Большая колонна мотопехоты идет по шоссе. Советское командование создало специальную авиагруппу, насчитывающую около ста самолетов различных типов
- Пе-2, И-16, И-153, МиГ-3. В нее вошли и две эскадрильи нашего полка - 22 экипажа "Чаек". Боевая задача: помочь своим наземным войскам закрыть брешь в обороне, нанести по колонне мотопехоты штурмовой удар.
- Нанести штурмовой удар, - повторяет капитан Топтыгин.
Каждый из нас невольно задумывается. До этого мы охраняли железные дороги и станции, переправы и населенные пункты, прикрывали аэродромы, дрались с бомбардировщиками и разведчиками. А теперь вот штурмовки... Для нас, истребителей, - новое, необычное дело. Встает капитан Боровский, покашливая, подходит к карте. Евгений Францевич немного волнуется. В первом вылете на штурмовку ему поручено быть ведущим: он теперь заместитель командира полка.
Евгений Францевич подробно объясняет порядок взлета, полет по маршруту до полевой площадки в районе Ржева. Он называет ее аэродром "подскока". Здесь надо подвесить "эрэсы", там - бомбы и дозаправиться горючим и маслом. Боровский называет фамилии летчиков, вошедших в состав группы, объясняет порядок действий экипажей и звеньев над целью, схему самой атаки.
Говорит он доходчиво. По крайней мере мы теперь ясно представляем, что такое штурмовка. По сравнению с ней патрулирование выглядит прогулкой. Даже воздушный бой и то вести, пожалуй, легче. Там можно, используя облачность или солнце, незаметно подкрасться к врагу и ударить внезапно. Здесь не схитришь. Звук мотора ничем не заглушишь. Его услышат еще до твоего подхода к цели, и тебе придется прорываться сквозь огонь зениток. А до этого могут напасть "мессершмитты". Отражать их атаки очень трудно, если твой самолет нагружен бомбами. Мужество и железная воля штурмовику нужны, пожалуй, даже больше, чем истребителю. И все-таки завидую летчикам Михайлову, Карасеву и Питолину, уходящим на такое задание. Смотрю на них, стараюсь поймать их взгляд. Куда там! Даже не повернутся. Сидят гордые, серьезные. Еще бы: идут на большое дело.
Когда Боровский объяснял боевую задачу, Писанко не проронил ни слова. Но мы-то знаем, что он тщательно продумал весь полет от начала до конца. Дело это для него не новое: в 1939 году он штурмовал японцев у реки Халхин-Гол. За собой командир полка оставил только последнее слово - напутствие перед вылетом.
- Самое главное, - говорит он, - осмотрительность.
Не думайте, что если нас много, то "мессеры" не решатся напасть. Скорее наоборот: учтут слабую сторону большой группы - неповоротливость. Особенно надо опасаться охотников - отдельных специально подготовленных пар. Действуют они хитро: внезапный удар и быстрый уход. Как правило, атаку не повторяют, сбивают с первой. Могут подловить на маршруте, а скорее всего при атаке цели.
Майор Писанко говорит спокойно, неторопливо, держится так, будто все полетят, а он останется на земле, и никто по нему не будет стрелять. Спокойствие командира передается " сидящим рядом со мной пилотам.
- Пикируя на цель, - продолжает командир полка, - надо зорко следить за впередиидущим: не крадется ли к нему "мессершмитт"... Выходя из атаки боевым разворотом, посмотри, нет ли в хвосте у тебя фашиста. Завершение штурмовки еще не конец опасностям. Скорее - напротив: оказавшиеся поблизости фашисты не упустят момента связать нас боем, зная, что горючее на исходе...
Писанко нас не пугает. К чему скрывать: враг силен и коварен. Его хитрости надо противопоставить свою, силе - мастерство и отвагу, взаимную выручку.
- Нет страшнее момента, - продолжает наставлять командир, - когда самолет подбит, а летчик не знает, куда идти, чтобы выбраться на свою территорию. От умения ориентироваться нередко зависит жизнь. И последнее - считайте, что это закон: лучше быть убитым, чем попасть в плен.
Писвнко сказал все, что надо для "первого случая". Теперь он начинает давать вводные, стараясь максимально приблизить их к настоящей боевой обстановке. Он хочет проверить, как летчики будут действовать в тех или иных сложных условиях, как они в конце концов соображают.
- В районе цели линии фронта нет, - говорит командир полка, - противник движется узким клином. Вас подбили в момент перехода в атаку. Куда отвернете? - Сделав небольшую паузу, чтобы люди подумали, он вызывает: - Младший лейтенант Питолин!
Питолин моментально встает и кратко отвечает:
- Вправо, на север.
Правильно он решил: севернее - наши войска.
- Молодец, соображаешь быстро, - хвалит его Писанко и дает "новую вводную: - По какой-то причине ты оторвался от группы. Ориентировка потеряна, компас разбит. Решение? Младший лейтенант Михайлов.
Встает наш Аркадий Григорьевич. Как и Стунжаса мы взываем его по имени-отчеству. Большинству из нас по девятнадцать - двадцать лет, а ему двадцать шесть. Окончив аэроклуб, мы сразу пошли в военные школы а он еще был инструктором, учил курсантов. Когда его призвали в армию, летал в одной из частей на Востоке, в авиашколу поступил только в 1937 году.
Михайлов - парень серьезный, остроумный, начитанный. до воины мы служили с ним в одной эскадрилье Молодежь очень часто обращалась к нему по различным вопросам. Отвечал он всегда вдумчиво, толково.
Поправив светлый волнистый чуб, Михайлов говорит:
- Развернусь на север по солнцу. Во второй половине дня оно будет слева и сзади. Этим курсом выйду на железную дорогу и дальше - по шпалам
- Правильно, - согласно кивает Писанко. - А если погода плохая и солнца не видно?
- У меня есть наручный компас, - отвечает Михайлов.
- Хвалю! - восторгается Писанко. - У кого еще есть компасы?.. Ни у кого нет, жаль... Начальник штаба! Позвоните на базу, пусть привезут компасы на всех немедленно, до вылета. И последнее, что хочу сказать вам, товарищи, заключает командир. - Помните и никогда не забывайте: штурмовка или воздушный бой - дело творческое. Ум, хитрость, находчивость - оружие не менее грозное, чем пушки и пулеметы. Думайте. Анализируйте каждый полет. Тактика не любит шаблона. Разнообразие боевых приемов - это внезапность. А внезапность половина победы. И еще - о противозенитном маневре. Чтобы попасть в самолет, зенитчику надо определить его скорость, курс, высоту, рассчитать упреждение... На это он потратит, по крайней мере, секунды и то при условии, что цель будет двигаться по прямой. А если летчик не пойдет прямо, а начнет все время менять курс, скорость и высоту? Сможет ли в таком случае зенитчик прицелиться? Нет! Если даже и сумеет, то весьма приближенно.
Вторая половина дня. Позади - аэродром подскока, впереди - цель. Высота полторы тысячи метров. Первым идет звено Боровского, за ним следуют звенья Сергея Нечаева, Петра Федотова, Максима Кулака, Геннадия Бабенко, Виктора Косарькова и Петра Карамышева. Замыкающее звено имеет задачу - подавить зенитные средства противника.
Над колонной, с превышением в 300-400 метров барражирует Писанко. Иногда он, увеличив скорость, идет впереди боевого порядка, словно увлекает за собой. Это вдохновляет пилотов, придает им силы и уверенность.
Цель близка. Уже виден дым пожарищ. Воздух пропитан гарью. Вот они, следы фашистских злодеяний. По команде капитана Боровского ведущие увеличивают дистанцию между звеньями, чтобы во время атаки не поразить впередиидущих.
Но цель найти нелегко. Немцы умеют маскироваться. Летчики напряженно следят за командиром полка. Писанко выходит вперед. Резко перекладывает машину с крыла на крыло: "Вижу!" Короткий клевок самолета, пулеметная очередь, уход вверх. Это сигнал: "Можно работать, я прикрываю".
Сквозь дым, вцепившийся в кроны деревьев, видны автомашины - темные крытые фургоны, танки и бронетранспортеры серого цвета. Пикирует звено капитана Боровского. К земле, словно кометы, несутся "эрэсы". На высоте 700-800 метров от самолетов отделяются бомбы. Боевым разворотом звено становится в круг для второго захода. В пике переходят летчики Косарькова, за ними - лейтенанта Бабенко...
Внизу, на окраине небольшой рощи, пульсируют вспышки огня, в воздухе рядом с "Чайками" появляются черно-багровые шапки разрывов. Бьют вражеские зенитки! Звено Марамышева, отвернув от общего строя, несется вниз, в направлении вспышек, и открывает огонь.
Внезапно появляются фашистские истребители с тонкими, хищными фюзеляжами, с желтовато-серыми плоскостями, на которых видны черные с белой окантовкой кресты. Кто-то надрывно кричит: "Мессеры!.. Мессеры!.."
Вражеские истребители налетают, как вихрь. Но Писанко видит все: Карамышев в этот момент подавляет огонь зениток. Кулак - в развороте после атаки. Три звена на кругу, два на подходе к цели. Впереди - летчики Нечаева.
- Отсечь "мессеров"! - гремит бас командира полка.
Звено Нечаева атакует с ходу. Небо полосуют огненные трассы. Один Ме-109, оставляя дымный след, падает в расположении колонны фашистов. За Нечаевым атакуют летчики Петра Федотова - и еще один сбитый "мессер" идет к земле. Остальные отскакивают и держатся на почтительном расстоянии, наблюдая со стороны за штурмовкой.
Замкнув круг, "Чайки" повторяют заход. Летчики уже освоились и теперь пулеметным огнем расстреливают разбегающихся фашистов. "Мессершмитты" снова идут в атаку. Наперерез им рванулось звено Косарькова. Короткий, стремительный удар - и третий "мессер" потянул за собой шлейф черного дыма.
Первая победа всегда окрыляет. Летчики дерутся, позабыв об опасности, а горючее и боеприпасы уже на исходе. Писанко подает команду "сбор".
На аэродроме подскока летчиков ждут боевые друзья - техники Николай Борискин, Василий Буров, Николай Бойко, Павел Тиосса, Михаил Бурмистров, Степан Аленкин... На землю опускаются сумерки, а в воздухе по-прежнему тихо.
- Пора бы уже прилететь, - беспокоится Буров.
- Они же не в учебный полет пошли, - сдержанно отвечает Аленкин товарищу. - Пока цель найдут, пока отштурмуются ..
- И "мессеры" задержать могут, - поддакивает ему Бурмистров.
И опять тишина. Кто-то не выдержал.
- А если...
- Замолчи! - грубо обрывают его.
Издалека доносится гул моторов. Постепенно он нарастает, и вот появляются наши истребители.
- Один, два, три .. - считают Борискин и Логунов. И вдруг:
- Ребята, двух не хватает.
Самолеты становятся в круг, производят посадку, заруливают. Писанко вылезает из кабины последним.
Нет командира звена Сергея Нечаева и его ведомого Андрея Кравцова. Второй ведомый Александр Николаев пришел вместе со всеми и молча стоит в толпе.
- Куда дел своего командира? - резко спрашивает рассерженный Писанко.
Николаев молчит, убитый горем. В глазах командира полка сверкают молнии. Стиснув зубы, он стучит кулаком по плоскости "Чайки":
- Зла не хватает!
Отвернулся. Мрачный, как туча, смотрит на запад. Рядом стоят пилоты. Тоже молчат. Техники не решаются даже пошевелиться, не то что слово сказать. И вдруг уши улавливают еле слышный гул На горизонте появляется пара "Чаек".
- Идут! Идут! - кричат собравшиеся, заглушая грохот моторов.
Самолеты сели, зарулили, летчики вылезают из кабин,
Ведут себя так, словно, кроме них, никого в мире не существует: смеются, возбужденно жестикулируют, о чем-то спорят. Командир не выдержал и гаркнул так, что вздрогнули все:
- А ну, сюда! Мигом!
Подбежали. Стоят возбужденные, красные. В глазах ни тени вины. Только восторг.
- Почему? - выдохнул Писанко. - Почему отстали?
Поняли. Улыбок как не бывало. Нечаев - руку к виску, говорит:
- Виноват, товарищ майор, увлекся. Стрелял, пока патроны не кончились... Еще два захода сделал. Кравцов был со мной, прикрывал.
Взгляд командира теплеет. Смотрит на обступивших его людей.
- Ладно, прощаю на первый раз. К сожалению, многие пришли без боекомплекта. - И уже озабоченно: - Нельзя так, товарищи. А если бы на обратном пути привязались "мессеры"? Чем бы все кончилось? Так не годится, товарищи. Тут, правда, я сам виноват. Перед вылетом, кажется, обо всем рассказал, а об этом вот напомнить забыл.
Командир взмахнул сжатой в кулак рукой и, повысив голос, подвел итог:
- А вообще дрались неплохо. Хорошо дрались. Тактически грамотно. Сам видел...
Утро. 4 октября. На стоянках гудят моторы, спецмашины развозят по самолетам бензин, воздух, масло. Идет подготовка к вылету - в тот же район, под Белый.
Вчера техники до глубокой ночи готовили самолеты, подвешивали бомбы, "эрэсы", набивали патронные ленты. Летчики им помогали.
Над стоянкой взлетает ракета. "По самолетам!" - несется команда. "Чайки" взлетают и уходят на запад. Все как и позавчера. Только звено Карамышева, которому Предстоит подавлять зенитки противника, идет не в хвосте колонны, а вторым - вслед за летчиками Боровского. После первой штурмовки был сделан вывод: немцы зевать не станут и встретят "Чаек" плотным огнем. Вот тогда-то звено Карамышева сразу выйдет вперед и обрушит на них свой огонь.
Командир полка не ошибся. Сегодня гитлеровцы встречают "Чаек" далеко не так, как позавчера. На подходе к цели перед нашими истребителями встала стена разрывов зенитных снарядов. Карамышев сразу бросается вниз, сквозь огонь. В направлении вспышек, сопровождающих каждый выстрел зенитных орудий, летят "эрэсы", бомбы, пулеметные очереди.
Так же, как и позавчера, командир полка первым идет в атаку. Сбросив "эрэсы" и бомбы, он крутым разворотом выходит наверх и встает в вираж. "Мессершмиттов" пока не видно. Писанко смотрит вниз, наблюдая за боем. Летчики штурмуют мотоколонну, идущую по шоссейной дороге. Командир просмотрел, как наносило удар первое звено, но результаты налета он хорошо видит. Первую машину развернуло поперек шоссе, вторая, не успев затормозить, настигла ее. Столкнувшись, обе загорел"1сь. Невдалеке от них пылает фургон с боеприпасами. Из огня и дыма фейерверком летят трассирующие пули. Убойной силы не имеют, но эффект поразительный. Выскочив из автомашины, фашисты в панике бегут от дороги, падают, снова бегут...
Майору Писанко хочется бросить машину в пике и, повторяя заход за заходом, уничтожать вражескую пехоту. Но он не может этого сделать. Он - командир и обязан прикрыть своих летчиков, должен видеть, как воюют его подчиненные, замечать и анализировать их ошибки, а потом учить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27