Она не такая. Что же с ней произошло? Её зрачки…
Встряхнув головой, я приказала себе забить.
Наступил полдень, и всё вокруг погружалось в безветренную жару. Я знала это потому, что было тяжело дышать. Самой жары я уже не чувствовала, но у меня крыша едет именно от неё. Плюс не до конца сошедшее мозготрясение…
Чёрт, а может, мне это всё показалось? Это опять моё чересчур больное воображение? Наверное, наверное… Ну выросла она, ну повидала чего-то, что заставило её изменить некоторые взгляды на жизнь. Она мне всё объяснит и расскажет. Это же Саноте. Моя Сан с глазами Мэй Ли.
А белокурый ублюдок… Нет, я б действительно дорого дала, чтобы хоть раз довести его то того состояния, в котором я всегда попадаю в реанимацию.
По мере удаления от больницы моя башка начала кружиться глобусом. Изумительно. Сначала наковальня, теперь чучело земли. Хоть назад возвращайся…
Кое-как добредя на заплетающихся ногах домой, я силком впихнула себя в ледяной душ, отмыла от кофе голову, после чего растёрла пёстрое от гематом тело полотенцем и завалилась спать. Усталая, обессилевшая, но зато более-менее успокоившаяся.
Только почему-то фраза "… Опять не жизнь, а полное дерьмо…" показалась мне на удивление точным отображением реальности.
22.
Проснулась я ночью оттого, что в зале кто-то оглушительно ржал десятью глотками. Этот хохот настойчиво прокопался сквозь беспокойный сон о черепашьем супе с чесноком и растормошил меня настойчивым щекотанием моих барабанных перепонок. Раздражённо накрыв голову подушкой, я с руганью попыталась понять, куда делась моя тарелка, опустошённая только наполовину, какого чёрта я укуталась в скатерть, и почему от чеснока так болят губы.
Память о том, что это просто сон, а губы саднят потому, что мне их относительно недавно разбили в драке, пришла секундами позже.
Пуд, ещё пуд! Рояль за роялем!
Так неприятной раздражающей болью на меня накатывались воспоминания о массовке на мосту через Канал Грешников, о встрече с Саноте, о том, как она оказалась не такой.
Уткнувшись лицом в подушку, я глухо застонала - хотя это было скорее похоже на вой - впилась зубами в наволочку и хотела было подумать о том, что жизнь - просто дерьмо, как неожиданно пришло понимание, что мне теперь, в общем-то, плевать на это. То странно-ранимое чуть заторможенное и сонное состояние, которое охватило меня после больницы, постепенно улетало куда-то волколаку под хвост. Хм, интересно, что мне там в больнице кололи? Если уж Ник в свете жаркого дня показался мне до зелёных чёртиков милым, а слегка изменившиеся взгляды на жизнь Сан чуть не отправили меня в нок-аут… Надо меньше бывать в больницах. Они меня явно каким-то дерьмом накачали.
Нельзя сказать, что после всего этого я улыбнулась и возлюбила мир как самое себя. Видимо, эта странная наркота ещё не до конца вывелась из моего организма, потому что в груди у меня царил безразлично-непоколебимый вакуум. Мне действительно было всё равно, что там стряслось. Два желания: туалет и к холодильнику. И больше нихрена не хочу!
Сползя с кровати и тихим нецензурным воплем перецепившись через пушистые тапки, которые ношу исключительно зимой, я босиком, нездорово пошатываясь из стороны в сторону, направилась в соседнюю комнату. Мне надо было в самых крепких высказать всем собравшимся то, что я о них думаю, причём, исключительно из чёртового принципа. Я ещё никому не позволяла безнаказанно нарушать мой отдых.
В доме было темно, однако я отлично помнила, что зал - это поворот направо, потом ещё раз направо, вверх и вниз… где же этот туалет чёртов? Впрочем, в нужной мне комнате всё равно горел неяркий желтоватый свет, поэтому найти её было несложно.
Подойдя к краю светлой полосы, я заглянула внутрь. Вам правда интересно, что я увидела? За столом, нагромождённым бутылками и салатами, в полном составе сидит Круг Поединков - даже Эдуард и Алекс здесь, ай, как негигиенично - а Саноте с жаром рассказывает о какой-то массовке в недрах Гонконга. Слушали её в оба уха все до единого. И даже полусонную меня, хоть я не слышала начала истории, начала увлекать за собой нить повествования, потому что там говорилось о вампирах и мастерах восточных единоборств, о мордобое и каких-то диковинных приёмах рукопашной.
Я вышла из полумрака коридора, злая, с нагло-кирпичной мордой на чуток кружащейся голове, и обвела всех выразительным череподробильным взглядом. Тем не менее, этого никто не заметил или попросту не хотел замечать. Ах ну да, конечно, кому нужна избитая, уставшая, опозоренная лишением Права Поединка Вэмпи?
Вторая Вэмпи. Не первая.
Впрочем, меня это почему-то не обидело. Вернее, не особо обидело, потому как при повторном осмотре выяснилось, что все присутствующие уже хорошо под градусом. Вон, этот запах перегара и эти пустые бутылки всё-всё подтвердят вам под присягой! Спросите у них, спросите!
Ну да ладно. Я, кажется, собиралась в туалет.
– О, Кен, мы тебя разбудили? - чуть косой от вина взгляд Киары неожиданно остановился на мне и стал по-настоящему виноватым. Несколько секунд я выбирала между желанием сходить в туалет и желанием таки высказать сборищу алконавтов всё, что я думаю об этом их пикнике. Последнее перебороло первое, и я с наглой миной шагнула в комнату. Все до единого взгляды обратились на меня - стало даже как-то неприятно, тем более что в каждой паре глаз горел пьяноватый огонёк любопытства. Это пахнет хуже перегара. Так…
– Хорошо, что ты пришла, - голос Русского Воина оказался чертовски серьёзен. - Совет готов вынести тебе главный приговор.
– Ни хрена себе, а я-то думала, вы спиртовым методом вызываете зелёных чёртиков, - не удержалась я. - Ну чего там?
– Охота, - коротко сказал Тигр и осушил свой стакан с пивом.
Ха! Удивили плеер батарейками!
– Десяток гулей, - холодно произнёс Тень и отпил из бокала с вином, не отрывая от меня зелёных глаз. - На кладбище Святой Екатерины. В качестве доказательства - левые лапы.
Я усиленно попыталась вспомнить, промышляла ли я когда-нибудь на подобных наказаниях мясничеством. Но моя фантазия, истощённая короткой болезнью, после которой я ощущала себя как после пьянки, брезгливо отказалась выдать картину этой дряни из библиотеки дряней. Значит, не промышляла. Так и запишем: маньячных лапорубительных умений не наблюдается.
23.
Эти спортивные брюки я ненавидела: они были на бёдрах и облепляли мою задницу как вторая кожа. Дальше, впрочем, расширялись и были прямыми. Вместо карманов по бокам - белые строчки. А сами штаны чёрные. К ним белая майка в обтяжку и чёрная тёплая рубашка с длинными рукавами. Взглянув на себя в зеркало, я сразу поняла, что больше похожа на легкомысленную спортсменку, чем на бравую охотницу. Для полного соответствия вместо штанов должно быть недоразумение, которое целомудренно зовут шортиками. Но я, ей-богу, не виновата, что у меня нет других более-менее чистых вещей! Киара так переживала за моё здоровье, что не уделила нескольких часов на стирку наших с ней тряпок после летнего лагеря. А те брюки, в которых я выписывалась из больницы, я умудрилась облить шампунем и они до сих пор так и валяются в углу ванной. Я напрочь о них забыла. В итоге теперь мне целую ночь придётся следить, чтобы мои трусы не показались над краем штанов.
Охренеть!
Если ещё из-за этого меня скушают злые-презлые гули, будет вдвойне охренеть! Но может, они присядут и деликатно подождут за чтением "Сити-нью", пока я не управлюсь с одеждой?
Наверное, пока я тут застёгиваю на шее свой шипастый ошейник, к которому я успела за сегодняшний день привыкнуть, вы захотите узнать - если не знаете - кто такие гули. Гули - это такие противные твари, похожие на зомби из обезьян - и внешне, и размерами, и силой - только лысые, с серой кожей и острыми когтями-зубами. Водятся на кладбищах как стайками, так и по одному, а берутся, как говорят, из могил, куда и возвращаются с рассветом. Самые молодые по безмозглой своей природе пугливы как тараканы (ну, количество мозгов одно и то же). Но те, кто старше хотя бы двадцати лет - то есть, уже двадцать лет регулярно поднимаются из могил - кидаются на всё живое без страха и упрёка. Но таких, как правило, можно встретить очень и очень редко, ведь на гулей разрешено охотиться без лицензии: защиты они не имеют никакой. Научного объяснения, откуда эти подлюки берутся, нет до сих пор, однако мистер Лицкриг рассказал нам одну забавную штуку.
Значит, с давних времён существуют такая братва как сатанисты. Э-э, я не говорю о тех, кто ныне под крылом закона о свободе вероисповедания возводит храмы и пишет молитвенники. Я говорю об охламонах в чёрных мантиях, которые бегают по кладбищам за чёрными кошками и пытаются перерезать им глотку. Так вот, говорят, что есть у них один такой обрядец, якобы снимающий с кладбища святость, которую ему даёт в день его… основания, скажем так, священник. И тогда на это кладбище может прийти чёрт. Как же там шла цитата из книги… "… и коли задерёт чёрт бесстыжий копыто своё над могилой людской да осквернит её во веки веков жидкостью своей зловонной, так буде из покойника гуль нечистый… ". Вроде того. Помню, у Майка с Ником эта история вызвала приступ истерического ржания и битья головой об парты. Просто накануне эта парочка выдула на кладбище не один литр пива и… Короче, оставим без комментариев.
Я взглянула на часы. Так, сейчас пол-одиннадцатого. Нормально, до рассвета за неуплату земельной аренды выселить из могил десяток гулей успею. По-крайней мере, обязана успеть. Должна. Потому что сказано: должна. Мужик сказал - мужик сделал (да, где-то через десять лет таки починил ось детской коляски). Кейни сказала - Кейни сделала тем более.
Бросив в вазочку на типа "туалетном столике" новенький чёрный карандаш, я придирчиво осмотрела свою физиономию. В желудке у меня медленно и степенно перевариваются холодные макароны с мясом - единственное, что я нашла в холодильнике рядом с повесившейся мышью. Конечно, нехорошо идти на дело с полным брюхом, но пока я дойду до кладбища, пройдёт больше полчаса, а к этому времени можно будет хоть на кишках скакать и почками прихлопывать.
Словно подтверждая это, из горла вырвалась приглушённая отрыжка - самый "лучший комплимент повару ", как говорил Шрек.
Сунув в чёрный рюкзачок, сплошь облепленный значками и нашивками с названиями моих любимых групп, несколько крупных кухонных ножей для разделки мяса - очень жёсткого старушечьего мяса - я молча, то и дело зевая, прошла по коридору. Странное полусонное-полуреальное состояние уже почти отпустило меня… Но только почти. Мне было как-то плевать на то, в у нас в зале нехилая пьянка. Мне пить совсем не хотелось потому, что, во-первых, я собираюсь поступать в Академию Наблюдателей Мрака, а во-вторых, хватит с меня и больницы. Я раз точно в таком же состоянии на радостях чего-то вкатила, так оно с лекарствами у меня в крови пошло враскосяк, и у меня полночи был жар и глюки в виде странных мёртвенно-белых человекообразных существ, ползающих на брюхе по стенам и потолку. Они поднимали на меня свои гладкие, тупые, лишённые лица головы и ползли себе дальше. А некоторые кидались на меня и исчезали аккурат перед моим носом. Я была основательно пьяна, да ещё и в горячке… В общем, на следующее утро я опять проснулась в больнице, в той самой палате на третьем этаже.
Нет, ну честно, всё, чего я сейчас хочу - свежего воздуха. Вы мне не верите? Значит, вы никогда не попадали в больницу с сотрясением мозга больше десяти раз.
Не обращайте внимания, я после реанимаций всегда такая возвышенно-сентиментальная, как бородатый древнегреческий поэт-философ с фиговым листочком на причинном месте.
В зале никто не обратил внимания на мою персону, до тех пор, пока Майк, оторвавшись от пива, не выпалил:
– Интересно девки пляшут! Вы посмотрите, у нашей Кейни, оказывается, грудь и задница есть?! Может, где-то ещё ноги зашифрованы?
Проклиная свою одежду и того, кто мне её подарил (а кстати, кто это?), я продемонстрировала ему изумительную комбинацию из одного пальчика и пожалела, что не вымазала ногти чёрным лаком. Ладно, всего за один день не успеешь, и этим мы займёмся позже.
Кое-как отыскав кроссовки, но не найдя, как обычно, ложку для обуви, я попыталась самостоятельно втиснуть ступни в очень удобную массу резины и синтетики. Тут раздалось шарканье, и ко мне наклонилась Киара.
– Уже уходишь? - весело поинтересовалась она. Почему-то от неё пахло яблочным вином, а не перегаром, как от остальных.
– Ну, меня ж послали на охоту, - завязав шнурки, я принялась за следующий кроссовок.
– Да забей ты, хватит дуться! - хлопнула меня по плечу сестра. - Пошли с нами посидишь, а на охоту можно и в следующую ночь сходить. Я не хотела тебя будить, но раз уж ты сама проснулась… Пошли. Там ещё осталось кое-что вкусненькое. До экзаменов в Академию успеем протрезветь.
– Мне надо было либо начинать пить с вами, либо теперь не пить вообще. Вы там уже все готовые, - не без досады отозвалась я и поправила штаны. Киа прислонилась плечом к холодной стене с чуть шершавыми обоями в крендель и пристально посмотрела на меня. Когда она заговорила, её язык слегка заплетался, но соображала она на удивление чётко. Рассудок и пьяное тело в ней сожительствовали только через железобетонную стенку.
– Слушай, я серьёзно, оставайся, - произнесла моя близняшка, наблюдая за моими ритуальными одёргиваниями одежды то в одном, то в другом укромном месте, - я не хочу, чтобы ты в таком состоянии сегодня даже во двор выходила. Ты только выписалась! Ну хочешь, я потихоньку выставлю эту компанию за дверь, и мы с тобой сядем смотреть какой-нибудь ужастик?
– Нет, Кьяр, честно, я хочу прогуляться, - мне было очень неловко отказывать сестре, но провести сегодняшнюю ночь под крышей дома не позволили бы мне никакая наглость и безбашенность. Кажется, я вообще выблевала их ещё на том мосту через Канал Грешников прежде чем вырубиться. Охренеть.
– Кени, мне это не нравится, честно. До зуда в руках силком оставить тебя дома, - неотрывно глядя мне в глаза, призналась Киара, на что я ответила своей очаровательно наглой улыбкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57