Да, работали люди охотно, и вскоре костер был готов.
Охотник на ведьм вышел из постоялого двора, и ветер донес до холма резкий запах вина, исходивший от этого человека. В одной руке он держал серебряный крест, в другой – черную книгу.
Следом за ним вывели ведьм.
Вебия с Шектой кричали и упирались, Марготта плевалась и изрыгала проклятия. Марисет с Аннасин были как будто уже мертвы, их молодые тела – такие же квелые и обмякшие, как веревка, которой были спутаны их лодыжки. Всех пятерых привязали к столбам посреди приготовленного костра.
Теперь только Вебия голосила, умоляя о пощаде. Бедняжка. Она так ничему и не научилась.
Охотник на ведьм заговорил, но кошки на холме не разбирали слов – ветер сносил их в сторону. Они слышали только звук голоса и одно слово: Бог. Охотник на ведьм повторял его снова и снова, как будто Бог – это имя, которое очень легко забыть, и поэтому надо почаще его повторять.
Именно охотник на ведьм – и никто другой – запалил костер. Он поджег его факелом, который ему передал кто-то из мужчин в толпе. Охотник на ведьм обошел костер по кругу, тыча факелом в сухие дрова, и наконец бросил факел на середину – прямо под ноги Марисет, лица которой было не видно за гривой спутанных волос, искрящихся на солнце.
Марисет не могла на это смотреть. Она увидела, как ее кожа пошла волдырями, и отвернулась, и убежала в лес с громким пронзительным визгом. Но Аннасин осталась смотреть, как ее тело сгорает в огне, как плоть сходит с костей, и кости чернеют от дыма.
Вопли трех остальных женщин были просто ужасны. Аннасин молилась за них: чтобы они умерли поскорее и обрели покой. Наконец она повернулась к Стреле и с горечью проговорила:
– Ты можешь что-нибудь сделать?
– Увы, – сказал черный кот. – У нас есть какая-то власть над ним, ибо он в здравом уме. Но над людьми у нас власти нет.
Наконец крики стихли. Костер уже догорал.
Кое-кто из деревенских взял себе обожженные кости – на счастье. Охотник на ведьм вернулся на постоялый двор. Вид у него был усталый и опустошенный, как будто он вдруг утратил надежду.
Аннасин со Стрелой побежали искать Марисет. Они нашли ее без труда – она ждала под сосной на опушке леса.
Они вылизывали ее и целовали. Пока она не успокоилась и не легла на землю. Они проспали почти весь день – две серые кошки и черный кот – под теплым ласковым солнцем. И над головой у них пели птицы.
Ближе к вечеру они проснулись, и Стрела пошел на охоту один и вернулся с тремя полузадушенными птицами. Они поигрались с добычей, прежде чем съесть, но в этой игре не было ни жестокости, ни злобы. Такова кошачья природа – в этом нету ничьей вины. Наконец они наигрались и съели каждый по птичке. Бедный, несчастный мир – он так ничему и не научился.
Закат запалил небо огнем, но этот огонь не обжигал болью.
– Теперь мы останемся кошками до конца дней, – сказала Аннасин.
– А я всегда была кошкой, – ответила Марисет. – Но по-прежнему ли я ведьма?
– Посмотрим.
Стрела рассмеялся.
– А если, – спросил он у них, – у вас осталась прежняя ведьминская сила, что вы сделаете с людьми из деревни, которые вас сожгли?
Аннасин с Марисет переглянулись и уставились в третий глаз Стрелы – в яркое пятно желтого цвета между его чернющими глазами.
– Я расскажу вам еще одну сказку, – сказал Стрела, – четвертую, и последнюю.
– Зачем? – в один голос спросили они, Аннасин с Марисет.
– Чтобы помочь вам определиться с местью.
Четвертая сказка – «Кот из гробницы».
В самом сердце пустыни протекала зеленая река, и на ее берегах мраморные города расцветали, как белые лилии. Но по обеим сторонам от реки была только пустыня-, загадочная и скупая, и много странного там творилось, вдали от людских глаз. Говорили, там есть исполинские изваяния, достающие головой до неба. Говорили, что там есть колодцы – входы в подземный мир. Что там водятся странные звери – крылатые львы и драконы, – а среди скал живут настоящие маги и колдуны. Говорили, что там есть гробница, в пустыне. В глубокой пещере у под ножия горы, которая как голова великана. Говорили, что в этой гробнице хранятся несметные сокровища. Целые залы золота и драгоценных каменьев. А в центре гробницы стоит царское ложе неописуемой красоты. Но никто не лежит на роскошном ложе. Гробница пуста.
Многие благородные лорды из городов у реки возжелали сокровищ гробницы и славы, каковую обрящет тот, кто первым войдет в пещеру и заявит о своих притязаниях на царское ложе – славы, каковая останется на века и переступит черту, отделяющую жизнь от смерти.
Они посылали на поиски лучших воинов и командиров, но никто не вернулся назад. Никто.
Среди городов у реки был город с высокими вратами, и правила там принцесса. Она была старой, коварной и злой, и она понимала, что скоро придет ее время и смерть заберет ее в мир иной, и ей тоже хотелось возлечь на роскошном ложе, приготовленном для загадочного царя в богатой гробнице в пустыне, ибо придворные маги твердили ей в один голос, что такая гробница действительно существует.
– Но, – сказали они, – там есть некий страж, хранящий покой гробницы. Вот почему никто еще не возвращался назад.
– Людей нам не жалко, людей у нас много, – сказала принцесса и призвала к себе первого из троих своих самых сильных и верных рыцарей.
И он предстал перед ней, первый рыцарь. Он был юным и рьяным, весь в шрамах от многих сражений и в наградах от многих милостей. Она рассудила так: он молод и силен, и это будет приятно, если он сгинет во цвете лет. Всегда приятно, когда обрывается молодая жизнь, полная чаяний и надежд. Она повелела ему отыскать гробницу и предупредила только, Что там будет страж – то есть придется сражаться. Рыцарь лишь улыбнулся на это, сверкнув молодыми белыми зубами. Старуха рассмеялась – и ее зубы были далеко не такими белыми и здоровыми. Безжалостная, она отправила его в пустыню.
Первый рыцарь уехал из города, где девушки бросали цветы под ноги его коня, и отправился в пустыню, где был только жаркий ветер, завывающий в дюнах белого песка.
Он ехал вперед, ориентируясь – как подсказали придворные маги – по солнцу и луне, когда на небе была луна. Он не прислушивался к голосам, которыми звал его ветер, он пил понемногу воды и вина из своих запасов, и на пятый день, на закате, он добрался до нужного места.
На фоне лилового неба возвышалась гора, которая как голова великана. А у подножия горы прямо из желтых камней бил серебряный ключ, и вода проливалась в маленькое озерцо, искрящееся в лучах заходящего солнца. Но у озера не росли ни кусты, ни деревья, а сразу за ним открывался провал черноты – вход в пещеру. По обеим сторонам от провала стояли колонны, вырубленные в скале. Но сам провал был сплошной чернотой – непроглядной.
Первый рыцарь слез с коня и подвел коня к озерцу – напоить его водой. Но конь не стал пить из озера. Рыцарь глянул в прозрачную воду, но не увидел своего отражения. В воде отражался оскаленный череп.
– Я изучал колдовское искусство, – сказал первый рыцарь. – Меня этим не напугаешь. И темноты я не боюсь.
Он зажег факел и вошел в черный провал между желтых колонн.
Сначала проход был тесным, стены пещеры были покрыты резным орнаментом из цветов и растений, воинского оружия, и животных, и фаз луны. Но очень скоро проход расширился, и, подняв факел над головой, первый рыцарь увидел, что он находится в пещере из розового мрамора, стены которой усыпаны драгоценными каменьями, изумрудами и аметистами дивной величины, и пронизаны прожилками чистого золота. В центре этой пещеры стоял мраморный пьедестал с плоским верхом, а на пьедестале стояла золотая голова.
– Чего тебе надобно здесь? – спросила у рыцаря голова, разлепив золотые губы.
– Заполучить эту гробницу для принцессы, моей госпожи.
– Возвращайся назад и скажи ей, – сказала золотая голова, – что эту гробницу готовили не для нее.
– Она – великая владычица, – сказал рыцарь. – Она богата, как три царя, сведуща в колдовских искусствах и скоро умрет.
– И все же гробница готовилась не для нее. Уходи.
– Никогда, – сказал рыцарь.
И голова сказана:
– Проходи во второй чертог.
И первый рыцарь пошел дальше: в одной руке – факел, в другой – наготове меч. Он переступил порог розового чертога и вышел в пещеру из черного мрамора. Вдоль стен стояли громадные чаши из чистого золота, доверху наполненные драгоценными самоцветами, которые переливались при свете факела розовым, синим, зеленым и пурпурным. В центре чертога стоял серебряный пьедестал, и на пьедестале сидел белый кот, который тихонько вылизывался, не обращая внимания на вошедшего рыцаря.
Но потом он увидел рыцаря и заговорил с ним на человеческом языке.
– Уходи, – сказал кот. – Или тебе придется со мной сразиться.
Рыцарь расхохотался. И кот тоже расхохотался – в точности как человек. Он спрыгнул с серебряного пьедестала, легкий, как перышко, но едва его лапы коснулись пола, как он стал расти. Сперва – до размеров большой собаки, потом – до размеров льва. Его белая шерсть искрилась при свете факела, а глаза были бледно-зелеными.
– Я все равно буду сражаться, – сказал первый рыцарь.
– Посмотри по сторонам. Посмотри, что стало с теми, кто сражался со мной.
Только теперь первый рыцарь заметил, что у подножия золотых чаш лежат груды палочек и шаров из слоновой кости – только это была не слоновая кость, а кости и черепа людей. Но первый рыцарь был уверен, что не умрет – он еще слишком молод, чтобы умирать. Он отшвырнул факел и поднял меч.
И белый кот прыгнул прямо на рыцаря – и это было не существо из плоти и крови, это был гром небесный, разящая молния в кошачьем обличье. От удара хребет юного рыцаря переломился, и опускаясь на каменный пол пещеры, он еще успел почувствовать, как железные когти вырвали из него жизнь.
Когда первый рыцарь не вернулся, старуха-принцесса велела вышвырнуть его семью на улицу без гроша в кармане. Ей было приятно думать, что его молодость и героизм пропали всуе, но при этом она страшно злилась. Потому что не получила того, чего хотела. И она призвала к себе второго рыцаря.
Он тоже был сильным и смелым, хотя уже не таким молодым, как первый. Шрамов от битв у него было больше, и еще больше каменьев и самоцветов, которые он добыл в честном бою. Она отослала его в пустыню с кривой усмешкой на тонких губах. И когда он выезжал из города, дети бежали за ним и благоговейно смотрели вслед, но в пустыне был только ветер. Впрочем, рыцарь, устремленный на доблестный поиск, не замечал ни детей, ни ветра.
Он ехал пять дней. И на закате пятого дня, когда небо окрасилось алым, он приехал к горе, которая как голова великана.
Его конь тоже не стал пить воду, а когда рыцарь глянул в озерцо, в воде вообще не было отражения – но он почел это игрой зыбкого света.
Он бесстрашно вошел в гробницу с зажженным факелом в руке, прошел по узкому ходу в пещеру из розового мрамора, побеседовал с золотой головой, не внял ее предупреждению и пошел дальше, в пещеру из черного мрамора, где были чаши из чистого золота, и драгоценные камни, и кости, и он сразу увидел кости, и только потом – кота ослепительной белизны, который тихонько умывался на серебряном пьедестале.
Он прямо с порога рванулся к коту и занес меч, чтобы снести ему голову. Но кот спрыгнул на пол, и едва его лапы коснулись пола, он стал размером с большую собаку, а потом – размером со льва, и кот плюнул в глаза рыцарю, и тот на мгновение ослеп. А через мгновение тяжелая лапа упала ему на грудь, как топор.
Когда и второй рыцарь не вернулся, старуха-принцесса велела бросить его семью в темницу, где их уморили голодом. И она призвала к себе третьего рыцаря.
Этот третий был уже далеко не молод. Можно сказать, он был старым – хотя не таким еще старым, как сама принцесса. У него были шрамы – да. Но драгоценностей и наград – ни одной. Ему пришлось продать все, чтобы было на что есть и пить, ибо принцесса давно уже перестала давать ему средства к существованию.
– Ну, и что скажешь? – спросила она.
– Я скажу, госпожа, что вы не получите эту гробницу, – сказал третий рыцарь.
Жесткие глаза принцессы вспыхнули ядовитой злобой. Люди в городе говорили, что ее укус смертелен, как укус змеи.
– Ты просто боишься. Ты – трус.
– Я поеду в пустыню, – сказал третий рыцарь. – У меня нет семьи, которая пострадает от вашей милости. У меня нет большого желания умирать, но и большого желания жить тоже нет. Я поеду в пустыню. Почему нет?
В городе с высокими вратами никто не заметил, как старый рыцарь вышел в пустыню. Он шел пешком, потому что коня давно продал. Проходя по пустыне, он слушал ветер и его голоса. Он слышал, как женщины плачут о потерянной любви, и искренне их жалел. Он слышал, как в гневе кричат мужчины, и он успокоил бы их, если бы мог. Тринадцать дней шел он в песках, и под конец у него не осталось ни капли воды и ни крошки съестного.
На четырнадцатый день, на закате, он увидел желтую гору, которая как голова великана, только ему показалось, что это была голова безобразной старухи с жестокой усмешкой на тонких губах.
Он подошел к ключу, бьющему из скалы, и с благодарностью выпил воды, и вода была слаще вина.
Третий рыцарь вынул из ножен меч – старый и тусклый меч с выбоинами на лезвии, но на рукояти была железная фигурка. Железная кошка. Рыцарь поцеловал кошку на счастье и убрал меч обратно в ножны.
Он вошел в темноту без факела, и темнота приняла его, и очень скоро он понял, что видит все даже без света – как будто ему разрешили видеть. И он увидел резные стены, а потом – стены из розового мрамора, испещренные драгоценными камнями, и золотую голову, которая сказала ему:
– Чего тебе надобно здесь?
– Есть одна старая сука, – сказан третий рыцарь, – которая хочет покоиться здесь после смерти. А мне вообще ничего не нужно – я просто смотрю.
– Тогда проходи во второй чертог, – сказана золотая голова.
И третий рыцарь, старый воин, пошел в пещеру из черного мрамора. Он оглядел золотые чаши, и сверкающие каменья, и человеческие кости, а потом он увидел белого кота, который тихонечко умывался на серебряном пьедестале.
1 2 3 4 5 6