Йолсиппу прошиб пот, и он бросился к рычагам устройства, открывающего ворота.— А Симму? Как он? Разве он не стал сражаться с Владыкой Смерти?Кассафех завопила, собираясь, должно быть, рассмеяться. Но из ее глаз полились слезы, хотя красавица и сама не знала, кого оплакивает. Однако, взяв себя в руки, она закричала на Йолсиппу, чтобы тот пошевеливался. Между тем Йолсиппа не спешил, а подозрительно оглядывался по сторонам.— Боги, которые ненавидят меня, опять проснулись. Ворота не подчиняются мне.— Зайрек и сюда добрался! — простонала Кассафех.Толстяк снова налег на рычаги, а Кассафех помогала ему. Ее слезы и его пот ручьями стекали на пол, но ворота и не думали открываться.— Может, попробуем удрать через потайную дверь? — спросила Кассафех.— Слишком высоко, да и стена отвесная! Будь проклят тот идиот, который ее придумал!Однако, горя желанием увидеть, что же им угрожает, они все-таки открыли дверцу и выглянули наружу.Зеленая луна, не скупясь, заливала все вокруг ярким светом.Ночь казалась тихой и мирной, вокруг высились горы, а впереди и внизу, до самого горизонта в звездном свете, сияло огромное море. Но тут снова ударил гром, лунная дорожка на воде задрожала и раскололась, словно разбитое зеркало.— Море, — испуганно пробормотала Кассафех.— Ну да, оно неспокойно, — подтвердил Йолсиппа.— И гораздо ближе, чем прежде!Йолсиппа вытянул шею, прищурился и подумал, что лучше бы глаза обманывали его. Море, серое и холодное, бурля и вскипая, подобралось к подножию скал. Время от времени огромная волна ударяла в каменную стену. Море медленно наступало на город бессмертных.Зайрек, владевший знаниями и магическим искусством Морского Народа, вызвал ледяные воды древних морей и с ними всех чудовищ, живущих в их глубинах.Морские течения отклонились от своих обычных путей. Воды устремились на восток, не обращая внимания на зовущую их багрово-зеленую луну, которая и в те дни, когда Земля была еще плоской, властвовала над соленой водой. Из пучин, из бездны, из лона самой Земли, мощным ударом снеся все преграды, поднялись гигантские волны. Море наступало на сушу. Оно поглотило восточный берег, его пляжи и мраморные укрепления. Однако больше всего оно стремилось поглотить Симмурад.Зайрек стоял на крыше самой высокой башни города. Симму, его награда, беспомощно распростерся у ног чародея. Маг взывал к морю на древнем языке магии. Он не чувствовал ничего — или почти ничего, кроме своего нечеловеческого могущества — опьянение силой сменилось изжогой ненависти. Владыка Смерти давно удалился, утолив жажду мести — если она вообще существовала.Преодолев высокие стены и устремляясь вниз, к центру города, море, ликуя, хлынуло в долину Симмурада. Шум водопада и грозы сливался с грохотом исполинских волн, бьющих в склоны гор.Постепенно сады и бульвары, прекрасные колоннады и дворики города были затоплены. Море, скрывая верхушки деревьев, медленно поднималось по ступеням крепости.Вода неслышно скользнула в пиршественный зал дворца. Она уже наполовину поглотила зеленую плиту перед входом, добралась до слов Я — Симмурад и теперь нежно целовала их.Вот вода скрыла пол, охватив изящные лодыжки бессмертных женщин, безобразные ступни мудрецов и сапоги воинов, но никто из них не шелохнулся. Никто не двинулся с места и тогда, когда море, осмелев, поднялось по их ногам выше, лаская застывшие тела. Скованные чарами, бессмертные не ощущали прикосновения моря, но все видели и понимали. Вот вода поднялась до их подбородков, но несчастные не противились и не задыхались. Глаза их напоминали гладкие камни на берегу. Уязвимые, как обычные люди, они утонули, но благодаря приобретенному бессмертию оставались живы. Однако теперь их жизни были не нужны им.Бессмертных моментально облепили мельчайшие морские создания, зодчие моря. Обычно у них уходили годы на возведение прекрасных сооружений из белого коралла, но по зову Зайрека здесь собрались лучшие подводные строители. Со знанием дела принялись они за работу. Вскоре каждый бессмертный получил персональную тюрьму из белого коралла.Зайрек лишь ускорил окаменение, которое он заметил в жителях Симмурада, увидев их впервые. Тогда они были восковыми куклами, а теперь стали коралловыми статуями. Они никогда не умрут, но все же Смерть может праздновать победу. Немного погодя вода достигла потолка зала, и рыбы стали сновать туда-сюда через разбитые вихрем окна. Однако море еще не добралось до самых высоких башен города. Теперь оно уже не было бурным, оно стало тихим и ласковым, оно целовало свои жертвы перед тем, как их поглотить.Кассафех заметила это, так как море, крадучись взбиравшееся по лестнице, казалось, что-то тихо напевало, словно пытаясь успокоить и заворожить ее.— Мы погибли, — мрачно проговорила Кассафех.— Это-то мне и непонятно, — уныло согласился Йолсиппа. — Ведь мы не можем утонуть, однако, судя по всему, — так оно и случится. И хотя жизнь в этом городе порядком надоела мне, я вовсе не желаю очутиться под водой. Как бы то ни было, прошу тебя, не добавляй в этот поток еще и свои слезы.— А ты не указывай мне, — огрызнулась Кассафех. — Ты слишком глуп, чтобы спасти нас, а я… меня не учили ничему полезному. Я не могу ничего придумать. — Кассафех стояла на верхней площадке лестницы у дверей в башню. Двумя-тремя ступеньками ниже была вода, а над головой — равнодушное небо. — И от вас тоже не дождешься никакой помощи, — обвиняюще бросила небесам Кассафех.И тут она увидела чайку с белыми крыльями, кружившую в воздухе.Наступление моря на берег вспугнуло птицу. В перевернутом мире захлестывающего горы потопа птица вдруг ощутила нечто сверхъестественное, манившее ее в ночь. Кроме того, ее привлекали радужные рыбы, мелькающие среди волн. Внезапно она почувствовала притяжение еще одной силы.Кассафех устремила на чайку пристальный взгляд и чарами эшв, которым обучил ее Симму, поманила птицу. Но, схватив чайку за оперенные бока и глядя в ее злобные глаза, Кассафех подумала: «И что теперь?» Ее безмолвная мольба проникла в мозг чайки, но женщина не знала, куда послать за помощью и кто сможет понять послание, переданное хриплым криком птицы? Чайка, придя в себя и видя, что Кассафех колеблется, полоснула клювом по руке женщины и рванулась ввысь. Но на ее перьях, словно написанная светящейся краской, заискрилась мольба о спасении, понятная тому, кто умеет читать такие письмена.Кассафех не знала о поцелуе небесного духа, зачавшего ее. Рассерженная чайка, поднимавшаяся вверх, тоже не знала об этом. А странствующим духам Подверхнего Мира люди казались чем-то вроде ходячих глиняных кукол, которые лишь в очень редких случаях могли их заинтересовать.Несколько этих небесных созданий купались в озерах лунного света на одной из эфирных равнин, невидимых человеческому глазу, когда вдруг среди них появилась чайка. С удивлением прочитали они послание — мольбу Кассафех. И хотя они могли бы тут же отделаться от этой чайки, этого не произошло — с клюва свирепой птицы на прозрачную кожу одного из духов упала капля крови. Он — хотя духи бесполы и больше напоминают мужчин, нежели женщин, — внимательно осмотрел каплю и сказал:— Эта жидкость текла в жилах бессмертного. И, кроме того, — хоть она скорее красная, чем фиолетовая, — в ней есть частица и от нас.Духи заинтересовались и, спустившись, увидели залитый водой город. Кассафех, стоя уже по колено в воде, проклинала небеса, а Йолсиппа упрекал владык Верхнего Мира.— Не богохульствуй, — предостерегли они Кассафех. В их голосах прозвучали отголоски злобы, ибо все они любили богов.— Тогда спасите нас! — взмолилась Кассафех и ухватилась за хрупкие ноги одного из духов. Она почти обезумела от отчаяния, и ей было все равно, кто перед ней.Духи, увидев ее неземную красоту и окровавленные пальцы, признали в ней свою дальнюю родственницу.— Может, мы и спасем тебя, — сказали они, рассеянно гладя ее длинные волосы. — Но у нас нет никакого желания иметь дело с этим…«Этот» — Йолсиппа — поклонился волшебным созданиям до самой воды.— Мои ноги превращаются в коралл, — сказал он. — Я смирился с тем, что стану живым мертвецом… Но замечу, что эта девушка очень привязана ко мне и будет ужасно страдать, если нас разлучат.Как раз в этот момент Кассафех вспомнила, как она рассталась с Симму, и слезы потоком хлынули из ее глаз. Она поняла, что, не признаваясь в этом самой себе, все время плачет по своему мужу.— Вот видите, — скромно потупясь, продолжал Йолсиппа, — как она расстроилась при одном только упоминании о возможной разлуке со мной.Двое духов быстро спустились и, обхватив Кассафех за талию, подняли ее над водой. Несмотря на пиры и сладости, дочь купца осталась легкой и стройной, такой легкой, словно ее кости были полыми, как у ее неземных сородичей.— Не плачь. Твой противный толстяк будет спасен.Но Кассафех думала о Симму, оставшемся в плену у Улума, и безудержно рыдала, пока духи несли ее в безопасное место.Вода уже обняла тучную грудь Йолсиппы. Рыбы щекотали его кожу, а кораллы, повинуясь заклинаниям Зайрека, причиняли немалую боль, уже покрыв коркой его икры.Духи, не желая прикасаться к отвратительному толстяку до последней минуты, парили над его головой. Когда же вода начала заливать рот бывшего вора, они подхватили его за одежду, волосы и бороду и вытянули из воды. Его спасители были гораздо сильнее, чем выглядели, и все же лишь двенадцать духов, взявшись разом, смогли поднять толстяка. Так Йолсиппа, полуживой и обезумевший от страха и потрясения, благословляющий и проклинающий небожителей, тоже был унесен из Симмурада.Кассафех и Йолсиппа избегли судьбы, постигшей город бессмертных. Но удалось ли им избежать встречи с Улумом?Неизвестно, как Зайрек покинул Симмурад, то ли по воде, то ли по воздуху, но передвигался он достаточно быстро, а Симму следовал за ним. Владыка бессмертных, заколдованный и оцепеневший, сохранял способность видеть, и последним, что его немигающие глаза видели в Симмураде, были сверкающие башни, затопленные водой. Трудно сказать, что бывший герой испытал, глядя, как погружается под воду город, — радость или боль.Взошло солнце, и Зайрек опустился на землю в какой-то долине далеко к западу от затопленного города. Здесь не было никаких следов наводнения. Долина казалась каменной чашей, позолоченной солнцем и исчерченной тенями. До сих пор ничего, кроме солнца, теней и ветра, никогда не появлялось здесь.Зайрек коснулся лба Симму кольцом с янтарем; другим кольцом, с зеленым камнем, — его губ.Оцепенение Симму закончилось. От яркого света он зажмурил глаза.— Не жди от меня пощады. Ты ненадолго переживешь своих подданных, — бесстрастно сказал Зайрек. — Я намерен уничтожить тебя. Ты ведь слышал, как я говорил об этом.Лицо Симму было бледным, а движения — вялыми.— Если ты хочешь узнать, боюсь ли я тебя, — сказал он, — то я скажу тебе… Да, боюсь. И все же, несмотря на страх, я чувствую в тебе что-то знакомое. Вероятно, это из-за того, что ты — моя судьба. Как ты думаешь уничтожить меня?— Скоро узнаешь.— Да, пожалуй. Но в Симмураде ты говорил, что я что-то должен тебе…— Ни к чему напоминать тебе о твоих долгах. Не волнуйся, ты их заплатишь.— Я могу убежать от тебя.— Никогда.Зайрек оставил Симму в тени скалы, а сам отошел примерно на сто шагов.Бессмертный лежал неподвижно. Слабость и недоумение сделали его покорным, инстинкт самосохранения куда-то пропал. Он следил за Зайреком. Неожиданно вокруг чародея заклубился дым и скрыл его. Очередное колдовство. Зайрек не следил за своим пленником, однако Симму подозревал, что его связывают какие-то невидимые путы — или свяжут, если он попытается бежать.Солнце над долиной превратилось в огромную раскаленную золотую печь. Оно совершенно лишило Симму сил, и он наконец забылся в тяжелом лихорадочном сне.Ему приснилось, что он сидит на склоне холма и играет на тростниковой свирели. Тихие нежные звуки собрали у его ног множество разных зверей, а потом появился юноша — молодой черноволосый монах, босой, в желтых одеждах. Это был Зайрем — Симму часто вспоминал о нем во сне и забывал, просыпаясь. Зайрем сел на землю рядом с Симму, и тот вдруг заметил, что абсолютно безболезненно превратился в женщину.Однако тело Симму, видящего этот сон, не изменилось и даже не пыталось измениться. Симму уже утратил свою странную способность; дар, который в этот час мог спасти его, пропал. Может быть, виной тому была неумолимость Зайрека, а может, мучительная жажда смерти.Симму спал, полуулыбка забытой любви играла на его губах; он еще не знал о своих потерях. ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯОГОНЬ Глава 1 То был необычный сад. Высокие каменные стены окружали его. Мелкий зеленый песок шуршал под ногами, а по углам сада горели четыре медных светильника, подчеркивая черный цвет деревьев, с которых свисали оранжевые плоды, и кустов, источавших необычный аромат. Светильники ярко освещали каменный колодец посреди сада. В глубине его пылал огонь.Под одним из светильников сидела женщина. Ее лицо нельзя было назвать красивым, но кожа казалась молодой и гладкой, глаза — удивительно блестящими, а безупречные зубы — белее снега. Она могла бы гордиться длинными каштановыми волосами, не будь они спутаны и увешаны металлическими кольцами с обломками костей. Однако это было еще не все: у женщины были чрезвычайно худые, морщинистые руки и такие же ноги, торчащие из-под грязных одежд. Она занималась тем, что добывала яд из зубов золотистой змеи, лежащей на ее коленях, а когда плошка наполнилась, женщина довольно хихикнула.Казалось, ничего не изменилось ни в самом саду, ни во тьме снаружи, однако ведьма неожиданно подняла голову и быстро огляделась.— Кто здесь? — проскрипела она старушечьим голосом.— Тот, кто уже приходил однажды, — ответил невидимый гость. Вслед за этим на песке появилось облако дыма. Постепенно оно сгустилось и приняло форму человека. Его одежды и волосы были черны, а руки скрещены на груди, сверкающей золотом. Он стоял без движения, холодно и надменно разглядывая ведьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54