С Зеленого бугра туркмены принесли нам несколько больших ящериц (варанов), называемых по-туркменски "замзам", длиной 2-3 фута, которые напоминали крокодила в миниатюре. Мы умертвили их, бросив им в пасть немного нюхательного табака, от которого они тотчас умерли в сильных конвульсиях. Выпотрошенные, они были помещены в спирт.
27 июля целая туркменская флотилия из 33 киржимов вышла на всех парусах из бухты Гасан-Кули на север, к селению Гарям (расположенному на восточном берегу моря), чтобы привезти оттуда каменную соль, которой туркмены наряду с нефтью довольно оживленно торговали с жителями Гиляна, Мазендерана и Астрабада. Эта флотилия, наводящая ужас на персов, рассеялась бы при первом же залпе одного нашего корвета.
Между тем мы занимались также расспросами, например: о течении рек Атрек и Гюрген, о дорогах, ведущих в Хиву, о туркменских племенах йомуд, теке, гёклен и т. д., их численности, местопребывании, обычаях и нравах. На эти вопросы нам отвечали Киат-бек, Яхши-Мамед, Мамед-сардар, Черкес-хан, кази и другие.
Известие о прибытии русского судна с подарками для йомудов разнеслось по всей степи, естественно, по восточному обычаю, с различными преувеличениями и в приукрашенном виде, так что некоторые аксакалы прибыли за 200-300 верст в надежде получить подарок. Мы приняли лишь тех, кто отличался по одежде, возрасту и манерам от множества нищих, которые ежедневно надоедали нам. Расспрашивали их о местожительстве, племени, их отношениях с Хивой, Персией и не отпускали, не показав в действии нашу артиллерию. Они удивлялись скорости зарядки и производству выстрела из пушки, рикошетированию ядер по морю и уверяли нас, что ни туркменская, ни хивинская конница не страшны русскому солдату, поскольку мы можем четыре раза зарядить пушку и выстрелить, в то время как они едва успевают даже один раз зарядить свое кремневое ружье.
28, 29 и 30 июля бушевал сильный шторм, пришедший с запада. Связь с судном была невозможна. Прибой и ветер были так сильны, что волны достигали нашего лагеря, удаленного от берега на 40 саженей. Мы бы давно покинули это побережье, но вот уже на протяжении двух месяцев почти постоянно дули западные ветры, в то время как для продолжения нашего путешествия на север требовался южный и восточный ветер. Тем не менее мы готовились к отъезду, так как во время шторма на нашем судне открылась течь, и мы должны были поспешить в тихий Красноводский залив, чтобы произвести основательный ремонт.
Туркмены не признают никакого авторитета, все равны между собой и уважают лишь отцовскую власть. Ссоры, особенно среди молодых неженатых туркмен, оканчиваются почти всегда несколькими ударами кинжала. Однажды на наших глазах молодой человек, едва достигший 15 лет, нанес глубокие раны кинжалом другому в голову и шею: стоявшие тут же йомуды равнодушно смотрели на происходящее. Наши пожелания или приказания всегда объявлялись народу через глашатая.
Во время нашего пребывания в Гасан-Кули стояла прекрасная погода, небо было всегда безоблачным, и лишь в течение двух дней мы видели облака. Но жара была нестерпима; западные ветры редко освежали палящий зной. Зато ночи были великолепны - теплые и величественно тихие; на темно-синем небосводе, как бриллианты, сверкали звезды. Падая, они оставляли длинный след в прозрачной атмосфере. Аул Гасан-Кули глубоко спал. Не было ни ветерка, и лишь тихий ропот моря да перекличка часовых, охранявших наш лагерь, нарушали торжественную тишину ночи. Часто поздно вечером мы уходили далеко в степь, чтобы еще долго наслаждаться этим величественным зрелищем. И почти всегда спали под открытым небом, вдыхая с наслаждением свежий ночной воздух. Даже ночью термометр показывал 22°, и температура никогда не опускалась ниже 18° Р.
4 августа мы наконец покинули это негостеприимное побережье, но неблагоприятный ветер и сильное волнение на море не давали нам быстро продвигаться вперед, так что 7 августа мы вынуждены были бросить якорь против Белого бугра. Я, поручик Фелькнер и врач отправились на двух лодках к берегу, удаленному от судна на 10 верст. Глубина моря достигала 6 футов, а в 5 саженях от берега было так мелко, что мы вынуждены были брести до него пешком. Мы прошли примерно 3 версты в степь, преодолев песчаный холм и высохший морской залив. Наконец, мы начали вязнуть в черной глинистой почве. Это было высохшее соленое озеро; соль покрывала верхний слой, а под этой коркой находилась солончаковая грязь.
Ак-Тепе, или Белый бугор, находился примерно в 5 верстах к востоку от нас. Здешний рельеф напоминал побережье острова Айдак. Три ряда параллельных песчаных холмов, или дюн, частично поросших кустарником или песчаными растениями, образуют дамбу, защищающую от крупных волн во время западных штормов. Первая дюна находится примерно в 20 саженях от моря, две другие отстоят друг от друга на большем расстоянии, и пространство между ними покрыто солончаками и ракушечником. Перебравшись через третью гряду песчаных холмов, мы очутились в совсем ровной степи. Днем жара была невыносимой. И здесь нас ввело в заблуждение явление преломления лучей (мираж, или фата-моргана). Впечатление было такое, будто вся степь залита водой; даже тени песчаных холмов на горизонте или песчаных растений в бескрайней степи, казалось, отражаются в тихой воде. Обман был полным, и мы несколько раз останавливались, полагая, что перед нами вода. Слева от нас виднелась блестящая корка поверхности соленого озера. На Белый бугор, вероятно, можно где-нибудь подняться; впечатление такое, что он вырастает из солончаков, и с того места, где мы стояли, его склон напоминал крутую белую стену. Туркмены утверждают, что на его вершине имеется горячий соленый источник. Вдоль дюн вилось много тропинок, терявшихся затем в степи; возможно, это были тропы охотников-туркмен, преследовавших антилоп (джейранов), так как следы этих животных встречались часто.
На следующий день мы поплыли дальше на север, но мало продвинулись вперед. Поэтому бросили якорь, на этот раз лишь в 2 верстах от берега, и отправились к нему в трех лодках. Здесь мы обнаружили две войлочные кибитки, обитатели которых имели стадо овец, коз, а также около 20 верблюдов. Недалеко от моря они выкопали колодцы, вода в которых была все-таки солоновата. Степь здесь имела тот же вид, что и у Белого бугра. Мы купили четыре овцы и вернулись обратно на судно. Однако, поскольку его очень качало и к тому же усилился встречный ветер, мы решили провести еще один день на берегу. 10 августа, с рассветом, мы отправились дальше на север, оставив далеко справа Зеленый бугор. Вечером ветер утих. Мы провели прекрасную ночь. Луна освещала еще не совсем утихшее море. За кормой судна, которое едва продвигалось вперед, тянулась серебряная полоса.
11 августа мы вынуждены были постоянно лавировать, ветер переменился на западный и гнал нас к восточному берегу. Мы увидели длинный ряд песчаных дюн, которые тянулись от острова Челекен на юго-восток до морского залива, некогда называвшегося Хивинским (теперь он уже почти высох). С 12 по 14 августа погода была неустойчивой: то стояло безветрие, то ветер принимался дуть со всех сторон. И лишь вечером 14 августа мы смогли при глубине в 4 сажени бросить якорь у юго-восточного берега острова Огурчинского (Айдак) и разбить на берегу наш лагерь. С 15 по 17 августа я вместе с топографом занимался дальнейшей съемкой этого острова, северную часть которого мы уже сняли в прошедшем мае. Я занимался этой работой в течение трех дней до обеда. Жара была нестерпима. Раскаленный песок жег даже сквозь подошвы сапог, поэтому я решил ходить босиком по влажному песку вдоль берега и надевал сандалии лишь в тех случаях, когда мне надо было подняться на холм, чтобы осмотреть местность и отметить ориентиры на измерительном столе. Так я прошел босиком около 50 верст. Во время съемки мы часто выкапывали маленькие, до 2 футов глубиной, колодцы, чтобы утолить сильную жажду; вода была почти всегда чистая и хороша на вкус. Случалось, что мы натыкались и на соленую воду; это зависит от расстояния колодца от моря или от грунта; если грунт содержит мало примесей соли, то вода пресная. Недалеко от южной оконечности острова мы наткнулись на большую бахчу с дынями и арбузами; около 400 штук мы взяли с собой на борт. Покуда я вел съемку, казаки вырыли несколько колодцев между западным и восточным побережьем и наполнили водой восемь больших бочек, чтобы отправить их на судно, а затем собрали довольно много валежника. Они ежедневно стреляли по 50-60 маленьких жирных бекасов, которые населяли остров в большом количестве, а также фламинго и морских воронков (кормо-ран). Я определял и высоту солнца. Спал, однако, каждую ночь на судне, так как на берегу очень мучили комары. Поручик Фелькнер проводил обследование соленых озер и собрал уже много красивых кристаллов соли. Как уже говорилось, жителей здесь нет, лишь иногда сюда с острова Челекен приходят туркмены, чтобы полить свои бахчи и позднее снять урожай. Мы обнаружили здесь табун лошадей, стадо овец и коз, а также несколько верблюдов. Все это принадлежало Киат-беку.
18 и 19 августа мы подготовили бумаги и донесения, чтобы отправить их в Баку с разъездным судном "Василий"; в Баку надо было закупить свежие продукты, вино, ром, чай, сахар ,и т. д. Тем временем к нам присоединились два судна Герасимова, груженные рыбой, икрой и белужьими пузырями. Они вышли из Гасан-Кули позже нас и теперь возвращались назад, в Астрахань. 20 августа посыльное судно снялось с якоря и взяло курс на Баку. Мы же направились на север, чтобы добраться до Красноводского залива. Едва мы прошли 10 верст, как сильный северный ветер вынудил нас снова бросить якорь. Разразился настоящий шторм; мы выпустили около 90 саженей якорного каната, чтобы как-то уменьшить качку.
Северо-западный ветер улегся лишь 23 августа. Он, как и западный ветер, господствовал почти три месяца; собственно, эти встречные ветры и были причиной того, что мы так медленно продвигались на север. К вечеру ветер совсем утих и море успокоилось. Балханские горы виднелись, как облако, на далеком горизонте - на северо-северо-востоке. 24 августа мы снова снялись с якоря и вскоре приблизились к Нефтяному острову (Челекен) с южной стороны. Тремя орудийными залпами мы оповестили Хадыр-Мамеда о нашем прибытии; мы назначили ему здесь встречу, и действительно, вечером он прибыл с двумя туркменами.
В результате последнего шторма течь в судне увеличилась, так что мы вынуждены были четыре раза в день откачивать воду из трюма. Ветер снова переменился на северный и вынудил нас, к большому сожалению, дрейфовать пять дней, поскольку все попытки продвинуться вперед не увенчались успехом. Погода была прекрасная. Жара немного спала, и мы с нетерпением ждали благоприятного ветра.
30 августа наконец при легком юго-восточном ветре мы снялись с якоря и поплыли вдоль острова Челекен на северо-запад до мыса, за которым берег уходит на северо-северо-восток. Наше судно обогнуло мыс и встало на якорь, убрав паруса. Мы тем временем отправились на двух баркасах на берег. Когда мы приблизились к берегу, до нас донесся запах нефти. Крутые берега позволили нам подойти очень близко. Они имели в высоту 3-4 сажени и состояли из соли с примесью глины серого или темно-голубого цвета. Местами берег был пропитан нефтью, однако запах ее был едва уловим. Кое-где параллельно берегу тянулись горизонтальные пласты толщиной 1/4 аршина. Вследствие оседания берега в пластах образовались вертикальные трещины. Поднявшись на крутой берег, мы ступили на почву, состоящую из мелких ракушек и похожей на пепел пыли, такой мелкой и мягкой, что, хотя ноги и увязали в ней, идти было легко. На склоне горы, называемой Мирза-бек, к востоку, мы обнаружили горячие соленые источники, температура которых колебалась от 29 до 39° Р. Вместе с водой, стекающей со склона и исчезающей в песке, вытекает и нефть, которая плавает на поверхности воды тонкими струйками.
Местные жители задерживают нефть, ставя вертикально поверх воды доски. Собранная таким образом нефть отводится потом по трубам в подземные колодцы, где и хранится, Окрестности этих источников очень живописны. Вода, журча, течет по уступам из песчаника, пропитанного солью и частично покрытого плесенью. Она пахнет нефтью и серой. Вблизи этих ручьев находится несколько колодцев с теплой чистой черной нефтью.
Ближе к морю мы нашли на этом плато много колодцев с черной и белой нефтью. Они были накрыты плоскими камнями и засыпаны глиной и песком; на большинстве камней были видны следы рук и ног, которыми владельцы помечали свои колодцы. Мы подняли несколько камней, чтобы обследовать колодцы изнутри. Стены их были выложены крестообразно перекладинами, чтобы песок не обрушивался и не засыпал узкую горловину. Глубина колодцев колебалась от 3 до 7 аршин. Черная нефть покрывает воду на дюйм и более, в чем мы убедились, опустив тростинку. Наш врач измерил температуру горячих источников и взял для исследования несколько бутылочек с водой и нефтью.
Со времени первой съемки острова Челекен полковником Н. Муравьевым море смыло с его западного берега более 100 саженей земли. На оставленной им карте обозначено небольшое озеро, в которое стекали все вышеупомянутые горячие ключи; теперь это озеро исчезло. Волны, смывшие часть берега, причина неравномерности глубин моря вдоль западного берега Нефтяного острова. Нам довелось видеть далеко от берега в море большие глыбы земли, омываемые волнами. Этот остров, несомненно, вулканического происхождения. Здесь мало жителей, занимающихся нефтяным промыслом. Все их богатство составляют худые овцы и несколько верблюдов. В моем более подробном описании этого острова имеются точные данные о ежегодной добыче и сбыте нефти в районе северного побережья Персии.
Вечером, после освежающего купания, мы вернулись на судно. 31 августа мы снялись с якоря и поплыли при легком ветре по зеркально-гладкому морю вдоль северо-западного берега острова по направлению к Красноводскому заливу, глубина была от 2 1/2 до 3 саженей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62