Вся эта мерзость поползла по телу Жорнадеша. Тварей становилось все больше, и они заживо пожирали правителя Мерха. Жорнадеш с криком проснулся.Правитель не любил, когда нарушали его покой. Он хотел, чтобы даже в снах царил мир. Жорнадеш заснул снова, но опять увидел тот же сон. Тогда он грузно спрыгнул с постели, послал за лампой и велел позвать придворных чародеев.— Если кто-то замышляет зло против меня, то оберните его чары против него же самого, — приказал своим слугам Жорнадеш, — и пусть негодяй погибнет в собственной ловушке.Но чародеи не нашли никаких знаков колдовства.Жорнадеша такой их ответ не устроил, и он отправился снова спать. Увидев этот сон в третий раз на заре, король криком поднял на ноги весь дворец.Чародеев привели снова, но теперь им напомнили, что в тайной комнате под королевскими апартаментами спрятаны приспособления, которые могут помочь заговорить.Чародеи посовещались, и один из них сказал:— Ваше величество, мы не можем обнаружить ничего. Да и кто, в самом деле, станет желать вам зла? Ведь вы же справедливый и добродетельный правитель. Но если вас что-то тревожит, мы можем помочь. Мы слышали об одном мудреце, который живет за городом. Говорят, он обладает даром провидения. Если вы желаете, можно послать за ним.Говоря так, чародей надеялся отвести от себя гнев Жорнадеша, чтобы тот обрушился на другого человека. Недаром же старца, к которому придворные посоветовали обратиться, считали странным. К их большому облегчению, Жорнадеш согласился увидеться с мудрецом.Отшельник выглядел настоящим дикарем. Он питался фруктами и сырым мясом, а одевался в шкуру леопарда. У него была борода до колен и бритая голова. Его привели к королю, но, казалось, вид напыщенного правителя не произвел на мудреца никакого впечатления. Когда ему объясняли, что Жорнадеш хочет услышать толкование своего сна, мудрец попросил рассказать сон. Когда король закончил рассказ, мудрец растянулся во весь рост на мозаичном полу, потом глубоко вздохнул. Его глаза закатились. Вскоре он начал корчиться, стонать и извиваться, а потом взревел ужасным голосом:— Берегись! Жорнадеш и Мерх, берегитесь! Она не забыла того, что забыли вы… Берегитесь воды, берегитесь незапертых ворот, берегитесь шагов на улице в глухую полночь; когда она придет, не залает ни один пес!.. Берегитесь той, которая медлит.Потом мудрец замолчал, открыл глаза и поднялся на ноги как ни в чем не бывало.— Ну и что все это значит? — напыщенно произнес король.— Откуда я знаю? — презрительно ответил мудрец. — Я ничего не знаю о силе, которая владеет мной. Я только пересказываю то, что мне сообщают свыше.— Схватить его и выпороть! — приказал король.— Но за что же меня бить? — с удивлением спросил мудрец.Но его все равно связали. А когда солдаты принялись стегать его кнутом, он не издал ни звука, на его лице не отразилось и тени боли, хотя кровь струилась по его спине. В конце концов оба палача испугались — они уверяли, что мудрец не чувствует боли, хотя спина его исполосована, а они — хоть на их спинах рубцов не было — ощущали каждый удар, словно кто-то хлестал их по спинам. Палачи прекратили истязание и, хныча, проклиная колдуна, бежали из дворца. А мудрец, окровавленный, но веселый, покинул город.Жорнадеш страшно разозлился.— Кто это «та, которая медлит» — кто это может быть?Чародеи собрались вокруг правителя Мерха.— Может, о милостивый повелитель, это беспокойная душа, привидение? Возможно, великодушный наш повелитель, это Наразен? Ее смерть несомненно была естественной и неминуемой… С тех пор вы так мудро правили Мерхом и украсили наш город жемчужиной своего неподражаемого царствования.— Наразен… — прошептал Жорнадеш и побледнел.Солнце еще не достигло зенита, а Жорнадеш уже по всему Мерху объявил месяц скорби по Наразен.— Кто это — Наразен? — спрашивали дети, рожденные уже после ее кончины.— Одна дохлая сука, — усмехались старики, помнившие ее.— Шлюха, — говорили старые женщины.— Мужененавистница, — отвечали мужчины. Неблагодарный народ забыл о самоотверженности Наразен, о ее стойкости и всем, что она сделала для спасения страны, все растворилось в кислоте недовольства и недоброжелательности. К тому же совсем не обязательно было говорить о ней хорошо, раз теперь вместо нее страной правил Жорнадеш.Однако для Наразен воскурили фимиам богам, и во всех храмах пропели панихиду. Хвалебные гимны Наразен распевали простые горожане. По улицам шествовали процессии, стуча в гонги и призывая людей почтить имя мертвой.Жорнадеш облачился в грубую серую рясу и отправился на север вдоль реки — к склепу Наразен. Здесь, над мраморной плитой, священники вновь совершили похоронный обряд — долгий и пышный, какой следовало устроить шестнадцать лет назад. Затем Жорнадеш обратился к самой гробнице и заверил Наразен, что с этих пор ее будут чествовать каждый год. А потом он приказал вскрыть склеп, ибо привез шкатулки с драгоценностями, чтобы украсить усыпальницу и останки Наразен. Но когда участники процессии подошли к дверям, то обнаружилось, что здесь кто-то уже побывал. Священники увидели множество костей, но гроб Наразен оказался пуст. Не осталось ни клочка одежды, ни пряди волос королевы — лишь толстый слой пыли покрывал дно гроба: ни тела, ни скелета.Священники испугались, а душу Жорнадеша заполнили дурные предчувствия. Он спешно вернулся в Мерх и заперся во дворце. Здесь, выставив снаружи многочисленные отряды стражи, а внутри собрав самых сильных телохранителей, правитель Мерха трясся от страха. Наконец он заснул и снова увидел тот же проклятый сон. Глава 2 Наразен стояла на прибрежной серой гальке перед широким каналом, наполненным стоячей мутно-белой водой, в которой отражалось такое же белое небо, три дальних холма страны Смерти и сама Наразен. Королева казалась слишком яркой среди одноцветного ландшафта — ее кожа посинела, словно гиацинт, белки глаз приобрели синий отлив, а зрачки казались желтыми, словно топазы, сверкавшие в ее серьгах. Шумный, но слабый ветер Внутреннего Мира безуспешно пытался разметать ее красные волосы. Они теперь стали длиннее, чем при жизни. Ногти тоже удлинились и приобрели цвет индиго. Наразен рассматривала свое отражение без всякого сострадания. Ей одинаково противны были тот и этот свет, боги, люди, демоны и даже сам Владыка Смерти. Однако королева еще не вычеркнула себя из жизни, не сложила оружия. Подняв глаза, она вдруг на мгновение ощутила смутную ностальгию. Дальний берег реки вдруг расплылся, превратившись в золотую равнину, обожженную темно-золотыми тенями. Там, среди высоких колоннад деревьев, промелькнул пятнистый золотой леопард…Наразен одернула себя, разгоняя видение, — ветер тут же унес его прочь. А бывшая правительница Мерха поклялась, что никогда не предастся мечтаниям о навсегда потерянном мире; никогда — ни чтобы порадовать себя, ни чтобы развлечь своего мрачного хозяина. Она не могла отрицать, что отныне Владыка Смерти — ее повелитель. Наразен, в отличие от других обитателей Внутреннего Мира, сдержала свою клятву и не создавала никаких миражей. Среди блеска и пестроты человеческих иллюзий только она одна выбрала существование отверженной. Наразен презирала мертвых, предающихся грезам о живых. Остальные обитатели этих мест избегали и не любили хмурую королеву. Ее даже порой боялись больше, чем самого Владыку Смерти, ведь Улум никогда не сердился на своих рабов; проявлял к ним снисхождение, словно печальный, призрачный и внушающий страх отец. Смертные, заключившие с ним договор и отбывающие тысячелетие в его владениях, соперничали друг с другом, стараясь своими фантазиями развеять его меланхолию. Но только не Наразен.Когда она появлялась во дворце Улума, каменные стены становились серыми и тусклыми, музыка замолкала, а буйные узоры фантазий рассыпались. Их обломки таяли на полу у ног бывшей королевы Мерха. Обитатели Внутреннего Мира бранили ее, оскорбляли, упрашивали присоединиться к ним и немного повеселиться. Наразен молчала, не замечала их. Она оставалась королевой — и королевой безжалостной.Когда Улум, проходя по дворцу, останавливал на ней взгляд, Наразен насмешливо кланялась.— Я же предупреждала вас, что вам будет приятно общаться со мной, — говорила она. — Так наслаждайтесь моим обществом. Это единственное удовольствие, которое я вам доставлю за все тысячелетие.Однако Наразен редко бывала во дворце Смерти. Чаще она путешествовала по мертвой земле, безнадежно пытаясь отыскать что-то новое — мох, который отличался бы цветом от серых камней, новый цвет в красках рассвета или едва различимую мелодию песенки заблудившегося ночного ветра. Конечно, она ничего такого не находила, да и не верила, что отыщет.— Неужели ради этого я продала свою душу, и спала с мертвецом, и вынашивала ребенка в своем ненавистном чреве?.. Да, ради этого… — думала она.Когда Наразен оглядывалась вокруг, ее ненависть и гнев могли разрушить горы, но те почему-то не рушились. Иногда, забывая про свою злость, бывшая королева Мерха замечала стоящего неподалеку на холме или на равнине Улума, безмолвно наблюдающего за ней. Тогда она подходила к нему и спрашивала:— Я еще не надоела вам, мой господин?Но по каменному лицу Владыки Смерти, черному, словно воронье крыло, ни о чем нельзя было догадаться, а его бездонные пустые глаза говорили ей еще меньше.У Наразен было странное отношение к Улуму. Она боялась его — не так, как люди боятся смерти, а как живое воплощение ужаса. Но она воспринимала его слишком легкомысленно. Видимо, Наразен таким способом боролась со своим страхом…Как-то раз, стоя на берегу опостылевшей ей реки, Наразен вдруг поняла, что ее господин отлучился. Да и сложно было не понять этого. Какое-то смутное облегчение возникало в самой атмосфере Внутреннего Мира, когда Улум покидал его.Наразен задумалась.Говорили, что в покоях Улума хранится хрустальный глаз, который может показать любое место в мире, если попросишь. Наразен, правя Мерхом, много слышала о нем от своих слуг. Попав в Нижний Мир, все годы королева мечтала заглянуть в хрустальный глаз — поступок, на который не отважился бы ни один из обитателей Внутреннего Мира.Не боясь, что ее застигнут врасплох, Наразен вернулась в мрачный дворец Смерти, отыскала его покои и вошла. Ей не помешали ни замки, ни стража — их не было: обычно никто не решался заходить сюда.Перед Наразен лежало множество темных и пустых комнат. Хотя, возможно, предметы, которыми Улум окружал себя, были слишком необычными и чуждыми для человеческого восприятия, и королева не могла их постичь. А может, Владыка Смерти на самом деле обитал в ином месте. Как бы то ни было, Наразен не нашла ни кресла, ни стула, ни скамьи. Она подумала, что и слухи о хрустальном глазе — глупая выдумка. Но стоило ей об этом подумать, как перед ней возник кристалл в золотой оправе. Вероятно, он, как и все остальные предметы, изначально был невидимым для человеческого глаза, либо существовал в иной форме, которая по желанию королевы изменялась, либо его здесь не было, и мысль Наразен вытащила его из другого измерения. Когда-то Улум говорил ей, что души в мертвых телах могут творить чудеса.Бывшая королева Мерха не стала ломать голову над этой загадкой, а просто взяла хрустальный кристалл и, стерев с него пыль, поднесла к глазам. Поначалу шар был мутным, но вскоре муть рассеялась, и тогда Наразен поняла, что перенеслась из Внутреннего Мира в реальный, прямо в Мерх. Она увидела носилки из металла, обтянутого шелком. На них восседал король Жорнадеш, окруженный свитой женщин, а жители Мерха разбрасывали цветы на его пути.Наразен подозревала, что именно он захватил ее трон, но реальность привела ее в бешенство.— Тьфу, — плюнула она и швырнула хрустальный глаз на пол, но он, конечно, не разбился. — Если б я могла наложить проклятие, как Иссак, то прокляла бы Жорнадеша за то, что он убил меня. И не его одного.Тут королева почувствовала, что мир вокруг меняется, атмосфера вокруг стала давящей, зловещей, но тем не менее более приятной — вернулся Улум.Уверенно, не медля ни секунды, Наразен бросилась к двери — кажется… Но дверь открылась сама, и в комнату вошел Улум.— Берегитесь, — моментально нашлась Наразен. — В ваши покои забрался вор!.. Но что же мне украсть, мой господин? Легендарные камни? Бесценные ковры?Улум не шевельнулся. Он молчал и бесстрастно смотрел на мертвую женщину. Ничто не удивило его. По крайней мере, ничто из происшедшего.— У меня есть просьба, — после затянувшейся паузы заговорила Наразен.— Говори, — разрешил Улум.— Я слышала, у вас есть хрустальный глаз, через который можно увидеть весь мир. А еще я слышала, что вы иногда отпускаете своих жалких рабов ненадолго в мир людей. Вот я и прошу вас позволить мне посетить землю. Всего на одну ночь и один день.— Тех, кто тоскует по старому миру и жаждет увидеть его еще раз, я и в самом деле отпускаю, — ответил Улум. — Но, как правило, после путешествия они становятся еще несчастнее. И за это приходится платить.— Владыка Смерти, оказывается, по натуре своей купец, — усмехнулась Наразен. — И какова же цена?— Тебе она не понравится, — ответил Улум. — Все, что ты видела и делала в мире людей, тебе придется запомнить и представить мне в своих видениях.Наразен улыбнулась:— Тогда я нарушу свою клятву. Вы будете наслаждаться моими приключениями, вы, бедный демон в человеческой оболочке.— Никто не разговаривает со мной так, как ты, — заметил Улум.— Другого обращения вы не заслужили.Выйти из царства Смерти оказалось совсем не сложно, просто никто не знал, как это сделать. На третий палец левой руки Наразен, где не было фаланги, Владыка Смерти надел золотой перстень с кусочком кости вместо драгоценного камня.После этого Наразен оставалось лишь шагнуть со свинцовой скалы, куда Улум привел ее. Она ощутила, как темная пустота подхватила ее и понесла вверх. Коридор тьмы вел прямо к Реке Снов — той самой, в водах которой блуждали и плакали в страхе спящие души. Наразен уже трижды прошла по этому пути — два раза при жизни и один раз мертвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54