Фэриен курит на балконе.
- Кто это был? - так же обвиняюще спрашивает она меня.
Я понимаю, что это она вовсе не о фанатике говорит.
- Князь Владимир, - пожимаю плечами.
- Какой к черту... князь? - она запинается, потому как черт - это тоже в некотором роде я.
- Владимир, - повторяю еще раз.
- Да мне наплевать, как его зовут! - взрывается Ио.
- А вот это зря, - говорю серьезно, - историю учить надо было в школе. Он, между прочим, принес христианство на Русь. Дело в том, что до христианства здесь процветало язычество, народ веровал в Даждь-бога, в Ярилу...
- Заткнись! - взвизгивает Ио, - ты мне скажи, какое он к тебе имеет отношение?
- Никакого, - честно отвечаю, - он к народу отношение имеет. Защитник. А выходка Энжи угрожала древней части города. А меня он просто не узнал. У меня ж не написано на лбу, что я - Люцифер.
- Написано! - кричит она, - Тебя невозможно не узнать! Твоя суть - единственная такая в этом мире!
- Ну почему единственная? - спокойно возражаю я, - Еще есть Анжела. Он мог подумать, что она - это я.
- И что теперь? - ее возмущению, похоже, нет конца, - Теперь любой памятник будет мешать моим планам?
- А какие у тебя были планы?
- А простые! Я хочу, чтобы ты ее убил!
- Да не могу я ее убить! Потому слабее, как ты не понимаешь? Пятнадцать меньше двадцати пяти! Это основы математики, детей учат сравнивать числа с первого класса...
- Я не хочу ничего понимать! - обрывает она меня, - Ты должен что-то придумать! Твоя математика - это твои проблемы!
- Что придумать? Сачком ее в воздухе ловить? Да не могу я переть на нее силой на силу! Это бессмысленно!
- А я не хочу этого слышать! Ты будешь с ней сражаться!
- Хорошо, - говорю устало, мне надоела эта сцена, - я буду с ней сражаться. Но только тогда, когда пойму, что другого выхода нет.
- И что тебе нужно, чтобы ты это понял? - ее голос внезапно звучит по-деловому сухо.
- Я должен с ней поговорить.
- А вот этого не будет! И не надейся!
- Почему?
Она замолкает. Потому что ей нечего сказать.
И тут Фэриен находит, что сказать:
- Да потому что Анжела не захочет с тобой разговаривать.
Я понимаю, что разговор окончен. Они же не могут мне сказать откровенно, что боятся, что мы с Энжи найдем общий язык. И я узнаю, например, как она сорвалась с цепи.
Ио коварно мне улыбается:
- Если ты думаешь, что сможешь у нее узнать, как разорвать канал, меня с тобой связывающий - ты ошибаешься! Она не сидела на таком коротком поводке, как ты! Она была свободна с самого начала! Это и было моей главной ошибкой!
И я понимаю, что она не врет. Значит... значит... выхода нет?
Мне хочется выложить им в лицо все, что я о них знаю. Вывалить перед ними всю правду, воняющую, как содержимое помойного ведра. Но я не могу. Это было бы неправильно. Если они поймут, что я слишком много знаю - могут вытащить крючок из полудохлой рыбки и насадить на него новую. А я этого допустить не могу, не должен. И в то же самое время - не могу быть слишком ручным и во всем с ними соглашаться. Потому что я - Люцифер, и они не могли меня недооценить, потому что они знают, что характер у меня упертый, мятежный и противоречивый. Мне нужно балансировать на грани, нужно в меру спорить и в меру кушать их сказки, нужно пройти путь до конца и не сорваться. Только я еще не знаю - до какого конца.
И еще - разучился думать в последнее время. Да и раньше не умел. Говорите, я великий искуситель? Великий спорщик? Как же, мол, при таких талантах - и не уметь думать? А чтобы искушать, много ума и не надо - прочитай в мыслях человека, что ему хочется - и искушай себе на здоровье! А спорить - тоже дело нехитрое, достаточно научиться на черное говорить - белое, и наоборот. Ага, рябое!
Так что - думать я не умею. Умею только запятые расставлять. В предложении "казнить нельзя помиловать".
Таким веселеньким образом я сам себе создал проблемы. А самое обидное - что перестал себя понимать. Мне же не сложно ее убить. И почему-то - сложно.
До вечера мы опять усердно вели поиск. По милицейским сводкам, по телевидению, по радио и в газетах. Я готов был поспорить, что нам достаточно просто выйти на площадь и позвать ее, и она опять явится, вся в гневе и хорошо что не в пламени. Почему она не уезжает отсюда? Неужели моя сила держит ее поблизости, как кусочек сыра - мышку? И она, хоть и знает, что сработает мышеловка, как только она до сыра дотронется, все ходит кругами и придумывает способ мышеловку обмануть?
Я осмелился залезть в Интернет. Пришел в первый попавшийся чат и представился дьяволом. И никто на это не обратил внимания! Зашел в другой чат и назвался дьяволицей. И меня засыпали предложениями встретиться и потрахаться. Когда начались подробные описания, что именно со мною бы сделали, мне стало смешно, и я сбежал.
А потом Ио заявила, что наши рожи ей надоели, и она хочет развеяться. И предложила пойти в ночной клуб. Чистила свои перышки целый час, а когда вышла из ванны, особой разницы я не заметил. Привык к тому, что она красивая, а она, видимо, хотела быть еще краше, но вовремя поняла, что так можно дойти и до фарса. Зато она была более раздетой, чем одетой.
Я посчитал нужным поменять джинсы на более дырявые. Это модно. И надел футболку с длинным рукавом. Это еще и удобно.
Фэриен натянул полупрозрачную сорочку практически в обтяжку, наложил себе на веки тени, подкрасил ресницы тушью, подвел губы блеском и припудрил носик. И привесил себе сережку с камушком в ушко и колечко в пупок. На мой взгляд, это выглядело гомосексуально.
Помню такую музыкальную группу, называлась "Армия любовников". Там как раз был парень гетеросексуальной направленности, развеселая девица и голубой. Вот в виде этой группы мы и отправились в ночной клуб. Наш вид, особенно, конечно, вид Ио и Фэриена, просто кричал о том, что они ищут приключений на свои задницы.
Мы выходим из гостиницы в приподнятом настроении, и я снова сталкиваюсь с тем фанатиком. Вижу, что он настроен гораздо более воинственно, и понимаю, что он меня выследил, а я особо и не присматривался, есть ли у меня хвост или нет. Ха-ха! У меня есть прелестный хвостик, отменный хвостик! Длинный, гибкий, как хлыст, и очень удобно заостренный на конце! По сути - опасный хвостик, аналог холодного оружия, нож, который всегда при мне.
Его еще можно сравнить с системой "Hands free". То есть - если мои руки и даже ноги заняты каким-то другим важным делом, я могу разобраться с кем угодно посредством хвоста. Единственное неудобство - джинсы после его применения приходится менять. Рвутся они потому что. Не скажу, где, сами догадайтесь.
А тут передо мной возник в некотором роде другой хвост.
Он разозлил меня на этот раз по двум причинам, во-первых, он посмел за мной следить, а во-вторых, приперся во всеоружии, с тяжелой иконой в руках и двухлитровой бутылью святой воды с пульверизатором, как для орошения цветов. Это он меня орошать собрался.
Кто у нас тут на иконе? Николай-Угодник? Хорошо, что не Богородица с младенцем Иисусом на руках... я всегда испытывал к ней глубочайшее уважение. А Иисус... не скрою, какое-то время я даже надеялся, что мы с ним найдем общий язык. Он был более жертвой, чем я. Но... видимо, ему не о чем было со мной разговаривать. Или я повел себя слишком назойливо. Жалко было его до слез. Мне тяжело об этом вспоминать.
Пришельцы оборачиваются ко мне и к незадачливому фанатику, а я слегка помахиваю рукой в воздухе и говорю им, что догоню. Ио только поднимает глазки к небу, насмехаясь надо мной, над моим терпением и снисходительностью к "пыли у моих ног".
Последователь инквизиции решительно направляет на меня пульверизатор и нажимает рычажок с тем видом, с каким ковбои стреляли друг в дружку лет сто назад в далекой Америке. Параллельно он выдает нововыученные псалмы, в которых с непривычки тоже путается.
Я легко уворачиваюсь от брызг и открываю ему объятия с восторженным криком:
- Здравствуй, брат!
После чего по-братски крепко его обнимаю и хлопаю по плечам. На происходящее обращают внимание люди, гуляющие вечером по Крещатику. Это национальное украинское времяпрепровождение - неспешно гулять вечером туда-сюда по Крещатику.
- Как дела, брат? - спрашиваю его, держа при этом за руки и не позволяя ему дальше обливать меня водой и тыкать мне в лицо иконы с изображением уважаемых людей.
Он пытается вырваться, но с моей силой ему не то что не равняться, а даже и рядом не лежало.
Мужик бормочет молитвы вперемешку с проклятиями, а я заявляю:
- Да ты не нервничай так, рассказывай по порядку! Как жена, как дети?
Он поднимает на меня измученные глаза, больные, будто я его ударил. И отвечает таким тоном, что я понимаю, ведь и правда - ударил:
- Какие дети? Какая жена? Нет у меня никого... из-за тебя!
- А что, вы все еще даете обет безбрачия? - спрашиваю. Я в это не верю, на дворе уже давно не средневековье.
- Даем, - горько отвечает он.
- Ну и зря!
- Нет, не зря, - говорит он уверенно, - теперь я знаю, что всю жизнь шел правильным путем! Теперь, когда точно знаю, что ты - есть! Я знаю, что все жертвы - они были принесены не зря! И ты, исчадие ада, за это заплатишь!
Вот, значит, оно как... мое присутствие наполнило твою жизнь новым смыслом... ты на меня с новой силой ополчился... ну-ну...
- Счет мне пришли, - невозмутимо заявляю, - по почте.
Его лицо горит праведным гневом, но он мне уже надоел со своими разговорами и банальностями. Я его просто отпихиваю, без желания покалечить, он неудачно валится на скамейку, хватается за ушибленное колено и провожает быстро удаляющегося меня ненавидящим взглядом.
А я выбрасываю произошедшее из головы, как мелкий эпизод, и сажусь в машину к чужакам.
- Что это было? - между делом интересуется Фэриен, выруливая со стоянки.
Бросаю еще один взгляд, надеюсь, что последний, на инквизитора, больше похожего на школьного учителя и такого же беспомощного, и мрачно роняю:
- Поклонник.
Как назывался клуб - не помню. Не обратил внимания.
Зато на что я обратил внимание сразу - нижнее белье на девочках светилось сквозь одежду. На всякий случай пристально глянул на себя - ничего не светится? Нет, сквозь джинсы мои трусики не виднелись.
Мы сели за столик в сторонке, расположились на мягком диванчике, и я заказал себе по старой привычке коньяку. Фэриен ко мне присоединился, а Ио заказала какой-то трудно выговариваемый коктейль. Было часов десять вечера, народ все прибывал, столики заполнялись, музыка звучала, а нам говорить было не о чем. Развлекательное настроение никак не желало появляться. Потом посетители клуба постепенно пошли танцевать, я смотрел на эти бешеные телодвижения и извивы и только диву давался. И еще раз понял, какой я древний. А я-то помню - балы при дворе Короля-Солнце... ножкой притопнуть, изящный поворот... как же это было давно! Раньше это было искусство - танцевать. А сейчас никто не учится. Туда-сюда подвигать бедрами и я могу. Впрочем, как и танцевать на балу.
Но мне ничуть не жаль тех балов. Вы бы знали, какие непотребства творились в ту пору... нет, не буду об этом. Я отдыхать пришел, я в модном ночном клубе, мне - двадцать пять, и, как там говорится - ягодка опять!
Это будет номер, если я сниму здесь девчонку и повезу к нам в номер! Вон улыбается уже одна... нет, девочка, никуда я тебя не повезу, потому что если так сделаю - тебя там съедят, милая. Кто? Да вот эти, которые за моим столиком сидят.
Они постепенно расслабляются, Ио тянет меня танцевать. Ну, пойдем.
Только двигать попой мне неохота, я щелкаю пальцами, начинает звучать медленная музыка. Ни с того, ни с сего. И чего ты мечешься, диджей? Бесполезно. Я сказал, бесполезно!
Она кладет мне руки на плечи, приникает всем телом, и мы с ней качаемся в такт. Вот и весь медленный современный танец. Это не танец, это замаскированные обжимания. Так бы и объявляли - а сейчас пора пообжиматься!
Ио меня целует, я отвечаю и вижу краем глаза, что многие парочки тоже вовсю целуются. Та-а-ак! Надеюсь, у вас еще не вошло в моду прилюдно трахаться?
Еще и Фэриен внезапно прижимается ко мне сзади. Твою мать!
Вот теперь уже парочки вокруг косятся на нас очень подозрительно... я твердо отодвигаю его. Он оскорбленно поджимает губки и удаляется. И целоваться с Ио я уже не хочу.
А когда мы возвращаемся к столику, она мне заявляет, что следующий танец я должен танцевать с ним. Посылаю ее очень далеко и залпом выпиваю свою рюмку. Потом вспоминаю, что не должен с ними сильно ругаться, и соглашаюсь.
Фэриен сияет ярче, чем камушек в его сережке.
И от следующего медленного танца охреневает весь ночной клуб. Потому что танцуют два парня, полагающимся для парочек образом обнимаясь и ласкаясь. Спиртное и мое хорошее настроение все-таки делает свое дело, и происходящее мне даже приятно.
Диджей пищит от восторга. Зал пищит от восторга. Фэриен пищит от восторга. Ну и наплевать!
Мы возвращаемся к своему столику, как победители с места сражения. Весь оставшийся вечер я так или иначе слышал разговоры о том, как "те два парня танцевали". А также мысли по этому поводу. И заметил, что так потанцевать хотели еще как минимум с десяток парней, попробовать, что это такое и почему все так много об этом говорят. Да потому, наверно, что говорить больше не о чем!
А потом я пошел побродить по клубу и посмотреть, что тут еще есть. Нашел сауну, номера (этакий мини-бордель), отдельные зальчики, комнаты отдыха, которые тоже по сути были номерами, и бильярд.
И по ходу дела услышал еще один разговор о нас с Фэриеном. Двое парней, перешедшие в отдельный зальчик в ожидании девочек, обсуждали увиденное.
- Слушай, - говорил один, - они так танцевали, что было видно, что они по-настоящему влюблены.
- Да, смелые, - говорил другой, - я бы так не смог, если бы даже и любил голубого.
- А ты думаешь, они точно педики?
- Сто пудов! Самые настоящие! Особенно тот, светленький!
- А вот ты хотел бы попробовать с голубым?
- Не знаю, разве что - если это я его буду... ну, ты понимаешь...
- А кого из них ты бы хотел трахнуть? Светлого или темного?
- Даже не знаю... они оба симпатичные... обоих...
Короче, закончился разговор тем, что мальчики пошли в номера без девочек. Пробовать...
Я - абсолютное зло, я сею гомосексуализм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29