– Жаль только, что он в командировке.
– Да что ты? – удивилась мама. Не то чтобы командировка была таким уж редким явлением, но за все время моей жизни с псевдомужем он ни разу не покидал города. Зная маму, я попыталась моментально искренне поверить в то, что он действительно уехал у командировку и что он действительно все еще мой официальный муж. Потому что если я хочу, чтобы в это поверила мамуля, то ни на секунду не должна усомниться в этом сама.
– Вернется только через неделю, какая жалость.
– А что он тебе подарил? – огорошила меня мама. Странно, что она не посвятила свою жизнь следственным действиям, к ним у нее явный талант.
– Подарок! – я тоже не лыком шита.
– Хороший? – засомневалась мама.
– Цепочку с кулоном, очень красивую, – ляпнула я и сразу же пожалела, потому что теперь надо было срочно думать, где взять напрокат такую цепочку. Мама у меня добрая женщина, но она никогда ничего не забудет и не перепутает. Врать ей было также сложно, как и запихивать голову в пасть тигра. В первый же приезд в Воронежский рай красоты и природы надо нацепить подарок. Я кусала ногти, пытаясь выработать план, а также пытаясь поднять себя с кровати и заставить трудиться над именинным столом. Но в этот момент с затейливыми поздравлениями позвонил Илья и я тут же принялась самозабвенно трепаться. Я вняла всем его пожеланиям, покраснела от затейливых до обратного эффекта комплиментов и принялась жаловаться на горькую жизнь, создающую мне проблемы на ровном месте.
– А когда ты туда поедешь? – переспросил меня Илья, которому я по уже хорошо сложившейся привычке выболтала всю проблему.
– К Новому Году точно поеду. Но мама может соскучиться в любую минуту, поэтому любые праздники могут быть объявлены Днем Семьи. В том числе Ноябрьские, а они через месяц.
– Чуть больше.
– Все равно мало чтобы раздобыть приличный кулон. Потому что Олег Петрович не стал бы мне дарить говна, ой, то есть дряни. То есть… – запуталась в нецензурной лексике я.
– Я примерно понял, – засмеялся Илья. – Слушай, а почему бы не сказать маме, что ты уже почти гражданка Новой Зеландии? А Олега Петровича давно можно почтить как павшего смертью храбрых?
– Что ты! – ужаснулась я. – Мама тут же примется устраивать мою судьбу с яростью, перед которой окажутся бессильными все. Это будет куда хуже Римки «сотоварищи».
– Н-да, – хмыкнул Полянский. – Так во сколько приходить?
– Сразу после работы. К половине шестого. Раз уж я взяла отгул по такому грустному поводу, как тридцатилетие, надо этот отгул достойно отгулять. Я уже практически приступила к изготовлению праздничного стола! – гордо похвасталась я. Это была не совсем правда, хотя действительно еще с вечера я мужественно сгоняла Ромку на рынок и теперь любовалась на ряды сумок с ингредиентами, которые надо бы превратить во что-то праздничное, восхитительное. Буду вспоминать наши Юго-Западные изыски. Подругам бы я наметала оливье с жареной курицей, потому что им после второй стопки будет вполне все равно, чем закусывать. Но вот Илье хотелось продемонстрировать свои кулинарные таланты. Должны же у меня быть какие-то другие качества кроме алчности и способности к вранью.
– Зачем ты его пригласила! – разоралась Римка, когда спросила про список гостей. – Как далеко у вас все зашло?
– Совсем недалеко. Даже past continuum до конца не прошли, – включила глухаря я. Ничего не хочу знать, потому что во всем этом моем тридцатилетии Илья будет единственным, что действительно по-настоящему может порадовать меня. Вернее, его шутки, смешки, дразнилки. Его еле заметный саркастический ум, его легкость, его обычность, которой так не хватает в Крисе и ему подобных.
– Дура. Все дело испортишь! Завтра же будешь подавать на визу. Вызов уже неделю как пришел, а она, понимаешь, Илью пригласила! – пыхтела Римма.
– А еще минута, тебя я вычеркну из приглашенных, – пригрозила я. Римка отдышалась, вполне вежливо уточнила, что мне подарить, как будто не собиралась ограничиться покупкой туалетной воды около метро и пообещала «не портить мне праздник». Я еще раз вчиталась в гороскоп. «Напряженная домашняя атмосфера побудит Вас провести вечер в обществе друзей». Что-то пока все наоборот.
К пяти часам я, под воздействием вдохновения, накрыла стол, который потряс даже меня саму. Я не нарушила заветы «Лиги худеющих женщин среднего возраста». Салаты заправляла только легким майонезом, торт купила с надписью «низкокалорийный», хотя и знала, что это дикая чушь и вранье. Какая разница, если это все равно торт, в котором килограмм теста, сахара, сливок, пусть даже и растительных. Просто надпись «низкокалорийный» приятно грела душу и давала полные моральные основания слопать не один маленький, а два больших куска. Или больше, но это если дадут. Короче, в целях конспирации все маскировалось под диетическую пищу. Даже колбасу, сыр и прочие конфетки-бараночки я замаскировала зеленью, чтобы сохранялась имитация овощной направленности. Вечер обещал быть томным. Сначала проснувшийся братец подарил мне какие-то суперстильные кроссовки для моего утреннего бега. Оказывается, эти физкультурные ухищрения не оставили его равнодушным.
– Они легкие, дышащие и не сдавливают ногу, – промямлил он, переминаясь с ноги на ногу, а я вдруг расчувствовалась, потому что какой-то излишней любви в Ромке никак не предполагалось.
– С днем рожденья поздравляем, счастья-радости желаем, – глупо ухмыляясь, оттарабанили мои Полинки-Наташки, завалившись дружною гурьбой в мой дом. Я заглянула в пакет, который, по идее, должен был содержать подарочки. Там было… Конечно!
– Бейлиз? Вау! И Виски!
– Мы знали, чем порадовать нашу Катюшу, – нежно глядя на накрытый стол, пояснила Наташа Намбер Ван.
– Не слопайте все сразу, умоляю, – пыталась я сохранить внешний дизайн до прихода Ильи. Однако он приехал позже всех, заставив меня изрядно подергаться. Я дергалась, прислушиваясь ко входной двери, дергалась, потому что это звонил не он, а Римма, дергалась, потому что не хотела, чтобы Римма поняла, что я дергаюсь. Поэтому, к тому времени, когда он пришел, я уже совершенно задолбалась дергаться и принялась переживать и бояться, что он вообще не придет. Я смотрела на веселящихся по поводу моей начинающейся старости подружек и представляла себе причины Илюшкиной неявки. У меня выходили прямо противоположные варианты. То он попал под автобус, который протащил его десять метров, и теперь он лежит без сознания на операционном столе в институте Склифосовского. То он просто не захотел прийти, потому что у меня скучно, глупо и сама я страшная, толстая врушка, не заслуживающая внимания. Надо сказать, на таких фантазиях я с трудом сдерживала слезы. Первый вариант мне нравился куда больше, по крайней мерее, тогда я могла бы героически проводить дни и ночи на кушетке около его палаты. Стол планомерно уничтожался, народ планомерно набирался. Точнее даже так: содержимое стола планомерно перемещалось внутрь гостей. Я пила Бейлиз. Надо было хоть чем-то радовать себя.
– Ждешь Илью? – с пристрастием посмотрела в мои грустные, как у коровы зимой, глаза Римка.
– Вот еще. Он просто учит меня английскому. И все. Было просто неудобно не пригласить его, – вальяжно врала я.
– Звонят! – поднял вверх указательный палец Ромка. Я рванула к двери. Римма неодобрительно посмотрела мне вслед. Я понимала, что еще буду платить по этому счету, но на этот раз за дверью стоял Илья Полянский, обычный мужчина в джинсах и теплом пуловере как будто домашней вязки, к которому я пообещала относиться с полнейшим равнодушием.
– С Днем рождения, – улыбнулся он. Его очки блеснули, отсвечивая свет лампы в прихожей. Я улыбнулась в ответ, в первый раз за весь день почувствовав радость и ощутив праздник. – Желаю счастья и прочих сопутствующих радостей.
– Спасибо, – вежливо присела в книксене я.
– Это тебе подарок, – протянул он мне большую цветастую коробочку с бантом.
– Что это? – распахнула все глаза я. Коробка была настолько большой, что в ней поместился бы кухонный комбайн. Непонятно, что такого мог туда засунуть Илья. Я попыталась что-то прочитать по его глазам, но у меня ничего не получилось. Он как всегда насмешливо улыбался.
– Раскрой!
– А можно? – как-то с опаской осмотрела роскошную обертку я. Но тут подскочили остальные участники беспредела и стали требовать, чтобы я открыла эту тайну. После этого я в полной мере ощутила все удовольствие от аттракциона «коробка в коробке». Я разрывала одну обертку и обнаруживала под ней еще одну. Потом еще и еще. Сначала я складывала бумажки и коробки аккуратненько, но потом уже одновременно и злилась, и смеялась, и пыхтела. Конечный размер конечной коробки составлял примерно пенал из-под ручки. Я распахнула его и обомлела. С замершим от восторга сердцем я держала на ладонях прекрасный кулон. То ли с рубином, то ли с его имитацией. То ли из золота, то ли, как я надеялась, нет. Потому что объяснить себе, что мы с Ильей просто «дружим» на предмет иностранных языков, если он преподнес мне золотое колье с рубином, я никак не смогу.
– Какая красота! Но это же, наверное, невероятно дорого! Я не могу принять такой подарок, – еле заставила себя вымолвить положенные в таком случае слова.
– Это еще почему? – возмутился он.
– Это уж слишком.
– Больше тянет на взятку! – кивнула Римма.
– Я вас уверяю, это совсем не так и дорого. Это же ведь просто бижутерия. И потом, тебе не полтора года исполняется, а самый крутой юбилей в жизни, – помолчав, стал объясняться он.
– Это не драгоценности?
– Нет, – искренне удивился вопросу он. У меня отлегло от сердца.
– Тогда спасибо! – улыбнулась я. – Но с чего бы это ты… Мог бы принести туалетной воды… Все равно ее все носят, – от растерянности несла какой-то бред.
– Помнишь, утром мы говорили, – засмеялся он.
– О чем? – не въехала с первого раза я.
– О маме. О подарке Олега Петровича, – я вспомнила мое вранье для мамы и все поняла. Вот умничка!
– То есть, мне есть, чем отмазаться перед мамой! – наконец осознала всю полезность подарка я. Он и был роскошен. Невероятно красивая вещь, для подделки. Все-таки и у нас могут делать, когда захотят. Или это импортная? Кто ее знает. Очень тонкой работы дико красивая цепочка с тоненьким золотым кулоном, свисающим золотой каплей. И красноватый камень внутри. Настоящее колье. Смотрится дико дорого, а я могу нацепить ее и таскать, не испытывая никакой двусмысленности. Красота! Тут же я не стала тянуть, перешла от слов к делу и нацепила колье на шею, мы принялись пить-гулять, день рожденья справлять. Илья удивительным образом радовал меня, даже когда просто лопал остатки салатов. Мои изыски канули в лету еще за час до его прихода, я радовалась тому, что осталось хоть что-то. Илья пришел, не попав под автобус, и жизнь казалась мне очень приятной штукой. Пока мой гороскоп не начал сбываться в самом неожиданном соответствии.
Случилось это примерно часов в девять вечера. В дверь позвонили. Нельзя утверждать достоверно, что мы услышали звонок с первого раза. Все-таки мы довольно рано начали, к тому же страдая в ожидании Ильи, я нахлопалась ирландским ликером, который удивительно легко и приятно пьется, невзирая на довольно высокий градус. Ромка, радуясь, что наконец-то в дом пришел праздник, завел свой излюбленный кислотный «хаус», так что, вполне возможно, в дверь звонили довольно долго. Наконец Полянский, как самый трезвый в силу своего опоздания человек, дернул меня за рукав и прокричал в ухо:
– Катюш, там, кажется, звонят!
– Что?
– Звонят в дверь! Не слышишь?
– Я никого не жду, – пожала плечами и пошла открывать я. На пороге стоял самый страшный кошмар. Мама собственной персоной, нежданно-негаданно материализовавшаяся на нашем пороге. С виду моя мамочка тянет на самый нежный изо всех возможных божьих одуванов. Ее чистенький шелковый платочек обрамляет морщинистое доброе лицо старушки, основной радостью которой должна быть прополка огорода, что, в общем-то, соответствует действительности. Но только не сегодня. Сегодня мамуля снова была политработником, матерью с большой буквы и единственным человеком, способным понимать, что для нас с Ромкой лучше. Меня, соответственно, парализовало.
– С днем рождения, – сухо, по-военному отрапортовала мама и, отставив меня в сторону как вешалку с пальто, прошла в наш вертеп. Я попыталась сбросить оцепенение и предупредить брата.
– Ромочка, к нам мама приехала, вот радость! – прокукарекала я срывающимся голосом. Мама недобро посмотрела на меня, потом на Полянского, с интересом разглядывавшего нашу немую сцену из коридора и быстро прошла внутрь помещения. Но не успела. То ли мой слабый крик все-таки долетел до адресата, то ли Илья просек фишку и предупредил всех заранее, но музыка моментально стихла. Квартира погрузилась в тишину.
– Ромочка, здравствуй, – тоном директора школы изрекла мама, оглядывая окрестности. Я с ужасом заглянула в комнату через ее плечо. Увиденное позволило мне, с одной стороны, немного расслабиться, а с другой, потребовало мобилизации всех сил. Ромочка успел. На столе красовались только бутылки с «Колокольчиком». Спиртное, за исключением пары никому до этого не интересных бутылок шампанского, исчезло. Раскрасневшиеся лица подруг и друзей детства излучали позитивизм и положительное влияние. Из динамиков потекла тихая мелодия Самоцветов.
– Мамочка, как ты тут оказалась? Вот это сюрприз! – растянулся в улыбке Ромкин рот.
– Прошу за стол! – радушно развела в стороны руки я.
– Я не голодна. Только попить бы чего-то, – присела на стул мама. Ее лицо было еще более обеспокоенным, чем когда она только вошла и ожидала увидеть царство порока, пьянства и безответственности. Интересно, что к порокам и безответственности она всегда была готова.
– Чай? Кофе? Минералка? – суетилась Полинка, пытаясь сбросить опьянение.
– Кофейку, – милостиво разрешила мама. – Ну, познакомь меня со своими друзьями, Катенька. Я смотрю, у тебя появились и новые лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38