Вышла из кареты, просит последнюю свинку - золотую, в спальню к себе для красоты пустить хочет.
Степан согласился, но с уговором, что царевна даст целый час свою примету высматривать. Завел Степан царевну в тень, чтобы солнце глаза не слепило, и стал у нее волосы по одному перебирать. И нашел у царевны на маковке волосинку из чистого золота.
- Ага, - сказал Степанушка, - теперь ты от меня не уйдешь. Езжай себе во дворец подобру-поздорову.
Нахлобучил Степан шапку и пошел не к барину, а к отцу, в старую хату.
- Здоров, батюшка!
- Здоров, сынок! Ну, как твои заработки?
- Да вот видишь рубцы от барской плетки - вот и все мои заработки.
Заплакал отец горько, но что с дурака возьмешь? А Степанушка смеется, отца утешает:
- Не плачь, батюшка, погоди немного, будет и на нашей улице праздник.
Долго ли, коротко ли пришлось им ждать, только пришла к ним в село весть, что выдает царь свою дочку замуж, за того, кто укажет, какая у нее есть тайная примета. Узнал об этом Степанушка, обрадовался. "Ну, - думает, - теперь-то я не пропаду".
Подпоясался ременным пояском, надел на одно ухо шапчонку и стал с отцом прощаться.
- Ты куда, сынок?
- К царю.
- Зачем?
- Царевну сватать.
- Эх ты, дурак-дурак! Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Людей бы хоть постыдился.
- Ничего, батюшка, вот увидишь - будет и на нашей улице праздник.
И пошел Степанушка к царю. По дороге идет, слышит - сзади кто-то на тройке скачет, догоняет. Еле успел Степанушка с дороги сойти, как мимо него промчалась резвая тройка, запряженная в коляску. А в коляске той сидел барин, хозяин трех свиней. Он тоже ехал к царю царевну сватать.
Посмеялся Степанушка про себя и пошел дальше. Идет-идет, вдруг слышит - на дороге кто-то плачет тонким голосом. Глядит под ноги, видит - мышка-норушка с перебитой лапкой в пыли лежит, плачет.
- Что с тобой, мышка?
- Да вот видишь, добрый молодец, летел мимо барин на тройке и лапку мне колесом переехал...
Оторвал Степанушка от рубахи тряпочку, перевязал мышке лапку и отнес ее с дороги в траву.
- Спасибо тебе, Степанушка, за услугу, - сказала мышка, - может, я тебе тоже когда-нибудь пригожусь.
Идет Степан дальше. Идет-идет, слышит - кто-то под ногами жужжит. Видит навозный жук на спине барахтается, на ноги встать не может.
- Что с тобой, жук-навозник?
- Да вот видишь, добрый молодец, ехал мимо барин на тройке и опрокинул меня колесом, еле я жив остался...
Перевернул Степанушка жука со спины на ноги и отнес его на край дороги.
- Спасибо тебе, Степанушка, может, я тебе тоже когда-нибудь пригожусь.
Наконец дошел Степанушка до царева дворца, а там народу собралось видимо-невидимо. Впереди всех барин стоит, с царевны глаз не спускает. А подле царевны три свинки бегают - медная, серебряная и золотая.
И вот спрашивает царь у всех собравшихся:
- Кто знает царевнину примету - выходите и говорите.
Вышел один и говорит:
- У царевны за ухом черная родинка.
- Послать его конюшни чистить, чтоб не болтал без толку! - приказал царь. Вышел другой:
- У царевны на ногте трещинка.
- Выпороть его, чтобы не выдумывал, чего нет! - приказал царь. Вышел третий:
- У царевны на правой ноге шесть пальцев.
- Сослать его в Сибирь, чтобы не клеветал на цареву дочку! - приказал царь.
После того никто не решался угадывать. Тогда вышел вперед Степанушка. А барин у него за спиной стоит, не отходит. И сказал Степан:
- Я знаю царевнину примету. Все глянули, да так и ахнули. Пастух какой-то. На ногах лапти, а тоже свататься пришел! Царь покосился и промолвил:
- Ну, что ж, говори. Степанушка говорит:
- У ней на голове, на самой макушке, золотая воло...
А барин сзади как крикнет:
- ... синка! Это я первый сказал!
Царь поглядел на барина, видит - одет богато. "Ну, - думает, - лучше за богатого отдам, чем за оборванца". И говорит царь, обернувшись к барину:
- Твоя правда, добрый человек. Ты угадал моей дочки примету, бери ее себе в жены. Но Степан уже тут как тут:
- Позволь, царь-государь, это я первый примету угадал. Спроси у людей, все подтвердят, что я первый про волосинку сказал!
Тут все кругом зашумели. Одни кричат:
- Степан первый сказал! Другие кричат:
- Нет, барин первый!
Задумался царь: что ж ему делать, как бы от Степана избавиться и дочку за барина выдать? И решил царь так: пусть пойдет царевна в сад гулять со Степаном и с барином. Кто ей больше понравится, тот и будет ее мужем.
Пошел Степанушка в степь, сел при дороге и закручинился:
- Не захочет царевна со мной, оборванцем, по саду ходить.
- А может, и захочет, - сказал чей-то тонкий голос.
Посмотрел Степанушка вокруг себя - никого. Думал, послышалось. Вдруг видит - на лапте жук-навозник сидит.
- Не горюй, Степанушка, не кручинься. Захочет царевна с тобой гулять, вот увидишь. Приходи в сад, не робей.
Вечером приходит Степан в царский сад, а барин уже там в самой лучшей одежде, в шелках и в бархате, по дорожкам гуляет. И не чует он, что жук-навозник ему полные карманы навоза натаскал, и дух от барина нехороший идет.
Пришла царевна в сад, подошел к ней барин, хотел за руку взять, а она, как почуяла запах навоза, зажала нос платочком - и бегом от него к Степанушке.
Увидал это царь, потемнел лицом и опять говорит:
- Это испытание не в счет. Приходите завтра оба на бал. С кем из вас царевна захочет танцевать, тот и будет ее мужем.
- Ладно!
Пошел Степанушка в степь, сел при дороге, запечалился:
- Не захочет царевна со мной, чурбаном, танцевать.
- А может, и захочет, - сказал чей-то тоненький голосок.
Поглядел Степан под ноги и увидел мышку-норушку.
- Не горюй, Степанушка. Сделаем так, что царевна с барином танцевать не захочет. Приходи на бал, не смущайся.
Пришел Степан на бал, а барин уже там в новой одежде - серебром-золотом обшит. И не знает барин, что мышка все нитки на одежде понадкусывала, так что они еле держатся.
Заиграла музыка, взял барин царевну за руку, пошел танцевать. Не прошел и круга, как вся одежда на нем затрещала и начала сваливаться. Спал кафтан, спали штаны, и барин с позором убежал с бала.
Вышел тогда Степанушка в круг и как пошел плясать да притоптывать - так на него все и загляделись.
Царь сидит темнен самой темной тучи. Зовет к себе Степана:
- Вот тебе, добрый молодец, последнее испытание: раз ты такой храбрый, переночуй одну ночь в клетке с моим медведем. Если выполнишь это, значит, будет царевна твоей женой. Даю тебе верное царское слово.
- Ладно, - говорит Степанушка, - это нам не страшно.
Положил Степан в один карман орехи, колбасу, бритву, а в другой кремушки, веревку и железное кольцо с цепью. Пришел вечерком к царскому медведю, вошел к нему в клетку, сел в углу и начал орешки грызть.
Медведь смотрел-смотрел и спрашивает:
- Эй, Степан, что ты ешь?
- Орешки.
- Дай и мне.
Степан кинул ему кремушки.
Медведь грыз-грыз - только зубы изломал.
- Тьфу, - говорит, - ну и зубы же у тебя, Степан! Степан молчит. Достал колбасу, начал есть. Медведь потянул носом и спрашивает:
- Скажи, Степанушка, что ты ешь?
- Колбаску.
- Дай и мне.
Степан кинул ему веревку. Медведь жевал-жевал, чуть не подавился.
- Тьфу, - говорит, - ну и челюсти у тебя, Степанушка!
Степан молчит. Достал бритву, начал бриться. Медведь смотрел-смотрел:
- Что ты, Степа, делаешь?
- Бреюсь.
- Побрей и меня.
- Нельзя, Михаил Топтыгович. У тебя шерсть чересчур густая.
- Ну, Степанушка, ну, пожалуйста, я тебе что хочешь сделаю.
- Ну, ладно. Беги тогда в лес, неси самое большое бревно.
Медведь принес бревно больше себя самого.
- Ну-ка, Миша, расколи бревно. Медведь расколол.
- Клади туда, Мишенька, лапы. Медведь положил.
- Ну-ка, засунь лапы поглубже. Медведь засунул.
- Ну-ка, попробуй выдерни. Медведь подергал - не выдергиваются. Тогда взял Степан кольцо, вдел медведю в нос, привязал цепь к столбу, а сам лег спать.
Медведь ревет, хочет лапы из бревна вырвать - дёрг-дерг, а бревно крепко держит, не выпускает. И взмолился тогда медведь:
- Отпусти, Степанушка, смилуйся, буду тебе на всю жизнь меньшим братом, буду тебе служить и защищать тебя.
- Ладно, - сказал Степан, - так и быть, пожалею тебя, Михаил Топтыгович!
Выпустил Степан медведя из бревна, а кольцо в носу оставил.
- Ну, брат меньшой, сторожи меня, а я спать буду. Заснул Степан, а медведь стоит всю ночь у дверей, сторожит.
Утром приходит царь, хочет в клетку войти, а медведь на него рычит, не пускает.
- Ты что, Мишка, белены объелся? Ведь это я - царь. Пусти меня.
- Не пущу! Старший брат никого пускать не велел.
- Ах ты, болван! Пусти сию же минуту!
- Не пущу! Старший брат крепко спит и будить себя не велел.
- А кто же твой старший брат, что ты его так боишься?
- Степанушкой его звать. Умней и сильней его нет на земле никого.
Испугался царь, убежал во дворец, собрал министров, стал совет держать: как быть, отдавать дочь за Степана или не отдавать?
В ту пору сама царевна прибежала к Степану в клетку, а за ней вприпрыжку прискакали все три свинки - медная, серебряная и золотая.
Кинулась царевна к Степану:
- Ой, Степанушка, увези меня отсюда скорей. Надоело мне батюшкиного согласия дожидаться, царским прихотям потакать. Хочу быть твоей верной женой!
- Ладно, - сказал Степан, - а корону царскую оставить не пожалеешь?
- Не пожалею.
- А в лаптях ходить не побоишься?
- Не побоюсь.
- А свиней пасти сумеешь?
- Сумею.
- Ну что ж, поедем тогда в мою хату.
Подкатила тут к ним золотая карета, сели в нее Степан с царевною, взяли с собой своих верных друзей - мышку-норушку и жука-навозника. Михайло Топтыгович сел за кучера, а свинки стали сзади, на запятках.
Эх, как рявкнул Михайло Топтыгович, как рванули добрые кони, как понеслись, только пыль столбом закрутилась!
А царь с министрами и до сей поры совещаются - отдавать за Степана царевну или не отдавать?
ПАН И ПОЛУПАН
или в одном селе два брата - Ефим и Василий. Братья-то братья, а жили по-разному. Ефим - богато, а Василий - бедно. Затеял однажды Ефим свадьбу, а Василия не позвал. Но Василий сам явился, незваный. Вошел в хату и сел за стол с краю.
Начал Ефим гостей вином обносить, увидал Василия, не дошел до него и назад повернул. Василий подумал, что брат его не заметил, пересел на другой конец стола. И опять понес Ефим чашу с вином и опять повернул обратно, не дойдя до Василия.
Пошел тогда Василий за ним следом, потянул за рукав и говорит:
- Что же ты, Ефимушка, брата родного не признаешь?
Повернулся к нему Ефим, осерчал, даже ногой топнул:
- Не стой в моей хате, рвань! Иди туда, куда Макар телят не гонял.
Пришел Василий домой, наложил в суму сухарей и пошел по дороге через степь. Шел, шел, видит - пастух стадо пасет.
- Здорово, пастушок!
- Здорово, человек прохожий!
- Скажи, пастушок, как тебя звать?
- Макаром.
- Ага, Макар, тебя-то мне и надо. Скажи. Макар, где тот край, куда ты телят не гонял?
- Вон там, за тем лесочком, есть такое болото - пешком не пройдешь, верхом не проедешь. Вот туда я отроду телят не гонял.
- Спасибо тебе, Макарушка, за указ.
Поклонился Василий Макару и пошел через лес к болоту. Вышел и видит правда, пешком не пройдешь, верхом не проедешь. Ступил Василий левой ногой вязнет. Ступил правой - вязнет. Разозлился тогда Василий и пошел обеими ногами по болоту скакать. Доскакал до середины и увидел избушку. Вошел Василий, вытер ноги о порог и видит - сидит на печи старая-престарая старушка, глаз за бровями не видно.
Поклонился Василий старушке в пояс и спрашивает:
- Скажи, бабушка, будь ласкова, не здесь ли тот край, куда Макар телят не гонял?
- Здесь, миленький, здесь. А как ты попал сюда и что тебе здесь нужно?
- Меня брат Ефим сюда послал.
- Видно, совести у твоего брата не более воробьиного носа. Но раз уже ты сюда добрался, я тебя не обижу. Вот тебе петушок-расписные перышки. Иди с ним под железный мост, сиди там до ночи и слушай. Что услышишь, то и делай - не робей.
Взял Василий петушка-расписные перышки, пошел под железный мост и засел. Ждет-ждет, уже солнышко село, уже звезды глянули. И вот слышит Василий - по мосту железные подковки стучат: туп-туп-туп. Один слева бежит, а другой ему навстречу. Встретились на середине моста и остановились.
- Здорово, брат-разбойник!
- Здорово, брат-грабитель!
- Ух, заморился. Ну, и сотворил же я людям беду, никто теперь этой беды не поправит.
- Что же ты сотворил?
- Да я все чопы на водяной мельнице позабивал, теперь вода не идет, жернова не крутятся, мука не мелется, люди без хлеба сидят. Любо-дорого посмотреть, сколько плача и крика от этой беды.
- Ну, разве это беда?! Я бы такую беду враз поправил.
- А как?
- Да взял бы хорошую лошадь и крепкую веревку и разом все бы чопы повыдернул. Вот и всей беде конец.
- Верно. Ты-то догадливый, а людям невдомек. Слышит Василий, кто-то третий по мосту идет, подковками стучит: туп-туп-туп.
- Здорово, братцы-разбойники! Вот я сотворил беду, так сотворил. Никому эту беду вовек не поправить.
- Что же ты такое сотворил?
- Пришел ночью в дом девицы-красавицы и пустил на нее черную жабу. Жаба ей лицо облизала, и стала девица уродом. Лицо почернело, ноги отнялись, с постели встать не может. А жабу я спрятал на кладбище под белым камнем. Вот это беда, так беда! Любо-дорого посмотреть, как отец с матерью убиваются, как вся родня плачет.
- И эту беду я бы тоже исправил, - говорит прежний голос.
- А как?
- Пошел бы на кладбище, поднял бы белый камень, достал бы черную жабу, убил ее, высушил, перетер в порошок, настоял бы на молоке и дал той девице выпить - и стала бы она здорова и красива, как прежде.
- Верно. Ты-то догадливый, а людям невдомек. В тот момент петушок вырвался у Василия из рук, захлопал крыльями и закричал:
- Ку-ка-ре-ку! Прячьтесь, воры, кто в лес, кто в реку.
Воры-разбойники тотчас и разбежались. Рано утром пошел Василий к водяной мельнице. Видит: вода не идет, жернова не работают, мука не мелется, кругом люди бегают, криком кричат, беду поправить не могут.
Взял Василий хорошую лошадь и крепкую веревку, зацепил чопы и пошел их один за другим выдергивать. Полила вода валом, закрутились жернова, посыпалась мука. Обрадовались люди, нанесли Василию и хлеба, и одежды, и посуды, и телят, и поросят, и телегу с лошадью подарили.
1 2 3 4 5 6 7