В это было трудно поверить, но правила игры тут устанавливал не он.
Разведчик измерил взглядом тощую фигуру ньютера и пожал плечами.
– Ладно, Хончо, я скажу правду. Да, я не из ваших повелителей. Ты назвал меня гомидом – может быть, это так, хотя я не знаю, кого ты имел в виду. Я солгал тебе. С моей головой все в порядке, просто я чужой – чужой в вашей земле, в Тарне. – Он заставил себя улыбнуться, губы с трудом повиновались ему. – Прости, что я пытался убить тебя. Теперь я вижу, что встретил действительно разумное существо. А два разумных создания способны обо всем договориться. Ты узнаешь о моем мире, я – о твоем. И, быть может, мы станем друзьями.
Хончо задумчиво теребил подбородок.
– Странно, очень странно. Ты говоришь на нашем языке и мне понятно почти все… Но некоторые слова… я их не знаю! Друзья? Что это значит?
Блейд продолжал старательно улыбаться.
– Это значит, что мы не причиним друг другу вреда Окажем помощь. Будем работать вместе и действовать так, чтобы и ты, и я достигли того, к чему стремимся.
Ньютер медленно кивнул.
– Да, теперь я понимаю. И замечу, что ты вряд ли сумеешь причинить мне вред таким оружием, – он обвел рукой зал. – Древний хлам, которому миллион хроносов… Мы сохраняем это как реликвии или игрушки для солдат.
Блейд не ответил. Интуиция подсказывала ему, что Хончо принял решение, и то, что говорилось сейчас, было всего лишь маскировкой, дымовой завесой, скрывающей мысли принципата. Внезапно Хончо едва заметно кивнул Блейду, коснувшись губ указательным пальцем, словцо ставил на них незримую печать молчания. Он поднял голову и заговорил – повелительно, отрывисто, будто отдавал приказ каменным стенам подземелья.
– Отключить все следящие экраны в прово Северного ущелья. Я, принципат прово, приказываю вам! – ритуальная формула громом раскатилась под нависшими сводами. – Информацию о последних минихроносах стереть! Думать об этом запрещено! Повторяю – запрещено! Исполните – во имя ВЫСОЧАЙШЕГО и ЕГО воли!
Ньютер резко хлопнул в ладоши, и Блейд почти физически ощутил, как что-то вокруг изменилось, – вероятно, исчезли невидимые слушатели и наблюдатели. Лишние уши и глаза были не нужны Хончо.
Фантом повернулся к нему стройный, худощавый, неотличимый от живого существа в своей призрачной реальности.
– Пойдем, – он кивнул в сторону матового диска. – Через миг мы окажемся там, где сможем поговорить наедине.
Блейд колебался; это непостижимое устройство пугало его. Губы Хончо искривились в усмешке.
– Ты боишься? Того, что случилось с Мойной? Напрасно. Сейчас установка работает в режиме обычной телепортации, а не уничтожения. Иди смелей, все будет в порядке. Ведь мы друзья, не так ли?
Блейд осторожно ступил на площадку. Теперь, когда он находился на расстоянии вытянутой руки от Хончо, поразительная реальность фантома уже не могла обмануть его. Хотя иллюзия оставалась безупречной, отсутствовало ощущение живой, теплой, наполненной кровью плоти. Не удержавшись, он провел ладонью на уровне груди, кончики пальцев задели изображение, бесследно прошли сквозь него, словно через столб раскрашенного дыма.
Хончо тихо рассмеялся.
– Значит, ты ничего не понял. Такую простую вещь! Теперь я убедился: ты – не ОН!
Блейд поднял удивленный взгляд.
– О чем ты говоришь?
– Ты – не Мазда! Ты – не ТОТ, КТО ПРИДЕТ К НИМ! Если бы ты был Маздой, то обладал даром всеведения.
– Что об этом толковать? Мы только запутаемся в недосказанном и неясном, – произнес Блейд. – Давай, как ты предложил, обсудим все наедине и не торопясь. Полагаю, тогда мы лучше поймем друг друга.
Они стояли лицом к лицу, и Блейд без стеснения разглядывал своего недавнего противника. Еле заметный пушок золотился на гладких щеках ньютера; его зубы, узкие и чуть удлиненные сверкали ослепительной белизной, а прищуренные глаза казались глубокими колодцами, полными изумрудного сияния. Непостижимая природа этого существа смущала Блейда. Кто были его предки? Выращенные людьми андроиды или мутанты, появившиеся в результате естественной флуктуации? Впрочем, ньютер был бесполым, так что следует говорить о предшественниках, а не предках, подумал Блейд.
Звучный голос Хончо нарушил тишину.
– Я скажу тебе еще кое-что, – с расстановкой произнес ньютер. – Я знаю, что ты не Мазда, и ты тоже знаешь об этом. Но ОНИ – ОНИ не знают ничего! И если я объявлю тебя Маздой, то ты им станешь. Ты станешь ТЕМ, КТО ПРИДЕТ К НИМ. Ясно?
Блейд никогда не отличался склонностью к конформизму – тем более сейчас, когда он чувствовал, что поспешное согласие может сильно уронить его акции. Кажется, ему навязывают роль божества; однако прежде, чем принять ее, он хотел бы заглянуть в финал пьесы. Судьба некоторых богов была весьма печальной.
– Посмотрим, – буркнул он. – Сейчас я ничего не стану обещать.
– Разумеется, – тон ньютера оставался спокойным. – Сначала мы поговорим. Садись – так будет удобнее.
Блейд удивленно вскинул голову. Еще мгновение назад он стоял на матовом диске в древнем подземелье, всматриваясь в лицо Хончо. Теперь же ньютер – вернее, его фантом, – исчез, а сам Блейд очутился посреди большой комнаты с высоким потолком. Откуда-то доносились едва слышные звуки музыки, ноги Блейда попирали пушистый светлый ковер, сотканный из мейна, воздух, после знобкого холода каменного склепа, казался теплым и бодрящим. По периметру комнаты тянулись шкафы с резными ручками; в центре, прямо перед ним, находился большой вытянутый стол, из-за которого выглядывали спинки кресел. В одном из них в свободной позе расположился Хончо.
– Садись, – повторил он, улыбаясь, однако зеленые глаза ньютера пронизывали Блейда насквозь.
Разведчик осторожно шагнул к креслу. Кто был перед ним? Настоящий Хончо – во плоти и крови – или очередной фантом?
Ньютер понял причину его колебаний. Он поднялся и протянул над столом руку, покрытую редкими рыжеватыми волосками.
– Потрогай.
Их ладони встретились. Пальцы ньютера были холодными и неожиданно хрупкими – почти такими же, как у Мойны.
Блейд опустился в кресло. Хончо сел – внимательный, настороженный; тонкие губы растянуты в улыбке.
– Как видишь, перед тобой не симла.
– Да, вижу, – кивнул Блейд.
– Отлично, – ньютер задумчиво смотрел на него, играя украшенной бриллиантами цепью, что обвивала его шею. Затем он выдвинул ящик стола, достал небольшой заостренный стержень и гибкую белую пластинку. Ручка и лист для письма, догадался Блейд.
– Твое имя? – спросил Хончо. Тонкий, похожий на иглу стержень навис над пластиной. Однако прежде, чем Блейд успел ответить, ньютер поднял палец. – Погоди. Раньше, чем мы начнем, хочу кое-что продемонстрировать тебе. Ты знаешь, что такое ложь?
Блейд кивнул.
– Солги.
Брови Блейда удивленно поползли вверх и ньютер повторил:
– Произнеси ложь. Утверждение, заведомо не соответствующее истине.
Разведчик усмехнулся.
– Я – королева Елизавета.
Откуда-то из-под кресла донесся негромкий звон, а две лампочки, вмонтированные в подлокотники, замигали. Усмешка Блейда завяла. Детектор лжи! Это может сильно осложнить дело.
– Кажется, ты все понял, – негромко сказал Хончо. – Ну, а теперь, как твое имя? Настоящее имя?
– Ричард Блейд.
Снова звонок и две мерцающие вспышки. Блейд нахмурился.
– Что за чертовщина! Меня зовут Ричард Блейд. Я сказал правду!
Негромкий звон и вспышка.
– Ты ошибаешься, – ньютер покачал головой. – Готов согласиться, что ты действительно был Ричардом Блейдом, но с данного сегмента хроноса ты – Мазда, ТОТ, КТО ПРИДЕТ К НИМ. Не забывай об этом.
Полуоткрыв рот, Блейд беспомощно уставился на ньютера. Он чувствовал себя как кролик, угодивший в капкан.
– Ты – Мазда, – повторил Хончо. Ты – бог, принявший облик гомида. После миллионов хроносов ожидания пророчество исполнилось, ТОТ, КТО ПРИДЕТ – пришел! – Хитрая усмешка скользнула по лицу ньютера, глаза заблестели. – Теперь, – добавил он, – я получил своего бога. И волен распоряжаться им так, как захочу.
ГЛАВА 4
Прошло около трех дней Блейд затруднился бы определить срок более точно – система отсчета времени до хроносам пока оставалась, для него неясной. Здесь, в Тарне, день не сменялся ночью, а солнце, луна и звезды не появлялись на небосклоне, вечно затянутом мутно-белой пеленой. Блейду приходилось довольствоваться примерной оценкой времени, он отмечал минувшие сутки пишущим стержнем на гибкой пластинке. И то, и другое он обнаружил, после недолгих поисков, в своих покоях
Он жил один в роскошных апартаментах, находившихся под постоянным наблюдением. Несмотря на длительные поиски и большой опыт в подобных делах, Блейд не сумел найти устройства, связанные со следящими экранами. Здесь не было ни проводов, ни микрофонов, ни камер; вероятно, местная техника работала совсем на других принципах, чем земное телевидение. Однако разведчик был убежден, что за ним следят.
При расставании Хончо, принципат прово, предупредил его, что новая встреча может состояться не скоро.
– Мне надо подготовиться, а на это уйдет несколько хроносов, – сказал он Блейду – Фактически, я был уже готов действовать, но твое появление многое изменило – пожалуй, к лучшему. Однако в том, что ты рассказал, не все понятно. Мне надо поразмыслить, Блейд, я не могу совершать ошибок. И запомни – только мне известно твое истинное имя. Для всех остальных ты – Мазда! Бог, ТОТ, КТО ПРИДЕТ К НИМ!
Блейд не возражал, чтобы его приход к таинственным существам, ожидавшим Мазду в течение миллионов хроносов, несколько задержался. Он тоже не собирался совершать ошибок. Если не считать безуспешных поисков следящих устройств, в остальном он жил неплохо. Ему позволили оставить меч – деликатный намек на архаическую древность и бесполезность его оружия – и доспехи, которые он позаимствовал в подземелье. Весь этот скарб пылился в углу, потому что шкафы в его апартаментах заполняли гораздо более удобные одеяния, напоминавшие греческие туники и хитоны. В громадной, затейливо изукрашенной ванной он совершал омовения под струями благовонного пара. Отсутствие мыла и бритвы не тревожило Блейда. Обычно он брился дважды в день – занятие довольно утомительное, но неизбежное: утром его ждала работа, вечером – женщина. Здесь он мог отпустить бороду, не думая о Дж. и Зоэ, оставшихся за гранью прежней реальности.
Существа, приносившие ему пищу и следившие за чистотой в комнатах, были цебоидами, о которых говорил Мойна. Однако его слуги отличались от рабочих-животных, которых он видел на плантациях в первый день. Более высокие и крепкие, они, очевидно, принадлежали к породе специально выведенных солдат.
Цебоиды никогда не появлялись поодиночке, только группой – пять самок и один самец. Одежда самок состояла из коротеньких юбок, нагрудников и сандалий; они были безоружными. Сопровождавший их самец-цебоид имел при себе пневматическое ружье. И когда перекрывающий единственную дверь энергетический экран отключался, он бдительно торчал у порога, нацелив тонкую трубку в грудь Блейду. В интервалах между их посещениями разведчик иногда пытался подойти к двери, но неодолимый силовой заслон каждый раз отбрасывал его назад.
Цебоиды не говорили на тарниотском. Их речь напоминала Блейду болтовню обезьян, с которыми у этих созданий было немало общего. Конечно, он заметил и отличия. Хотя физиономии цебоидов походили на морды бабуинов, форма ушей у них приближалась к человеческой; они легко передвигались на двух ногах, хотя при случае могли опуститься на четвереньки. Самки имели хорошо развитую грудь, прямые голени и рудиментальный остаток хвоста. У самца, обладавшего более крепким, массивным телосложением, хвост казался длиннее, шерсть – гуще. С оружием он обращался довольно ловко.
Эти существа достойны внимательного изучения, решил Блейд. Во время их первого визита он прилег на диван с книгой (чтение было его главным развлечением), сделав вид, что не замечает слуг. С таким же равнодушием он отнесся к духовому ружью, ствол которого с удручающим постоянством был направлен ему в грудь. Притворство являлось необходимым элементом его земного ремесла, и в этом отношении он, несмотря на, пылкий темперамент, достиг высокого профессионализма. Цепкий взгляд разведчика перебегал с одного цебоида на другого, фиксируя мельчайшие детали. Блейд еще не знал, когда и зачем пригодится эта информация, но не сомневался, что она окажется полезной в той игре, которую он затеял.
Со своей стороны, самки-цебоиды не пытались скрыть жгучего интереса к пленнику. Он замечал влажный блеск их глаз – больших, мрачноватых, с коричневой радужиной вокруг темной точки зрачка. Прибирая комнату, они бросали на Блейда любопытные взгляды, издавая странные булькающие звуки; он счел это разновидностью смеха. Иногда страж-цебоид рявкал на них, его окрик утихомиривал самок, и на некоторое время они погружались в работу; затем все повторялось опять. Довольно скоро Блейд догадался об их намерениях – они норовили заглянуть ему под тунику. Это позабавило его, однако он постарался не выставлять напоказ предмет их вожделений.
Все время, свободное от наблюдений над цебоидами, попыток поладить с дверью и безуспешных поисков следящих устройств, Блейд тратил на книги. В его покоях их оказалось с избытком – вероятно, не без умысла со стороны Хончо. Но он не задумывался над мотивами принципата; он жадно читал, понимая, что знания помогут ему выжить. Иногда ему случалось натыкаться на любопытные факты – так, он выяснил, что слово «Тарн» означает «Вершина бытия». Утешительная концепция, подумал Блейд, особенно если местное тарниотское бытие не с чем сравнивать.
К покоям разведчика примыкала просторная терраса – место его обычных прогулок. Дверь и окна, которые выходили туда, не защищал энергетический барьер. Блейд неторопливо шагал вдоль невысокой, по пояс, балюстрады – сорок ярдов туда, сорок обратно. Цебоиды ушли, на время оставив его в покое; он был один – если не считать невидимых наблюдателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25