для нас у меня, ты хочешь сказать?
Тэффи обнаружила, что ее тон тоже потеплел. У нее появилось неожиданное чувство, что они понимают друг друга лучше, чем она думала. Копченая форель была просто предлогом обсудить более важные проблемы, одинаково сложные как для нее, так и для него.
– Не только. Я видел, как часто тебе были нужны… – он помедлил в поисках примера, – туфли, фен, письмо, а они остались у тебя в квартире.
– Бывало и такое. Но этим можно пренебречь ради того, чтобы проводить время… – «с тобой», хотела она сказать, но вместо этого произнесла совсем другое: –…в том прекрасном доме.
– Может, он и прекрасный, но там нет места для…
Теперь была его очередь прерваться на полуслове. Может, он тоже искал, чем бы заменить то, что ему на самом деле хотелось сказать? В наступившей тишине слышалось только легкое шуршание падающих опять снежных хлопьев, постепенно отгораживающих их от окружающего мира белой стеной.
– Нам пора ехать. – Поль торопливо нашел ключ, повернул его в замке зажигания, приборная доска ожила, вспыхнув зелеными и красными огоньками.
Тэффи пристегнула ремень. Мотор прогрелся, и Поль включил «дворники». Волшебные снежинки размазались по стеклу и потекли вниз. В руках Поля снова оказался проклятый телефон.
Между ними чуть было не произошло что-то новое, Тэффи была совершенно уверена, хотя и не знала, что именно; но всему помешал этот якобы срочный телефонный звонок в Федеранж. И что уж такого важного ему надо было сообщить или услышать?
Что бы это ни было, сейчас он этого не услышал – номер по-прежнему не отвечал. Поль повесил трубку и вырулил с темной деревенской улочки на дорогу, ведущую к городу. Разъезженный снег под колесами почернел, превратившись в грязную кашу. Тэффи попыталась еще раз вернуться к тому лесному настроению.
– Ты что-то говорил про свой дом, – начала она.
– Да? – Поль не отрывал глаз от дороги. – Ах, да. Я сказал, что там нет места, чтобы… э-э-э… готовить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18