Перепроверяют слова колчаковцы. Верно, нет здесь других путей. Ясно им: Урал неприступен для красных войск. Горы не сдвинешь с места.
Укрепляют белые свои позиции вдоль железной дороги, вдоль Бирского тракта. Укрепились. Сидят, дожидаются красных. Неприступны пути-дороги. Сложить красным здесь свои головы.
И вдруг:
— Красные!
— Где, в каком месте красные?!
Далеко, в тылу у белых вдруг оказались красные.

Тухачевский решил обойти укрепления белых. Через Уральские горы, по горным тропам, уступам, над обрывами — по-суворовски провёл он своих бойцов. Провёл бойцов, пронёс оружие.
Обрушились красные на тылы колчаковцев. Смяли. Разбили белых.
Бежали. Отступали белые за реку, которая называлась Ай.
Шутили красные бойцы:
— «Ай!» — закричал Колчак.
Ворвались войска Тухачевского в Златоуст. Открылись для Красной Армии пути за Урал, в Сибирь.
Михаил Николаевич Тухачевский был одним из прославленных полководцев гражданской войны. В 1935 году в числе первых он получил высокое звание Маршал Советского Союза.
УРАЛЬСКИЙ СУВЕНИР
На Урале много заводов. В Екатеринбурге, в Челябинске, в Златоусте, в Нижнем Тагиле. Ещё со времён царя Петра Первого здесь пошли заводы.
Отходят белые с Урала, теряют заводы. Жалко им заводов, станков. Всё, что можно, пытаются белые увезти.
Набивают колчаковцы добром вагоны. Тянут всё, что тянется. Грузят всё, что грузится.
Идёт отправка грузов и на Карабашском заводе. Руководит здесь работами штабс-капитан Метёлкин. Ходит как ворон. Смотрит как ястреб. На горбатом носу пенсне.
Старается штабс-капитан. Ходит с огромной книгой. Делает в книге записи. Строгий всему учёт.
Вот грузят станки. Забивают в огромные ящики.
Открывает Метёлкин книгу. Пишет: «Станки». Затем то же слово «Станки» на ящиках краской пишет.
— Живее, живее! — кричит рабочим.
Дальше двинулся штабс-капитан Метёлкин. Инструмент собирают рабочие. Грузят и это в ящики.
Открывает Метёлкин книгу. «Инструмент» — появляется запись в книге. То же слово на ящиках краской пишет.
— Живее, живее! — кричит рабочим.
Дальше спешит Метёлкин. Здесь упаковывают ценные приборы.
— Живее, живее! — торопит Метёлкин. Снова за кистью тянется.
Обошёл весь завод Метёлкин. Всё перечислил в книге. На каждом ящике собственноручно надписи сделал.
Загудел паровоз. Побежали вагоны. Покатило добро с Урала.
Развалился в купе Метёлкин. Ладонью провёл по щекам, по лбу.
— Эка же устал… Однако всё увожу до крошки.
Бегут вагоны. Стучат вагоны:
«В-с-ё у-в-о-ж-у д-о к-р-о-ш-к-и! В-с-ё у-в-о-ж-у д-о к-р-о-ш-к-и!»
Привёз Метёлкин грузы по назначению. Выгружают добро. За ящиком выносят ящик.
Поясняет штабс-капитан начальству:
— Всё станки.
Верно, на ящиках надпись: «Станки».
— Вот приборы.
Верно, «Приборы» стоит на ящиках.
Сдал штабс-капитан Метёлкин груз. Вздохнул наконец свободно.
А утром:
— Что привёз?!
— Инструмент, станки, приборы, — чеканит штабс-капитан Метёлкин.
— Балбес! — гремит начальство.
Метнулся Метёлкин к ящикам.
Обхитрили его рабочие. Не отдали богатство народное. Камнями набиты ящики. Не песок, не битый кирпич, не глина. Камни лежат уральские.
Камни уральские. Всё же не так обидно. Вроде бы сувенир.
ОТВЕТ ЛЕНИНУ
Отгремели бои за Челябинск. Снова Урал советский. Снова Урал свободен.
Владимир Ильич Ленин с большим вниманием следил за событиями на Восточном фронте.
Ещё в мае 1919 года, когда наступление Красной Армии только начиналось, Ленин прислал телефонограмму Реввоенсовету Восточного фронта. Владимир Ильич писал: «Если мы до зимы не завоюем Урал, то я считаю гибель революции неизбежной».
Глубоко в душу запали бойцам слова Владимира Ильича Ленина.
Торопились они. Рвались быстрей к Уралу.
В июне развернулись бои за Уфу. Самоотверженно бились бойцы, знали: возьмут Уфу — как бы стену пробьют на пути к Уралу.
Потом завязались бои за Пермь.
Знали бойцы: отвоюют Пермь — как бы мост возведут к Уралу.
Освобождали Уральск. Очищали от белых другие земли.
Нет для бойцов усталости. Вспоминали телефонограмму Владимира Ильича. Как приказ звучали для них ленинские слова.
И вот Красная Армия на Урале. Взят Златоуст, другие уральские города, уральские рудники, заводы. Освободила Красная Армия Екатеринбург. Взяли войска Челябинск, и тут же среди бойцов:
— Ленину, Ленину пиши!
— Владимиру Ильичу!
— Доноси! Не тяни! Немедля!
Собрались бойцы, написали письмо Владимиру Ильичу.
«Дорогой товарищ и испытанный, верный наш вождь! — писали красноармейцы Восточного фронта. — Ты приказал взять Урал к зиме. Мы исполнили твой боевой приказ. Урал наш. Мы идём теперь в Сибирь… Больше Урал не перейдёт в руки врагов Советской Республики. Мы заявляем это во всеуслышание. Урал с крестьянскими хлебородными местами и с заводами, на которых работают рабочие, должен быть рабоче-крестьянским».
Получил Владимир Ильич письмо. Читал, улыбался.
— Верно рассуждают бойцы. Верно, — говорил Владимир Ильич. — И Урал, и Сибирь, и вся Россия должны быть и непременно будут рабоче-крестьянскими.
МОГИЛЬНОЕ
Бескрайним простором легла Сибирь. Побежала к востоку, на юг, на север. Взметнулась горами. Легла низинами. Океаном лесов раскинулась. Всё здесь могуче. Могучи земли. Могучи реки. В глубинах богатства лежат несметные.
Здесь, на просторах Сибири, продолжались бои с Колчаком. Отступал Колчак. Отползал. Раненым зверем в бои бросался.
Особенно жаркие схватки разгорелись при подходе красных к городу Тобольску.
Тобольск один из старейших сибирских городов. Памятны эти места истории. Здесь, под Тобольском, погиб в Иртыше Ермак. В Тобольске после долголетнего заключения в каторжных тюрьмах на вечном поселении находились многие декабристы.
Сопротивлялись белые. Пытались задержать, не пустить красные полки к Иртышу, к Тоболу.
Колчаковский солдат Мавродий Нагорный имел привычку: вступает в село, проходит мимо, обязательно у жителей спросит, имя села какое.
Вот и сейчас. Отходят с боями они к Тобольску. Вошли в село. Нагорный к крестьянам:
— Как величать село?
Отвечают крестьяне:
— Приветное.
Улыбнулся солдат:
— Хорошо, хорошо название.
Снова село проходят.
— Как величать село?
— Привольное.
Качнул головой солдат:
— Э-эх, моей бы деревеньке такое название.
Ещё село. Снова вопрос Нагорного:
— Как величать село?
Отвечают крестьяне:
— Могильное.
— Свят, свят… — вырвалось у Нагорного. — Кто же жуткость такую выдумал? Скорее бы село пройти!
Только пришлось задержаться белым у села Могильного, а многим и навеки здесь остаться.
У Могильного разгорелся упорный бой. Восемь раз переходило село из рук в руки.
После боя кто-то из красных бойцов задумчиво произнёс:
— И вправду для белых село могильное.
— Не только одно село, — добавил другой боец. — Время пришло для врагов могильное.
«САФО» И «АДА»
Началось всё с того, что как-то вдруг на Восточный фронт, ещё в те дни, когда красные бились с белыми под Уфой, из Петрограда прибыл специальный вагон.
Открылись двери. Полон вагон папирос. Папиросы не простые — «Сафо» и «Ада». Ящик стоит на ящике.
Перехватило у красноармейцев дух.
— Папиросы!
— «Сафо»!
— И «Ада»!
— Ящик стоит на ящике!
Плохо было в те дни с табаком. Щепотка махорки — что россыпь золота. А тут сразу: «Сафо» и «Ада». Целый вагон. Ящик стоит на ящике.
То-то радость была у красных.
Папиросы прислали петроградские рабочие. Как свой петроградский рабочий привет. Как коллективный бойцам подарок.
Делили папиросы по ротам, по взводам, по эскадронам. Долго поминали красноармейцы питерцев. Чем бы ответить на рабочую щедрость, не раз прикидывали.
Вышли красные на равнины Сибири. Места богаты. Поля плодородные. Многие районы хлебопашные, урожайные. К осени колос тройным поклоном к земле сгибается.
Решили бойцы собрать деньги. Купить на деньги сибирский хлеб. Отправить хлеб в Петроград рабочим. Голодно было тогда в Петрограде. Цены нет такому подарку.
Приступили красноармейцы к делу. Пошли по взводам, по ротам, по эскадронам «шапки по кругу».
— Шапку по кругу!
— Шапку по кругу!
Узнали другие:
— Рабочим — хлеб?
Тоже вносят на подарок для петроградских рабочих деньги. Многие присоединились. Кто курил и кто не курил. Были даже такие, кто и вовсе не знал, что присылались когда-то «Сафо» и «Ада».
Загрузили бойцы состав сибирским хлебом.
Катят, катят, бегут в Петроград вагоны. В вагонах красноармейский хлеб — благодарность к людям спешит людская.
МИХАЭЛ ГОДОНИ
В числе красных войск, сражавшихся против Колчака, был и Карельский полк.
Земли Карелии — земли не южные. Суровый, озёрный край. На севере Карелия подходит к самому Полярному кругу.
И вдруг в Карельском полку появился боец Михаэл Годони. Итальянец.
Поражались бойцы:
— Из Италии!
У тёплого Средиземного моря лежит Италия.
Рассматривали красноармейцы карту.
— Смотри, как сапог Италия.
Действительно, своими очертаниями Италия напоминает сапог. Вот голенище, каблук, носок. С севера на юг протянулась Италия. С трёх сторон омывает море. На самом юге Италии, там, где у сапога носок, находится область Калабрия. Михаэл Годони родом как раз из Калабрии.
— Из Калабрии в полк Карельский! — посмеивались красноармейцы.
Как же оказался итальянец Годони в красноармейском полку?
Михаэл Годони был солдатом итальянской армии. Шла мировая война. Сражался Годони против австрийцев. Был схвачен австрийцами в плен. А вскоре случилось так, что сами австрийцы, пленившие Годони, а вместе с ними и итальянец Годони попали в плен к русским. Вскоре в России произошла революция. Годони был итальянским рабочим. Радовался он, что власть в России перешла в руки рабочих и крестьян.
— Наша революция, пролетарская, — говорил Годони.
Вступил он добровольцем в Красную Армию, чтобы защищать народную Советскую власть.
Любили в полку Годони. Характер у итальянца весёлый, лёгкий. И дружить с ним было приятно. И в бою Годони всегда в числе первых.
Вспоминал он свою Италию.
— Небо — синее-синее, — говорил Годони.
— Море — тёплое-тёплое.
— Солнце — весь год смеётся.
Приглашал он друзей в Италию.
— Калабрия, Лацио, Умбрия, Тоскана, Пьемонт, Ломбардия, — сыпал названия звучные. — Рим, Неаполь, Милан, Венеция, — называл города далёкие.
Не пришлось собираться друзьям в Италию. Погиб в боях у Тобола красноармеец Годони. Склонили бойцы знамёна.
— Прощай, Михаэл Годони!
Дали клятву добить Колчака. Помнить бойца и друга.
Не только один Михаэл Годони. Чехи были в советских частях, словаки, немцы, поляки, венгры. Бойцы из других зарубежных стран. Вместе за Советскую власть сражались. В общем строю стояли.
СЛАВА ПО ВСЕЙ СИБИРИ
Страшился Колчак Сибири. Больше всего партизан сибирских.
Всюду они — в сопках сибирских, в лесах, в горах, в сёлах и деревнях, рядом с фронтом, в глубоком тылу и даже в штабы проникают к белым.
Объединены партизаны в отряды, в полки. Есть целые партизанские армии. Нападают партизанские отряды на солдат Колчака, вступают в бои с войсками, взрывают мосты, разрушают железнодорожное полотно, поезда под откос пускают.
Много партизанских отрядов в лесах Сибири. Много отважных, лихих командиров. Один из них — Нестор Александрович Каландаришвили.
Бывало, в Сибири впервые услышат фамилию партизанского командира:
— Не наших кровей мужчина.
— Не наших краёв фамилия.
И верно. Не сибиряк — южанин Нестор Каландаришвили. Родился в селе Квирикета в далёкой Грузии.
С детских лет возненавидел Каландаришвили царские порядки. Не раз хватали его жандармы. Судили. Гноили в тюрьмах. Когда произошла Великая Октябрьская революция, когда и здесь, в Сибири, люди разбились на красных, на белых, взял в руки винтовку Каландаришвили. Пошёл защищать Советскую власть.
И вот гремит уже слава по всей Сибири:
— Каландаришвили!
— Каландаришвили!
Наводит фамилия страх на белых. Установили они большую награду тому, кто живым или мёртвым доставит к ним партизанского командира.
Не получилось у них с наградой.
Подыскали убийцу белые. Наказ убийце: вступить в партизанский отряд. В одном из боёв выстрелить в спину Каландаришвили. Пробрался в отряд убийца. Встретился с партизанами. Не поднялась у него рука. Сам явился к Каландаришвили, чистосердечно во всём признался.
Не получилось с убийством у белых. Решили поймать партизанского вожака. Снарядили специальный отряд. Как-то партизанским разведчикам удалось подключиться к телефонной линии белых. Взял Каландаришвили трубку.
— Ну как, напали на след Каландаришвили? — слышит он чей-то голос.
— Напали, — отвечает Каландаришвили. — Напали. Мало того, тут он, у нас в руках. Ждите, сейчас выезжаем.
Ждут белые офицеры. И верно — явился к ним Каландаришвили. Вошёл в дом:
— Руки вверх! Сдавайтесь! Я — Каландаришвили.
Отважен, решителен Каландаришвили. Гремит о нём слава по всей Сибири:
— Наших кровей мужчина!
— Наших краёв фамилия!
НЕ ОШИБСЯ
Всё громче в войсках у белых:
— Не страшны нам морозы.
— Не страшны нам просторы.
Кто же страшен?
— Партизаны!
В крестьянской семье Сизовых родился сын. По обычаю отцовскому, дедову, решили его крестить. Церковь и священник далеко. Ехать без малого двадцать вёрст.
Дорога то лесом идёт, то полем, то влезет петлей на взгорок, то снова глухоманью, низиной тянется.
Зима. На санях двинулись в путь крестьяне. Едут и кум, и кума, и сватья, и сват, и сестра, и брат, и бабка, и дед, и тёща, и тесть, и ещё человек пятнадцать. Четверо саней — полно в них народу. Кто помоложе, рядом бегут на лыжах.
Растянулся торжественный поезд.
Прибыли в церковь. Окрестил новорождённого батюшка. Взял, опустил в купель. Вот и всё — младенец теперь под защитой бога считается.
Повернули домой крестьяне. Бегут лошадёнки. Едут и кум, и кума, и сватья, и сват, и сестра, и брат, и бабка, и дед, и тёща, и тесть, и ещё человек пятнадцать. Кто помоложе — бегут на лыжах.
В это же время той же дорогой отступала колонна белых.
Среди белых солдат Филимон Косой. Знают солдаты — кругом партизаны.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10