Валентина Андреева
Сундук с тремя неизвестными

Часть первая

1

Сама судьба препятствовала этой поездке. Вероятно, чувствовала ответственность за неприятности, время от времени подкидываемые нам с Наташкой для поддержания жизненного тонуса. И в какой-то момент пожалела, решив, что с нас хватит. Жаль, мы этого благого намерения не поняли.
Для начала у босоножки сломался каблук. Буквально перед выходом – я уже брякала связкой ключей, пытаясь подобрать нужный. Он подвернулся как раз в тот момент, когда подвернулся и сам каблук. Пришлось отшвырнуть ключи вместе с сумкой в район вешалки и спешно менять обувь, а следом и одежду – кроссовки плохо сочетались с замечательным летним костюмом: напяливать новые туфли не рискнула. Еще часть времени ушла на препирательство с Наташкой, которой из-за меня не хотелось менять собственный нарядный прикид. Рядом с моим он выглядел вызывающе. Главный довод Натальи – рано или поздно новые туфли все равно наградят мозолями, раз я такая тупая и не могу отличить натуральную кожу от искусственной. Это заставило меня проявить упрямство, и подруга переключилась на качество бессловесных босоножек. Убедившись в том, что сломанному каблуку наплевать, что о нем думают, Наташка поплелась переодеваться, предварительно зашвырнув мои кроссовки на антресоли – «до более подходящего времени». Общую форму одежды определила однозначно: легкие летние платьица, а к ним легкие летние шлепанцы. В тридцатиградусную жару – самое оно. Хоть на рынок, хоть в гости, хоть еще дальше – туда, куда сегодня утром послал нас с ней мой муж. Правда, конкретные координаты в силу своей интеллигентности не указал, ограничился напутствием: «Да езжайте вы!..» Ну не нравятся Димке мои поездки по гостям без него.
Вылетев за дверь, я обнаружила готовую на вылет подругу, а заодно и то, что забыла ключи. Вернулась. Там, куда швырнула – на полку перед вешалкой, – их уже не было. Лихорадочный поиск ни к чему не привел. Пришлось воспользоваться запасными, находящимися на постоянном и бессрочном хранении у Наташки. Она не преминула закатить глаза и возопить, что устала открывать и закрывать свою квартиру из-за моих постоянных заморочек.
– Могла бы пока и не закрывать, мало ли чего забыли, – слабо огрызнулась я, ощущая себя виновницей довольно значительного опоздания к Светке.
– Да! – согласилась Наташка. – Не мешало бы позвонить Светлане Константиновне и предупредить, что на часок задержимся. Жалко тратить последние полтора доллара на мобильнике.
Подруга вновь загремела ключами. Стоя в приятно прохладном коридоре, я слушала Натальино верещание по телефону и думала о том, что полтора доллара на счету она действительно легко бы уговорила за то время, что трепется.
Цель нашего визита была неопределенной. Вчера Светлана Константиновна Серова наконец-то сменила фамилию и по этому поводу весь вечер плакалась Наташке. Подруга, подзадержавшаяся с ужином, с трудом уговорила ее повременить со страданиями до сегодняшнего дня. «Если доживу», – шепнула она мне и кинула многозначительный взгляд на стену комнаты, в которой за компьютером сидел голодный и злой Борис.
Бракоразводный процесс, в результате которого Светка обрела девичью фамилию Белова, не затянулся – сказалось знакомство с хорошей маминой подругой. Связи мамы помогали и после ее смерти. Вчерашний итоговый день заседания народного суда был в полной мере выстрадан Светланой Константиновной. Все последнее время она стремилась к этому разводу, как подсолнух к солнцу. Ее дальнейшие жизненные планы терпеливо стояли в очереди в ожидании открытия визового режима к свободе. «Вот разведусь!..» – делилась она с Наташкой очередной идеей домостроя, абсолютно не заботясь об источнике дальнейшего существования. Теперь мы с подругой терялись в догадках: следует ли нам радостно поздравлять Светку с успешным завершением судебно-праздничного мероприятия или же осторожно сочувствовать наконец-то свалившемуся на нее и по ее же инициативе горю.
Мне совершенно не хотелось тащиться по жаре да еще на другой конец Москвы к Серовой-Беловой то ли с соболезнованиями, то ли с поздравлениями. Около четырех месяцев назад мы вместе отдыхали в трехдневном речном круизе. И не столько «вместе отдыхали», сколько волею администратора вместе завтракали, обедали и ужинали за одним столом. Наташка, носом учуявшая в Светкиной жизни тревожный запах семейных неурядиц, с первого дня принялась ее опекать. Это дало мне возможность спокойно отоспаться.
Сеансы Наташкиной психотерапии не прошли бесследно. Какое-то время в семье Серовых царило спокойствие. Светкин муж, до глубины души пораженный внезапным прекращением скандалов по поводу его нескончаемых за последние месяцы презентаций и краткосрочных командировок «налево» продолжительностью в одну-две ночи, стал внимательно приглядываться к жене. И чем больше приглядывался, тем больше почесывал голову в районе, близком к макушке, явственно ощущая, что у него начинают расти рога. Было отчего. Светка оказалась талантливой ученицей и на практике быстро превзошла учительницу, погрязшую исключительно в теории. Хотя до фактической измены не дошла – слишком любила мужа. На первом же устроенном им пикничке слегка подвыпившая Светлана Константиновна быстренько стала центром внимания всех лиц мужского пола, независимо от возраста. Серов, запыхавшийся в бессильных попытках утащить жену в тень личного покровительства, где ее и оставить, не верил своим глазам. Светка на зависть всем присутствующим на празднике женщинам была сказочно хороша. Увы, второе дыхание у мужа не открылось, к моменту отъезда гостей Владимир Аркадьевич чувствовал себя, как лидер гонки, неожиданно сошедший с дистанции из-за оторвавшейся подметки на спортивных кроссовках.
С этого момента Светкина жизнь стала одним не проходящим кошмаром. Владимир резко ограничил ее в деньгах, озадачил функциями неусыпного контроля за женой домработницу – худющую пожилую женщину, предпочитавшую величать себя помощницей по хозяйству и похожую на бывшую сотрудницу КГБ. Затем прибег к услугам частного детектива, поручив ему отслеживать каждый шаг жены. Частный детектив был обольщен разгулявшейся Светкой на третий день слежки и продал своего работодателя с потрохами. Но хуже всего, по Светкиному признанию, едва почувствовавшей вкус к жизни, было внезапное прекращение у Владимира всех краткосрочных командировок и презентаций. Свободные от работы часы он ежедневно использовал для допросов с пристрастием, в ходе которых Светке мысленно не раз хотелось пристрелить сначала Серова, потом… опять недобитого Серова. Контрольным выстрелом. А тут еще изощренные издевательства семнадцатилетнего пасынка, с которым Светка за последнее время никак не могла найти общий язык. Ни с того ни с сего он вдруг люто возненавидел мачеху. Первая жена Серова погибла много лет назад, но мальчик так и не смирился с ее смертью. Светка его от души жалела и прощала пакости, в которых он, судя по ее сглаженным повествованиям, постоянно совершенствовался. Казалось, оба Серовых – и старший и младший – за короткое время просто свихнулись. Еще полгода назад Светка ощущала себя вполне счастливым человеком. В загородном доме, где Серовы проживали круглый год, царили согласие и взаимная любовь, немного припудренная юмором. И вдруг это резкое похолодание, а следом снежные заносы скандалов.
Немного поразмыслив, Наташка решила, что Светка слишком рьяно взялась возвращать мужа в семейное стойло. Все хорошо в меру. Светлана Константиновна с испугу вернулась к своему прежнему безрадостному образу жизни, но было уже поздно. Ревность Серова перешла все границы разумного. В своем желании отрезать Светку от явной аморальщины, а равно уберечь от всех мирских соблазнов, он разбил телефонный аппарат, лишил жену мобильника, а следом поставил на даче новую бронированную дверь и стал запирать бедняжку в спальне.
Светка, заслужившая в молодости звание мастера по горно-лыжному спорту, разом вспомнила все свои обиды, накопленные за годы брачного союза с Серовым. Основная их часть пришлась на последние месяцы. В общую копилку добавила и отдельные приятные моменты периода «разгуляя». После недолгого раздумья собрала кое-какие шмотки, разодрала на отдельные полосы пару – тройку комплектов нового дорогого постельного белья и, связав их воедино, обеспечила себе надежный спуск из окна второго этажа прямо в цветущие кусты курильского чая.
Полная свобода ждала ее на Большой Черемушкинской улице в старой двухкомнатной малогабаритной «хрущевке», не пропахшей пылью и запустением только потому, что в ней за небольшую ежемесячную плату регулярно убиралась Светкина соседка по лестничной клетке. Последние годы перед смертью мать Светланы окончательно потеряла интерес к событиям, происходящим за стенами ее маленького мирка, ограниченного двадцатью пятью метрами жилой площади. Светкины наезды с продуктами раз в месяц, а позднее – раз в неделю радовали женщину безмерно. Но каждый визит убеждал Светку в том, что мать почти ничего не ест. Одиночество – страшная разрушительная сила, однако все уговоры переехать к дочери за город Марией Сергеевной решительно отвергались.
После побега жены Владимир не дал согласия на добровольное расторжение брака, а обращение Светки в суд вызвало поток угроз. Это возымело эффект, обратный испугу. Светлана еще больше повысила планку самооценки. Хотя на наш с Наташкой взгляд сомнительное удовольствие радоваться тому, что тебя придушат, пристрелят (возможны варианты)… из-за великой и необузданной любви…
Решив не ждать милости от наземного транспорта, мы понеслись галопом к метро. Но опередить автобус, подло нагнавший нас на первой трети пути, не удалось. Затем мы успешно проехали станцию «Шаболовская». Сначала в одну сторону. За разговором о том, как замечательно ехать в подземке – никаких тебе светофоров, никаких пробок по такой жаре, никаких придурков за рулем, купивших права, опомнились на конечной. Поехали обратно. И снова миновали свою остановку. Теперь уже за разговором о том, что надо быть более внимательными, поскольку отсутствие светофоров, пробок на дороге и придурков за рулем слишком расслабляет. Бдительность вернулась только в трамвае. На это имелась объективная причина – из-за невыносимой жары и духоты с нетерпением ждали своей остановки.
У нужного нам подъезда Светкиной пятиэтажки под сенью разросшихся тополей тусовалось десятка полтора пенсионеров. Я невольно замедлила шаг. Наташка, расценив мою «отсталость» как нерешительность в преодолении живой преграды, рванула меня за руку и с напористостью ледокола уверенно рассекла толпу на две неравные части. Пенсионеры обрели новые темы для обсуждения:
– Родственники, наверное, – сочувственно произнес кто-то, в то время как большинство возмущенно удивлялось наглости и нахрапистости невесть откуда взявшихся нахалок, здесь все в одинаковом положении – стоят и терпеливо ждут, а не лезут вперед почти по головам.
Из подъезда несло вожделенной прохладой и чрезвычайным происшествием. О последнем возвестила ранее не замеченная нами унылая фигура милиционера, контролирующего пропускной режим.
– Куда? – лениво поинтересовался страж порядка. Казалось, ему просто не хочется двинуться с места.
– Туда! – уверенно кивнула головой в глубину подъезда Наташка и осеклась. – А может, и не туда…
– Явно не туда, – вскинулась я. – Нам нужна мастерская по ремонту электроприборов. А тут даже вывески нет.
С лестничной клетки донеслись голоса.
– Освободите проход! – рявкнул милиционер, и толпа, пополненная новыми любопытными, суетливо расступилась. Мы с Наташкой невольно оказались по разные стороны.
Под нервный гул присутствующих и шатание отдельных зрителей, решивших занять более выгодную позицию, вначале пронесли черный пластиковый мешок, в котором, как не трудно было догадаться, лежало чье-то тело. Толпа проводила его сдержанными охами и ахами. Кое-кто тихонько запричитал. При погрузке в подъехавшую прямо к подъезду машину с ношей особо не церемонились, поскольку телу было уже не до удобств. Затем из дверей подъезда вышли два человека в гражданском с непроницаемыми лицами и худенький, совсем мальчишка, милиционер, руку которого оттягивал солидный дипломат. За ними намеревался выйти еще кто-то, но я этого уже не увидела. Как и того, что подруга успела перебежать на мою сторону.
– Дуем отсюда… – сквозь зубы, но довольно громко процедила Наташка прямо мне в ухо, и я инстинктивно дернулась, боднув головой пожилого мужчину, решившего подслушать «последние новости» от Натальи. Челюсть мужичка смачно клацнула и выпала на асфальт, прямо под ноги невольно запнувшимся солидным господам. Непроницаемость быстро покинула их лица, сменившись искренним интересом. Беззубый пострадавший попытался нагнуться и вернуть потерю, но толпа лишила его этой возможности. Она загудела и сдвинулась вперед, взбудораженная чьим-то предположением: «В мешке дырка, мертвое тело зубы потеряло!» Тут же раздалось замечание: «А нечего было рот разевать! Вот подвязали бы человеку челюсть, как положено…» Кто-то, находившийся рядом с нами, с сарказмом повторял отдельные части услышанного, самим тоном подвергая его резкой критике. И вдруг, перекрывая гомон, крикнул: «Да в мешке не человек, а труп!» Послышавшиеся было смешки разом смолкли.
– Граждане, немедленно расступитесь! – раздался звонкий голос молодого сотрудника милиции, пытавшегося дипломатом пробить дорогу к проезжей части.
– Что ж ты стоишь, олух царя небесного! – завизжала какая-то женщина. – Челюсть же затопчут! Пустите меня! – Активно работая локтями, она медленно, но верно, отвоевывала у толпы сантиметры. – Отойдите, ироды! Ты, с чемоданом, пни мне сюда зубы, только аккуратненько… Да не толкайся, зар-раза!
1 2 3 4 5 6 7