— Да ты же будешь бояться, — ответил папа. — Разве ты не помнишь — тебя один раз взяли на лодку, а ты такой рёв подняла, что мы и не рады были!
Такого случая Катруся не помнила — наверно, это было очень давно.
— Может, я тогда была маленькая, — сказала Катруся. — А теперь большая и бояться не буду, и реветь не буду — вот увидишь!
Папа не то согласился, не то не согласился.
— Что ж, посмотрим! — сказал он.
Но вот наконец папа получил этот свой отпуск. Ему теперь целый месяц не надо ходить на работу. На другой же вечер папиного отпуска пришёл дядя Лёня и сказал, что он тоже теперь свободен. Можно завтра собираться на речку.
Катруся очень боялась, что её не возьмут. Но за неё заступилась мама, и папа согласился взять.
— Только смотри у меня! — сказал он. — Если испугаешься и начнёшь реветь в лодке, никогда в жизни больше с нами не поедешь!
На эти слова Катруся только улыбнулась. И чего бы это она стала реветь, разве она какая-нибудь малышка?
Рано-рано, ещё только всходило солнце, они с папой вышли из дому. Добрались до пристани — там их уже ждал дядя Лёня. Он был с головы до ног обвешан разной рыболовной снастью. За спиной у него торчали длинные удочки. В руках — тоже удочки, только какие-то короткие, с колесиками. А корзинку, сплетённую из лозы, он дал Катрусе, чтобы хоть немножко освободить себе руки. Папа начал смеяться над ним — вот так нагрузился дядя Лёня!

Но дядя Лёня сказал, что нет ничего смешного и что папа сам поблагодарит его за то, что он всё припас.
Они сели на пароход. Только не на тот, что возит людей на пляж, а совсем на другой, который называется «речной трамвай». Этот пароход повёз их вниз по Днепру и завернул к пристани. Неподалёку от этой пристани около берега стояло много разных лодок. Папа сказал, что это водная станция и что тут стоит и дяди Ленина лодка.
Вот она, эта лодочка. Совсем маленькая, белая, с красной полоской вдоль борта. Папа бросил в лодку рюкзак, и дядя Лёня сложил всё своё снаряжение. А потом сбегал куда-то и принёс вёсла.
— Садитесь, — сказал он.
Папа первый вошёл в лодку и протянул Катрусе руку. Она смело ступила на лавочку, перешла на корму. И хотя лодка закачалась, Катруся даже не вскрикнула.
Папа сел на корму и стал править одним веслом, а двумя другими вёслами дядя Лёня начал грести. А Катруся сидела на дне лодки, возле папиных ног, и держалась за борта руками. И было совсем не страшно, а наоборот — весело и интересно.
Лодка быстро поплыла по реке. Катруся слышала, как У борта плещутся маленькие волны — хлюп, хлюп… Пристань и водная станция начали медленно отдаляться. Потом речка повернула куда-то в сторону. И тогда уже ничего не стало видно, кроме синей воды и зелёных берегов по сторонам.
Этот проток, по которому они плыли, был не такой широкий, как Днепр. По нему не ходили пароходы, а только проплывали лодки — и весельные, и моторные, и под парусами. Катрусе очень нравились лодки с парусами — они назывались «яхты». Она и раньше видела их, когда ходила с мамой на пляж, но только издали. А теперь одна яхта пронеслась совсем близко от Катруси, и её можно было как следует разглядеть. И тот человек, что сидел в яхте, даже помахал Катрусе рукой.
— Правь к берегу, — сказал дядя Лёня папе, — вон к тем кустам.
Лодка повернула и плавно подошла к песчаной полосе берега. Дядя Лёня заранее сложил вёсла. Когда лодка врезалась носом в песок, он выпрыгнул прямо на берег и подтянул лодку:
— Вылезайте, приехали!
Ой, как тут было хорошо! На берегу приветливо зеленел лесок. Кусты подступали к самой воде, а между ними белел мягкий чистый песочек. Вот где можно было хорошо выкупаться, и позагорать, и спрятаться в холодок, если уж очень припечёт солнце!
Дядя Лёня сказал, что под этими кустами прекрасно ловится рыба и что нечего терять время. Тут все трое начали поспешно вытаскивать из лодки все свои припасы и носить их под тенистое деревце. Папа расстелил коврик. А у дяди Лёни, оказалось, были с собой ещё и котелок и тренога, к которой подвешивают котелок над костром. Была у них, конечно, и картошка и соль. И ещё немало всякой еды мама надавала им на дорогу.
Пока что всё это сложили под деревом, а сами заторопились налаживать удочки. Размотали лески, на крючки насадили червяков и расставили удочки под кустами вдоль берега. Папа и дядя Лёня сели на траву и стали глядеть на поплавки. Катруся тоже присела около отца и тоже стала глядеть.
Поплавки тихо покачивались на спокойной поверхности воды. Над водой кружили длинненькие синие стрекозы с прозрачными крылышками. Вот одна из них села на стебелёк высокой травы, которая росла прямо из воды. Потом к ней подлетела другая, они о чём-то поговорили меж собой, вспорхнули вместе и полетели. Так и замелькал в воздухе их синие спинки…
— А где же рыба, папа? — шепотом, спросила. Катруся.
— Где ж ей быть? В воде! — ответил папа.
— А почему она не ловится?
— Подожди, сейчас клюнет…
Не успел он этого сказать, как один из поплавков задрожал и ушел под воду. Папа вскочил с места и рывком выхватил удочку из воды. Но на крючке не было даже червяка.

— Ах ты, съела! — сказал папа крючок другого червяка. — А рыба, видно, большая была, сильно потянула!
Дядя Лёня сказал, что папа поспешил выхватить удочку — надо было дать рыбе как следует «взять и у него самого клюнуло. Поплавок пошел глубоко под воду, его так потянуло вниз, что даже удилище согнулось дугой. Дядя Лёня подождал немножко, а потом дёрнул удочку. Над водой блеснула серебристая рыбина — и с плеском упала обратно в воду.
— Сорвалась!
Теперь папа и дядя Лёня уже и глаз оторвать не могли от поплавков. Катруся тоже смотрела, но рыба почему-то не хотела клевать. Она, видно, поняла, что её собираются поймать на крючок. Поплавки покачивались спокойно, и даже стрекозы больше не прилетали.
— Тебе, может быть, скучно, Катруся? — сказал папа. — Пойди поиграй в песочек. Отойди подальше — вон туда, где наша лодка стоит, чтобы тут рыбу не пугать.
— Мне совсем не скучно, — ответила Катруся. — Я по играю в песочек и в лодочке посижу, а потом опять приду по смотреть, как рыба ловится. Ладно?
— Ладно, иди, только одна не купайся. Мы потом все вместе выкупаемся.
Катруся побежала под дерево, где были сложены вещи, и разыскала в папином рюкзаке свои игрушки — песочницы. Катруся стала делать куличики. Целый ряд куличиков наставила на берегу. Из влажного песка их было очень легко делать. Когда по речке проходили моторные лодки, к берегу катились волны. Они набегали на бережок и подмывали Катрусины куличики. А она тут же делала новые и ставила их на том же самом месте.
Потом Катрусе захотелось немножко посидеть в лодке. Она влезла в неё и села на лавочку. Лодка слегка покачивалась на воде, и Катруся покачивалась тоже и даже сама раскачивала лодку. Вот она едет, едет далеко, до самого синего моря… Кругом шумят высокие волны, но она ничего не боится и только взмахивает вёслами и гребёт, как дядя Лёня. На самом-то деле вёсла лежали на берегу под деревом вместе с другими вещами, но Катруся представляла себе, что она держит их в руках.

И вот плывёт она по морю, а навстречу… навстречу — рыба-кит!
Нет, не надо рыбу-кита, он очень большой и страшный. Пускай лучше навстречу выплывает золотая рыбка. Выплывает и спрашивает: «А чего тебе надо, Катруся?»
А Катруся в ответ: «Ничего мне, рыбка, не надо, ступай себе в синее море, гуляй там себе на просторе!» — так, как в сказке.
А лодка между тем всё сильней да сильней раскачивалась и скользила понемножку с берега. А тут снова прошла мимо моторная лодка, подняла большие волны. Волны подкатились к берегу, подмыли Катруситсу лодочку и сняли её с песчаного грунта. И Катруся сама не заметила, как и вправду поплыла… Только видит — между лодкой и берегом вода. А берег отходит всё дальше и дальше…
Что делать?.. Катруся страшно испугалась и чуть не заревела во весь голос. Но тут же вспомнила: папа говорил, что нельзя в лодке плакать. И она ведь сама обещала, что не будет бояться, потому что уже большая. И Катруся только покрепче ухватилась руками за лавочку, на которой сидела, сжала губы и стала молча глядеть — что же дальше будет?
Лодка тихо поплыла вперёд — течение здесь было не быстрое. Вот она поравнялась и с кустами, под которыми папа и дядя Лёня ловили рыбу. Но они оба в это время наклонились над большой рыбиной, которую папа только, что вытащил из воды, и не глядели в Катрусину сторону. Можно было бы крикнуть, но ведь папа рассердится, потому что она распугает рыбу…
Тут Катрусю увидел какой-то дяденька, который в эту минуту тоже с удочками в руках появился на берегу. Он шёл по тропинке вдоль берега и выбирал себе местечко, где бы расположиться ловить рыбу.
— Гей, гей, рыбаки! — закричал он. — Чья это девочка плывёт?
Папа и дядя Лёня подняли головы от своей рыбы и сразу всё увидели. В тот же миг папа сбросил одежду и прыгнул в воду.
Сиди спокойно и ничего не бойся! — крикнул он Катрусе.
— Я и не боюсь, — ответила Катруся.
И правда, сейчас ей уже нечего было бояться. Папа подплыл к лодке, ухватился за корму и. погнал лодку обратно к берегу.
— Что же ты молчала, не крикнула? — спросил папа, когда они уже остановились у берега.
Катруся посмотрела на папу ясными глазами и сказала:
— Я не испугалась и не плакала. Ты же сам сказал, что в лодке плакать нельзя!
Дядя Лёня захохотал что есть силы.
— Ох, Виктор, какая она у тебя ещё глупая! — сказал он. — Не понимает, когда нельзя, а когда можно и даже нужно кричать.
Катруся обиделась, что над ней смеются, и уже скривила губы, собираясь заплакать. Но папа с весёлым смехом ч подхватил её на руки и подбросил вверх:
— Ничего ты не понимаешь, Лёнька! Моя дочь проявила мужество и выдержку, а это что-нибудь значит, если человеку пять лет! К тому же ты сам во всём виноват — не вытащил лодку подальше на берег и не привязал.
Дядя Лёня перестал хохотать и пошёл к лодке, чтобы привязать её к кустам. А папа сказал, что пора бы уже и поесть. Пока Катруся играла песком да плавала в лодке, на удочки попалось несколько рыб. Папа и дядя Лёня живо принялись чистить рыбу и картошку, разжигать костёр и варить обед. Уха сварилась очень вкусная, и от неё скоро ничего не осталось. Ни кусочка не осталось и от пирожков, и от колбасы, и от огурчиков, которые мама положила в рюкзак.

Перед обедом все трое выкупались в реке. Папа учил Катрусю плавать. И хоть она сразу не научилась, но папа сказал, что она обязательно научится, потому что для этого прежде всего надо быть смелой и не бояться воды. А Катруся уже доказала, что она смелая и ничего не боится!
Катруся едет в Москву
Кроме папы и мамы, дяди Лёни и тёти Майи, у Катруси была ещё и бабушка. Только Катруся её никогда не видела. Правда, мама говорила, что Катруся её видела, когда бабушка приезжала к ним. Но это было давно, три года назад, и Катруся тогда была такая маленькая, что ничего не запомнила.
Бабушка жила очень далеко, на Дальнем Востоке. Этот Восток потому и назывался Дальним, что ехать туда надо было целых две недели.
Вот и нет ничего удивительного, что бабушка не могла часто приезжать в гости к своему сыну — то есть к Катрусиному отцу.
Она только письма присылала.
Один раз папу вдруг вызвали на междугородный телефон. Он пошёл разговаривать. А мама и Катруся ждали его — им было очень интересно узнать, кто же это его вызывает.
И вот оказалось, что это звонила из Москвы бабушка. Она приехала с Дальнего Востока на неделю в командировку по какому-то делу. Заехать в Киев она не могла — не было времени. И поэтому она просила, чтобы папа и мама вместе с Катрусей приехали в Москву. Ей уж очень хотелось их всех повидать. А ведь от Киева до Москвы совсем недалеко — только одни сутки ехать, а не то что две недели, как на Дальний Восток!
— Вот хорошо, что у меня отпуск! — сказал папа. — Соберёмся да поедем!
— Я не поеду, — сказала мама. — Поезжайте вдвоём с Катрусей. а я лучше дома без вас отдохну.
Папа не стал маму уговаривать. Он знал, что она что-то плохо себя чувствует. Он побежал на городскую станцию, взял билет, послал бабушке телеграмму. И на другой день они с Катрусей отправились в путь.
С самого начала всё было очень интересно. Катруся ездила когда-то с мамой к знакомым на дачу. Ехали поездом, но в дачном поезде вагоны были совсем другие, не такие, как в этом. В этом поезде вагоны были разделены на такие маленькие комнатки, которые назывались «купе».
Двери из этих купе выходили в длинный коридор. В каждом купе были внизу лавки, а над ними широкие полки, на которых тоже можно было спать. Катрусе очень хотелось залезть наверх, но папа сказал, что их место внизу.
Тогда Катруся примостилась около окна и начала махать рукой маме, которая стояла на перроне, — она пришла их провожать.

Поезд тронулся. Мама пошла рядом с вагоном, она улыбалась и махала рукой.
Но поезд пошёл всё быстрее и быстрее. Мама стала отдаляться и скоро совсем скрылась.
Тогда Катруся оглянулась кругом и увидела, что, кроме них с папой, в этом купе было ещё трое пассажиров. Один из них сразу полез на верхнюю полку.
«Вот счастливый!» — подумала Катруся.
А двое других остались внизу и начали разговаривать с папой. Разговаривали они про что-то неинтересное, и поэтому Катруся стала опять глядеть в окно.
За окном мелькали дома, сады. Потом поезд прошёл по мосту через Днепр. Где-то внизу видны были лодочки. Они казались совсем маленькими. По реке шёл буксирный пароход Он тащил за собой длинную вереницу барж… И пароход и баржи тоже казались совсем маленькими.
За Днепром была станция Дарница. А потом начались леса. Катруся смотрела на высокие сосны, и ей казалось, что она стоит на месте, а эти сосны, и кусты, и телеграфные столбы бегут навстречу и быстро проплывают мимо окна. Она спросила папу, почему это так.
— Обман зрения, — ответил папа. — Ты смотришь, а твои глаза тебя обманывают!
Как удивительно! Разве глаза могут обманывать? Катруся подумала, что тут что-то не так. Ведь на самом деле обманывать может только язык — это когда говорят неправду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19