. Вода в реке стояла выше, а уж рыбы, рыбы - вода так и кишела рыбой, и никто не покушался на чужое. А сейчас?
Так думал и бормотал старик. Плохие дети! Отвязали лодку и бросили на произвол судьбы. Сам то он не видел, но ему сказали, и среди них видели одного с совершенно светлыми волосами...
Дядюшка Мичо вошел в школу. Коридоры чистые, блестят; тихо, как в церкви. Старик стянул с головы ветхую шапку, вышагивает почтительно, с благоговением.
- Не школа - царский дворец. Что мне тут делать, неучу?
Он готов был повернуть назад.
И надо же! Как раз в этот миг рядом раскрылась дверь, и вышла старшая пионервожатая. Она несла свернутую в трубку стенгазету, маски для предстоящего праздника цветов и три плакатные кисти, которые выскользнули у нее из-под мышки и упали на пол. Дядюшка Мичо нагнулся, чтобы ей помочь.
- Молодая госпожа, - сказал он, - упали ваши карандаши.
Потом события замелькали так быстро, что старик с трудом мог вспомнить, как прозвенел звонок, как коридор наполнился криком и беготней, как он поведал молодой госпоже о своих неприятностях.
- Класс, встать!
В "опасный" шестой "В" вошли раскрасневшаяся старшая пионервожатая и смущенный дядюшка Мичо
Лицо Пирата потемнело. Еж юркнул за широкую спину Султана, который с веселым удивлением проговорил:
- Гляньте-ка, дядюшка Мичо!
Лена закусила губы и обернулась к Мичману; он ответил ей мрачным взглядом.
Голос вожатой был ледяным.
- Сядьте! Кто из вас играл вчера на лодке дядюшки Мичо?
Мичман тотчас же направился к классной доске На ходу он пристально оглядел всех моряков по очереди. Торпеда, Пират и Петька-Седой почти одновременно с ним поднялись со своих мест.
- А-а! Больной и его санитары!
Вожатая со вздохом сказала Пирату:
- От тебя уж я этого не ожидала.
Пират опустил голову.
Петух вскочил с парты. Стручок словно плыл над рядами. Султан двигался, зажмурив глаза и низвергая все на своем пути. Вот грохнулся на пол портфель Румяны, вот вспорхнули две тетради, свалился чей-то пенал, рассыпались карандаши.
- Ага, и мастер ставить диагнозы тоже здесь!
- Ну зачем так, я...
- Молчи уж!
Лишенный прикрытия за спиной Султана, смиренно поднялся Еж. Он слегка прихрамывал - не нарочно, от смущения. А Пейчо усердно копался в портфеле.
- Где же ваш Капитан? - спросила пионервожатая.
- Он болен. Я его представляю, - ответил Мичман. И так он это сказал, так при этом выпрямился, что девушка почувствовала: она готова простить им все и вся.
Дядюшка Мичо перепугался: "Ну и заварил же я кашу!" При всем том этот вот мальчонка (он имел в виду Ежа) приходится ему родней - забыл только, внуком или правнуком. "Глядишь, еще и попадет мальцу!"
- Молодая госпожа, я...
Мичман кашлянул, и старик запнулся. В этот миг к доске вышел Пейчо с какой-то тетрадкой в руках.
- Все?
- Больше никого не было, - отрапортовал Мичман.
- Хороши, нечего сказать! Герои как на подбор! Только и знаете, что вопить, носиться как угорелые, прыгать из окон да прикидываться больными... "Аппендицит"!.. Отвязали лодку, храбрецы, и прощай - плыви себе по речке... Постыдились бы его седин... Обидеть немощного старика!
- Молодая госпожа!..
Дядюшке Мичо хотелось ее успокоить, жалко ему ее стало - вот ведь как она переживает! Но поскольку вожатая продолжала говорить, старик прижал к груди шапку и чинно замолк. Он принадлежал к тому старому поколению, которое свято чтило учителей и деятелей просвещения.
- Хоть бы раз вас пришли похвалить за добрые дела. Нет, ни разу! Мне стыдно, что вы мои пионеры!
Разволновали вожатую собственные ее слова. Глаза стали влажными, того и гляди, хлынут слезы. Боясь разреветься перед ребятами, она замолчала и вышла из класса.
Дверь осталась открытой.
Дядюшка Мичо стоял, размышляя над ее словами. Права девушка. Такая молодая, а так умно говорила. Султан тяжело вздыхал - нечестно все это, нечестно! Остальные хитро переглядывались - ну, долго им еще столбами торчать возле доски? На глазах у этих плакс и подлиз - девчонок. И насмешниц к тому ж! А все же не решались они самовольно двинуться с места, ждали, как начальство распорядится. Но Пират упорно глядел в какую-то точку на полу и, казалось, забыл обо всех остальных, а у Мичмана лопались шина за шиной.
7. У БОЛЬНОГО КАПИТАНА
- Потом сказала: "Мне стыдно, что вы пионеры!" - и вышла из класса, закончил рассказ Султан, протягивая руку еще за одним пончиком.
- Не так вовсе! - досадливо поморщился Мичман. - Она сказала: "Мне стыдно, что вы мои пионеры!"
- А чего ей стыдиться?
И, недоумевая, съел еще один пончик.
Моряки собрались у больного Капитана; перебивая друг друга, рассказывали ему, что произошло утром в классе.
- А ты в другой раз нас не подводи! - Этот выговор был обращен к Пейчо.
- Да я...
- Нечего оправдываться, - прервал его Капитан. - Раз был на реке - выходи!
- Это верно!
И еще одного пончика как не бывало.
В дверь постучали - тихо, неуверенно. Чичо Пей был к ней ближе всех - он встал и отворил. От неожиданности он даже вздрогнул. В комнату вошел Пират, остановился виновато у порога:
- Мы узнали, что ты заболел...
- Входите! Располагайтесь! - ласково улыбнулся Капитан.
Пират неуверенно шагнул вперед. "Давай входи!" - послышалось за порогом, и Еж так толкнул Стручка, что тот затормозил только на середине комнаты.
- О, мистер Стручокинс, нельзя ли полегче? Разве так входят в чужой дом?
- А что поделаешь? - пожал плечами Стручок. - Дикари, разве им растолкуешь, как себя вести в обществе!
В комнате стало тесно. Моряки поднялись, уступая места нежданным гостям. Мичман и Пейчо примостились на краешке кровати, а Ваню - тот вообще устроился на пестром половике.
- Можно, я тоже сяду в кресло? - сказал Стручок, втискиваясь на сиденье рядом с Ежом.
Султану пришлось сидеть на одном стуле с Торпедой. Это отдалило его от тарелки с пончиками. Ее заслоняла картонная коробка. До него долетал только их сладкий дух.
Когда все расселись, наступило молчание. Еж прыснул:
- Что это вы притихли, как на уроке рисования?
На щеках Пейчо замелькали ямочки - целая серия тире и точек, прямо азбука Морзе. Стручок укоризненно глянул на Ежа и хмыкнул.
- Ну, как ты? Температура есть? - нащупал он наконец подходящую тему для разговора.
- Небольшая. С чего это я простудился? И не в такой ледяной воде приходилось купаться, почище этой!
- Вспотел, поэтому, - вставил Пират.
Все опять замолчали.
- Банки тебе ставили? - сделал новое усилие Стручок.
- Банки - это что! - отрезал Торпеда. - Я вот однажды, бам, слег, так бабушка мне хлоп-хлоп горчичники - жуткое дело!
- Горчичники? - усмехнулся Мичман. - У меня, когда я маленький был, заболела нога, и мне ее крапивой нажгли. Жгло здорово, но ничего, стерпел, подумаешь!
Перед крапивой все остальное, конечно, бледнело. И напрасно Еж тужился придумать что-нибудь пострашнее. Поняв это, он тяжело вздохнул:
- Везет тебе, Капитан! Я вот невезучий: в этом году не пропустил в школе ни одного денечка.
- Я слышал, вчера кое-какие происшествия случились! - благовоспитанно продолжал Стручок.
- Меня чуть не отлупили, - честно признался Пират. - Хорошо, что у нас были гости. А потом папа остыл, не стал меня трогать.
- А у меня все тихо обошлось. - Еж приврал и глазом не моргнув.
- И у меня, - поспешно сказал Султан.
- Девчонки нам подпортили, - ввернул Мичман.
- Откуда они узнали? - спросил Петух.
- Ниоткуда. Румяна видела, как мать Султана щеткой драила.
- Султан, это правда?
Султан залился краской.
- Румяна сказала: ты в это время был похож на штангиста.
Вообще-то Румяна этого не говорила, но все поверили. Еж держался за живот, не смея ни на кого взглянуть. Чичо Пей хмыкнул и тихо-тихо зачирикал:
- Султан, а Румяна к одному тебе приходила спрашивать про задачки?
- Она живет рядом, - оправдывался Султан.
- А-а-а-а! - затянули ребята.
И замолкли, потому что в комнату вошла тетя Софа, Капитанова мама, с миской, полной печенья. Султан услужливо отодвинул коробку, чтобы освободить место для миски. Печенье было с пылу с жару - прямо из духовки. Пахло оно так, что дух захватывало. Печенье масляное - белое, песочное, посыпанное орешками и сахарной пудрой. Некоторые подрумянились - перепеклись. Видимо, находились на середине противня: уж Султан кое-что смыслил в таких делах.
- Угощайтесь, ребята! Берите! - пригласила тетя Софа.- Боян, угощай своих гостей!
Она тут же ушла, потому что знала: останься она в комнате - мальчишки притихнут и начнут смотреть, как пугливые мышата.
- Ваню! - кивнул Капитан.
Ваню поднялся. Торопливо потянувшись к миске, он толкнул картонную коробку - она упала, крышка отскочила в сторону, и у ног Юнги рассыпался весь секретный флот Капитана.
- Ух ты!..
Он отставил миску ужасающе далеко от Султана.
Капитан покраснел. "Как же я забыл спрятать ее! Подумают: большой, а в цапки играет".
- Я это... Нечего было утром делать. Ваню, хочешь - возьми.
- С коробкой?
- С коробкой.
- Ух ты!
- Я тоже иногда мастерю такие лодочки, - соврал Мичман, решивший разделить смущение друга.
Ваню присел на корточки. Он наскоро укладывал все в коробку - потом рассмотрит это богатство, дома. Ну и ну! Эта-то штука - торпедный катер! Капитан приподнялся, взял с полочки корабль:
- Его тоже бери! Юнга не решался.
- Это все мне, Капитан?
- Все до единого!
- Ух ты!
Вот так нежданно-негаданно можно стать богачом!
Капитан поднял глаза на ребят - поначалу все примолкли, удивленные его поступком. Если им сказать, поверят ли? Вот и Пират здесь: пришел как настоящий друг. Если он согласится, - только бы согласился, - он понимает толк в таком деле...
- ...с парусами, как у Колумбовых каравелл, - закончил какую-то фразу Петька-Седой.
- А помните, какие были на ярмарке, - Еж едва дождался, пока тот закончит, - моторные, работают на спирте...
- А-а, знаю я какие, - прервал его Султан.
Он приподнялся, взял печенье.
- Здесь вот у них маленький котел, отсюда выходит трубочка, - показывал Султан. - Поднесешь спичку - и тах-тах-тах...
Моторка грациозно проплыла по воздуху и бросила якорь на языке у Султана. Язык тут же прижал ее к нёбу - только так и едят масляное печенье. Чичо Пей откинулся на кровати и задрыгал в воздухе ногами - и без того его разбирал смех, стоило вспомнить про штангиста. Еж повалился на пол. Петух схватился за живот и затянул длинное-предлинное "и-и-и". Даже Стручок не выдержал, только смеялся он все больше на "е". И лишь Султан, улыбнувшись, начал допытываться, причем совершенно искренне:
- Что это вы всё смеетесь? Скажите, а то нечестно. Смех вспыхнул с новой силой. Султан был малый догадливый. Сам сообразил: случилось что-то очень-преочень смешное. И он тоже захохотал, только дважды позволив себе маленькие передышки: в первый раз - ради одного подрумянившегося печенья, а во второй раз - ради другого, еще более лакомого печенья.
- Я тут вот лежал и думал, - начал Капитан, когда моряки и пираты перевели дух и вытерли проступившие от смеха слезы. - Ну к чему мы ухватились за эту прогнившую лодку дядюшки Мичо! Бомбы наши стоят дороже, чем она. А ведь мы можем построить корабль. - Он взглянул на Пирата. - Большой. И плавать по реке.
Мальчишки слушали, не схватывая пока сути этого предложения.
- Совсем настоящий, да, Капитан?
- Конечно, не игрушечный. И гораздо больше плоскодонки.
Мичман сглотнул целых четыре раза, не проронив ни слова.
- А что! Почему бы и нет?
- Плавающий? - словно бы сам себя спросил Петух. Пират поднял глаза спокойные, серьезные, полные молчаливого согласия.
- А материалы? - будто бы во сне проговорил Петька-Седой.
- Построим у нас, под навесом. Отец позволит, - сказал Пират.
Решение было принято. Капитан не скрывал радости - улыбался, просто сиял. Достал тетрадку из-под подушки.
- Организуем подсобные бригады и пошлем на разные предприятия. Вот список. Если везде нам дадут по две-три доски...
- Лекарственные травы будем собирать! - крикнул Султан.
- И-и, так вам вожатая и разрешила, - покрутил пальцем Еж.
Петька-Седой обнял за плечи Петуха и Стручка, они наклонились к остальным:
- Сохраним все в тайне: пусть для нее это будет неожиданностью!
- Тайна!
- Строжайшая тайна!
- Скажем, что строим сарай, деревянный сарай, - продолжал Седой.
- И - бумс корабль! Экстра!
- И никаких девчонок!
- А то еще растрезвонят повсюду. Браво, Мичман!
- Особенно эта Ленка, такой звонок!
Мичман помахал рукой, словно железным языком звонка.
- Они ж плавать не умеют, еще потонут, - пропищал Ваню, довольный, что участвует в общей атаке.
- Браво, Ваню!
Юнга просто горел от восторга.
Седой вытянул руку и таинственно проговорил:
- Полная тайна! Кто ее выдаст...
Что-то перехватило ему горло, он не мог сказать ничего страшного.
- ...будет трижды проклят! - закончил за него Еж.
- Полная тайна! - повторил Мичман и положил свою руку на Петькину.
- Ни слова, вечный замок! - проговорил Торпеда.
Пирамида рук росла. Всякий произносил при этом свое заклинание или повторял чужое.
Пират сказал:
- Пусть я онемею, если проболтаюсь!
Пейчо:
- Клянусь в вечной верности!
Ваню с бьющимся сердцем лихорадочно придумывал самую лучшую клятву, но, когда очередь дошла до него, повторил слова Султана:
- Тайна до сырой могилы.
Капитан положил руку последним, сказал твердо и ясно:
- Кто выдаст, пусть останется без друзей!
Пирамида рук качнулась - вниз, вверх.
За окнами сияло майское солнце.
Ваню взял миску с печеньем, обнес всех по очереди. Аккуратно поставил миску на место, взял и себе кусочек и уселся на половике у самой кровати Капитана. Взяв печенье в рот, поднял всамделишный, только маленький кораблик, сунул его в коробку и бесшумно захлопнул крышку. Все молча жевали.
Минуту спустя Ваню вдруг спросил:
- А бате Димо? Скажем?
- Верно, как с ним быть?
Капитан с Пиратом снова обменялись взглядами,
- Скажем. Он нам поможет,
- А если не захочет?
- Ладно тебе, как это не захочет! - возмутился Юнга. - Играет же он с нами в футбол?
- Ваню, Ваню-ю-ю!
Ваню даже побледнел. Чувствовалось, что он готов юркнуть под кровать.
- Ваню-ю-ю!
- Чего? - прокричал он в окошко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16