Марго знала, что происходит в имении, как если бы и не уезжала. Однако в какой-то момент этот поток вдруг прекратился. Девушка все еще не могла оставить больную старушку, и ей оставалось только ждать.
Прошло две недели, прежде чем вновь появился долгожданный конверт. Маргарита жадно схватила его и, увы, узнала руку подруги. Вздохнув, она медленно пошла в свою комнату и, усевшись поудобней, стала читать. Через несколько минут кровь бросилась ей в лицо, в голове застучало, строчки стали прыгать перед глазами.
Варвара писала:
"Прости меня, дорогая, что я так надолго замолчала. Спешу наверстать упущенное. Так много всего произошло, мысли путаются, но я постараюсь быть последовательной. Я писала тебе, как много я передумала после отъезда Бархатова.
Я все пыталась понять, как мне распознать истинное чувство? И не только в себе, но и в другом человеке? Почему поверхностный лоск Юрия я приняла за проявление любви? И сама отвечаю, потому что я жаждала этой любви! Я знаю, что в моем положении брак по расчету – самое разумное решение. Но душа не желает мириться с доводами сухого рассудка! И вот Господь услышал мои мольбы! Он просто открыл мне глаза, и я нашла это великое чувство там, где и не искала.
Оказалось, что он ходит тут, рядом со мною и преданно любит меня уже много лет. Ты не поверишь мне, милая, если я назову тебе это имя.
Это… Гривин! Да, да! Я чувствую, как растет твое удивление и любопытство, поэтому постараюсь изложить все не очень сумбурно".
Маргарита на несколько мгновений оторвалась от ужаснувших ее строк и откинулась в кресле.
Как несправедливо устроен мир! Из толпы воздыхателей Варвара выбрала именно ее возлюбленного! Но почему, почему именно Дмитрий?!
Да потому, что после неудачи с Бархатовым надобно было срочно заполнить образовавшуюся пустоту, найти новую жертву своему уязвленному самолюбию. Но при чем здесь любовь? Любовь Гривина принадлежит ей, Маргарите, и она никому не собирается его уступать! У Вари есть все, у ее ног весь мир. Так нет же! Ей понадобился именно Митя, единственное, что есть у Марго в этой жизни!
Дрожа всем телом, девушка лихорадочно стала читать дальше:
"Все началось как-то вдруг. Вдруг я стала замечать, что наш управляющий подолгу сидит рядом со мной в комнатах или в саду. Молчит, но я чувствую, как внутри его нарастает напряжение, особенно всякий раз, когда мы остаемся одни. Его взгляд становился особенно внимательным и глубоким, когда он смотрел на меня. Сначала я не подала виду, что замечаю в нем перемену. Я стала чаще приглашать его кататься верхом, ты ведь помнишь, он чудесный наездник.
Наши прогулки становились все продолжительней. Однажды, помогая мне сойти с лошади, Гривин случайно обнял меня. Может, это и не был случай. Я смутилась, но не рассердилась. Он же пришел в величайшее волнение.
– Отчего вы так разволновались, Дмитрий Иванович? – спросила я, понимая, что вопрос мой провокационный. – Неужели легкое прикосновение к женскому стану порождает в вас такую бурю чувств?
– Прошу извинить мою неловкость, сударыня. – Гривин поставил меня на землю и отошел в сторону.
– Однако вы не ответили на мой вопрос!
– Вы прекрасно понимаете, Варвара Платоновна, что я не зеленый юнец и вовсе не каждый девичий стан повергает меня в трепет.
– Стало быть, ваши чувства я могу отнести на свой счет? – спросила я его лукаво.
Разговор имел видимость шутки, но мы оба почувствовали, как опасно быстро беседа стала приобретать очень напряженный характер.
– Не надо шутить со мной, Варвара Платоновна! Я не буду в толпе ваших легкомысленных обожателей. Я человек серьезный и обстоятельный, что и ценит во мне ваш отец. И все, что я делаю и чувствую, на самом деле очень серьезно.
Мне сложно говорить с вами, вы дочь моего хозяина, и я боюсь быть превратно понятым. Боюсь оскорбить вас или пасть в ваших глазах. Одно другого хуже.
– Но почему вы думаете, что ваши чувства оскорбят меня? – воскликнула я.
Именно в тот момент и произошло прозрение.
Он любит меня, а я была слепа и глуха! Вот истинная, подлинная любовь! И только его скромность и благородство не давали возможности объясниться.
Гривин молчал. Чувствовалось, как сложно ему произнести самые важные слова. И тогда я решилась ему помочь, понимая, что, может быть, никогда более мы не сможем сказать друг другу правду.
– Вы любите меня, Дмитрий Иванович? – спросила я тихим голосом и сама подивилась своей смелости.
Он странно всхлипнул и бросился к моим ногам. Безумные страсти одолели его. Он не мог говорить, а только целовал мои руки. Я подняла его с колен и посмотрела в лицо. Оно было искажено душевной мукой. Бедный, столько лет он терзался, глядя на толпы моих поклонников! Представь, Маргарита, он показался мне в это мгновение прекрасным, как божество! Дмитрий притянул меня к себе, и я почувствовала блаженство его поцелуя.
Мне кажется, что прошла вечность, прежде чем мы смогли оторваться друг от друга.
– Вероятно, вы пойдете говорить с отцом? – спросила я наконец. Он был так потрясен стремительным развитием событий, что даже не смог сразу ответить. И я понимаю Дмитрия – столько лет не иметь никакой надежды, и вдруг все меняется, как в волшебном сне! – Пожалуй, мне лучше пойти с вами, так вам будет легче объясниться, – предложила я.
Он вновь и вновь покрывал меня поцелуями.
Мне сложно описать тебе, что я ощущала, но, вероятно, это и есть истинное счастье. Не помню, как мы доехали до дому и тотчас же вошли к отцу в кабинет. Гривин был взволнован и ужасно бледен. Меня же просто распирало от радости. Я подбежала к отцу и, прежде чем Дмитрий успел что-либо сказать, воскликнула:
– Папа, Дмитрий Иванович изволит просить моей руки!
– Правильно ли я понял мою дочь, господин Гривин?
– Платон Петрович, я прошу руки Варвары Платоновны! – взволновано начал Дмитрий. – Вы знаете меня не первый год. Я сумею оправдать ваши надежды. Клянусь, что ни ваша дочь, ни вы ни на один день не пожалеете о своем выборе!
Если бы ты видела лицо отца! Ты же знаешь, он всегда строг. Но здесь он просто просиял от счастья! Он подошел к Дмитрию и крепко обнял его:
– Слава Богу! Я рад! А ты, Варвара, наконец научилась ценить настоящих людей, а не пустоголовых щеголей! Дмитрий наш человек, деловой, надежный. Ты будешь за ним как за каменной стеной. С легким сердцем благословляю вас, дети мои!
Отец обнял нас и перекрестил. Кажется, хотелось плакать, но мне не позволили этого. Папа потребовал шампанского, все в доме забегали, принялись поздравлять…"
Маргарита более не могла читать. Она даже не плакала, а просто неподвижно смотрела в стену, а потом упала на пол. Когда сознание вернулось к ней, злополучное письмо оказалось перед глазами и несчастная смогла дочитать его до конца.
"Свадьба назначена через месяц. Скоро я сама буду в Петербурге – надобно заказывать платье.
Я полагаю, что ты мне поможешь во всем, ведь у тебя отменный вкус! Ты сможешь заказать и себе платье, я не мыслю своей свадьбы без тебя, моя подруга, моя сестра! А ежели сможешь приехать уже теперь, я буду счастлива! На днях Дмитрий будет в столице, и я наказала ему зайти к вам, справиться о здоровье тетушки и забрать либо ответ на письмо, либо тебя саму…"
Дмитрий в Петербурге! Он может войти в любую минуту! Все разъяснится, это дурной сон, наваждение! Маргарита вскочила и бросилась вон из комнаты.
Гривин не заставил себя ждать и появился на пороге скромного домика на Васильевском острове уже на следующий день. Маргарита провела этот день как в лихорадке. Ее бросало то в жар, то в холод. Она тысячу раз перебрала в голове все возможные варианты разговора, но когда горничная доложила о приходе гостя, все заготовленные слова и фразы вылетели из головы. Уже сам вид Дмитрия с порога убедил Маргариту, что произошло худшее. Она подошла к нему на ватных ногах и подала безжизненную руку для поцелуя. Гривин поклонился, осведомился о здоровье хозяйки дома и умоляюще посмотрел на Маргариту.
– Я получила письмо от Варвары Платоновны. – Она протянула ему конверт. – Я бы хотела, чтобы вы его прочли.
– Письмо адресовано не мне, – кротко возразил Дмитрий.
– И все-таки прочтите.
Гривин подчинился, и какое-то время в комнате, пока он читал, стояла гробовая тишина. Наконец он произнес:
– Понимаю, что в ваших глазах я выгляжу мерзавцем и обманщиком, понимаю также, что вы не поверите ни одному моему слову, но если мне дозволено будет объясниться, вы поймете, что я оказался в ловушке.
– Говорите, ради Бога! – с отчаянием воскликнула Маргарита.
– Я недаром упомянул слово ловушка. Именно ловушка! Варвара Платоновна мастерица по этой части, и вы сами прекрасно это знаете. Она давно присматривалась ко мне, но мне всякий раз удавалось выскользнуть, не обидев ее женского самолюбия. Иначе Прозоров меня давно бы вышвырнул вон. И тогда конец многолетним трудам, честолюбивым мечтаниям! Когда случилась эта некрасивая история с Бархатовым, я был так увлечен вами, нашим романом, что потерял бдительность, осторожность. Я пропустил тот момент, когда Варвара Платоновна стала скучать и томиться в поисках новой жертвы. Как назло, гостей было мало, вот она снова и обратила свой взор на мою скромную персону. Я был любезен не более обычного. Мои чувства к ней остались прежними. Уважение и почтительная любезность к дочери хозяина, милое приятельство давно знакомых людей – вот, собственно, и все. Остальное существует только в фантазии Варвары и на этих страницах! – Гривин обреченно кивнул на письмо и продолжил:
– Конечно, я не смел отказываться от поездок верхом. Вам известна эта ее страсть. Она может часами бывать в седле, мы часто оказывались очень далеко от дома. Как-то раз мы остановились отдохнуть в тени деревьев, и я, естественно, помог ей слезть с лошади. Когда я протянул к ней руки, Варвара просто сама скользнула в мои объятия. Что мне было делать?
Оттолкнуть ее? Я попытался шутливо изобразить свое волнение, перевести все в игру, насмешку, прежде всего над самим собой. Но Варя не пожелала шутки, видимо, в этот момент она решила для себя все всерьез. Я оказался не хуже других претендентов, а может, даже и более удобный для нее вариант. Свой, близкий человек, правая рука отца, всегда буду, как ей кажется, у нее под каблуком. Понятный, надежный, привлекательный молодой человек, влюбленный в нее до полусмерти – чего еще искать? Миллионов не надо – свое наследство огромное, да я со своим умом и талантом увеличу его в несколько раз.
Видимо, так рассуждала Варвара, когда разыграла эту трогательную сцену объяснения в любви.
– Но ведь вы объяснились ей!
– Я не сказал ей ни слова о любви! Когда она спросила, люблю ли я ее, я потерял дар речи от ужаса и преступно промолчал. Варвара продолжала обнимать меня, а потом посыпались неистовые поцелуи. Я преступник и подлец, что позволил ей все это. Моя растерянность не искупает моей вины. Вместо того, чтобы тотчас же рассказать ей о нас, я струсил и промолчал. Да, я струсил! – закричал Гривин, закрывая лицо руками. – Я испугался потерять место, свой успех.
И только когда мы были уже в кабинете Прозорова, я понял, что я потерял главное – тебя, моя любовь, моя Марго! Я не достоин тебя! Мне нет прощения, гони меня прочь, как бродячего пса!
Ты еще встретишь своего избранника!
– Нет! Никому тебя не отдам! У Варьки и так есть в жизни все, что она пожелает! Не отдам ей свою любовь, не отдам тебя, мой ненаглядный, мой единственный, мой родной!
Они бросились друг другу в объятия и зарыдали от отчаяния и безысходности. Через некоторое время Дмитрий осторожно отстранился и спросил, заглядывая в лицо собеседнице:
– Ты ведь не собираешься открыть нашу тайну своей подруге?
– Но иначе она не отступится от тебя!
– Тогда ты погубишь и меня, и себя! Прозоров не простит никого. Тебя обвинят в черной неблагодарности, а моя репутация будет испорчена так, что придется уехать куда глаза глядят.
– Но что же нам делать? – с ужасом пролепетала девушка.
– Нам остается только одно – по-прежнему любить друг друга.., тайно. Этого никто у нас не отнимет. – Гривин снова привлек Марго к себе, но она оттолкнула его.
– Я не могу быть вашей тайной любовницей!
Уж лучше смерть!
– Смерть! – Гривин вскочил, и глаза его сделались безумными. – Да, именно смерть! Вот что спасет меня от этого позора и твоего презрения!
Пуля положит конец всем мучениям! – Он заметался по комнате, будто пистолет был уже тут.
Несчастной Маргарите показалось, что рассудок его покинул. Она поймала его за руку и, прижав к своей груди, вскричала:
– Нет, я не позволю тебе уйти! И я не сделаю тебя несчастным. Пусть будет все, как ты хочешь. Я ничего никому не скажу, я буду по-прежнему тебя любить. Всегда, даже когда ты женишься на ней, – уже тихо и с усилием произнесла она.

Глава пятая

Маргарита как во сне проводила Гривина и, вернувшись в свою комнату, упала на кровать как подкошенная. Наутро Глаша никак не могла добудиться барышни. Та металась в бреду и забытьи. Аграфена Тихоновна, сама только оправившаяся от недуга, всполошилась и послала за доктором. Доктор долго осматривал больную и качал головой.
– Сильная нервная горячка, видимо, от большого душевного потрясения, – наконец произнес он. – Кто или что так расстроило вашу красавицу? – обратился он к хозяйке дома. Но та только в недоумении разводила руки. Доктор выписал лекарства и пообещал прийти завтра.
Теперь наступила очередь Аграфены Тихоновны сидеть у постели больной. Прислушиваясь к ее крикам, стонам, бреду, старушка постепенно поняла, что произошло. Тем не менее она сообщила Прозоровым о болезни девушки. Тотчас же Платон Петрович прислал денег на лечение, а через пару дней ворвалась взволнованная Варвара. Она прошла в комнату больной, но та при виде гостьи так заметалась на своем ложе, что Аграфена Тихоновна испугалась и увела недоумевающую и огорченную Варю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31