Заранее извиняюсь, я не хочу проявить неуважение, но должен сказать. – Он посмотрел на Бейли: – Если ты передумала и хочешь вернуться домой, не стесняйся, скажи. Даю слово, я не стал бы подталкивать тебя опять передумать, но Бофорт – твой дом, и я хочу, чтобы тебе было удобно туда вернуться, в качестве моей жены или просто так. – После этого он посмотрел на. Коула: – Я не имел в виду вас задеть, сэр. Мы с Бейли знаем друг друга всю жизнь, я хочу, чтобы ей было хорошо.
Коул проглотил кусок ветчины и покачал головой:
– Незачем извиняться, Джеймс. Мне было бы неприятно, если бы вы не заботились о ее интересах. Но коль это не так, никаких обид. Бейли знает, что вольна уехать, если захочет.
– Джентльмены, хватит говорить обо мне так, как будто я мешок зерна. Я могу говорить сама за себя, и верите вы или нет, могу еще и подумать о себе. Я признательна вам обоим за заботу, за то, что вы желаете мне самого лучшего, а также признательна, что вы приняли мое решение с легким сердцем. – Бейли посмотрела на Джеймса и сердечно улыбнулась.
Он помялся, но она подбодрила его улыбкой, и он улыбнулся в ответ и стал нагружать на свою тарелку яйца и ветчину. Атмосфера в комнате разрядилась, начали вспоминать смешные истории из детства, заговорили об урожае и предстоящем вечере в Хейвард-Холле.
Все утро Бейли пребывала в приятном возбуждении. Она собрала яйца из-под кур, прополола и нарвала зелень в огороде, научилась сбивать масло в огромной деревянной бочке – хотя руки отваливались еще до того, как сливки превратились в масло. Остаток пахты отнесла на кухню, чтобы Тесса использовала его при выпечке. Одна из девушек, работавшая прядильщицей, недавно родила, и Бейли пошла навестить мать и новорожденного.
Когда она вышла из хижины, было за полдень. Она примет холодную ванну и постарается поспать, хотя вряд ли это удастся. От счастья Бейли хихикала, не могла дождаться вечера, когда будет танцевать в объятиях Коула, когда наденет ослепительное платье, которое он ей купил в Уильямсберге вскоре после того, как их пригласила Джулия. Он сказал Бейли, что она будет прекрасна в любом наряде или без оного, но заслуживает иметь такое платье, чтобы Джулия позеленела от зависти. Бейли покраснела как помидор, хотя комплимент согрел ей сердце. Софи подшила подол, кроме этого, ничего не пришлось подгонять, готовое платье от лондонского портного сидело идеально. Оживленная служанка все утро ахала над платьем, сказала, что в колониях готовые платья – большая редкость и они очень дорого стоят.
Бейли вошла в дом и словно поплыла по лестнице, мечтая о своем первом бале.
Коул замер, не в силах ни двинуться вперед, ни выйти из комнаты, в которой, сколько он себя помнил, жили родители. Он вошел сюда с определенной целью, но цель сразу была забыта, как только он оглядел спальню, где из каждого угла к нему слетались воспоминания. Обстановка изменилась, но он помнил ее такой, какой она была, когда он ворвался к умирающей матери и услышал ее последний шепот – мольбу о прощении. У Коула сжалось сердце, он повернулся, чтобы уйти, но в дверях столкнулся с младшим братом.
– Мне зайти попозже? – спросил Гриффин, упираясь рукой в дверной косяк.
– Нет, конечно, нет. Я просто зашел…
– Ты не против, что я тут все изменил? Я подумал, что, если ее обновлю, мне будет легче вспоминать более счастливые времена.
Коул задумчиво кивнул:
– Я не догадывался, что на тебя все это так подействует.
– Знаешь ли, она предала не только тебя и отца.
– Знаю, – тихо согласился Коул.
– Мне пришлось искать способ примириться с этим – мне некуда было бежать. Я не мог допустить разрушения Роузгейта, отцу было бы тяжело это видеть.
– Понимаю, Грифф. Ты все сделал правильно. Это я не понял, каково тебе, и уехал. Бросил тебя, извини.
Гриффин пожал плечами и вошел в комнату, на лице опять появилась привычная ухмылка.
– Черт, и как это я обходился без поучений большого брата и без трепки за уши, когда я надоедал, волочась повсюду за тобой?
– Господи, я не драл тебя за уши с твоих двенадцати лет. Не пора ли забыть, Лягушонок?
Гриффин засмеялся и сел на кровать.
– Только если ты забудешь это прозвище. Идет?
– Идет, – засмеялся Коул. – Мне нравится, как ты тут все устроил. Раньше было мрачновато.
– Спасибо. Я подумал, что надо бы оживить эту комнату, чтобы, когда тут появится прелестная леди, на нее можно было бы смотреть при ярком свете.
– О, вот как? Ты имеешь в виду какую-то конкретную леди?
Гриффин, смеясь, покачал головой:
– Нет-нет. Только в последние две недели, глядя на тебя, стал об этом задумываться.
– Лучше пусть твои мысли не относятся к Бейли, или пострадают не только твои большие уши.
– Я еле жив от страха, большой брат. Может, сделаешь что-нибудь стоящее, чтобы удержать ее, чтобы тебе не пришлось беспокоиться обо мне или Джеймсе?
– Вообще-то я за этим и пришел.
Под вопросительным взглядом Гриффина Коул залез в карман, вынул маленький кожаный мешочек и высыпал его содержимое в ладонь Гриффу. Гриффин уставился на большой граненый грушевидный камень цвета моря, окружающего Лочинвар.
– Купил в Нью-Провиденсе у приятеля-пирата. Не смотри так, когда покупал, я не знал, что буду с ним делать. Черт, тогда я считал – пусть благодарит судьбу, что я ее спас, не хватало еще дарить подарки.
– Полагаю, его цвет тебе кое-что напоминает, – скривился Гриффин.
– Прекрати, я еще не забыл, как тебя лупить, – пригрозил Коул.
– Все же я не понимаю, что ты здесь ищешь?
– В Уильямсберге я вставил камень в оправу и думал его повесить, как кулон, на мамино жемчужное ожерелье. Надеюсь, Бейли он понравится. Так сказать, послужит моей цели.
– Хм… Собрался сегодня сделать предложение?
Коул посмотрел на брата.
– Никто не любит умников, и не зря.
Гриффин засмеялся и встал с кровати, подошел к высокому бюро в углу комнаты, открыл дверцы, вынул из ящичка резную шкатулку и поставил на прикроватный столик. Открыв шкатулку, Коул и Гриффин смотрели на лежащие в ней украшения и вспоминали мать.
– Вот оно. – Гриффин вынул короткую нитку розовых, светящихся жемчугов. Взяв кулон цвета морской волны, он прикрепил его посредине и протянул Коулу. – На ней будет хорошо смотреться. – Коул задумчиво кивнул. – Бейли на нее не похожа, ты же понимаешь.
– Понимаю. Я привык думать, что все женщины похожи на нашу мать, кто больше, кто меньше, Я знал много таких, которые лгут, чтобы получить желаемое… Я стал думать, что это присуще всем женщинам. – Он смущенно хохотнул. Бейли не такая, и никогда не была такой, но, ослепленный недоверием и горечью, он так долго не видел, какая она, что чуть ее не потерял. Коул ужасался, думая, как близок был к тому, чтобы ее потерять. Но такое больше не повторится.
– Похоже, сегодня будет незабываемая ночь, брат. Я с восторгом жду реакции Джулии на счастливое известие.
Предсказание Гриффина вернуло Коула на землю.
– Нет, пусть это пока останется между нами. Понял? Я серьезно. На то есть причины.
– От меня никто не услышит ни слова, клянусь, – пообещал Гриффин. – А теперь, может, пойдешь и вымоешься? Бейли очень любит лошадей, но едва ли она будет рада, что от тебя пахнет, как от Максимилиана, когда ты ей задашь свой великий вопрос. Иди прими ванну.
Коул скорчил ему рожу, положил колье в мешочек и первым пошел к двери. В коридоре подождал его и бросил через плечо:
– Кстати, Лягушонок, я рассчитываю, что сегодня ты весь вечер будешь танцевать с Джулией.
Он ушел, а ему вдогонку понеслись пылкие ругательства.
Бейли стояла перед высоким овальным зеркалом и поправляла непослушный завиток. Он не желал лежать смирно, даже после вмешательства Софи, и Бейли отвела руку девушки и заложила прядь за ухо.
– Вот так, видишь? Никто не заметит один маленький завиток. Ты проделала отличную работу, Софи. Я и подумать не могла, что у тебя такой талант. Большое спасибо!
Софи просияла от гордости.
– Не стоит, мисс Бейли. Мне давно не приходилось причесывать леди. Обычно мисс Кэтрин давала мне ее причесать, вот я и научилась. Ох, мисс Бейли, вы самая красивая дама, которую я видела. Хорошенько повеселитесь на балу.
– Надеюсь, Софи. Хотя, по правде говоря, я немного нервничаю. Никто из дам в Бофорте в подметки не годится Джулии Хейвард. Она такая красивая. – Бейли вздохнула.
Софи покачала головой – она явно была другого мнения. Бейли улыбнулась горничной.
– Я понимаю, с ней трудновато, но я не дам ей испортить мне вечер. Буду танцевать до упаду и уделять внимание только одному человеку.
Они засмеялись. Бейли повертелась перед зеркалом, любуясь блеском шелковой юбки в лучах свечей.
– Не помешал?
Бейли ахнула – они забыли закрыть дверь после того, как Софи выходила за шпильками. Коул заполнил собой дверной проем. На нем был синий камзол и бриджи, темно-золотой жилет с вышитыми гроздьями зеленого и бордового винограда. Белый галстук придавал загорелому лицу особую мужественность. Как всегда, он был без парика, не-напудренные темные волосы были скреплены на затылке. Костюм довершали тонкие темные чулки и блестящие туфли. Никогда ей не привыкнуть к его красоте, независимо оттого, одет ли он как джентльмен или как суровый капитан – охотник за пиратами.
– Нет, конечно. Я опаздываю? Пора ехать? – Коул вошел.
– Волнуешься, голубка? Ничего, скоро поедем. Есть еще несколько минут. Я хотел с тобой поговорить.
Бейли еще раз поблагодарила Софи и отпустила ее на весь вечер.
– Пойдем вниз?
– Нет, лучше здесь. Сядь. – Он за руку отвел ее к креслу возле камина и сел сам. – Я и вообразить не мог, что в этом платье ты будешь так очаровательна.
– Спасибо. – Бейли почему-то запаниковала – наверное, потому что Коул заметно нервничал, а она к такому не привыкла. Она молилась, чтобы не случилось ничего плохого.
– Я хочу кое о чем спросить, но ты не отвечай мне до полуночи, я хочу, чтобы ты хорошенько подумала. Что бы ты ни решила, знай, что тебе никогда не придется тревожиться о своем благосостоянии.
– Коул, в чем дело? Ты меня пугаешь. – Он улыбнулся:
– Я не хотел. Мне раньше не приходилось этого делать, я думал, никогда и не придется, так что не удивляйся, если что не так.
– Коул! – У Бейли бешено забилось сердце. Не может быть… Неужели он действительно…
– Я прошу тебя быть моей женой.
Действительно делает ей предложение! Бейли задохнулась. Она не могла поверить. Коулби Лейтон попросил ее выйти за него замуж. Она не смогла бы ответить, даже если бы он этого хотел.
– Да, и у меня кое-что для тебя есть. – Он вынул из жилетного кармана мешочек и отдал ей.
Бейли заглянула в него, вынула ожерелье и ахнула. Огромный голубой камень был необыкновенного оттенка, она такого никогда не видела.
– О, Коул, какая красота! Он цветом похож на океан, окружающий Лочинвар.
– Он похож на твои глаза.
Бейли не думала, что можно быть счастливее. Коул встал, надел на нее ожерелье и нежно поцеловал в шею.
– Почему я должна ждать, чтобы ответить?
– Потому что я тот же самый, каким был, когда мы встретились. Ты меня немного изменила, это правда, но во мне осталась часть, которая не даст прошлому уйти, пока я его не исправлю. Пока не найду Дракона. Я буду искать его, пока не найду, займет ли это год или двадцать лет. А когда найду, будет борьба не на жизнь, а на смерть – его или мою. – Он встал на колено, взял ее дрожащие руки и продолжал: – Если ты согласна стать моей женой, ты должна это принять… И позволить мне делать то, что я считаю нужным, чтобы отомстить за смерть отца. Я в этом поклялся, я не могу изменить слову. Даже ради тебя.
Она наклонилась и поцеловала его. По щеке сползла слеза. Как можно с высот счастья рухнуть в такую пустоту?! В голове завертелись мысли: пожалуй, это хорошо, что Джеймс еще здесь. После бала он уедет и возьмет ее с собой без всяких обязательств на будущее. Она опустила голову, не в силах видеть надежду в глазах Коула.
Коул встал. Она неохотно выпустила его руки. У нее разрывалось сердце, радость и надежду затмили мрачные события, которые ей сулило будущее. Коул взял камень, висевший у нее на груди, потер его между пальцами. Глаза были темные, грозовые, но голос легкий:
– Я не хотел тебя расстраивать. Я надеялся, что мой подарок заставит тебя улыбнуться.
– Мне очень нравится твой подарок, ничего красивее я в жизни не видела. Спасибо, – сказала Бейли и положила руку на его пальцы, задержавшиеся на кулоне. – Ты вообще-то собираешься везти меня на бал или нет? Я жду не дождусь, – сказала она как можно веселее. Отбросив все эмоции, она подала руку Коулу, он помог ей встать и повел к выходу.
К тому времени как они подъехали к Хейвард-Холлу, Бейли уже чувствовала себя лучше. Гриффин развлекал компанию историями о Коуле и Джулии и о наиболее эксцентричных гостях. Кучер остановился позади двух карет, стоявших перед домом, Бейли отодвинула занавеску и выглянула в окно. Из высоких окон и открытых дверей лился свет от сотен свечей в хрустальных люстрах.
Они вошли в кирпичный дом, где их встретили счастливые гости, радовавшиеся встрече с Коулби Лейтоном, которого не видели многие годы. Все с любопытством поглядывали на Бейли, ее история распространилась так быстро, как только позволил язычок Джулии. После множества новых знакомств и возобновления старых Гриффин повел Джеймса к буфету, Коул Бейли – в бальный зал. Как только они вошли, Джулия ринулась им навстречу. В темно-голубом платье с серебряными прожилками на лифе и рукавах она была более красивой – и более угрожающей, чем помнила Бейли. Она так высоко держала голову, что, наверное, это было неудобно, не говоря уж о парике, Бейли казалось невероятным, как можно удержать на голове такую напудренную тяжесть. Лицо у нее тоже было напудрено, Бейли это казалось излишним, хотя она не могла отрицать, что эта высокая женщина красива, несмотря на все странности.
– Дорогой! Я уже готова была рассердиться, что ты опаздываешь, – объявила она и потащила Коула за руку. – Ты выглядишь восхитительно, дорогой, впрочем, как всегда.
Коул оглянулся на Бейли с таким видом, будто съел кислое яблоко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35