Если бы Андрей спросил меня о чем-то через день, через месяц. Если бы мы с Марком успели хоть словом обмолвиться о том, что произошло, – может быть, он не улетел бы, а Андрей больше никогда не предлагал бы мне пиццу на двоих.
Во всяком случае, мне хочется думать, что так бы и было. Но случилось то, что случилось. И Марк улетел, попросив меня остаться друзьями.
– Конечно, о чем речь? Разве мы обязательно должны ссориться из-за того, что случилось? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
– Да, – кивнул Марк, стоя перед проходом к таможеннику в Шереметьево. – Я знаю. И именно поэтому прошу.
– Мы обязательно останемся друзьями, – заверила я его.
– Это не так просто, – сказал Марк, теребя в руках билет на самолет, на который нам удалось не опоздать. – Я пытался не допустить до этого. Но теперь, скорее всего, я потеряю тебя. Совсем. И все же давай хотя бы попытаемся. Сделаем вид, что ничего не было.
– Я попробую, – растерялась я.
Марк оказался прав. Это действительно было непросто, но со временем мы научились, мы перестали искать второй смысл между строчками писем по Интернету, мы перестали замирать от волнения, когда слышали друг друга по телефону. И смогли вполне мило пообщаться, когда Марк впервые после отъезда вернулся в Москву.
– Отличный ресторанчик.
– Рад, что тебе понравилось.
– И откуда ты их берешь? Ведь ты вообще живешь в Париже!
– Старая информация.
– А в Париже ты тоже знаешь все хорошие ресторанчики?
– Конечно. И если ты когда-нибудь будешь в Париже, я устрою тебе экскурсию.
– Правда? Как мило! Может, и правда, махнуть в Париж?
– А еще лучше, приезжай в отпуск и махнем в Прованс. Там самые удивительные места, самые прекрасные ресторанчики. – Мы говорили как старые, давно не видевшиеся друзья. И нам снова было хорошо вместе. С той только разницей, что мы были на «ты» и Марк называл меня Элен. А потом мы и вовсе забыли обо всем и, как ни в чем не бывало, обменивались новостями и фильмами. Скоро я совсем перестала вспоминать, как нежны и умелы были его руки. Одна ночь, несколько часов – разве она могла что-то значить?
А теперь я развелась с Андреем. Приходя домой нередко плакала, потому что одиночество, к которому, казалось бы, я уже давно привыкла, навалилось на меня тяжелой бетонной плитой.
Сложно сказать, что было для меня хуже – то, что Андрей ушел, или то, что он забрал с собой часть моих денег. Не знаю, не знаю. Деньги – это такая штука... Я отдавала их всегда. Сначала ради свободы, потом из чувства вины, из жалости, из сострадания.
Ведь Андрей остался без работы, без мечты, без космоса. Я посчитала несправедливым оставить его еще и без денег. Всю жизнь его простые бытовые проблемы решал кто-то третий. Сначала мама, потом я. Теперь, видимо, пришла очередь Манечки.
А может быть, правильнее было бы не жалеть Андрея? Может, нужно было дать ему возможность отвечать за все самому?
Да что теперь говорить. Все случилось как должно было случиться. Наша семья распалась, Марк был от меня далеко, а сама я почти каждый день рыдала у себя дома.
Хотя нет, я, конечно, ходила на работу, руководила автоматизацией и даже смоталась в командировку в Казань. Целый месяц ездила в офис, стояла в пробках, переключала радиостанции, но так и не призналась себе, что жизнь моя стала пуста. Не без Андрея, нет, – без Марка.
Он звонил почти каждый день и спрашивал, как я себя чувствую. Я отшучивалась, говорила, что уже лучше, что все прошло и рана затягивается и что теперь точно буду счастлива, ведь, по крайней мере, я буду сама себе хозяйкой.
– Элен, хочешь, я приеду? – спрашивал Марк.
– Ну что ты. Зачем из-за меня отпрашиваться на работе. Я уже почти в норме! – врала я.
Мне не хотелось, чтобы Марк жалел меня. Пусть лучше я сойду с ума от одиночества и депрессии, чем Марк увидит меня в таком состоянии.
– Я не буду отпрашиваться. Я оформлю командировку, – заверял меня он.
Но я была непреклонна и запрещала ему даже думать о приезде в Россию.
– Нет, не сейчас! – умоляла я.
Марк злился, говорил, что я стала, вероятно, упрямой, но оставался там, во Франции. Почему? Неужели ему было трудно пойти и взять билет и наплевать на мои слова? В общем, я заливалась слезами от жалости к себе и почти забыла о том, что судебные решения – это не только и не столько слова, сколько реальные и, кстати, очень неприятные действия.
Прошло чуть больше месяца после суда. В один из дней вдруг позвонил Андрей. Вот уж чьих звонков я не ждала. А зря. Стоило бы подготовиться. Ведь что имеет начало, имеет и конец.
Андрей сказал, что накануне получил в регистрационной палате документы на квартиру и готов встретиться и обсудить детали.
– На МОЮ квартиру! – уточнила я.
Андрей помолчал, вздохнул и продолжил:
– На НАШУ квартиру. И думаю, что нет смысла скандалить по этому поводу.

Глава 5
МИЛАЯ, ТОРГ ЗДЕСЬ НЕУМЕСТЕН!

Иногда мне кажется, что люди – как звезды или планеты в Галактике. Находятся рядом, но не могут по-настоящему прикоснуться друг к другу, хотя имеют общие орбиты. Вращаются совсем близко, но видят лишь очертания неизвестных тел. И тянутся, изо всех сил тянутся навстречу друг к другу, но гравитация заставляет их совершать круг за кругом в бессмысленном движении среди пустоты.
Что же произошло у нас с Андреем? Может быть, в какой-то миг я сорвалась с привычной орбиты и полетела по своей собственной траектории, как новорожденная комета? Может быть, у Андрея поменялась сила притяжения? Физики не исследуют законы всемирного тяготения человеческих душ. В нашем случае закон отторжения.
Мы с Андреем договорились встретиться в «Макдоналдсе» у метро «Юго-Западная». Я ненавижу эти рестораны, и главным образом из-за того, что многое там действительно готовят вкусно. Мне же с моей фигурой патентованной домохозяйки нельзя расслабляться ни на минуту. Нужно держать аппетит под контролем. Ну почему нет закусочных, в которых к низкокалорийным коктейлям из обезжиренного молока подавались бы диетические бутерброды? Хотя, может, такие заведения и есть, но где-нибудь в центре города – особые места для гурманов и вегетарианцев. А хорошо бы иметь их на каждом углу. Эх, мечты-мечты.
Андрей всегда говорил, что в «Макдоналдсах» – недорогая и питательная «закусь». И там хорошо «общаться» с друзьями. Что такое его «общение», я прекрасно знала. Разговоры о том, каких высот достигла бы космическая наука в России, если бы не проклятущая Перестройка. Космос, космос, космос. Вечно одно и то же. А про закусь – это фраза исключительно для меня. Так Андрей начал говорить, когда мы уже не ладили. И лишь для того, чтобы понервировать меня. Да, теперь я уверена, настоял на встрече в «Макдоналдсе» именно для этого.
– Я не люблю «Макдоналдсы», ты же знаешь, – хмуро ответила я. Я не любила Андрея, я не хотела его видеть.
– Но мы-то туда не есть идем? И потом, я не могу себе позволить вывести тебя в дорогой ресторан. Пусть это делают твои коллеги по бизнесу, – сказал Андрей. В его устах термин «коллеги по бизнесу» звучал, как «стая бессовестных хапуг».
– У меня нет никакого желания ходить с тобой в дорогие рестораны. Я бы с тобой, если б могла, даже в одном лифте ездить отказалась.
– А ты можешь! – довольно воскликнул Андрей. – Давай продадим нашу квартиру, и нам не надо будет ездить на лифтах даже в одном городе!
– Я не собираюсь продавать свою квартиру, – закипала я. – Я не для того в одиночку, без всякой помощи с твоей стороны делала ремонт и вкладывала такие деньги, чтобы кто-то другой наслаждался моей кухней или моей ванной. И если ты плохо понял меня по телефону, я готова повторить это и в «Макдоналдсе», и в любой другой закусочной.
– В общем, я думаю, такие вопросы надо решать при встрече, – спокойно ответил Андрей.
Еще бы, чего ему нервничать. Он же ничего не теряет. Он только приобретает. А я... я просто не знала, что делать. Продать квартиру – это же безумие. Совсем еще новенький ремонт. Кухня, в которой все сделано по моему вкусу! Моя спальня, за окном которой видна необъятная даль. И можно даже разглядеть шпиль Московского университета. Как он может такое требовать?
– Знаешь, дорогая, есть ведь и другой выход из положения, – пространно заявил Андрей уже при встрече.
– И какой же? Предлагаешь мне от тебя откупиться? – усмехнулась я. Всю дорогу с работы до «Макдоналдса» я думала, сколько предложить Андрею, чтобы больше никогда не видеть ни его, ни Манечки, ни документов на ЕГО долю. По моему разумению, с него хватило бы и пары сотен баксов. Но что-то мне подсказывало, что этот вариант Андрея не устроит. Наверное, интуиция!
– Слушай, эта мысль мне в голову не приходила! – он хмыкнул.
– Еще бы. Ты же научный деятель. Деньги для тебя – пустые бумажки, грязь. Верно? – не сдержалась я.
Андрей поднял глаза. Его оборона начала трещать по швам. Я подумала, что лучше сейчас остановиться. Но все же закончила мысль:
– Квартира же – совсем другое дело, верно?
– Скажи, а без оскорблений ты обойтись не можешь? Или снова натравишь на меня адвокатов?
– Куда нашим адвокатам против доктора наук! – съехидничала я. – Кстати, сколько бы мне запросить за оказание тебе моральной поддержки, пока ты писал докторскую. Помнится, ты ее исключительно на мои деньги делал. И не жаловался, что я мешаю твоей карьере.
– Прекрати! – крикнул Андрей и с грохотом поставил стакан с колой на стол.
Кола расплескалась, забрызгав мою сумочку. Я вскочила и посерьезнела.
– Что ты хочешь? Я не буду продавать квартиру. Денег тебе дать? У меня их нет. И вообще, считай те пять штук авансом. Сколько ты в целом хочешь?
– Сколько я хочу – у тебя нет. Столько даже в вашей конторе не зарабатывают. – Андрей говорил сквозь зубы.
Посетители смотрели на нас с нескрываемым раздражением. Они пришли сюда с детьми не для того, чтобы наблюдать нашу перебранку.
– А ты мои деньги не считай. Они теперь к тебе отношения не имеют. Все, что мог, ты уже посчитал.
– Я не понимаю, о чем ты. Если ты про суд, то ты забываешь, что сказал судья: все, что мы имели, и так было моим. По закону. А почему ты решила, что я должен оставлять тебе то, что принадлежало нам обоим, и уходить на улицу безо всего?
– Потому что это из-за тебя, сволочь, рухнула наша семья, – высказалась я.
Мы снова сели за стол. Я судорожно вытирала салфеткой колу с сумки.
– Из-за меня?! Интересно, почему ты так решила? – вошел в раж Андрей.
Кажется, мы впервые за все долгое мучительное время развода говорили о НАС. И это было невыносимо.
– Подожди, если я ничего не путаю, это ведь тебя дома ждет любовница с новорожденной дочкой. Нет? Я ошиблась? – кривилась я.
– Ошиблась. Она уже – моя законная жена. И дочь – тоже законная. А если ты вбиваешь нашему сыну в голову чушь про то, что я вор и сволочь, то придет время, он вырастет и сам во всем разберется! – Андрей раскраснелся. Аппетит у него, кажется, тоже пропал.
– Какой же ты быстрый. И что, ты женился, а я, значит, развалила семью? Каким же образом?! – изобразила я бурное удивление.
– Очень просто. Ты меня разлюбила. Я тебе об этом уже говорил. – Он сделал вид, будто что-то ищет у себя в сумке. Он просто не хотел смотреть мне в глаза. Странно, но, оказывается, говорить о деньгах раз в сто легче, чем о любви. Особенно, о любви, которая умерла.
– Как интересно. Значит, ты стал изменять мне, потому что я тебя не любила? А на мне что, вывеска висит – не люблю? Как... это... «Пива нет». Так, что ли? – Меня несло.
После того как Марк покинул территориальные границы РФ, я считала, что совершила подвиг, оставшись с Андреем. И уж точно я была уверена, что я его в достаточной степени любила. А что он еще хотел? Я отпустила такого мужчину, чтобы остаться с ним – неудачником, непризнанным гением, так и не нашедшим места в новом мире. Разве это не свидетельство моей любви? Но почему-то сейчас я и сама не очень в это верила.
– Только не рассказывай мне, как ты страстно меня любила. Не надо. Если бы любила, ты бы сделала то, о чем я тебя просил. Тогда.
– А тебе, значит, показалось недостаточным «Ниссана». Тебе надо было развалить мою жизнь! – Я моментально потеряла желание откровенничать. Тогда, два года назад, я просто не могла сделать то, о чем он просил. Достаточно я приносила жертв на алтарь светлого будущего моего мужа. Эту, последнюю жертву я принести отказалась. В виде откупного был «Ниссан». Андрей согласился, чтобы мы его купили, хотя кто мешал ему тогда от меня уйти?
– И ты развалила мою... – тихо, почти неслышно сказал Андрей.
Мы сидели в «Макдоналдсе», нам обоим было больно. Наши раны еще не затянулись.
– Ну, вот и поговорили, – после тягостного молчания проговорила я. – Думаю, достаточно.
– Да, ты права. Так как насчет квартиры?
– Никак. Это единственное, чем я действительно дорожу. Я бы отдала тебе деньги, если бы ты согласился подождать. Сколько ты хочешь?
– Сто тысяч долларов. И у меня почти нет времени ждать! – твердо проговорил Андрей.
Я ахнула.
– Сто штук?! Да откуда у меня такие деньги? И вообще, ты с ума сошел. Она же вся столько стоила!
– Значит, нет?
– Нет. Ни за что. И даже не думай! Бред какой-то, – разозлилась я.
Ну, понятно, если бы он захотел двадцать. Или тридцать. Ну, может, тридцать пять. Мне пришлось бы занимать на фирме, выплачивать несколько лет. Зато я осталась бы с квартирой. Но сто штук? Откуда он взял такие цифры?
– И что же мне делать? Продавать ее ты тоже не хочешь? – растерялся Андрей.
Вокруг нас постоянно менялись люди, они поглощали еду со своих тарелок, жмурились от удовольствия, общались. Гул разговоров обтекал нас со всех сторон, а мы сидели, не в силах понять друг друга. Не в силах договориться, не в силах решить, кому достанется большая часть нашей разлетевшейся на куски лодки.
– Не хочу. Я уже продала мамину квартиру. И ничего хорошего из этого не получилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26