– Будьте любезны.
В другом кармане были три рубля и талоны. Неизвестный проявил чуткость и не оставил его без средств на проезд.
На работе завотделом со всеми поздоровался первым. В приемной попросил аудиенции у Генриетты Степановны через секретаря. В кабинет вошел тише воды, ниже травы. Разговор начал робко, почти как влюбленный юноша.
– Смотрю я на вас, Генриетта Степановна, как на живой светофор, и думаю, какой же свет загорится в ваших глазах?
– А вы как думаете? – насторожилась директор, явно ожидая подвоха.
Завотделом вместо ответа заулыбался на все тридцать два зуба.
– Почему вы улыбаетесь? – глядя на его заразительную улыбку, она невольно растянула рот до ушей.
– А потому что мне… это ничего не стоит.
– Знаете, почему я вас терплю? – вздохнула Генриетта Степановна. – Потому что вы меня развлекаете. У вас душа нараспашку, и я знаю почему. Потому что в ней вам прятать нечего. Короче, я ознакомилась с вашим заключением. Да, я не дочитала сценарий Валентины Михайловны, но уже сейчас могу сказать: не пойдет.
– Помилуйте, Генриетта Степановна! – Кукушкин вскочил и подошел к ней так близко, что ей показалось: сейчас он бросится на нее с умоляющими объятиями. – Я не могу подвести Валентину Михайловну, я дал ей слово…
– Ничего, – ухмыльнулась она иронично, – заберете обратно.
– Но вы же позорите мое имя!
– Переживете. Миленький мой, ну кто вы такой со своим незаконченным, пускай и историческим образованием! – этими словами директор решила поставить его на место раз и навсегда. – Не исключено, что вам многое под силу, но не все по плечу… Соразмеряйтесь, милок.
Потом они надолго замолчали. Вася смиренно ждал, чем она будет аргументировать свой отказ, а директор ждала, как он будет возражать. Но ни того, ни другого не последовало.
Директор и завотделом даже не догадывались, что за дверью их подслушивали.
– Как они? – спросила секретарь у Валентины Михайловны, которая прилипла ухом к двери.
– Молчат, только дышат.
– Переведи, – тихонько фыркнула секретарь.
– Дословно не переводится, – ответила автор сценария и на цыпочках отбежала в сторону. – Ничего, пусть этот телепат подумает, как высушить свою подмоченную репутацию.
Кукушкин вышел из кабинета, опустив голову. Валя поняла все без слов и не стала задавать вопросов. Только сообщила:
– Василий Васильевич, к вам посетители.
– Откуда, зачем и почему? – криво усмехнулся он.
– Не знаю, они хотят к вам попасть по сугубо личному вопросу, товарищ Кукушкин, – холодно ответила Валентина.
– Тогда давай, только по одному, – ее мысли Васю уже не интересовали, потому что он начинал сгорать от любопытства, как же будет выглядеть его первый в жизни официальный прием.
Через минуту Валя привела к нему в кабинет девушку далеко не первой свежести, но в «фирмовом» платье. В ушах – супермодные клипсы. Поведение ее было гораздо скромнее одежды.
– Здравствуйте! Можно к вам? – робко пропищала она.
– Попробуйте, – пустил в ход одну из своих самых обаятельных улыбок Кукушкин.
– Так я зайду позже, – с намеком сказала Валентина Михайловна и гордо вышла.
– Садитесь, пожалуйста, поближе, – промурлыкал Вася, совершенно не отреагировав на слова подчиненной, и сразу же начал настраиваться на мысли девушки.
– Спасибо, – она села и от волнения начала грызть уголок своей кожаной сумочки из натуральной кожи. В голове у нее был такой сумбур, что ему не удавалось хотя бы приблизительно понять цель ее визита. – Я к вам пришла… Понимаете, я слышала… «Ох, Ритка, ты успокоишься сегодня или нет?» – спросила она у себя – и вдруг в ее голове все умолкло.
– Правильно, Рита, вам действительно нужно успокоиться.
– А откуда вы знаете, что меня зовут Рита?
– Вы мне об этом только что сами… подумали.
– Ах, да, я как раз по этому поводу и пришла… мне как раз и нужно обратиться к вам с просьбой по этому поводу…
– По поводу успокоиться? Послушайте, Рита, вы лучше ничего не говорите, а только думайте. Я вас так быстрее пойму, а вам будет легче сосредоточиться. Договорились?
– Ага! – обрадовалась Рита и, чтобы случайно не заговорить, закрыла себе рот ладошкой. Несколько секунд она приводила в порядок свои мысли. Наконец они потекли плавно и последовательно: «Дорогой Василий Васильевич, я вам буду безмерно благодарна, если вы поможете мне разобраться в одном человеке. Этот человек мой жених, и через месяц мы должны расписаться в вашем Дворце. Если честно, я его не люблю. Он рыжий и кривоногий. Но вы меня не осуждайте, пожалуйста. Мне уже двадцать пять, и я уже пять раз забирала заявление обратно. Отец говорит, что он очень умный и в этом мое счастье. Понимаете, для меня очень важно, любит ли он меня. Ведь если он тоже не любит, это будет наша… моя трагедия. Он будет мне изменять, а я этого не переживу…»
– Кто он? Отвечайте мысленно! – повысил голос Вася, заметив, что она освободила рот и зашевелила губами.
«Его зовут Витя, он в этом году заканчивает политехнический… Уже отслужил армию и хочет в столицу. Ну что вам еще сказать о нем?»
– А почему вы усомнились в его чувствах? Он что, давал вам повод?
«Понимаете, сейчас многие женятся из-за прописки, чтобы остаться в городе. А когда отхватят все, что им нужно, разводятся, требуют размена, а потом…»
– Да, знакомая история, – покачал головой Кукушкин. – О'кей, Риточка, приводите этого красавца ко мне.
– Ой, а может, вы к нам? Понимаете, в домашней обстановке, за хорошим столом… – Рита не узнавала своего голоса. – У меня очень добрая мама, у меня великолепный папа!
– Да и сами вы… – подмигнул ей Кукушкин.
– Спасибо, спасибочки. Как хорошо, что мы поняли друг друга…
– Все верно: приводить вашего Витю сюда действительно небезопасно, он может насторожиться. А в домашней обстановке у него не возникнет никаких подозрений. – Вася оторвал от своего делового календаря листок и записал на нем свой домашний и рабочий телефоны. – Давайте назначим встречу… э-э-э… на послезавтра. Послезавтра воскресенье. Думаю, ваших родителей это тоже устроит.
– Василий Васильевич, вы уникальный человек! – она взяла листочек с телефонами и несколько раз благоговейно поцеловала его. – Спасибо вам преогромнейшее!
– Ну, благодарить будете потом.
– Поняла. Поняла, поняла. – Рита заговорила тише, будто опасалась, что их могут подслушать. – Не волнуйтесь, папа в долгу не останется. Я у них единственная доченька… они для меня… ради меня!
– О'кей, Риточка, договорились. Гуд бай.
– Поняла, Василий Васильевич, иду. Я понимаю: у вас много дел, – она встала и протянула ему дрожащую руку. – Еще бы, такой человек, такой человек! Боже ж мой, это же надо – я разговаривала с уникальным человеком!
– Позвоните мне в воскресенье с утра домой, – сказал он, пожимая ей осторожно руку. – И никому ни слова…
– Поняла, Василий Васильевич, не будем разглашать государственные тайны. Спасибочки вам большое, – благодарная Рита поцеловала ему руку.
– Да что вы, Риточка, вы же современная чуви… девушка, – сделал он ей замечание, но руку свою выдергивать не стал.
Она поцеловала ему мизинец. Затем, откланиваясь, начала отходить спиной к двери и с волнением приговаривать:
– До свидания, Василий Васильевич, до свидания! Я буду вас боготворить. Простите, ради Бога, простите меня, смертную… Уникальный, уникальный человек…
Когда посетительница наконец вышла, Вася подошел к зеркалу и долго рассматривал себя, чтобы запомнить, какое именно выражение его лица создает впечатление уникальности. Затем позвонил Валентине Михайловне в отдел:
– Валюша, давай следующую дуру.
– Это будет уже следующий, – хихикнула она.
Через минуту в кабинет Кукушкина постучали. Вася негромко откликнулся:
– Ворвитесь!
В кабинет почти вбежал старик с собачкой и заговорил протяжным певучим голосом:
– Здравствуйте, молодой кент! Рад приветствовать вас на нашей планете. Знаете, вы так на моего друга… друга Фердинанда смахиваете, что мне даже страшно. Ж-жуть – какое сходство! Он у меня был умным, как собака, – все знал, все понимал, только бедняга глухонемой был, говорить не мог. Мы с ним общались письменно. Когда он женился, я за него расписывался. Правда, я с его Мусю не жил. Я жил с ней тогда, когда она стала моей. Один раз только поцеловал, когда она меня спросила: «Левик, ну когда же наконец небо опустится на землю?» Бедняга, она так ждала этого, но Фердинанд мне тогда объяснил на пальцах, что если я еще раз поцелую его Мусю, он меня поставит ногами к небу. А потом еще и написал мне, слышите, заказным письмом, хотя мы жили тогда в коммуналке, через стенку. Я им тогда почти каждую ночь стучал. Так вот, слышите, что он мне тогда написал: «Ты, змей, радуешься только тем, что не даешь радоваться мне!» Это я ему не давал радоваться! Да я даже женился на его Мусю, когда он, бедняга, помер!.. – старик посадил на стул собачку, вынул из кармана громадный мятый платочек, высморкался и вытер глаза…
Кукушкин начал настраиваться на его мысли, но только отдельные несвязные отрывки смог расслышать с трудом. «У этого замшелого идиота дырявая голова, и в ней уже ничего не держится! – раздраженно подумал он и подошел ближе. Старик пугливо поднял руки. Его мысли стали-отчетливей, и то лишь потому, что повторял он в уме одно и то же: „Моя Мусю закопала во дворе фамильные драгоценности Фердинанда на большую сумму и не помнит где… Если вы… Если вы сможете найти их, я вам отдам половину…“
Вася рассмеялся: сначала ему показалось, что в голове у этого дедули гуляет старческий маразм. Затем, вглядываясь в его мутные хитроватые глаза, понял, что это совсем не так.
– Много золота? – строго спросил Кукушкин и опустил ему руки.
– Какого золота? Вы что, спятили, у меня нет никакого золота, – испугался старик. – Вы, молодой-необыкновенный, хоть и от Бога, но безбожно опасный. Для вас золото – мусор. Золото и брильянты вы можете лопатой загребать. Да что там лопатой…
– Много золота? – повторил громче Вася.
– Да я же говорю, что лопатой…
– Я имею в виду то, что закопала ваша Мусю?
– А вам какое дело?! – У старика, вероятно, от страха появилось недержание мыслей, которые он начал высказывать вслух: – Понимаете, я из-за этих фамильных драгоценностей даже несколько раз разводился со своей Мусю. А сейчас она лежит в параличе и клянется, божится, что забыла, в каком месте их спря-та-ла. Представля-е-те, она меня так любила, что спрятала от меня, от своего любимого Леви-ка, целое со-о-кровище.
– Я вам ничем не могу помочь, – с досадой сказал Вася. – Если б ваши драгоценности умели думать…
– По-моему, вы сами не умеете думать! По-моему, ты, Элоночка, умнее, – закряхтел-захихикал гость и поцеловал собачку в мордочку. Она лизнула дедулю в нос, и тот успокоился. – Вот собака и… женщина – други человека. Только их нельзя дразнить и водить без намордника. Будьте здоровы, молодой-одаренный! Если не помру, познакомлю вас с моей Мусю. С тех пор, как она не поднимается без моей помощи с постели, она просто без меня жить не может.
Когда он вышел, Кукушкин задумчиво пожал плечами. Загадочный гость ему показался смешным и подозрительным. Оба визита, Риты и этого Левика с собачкой, были как-то связаны между собой. В этом Вася не сомневался. Не сомневался он и в том, что у него наступит интереснейшая жизнь, о которой ему раньше и не мечталось…
В кабинет влетела Валентина Михайловна и радостно чмокнула его в щеку.
– Василечек, поздравь меня! Директриса отправила два сценария на рецензию, в том числе и мой…
«Значит, не все женские мысли доступны и мне», – подумал Кукушкин и многозначительно мурлыкнул:
– То-то же.
Глава 8
Вася с нетерпением ждал воскресного утреннего звонка. Он уже успел побриться и умыться, когда зазвонил телефон.
– Здравствуйте, вы Кукушкин? – голос был мужской и незнакомый.
– Да, есть такая птица. И, представьте себе, совсем неглупая!
– Я не знаю, какая вы птица, но мне ведено доставить вас в золотую клетку моего шефа.
– А в зоопарк вы меня не собираетесь доставить?
– Машина ждет вас! – сказал неизвестный и умолк.
У Васи вдруг на лбу выступил пот, хотя сегодня у него не было и росинки во рту. «Господи, сколько в человеке воды!» – подумал он в какой-то тревоге, выглянул в окно и увидел у самого подъезда черную «Волгу». «Значит, этот шеф – крупная птица, раз предоставляет мне такую честь!» – подумал Вася, быстро оделся и выбежал из дому.
Всеволод Львович Хитроумов, отец Риты, был подпольным миллионером. Этот человек умел делать деньги из барахла. Правда, в институте пищевой промышленности, где он отмучился пять лет, его учили другому. Он часто благодушно вспоминал, как легко ему удалось попасть в институт и как нелегко было выбраться из него. Но «корочки» все же добыл и благодаря им стал завпроизводством в ресторане. Правда, к «корочкам» ему пришлось кое-что еще добавить.
Основную часть своего подпольного состояния он скопил на перепродаже «барахла». То есть на спекуляции антиквариатом. Кстати, слово «спекуляция» он ужасно не любил и всегда называл свои махинации деловыми операциями.
Семья Хитроумовых состояла из пяти человек и одной собачки – Элоночки. Квартира была шестикомнатная – по комнате на каждого члена семьи. В гостиной Всеволод Львович создал райский уголочек, где пели канарейки, и небольшой комнатный фонтан на фоне густой и пышной пальмы.
Рита Хитроумова, его дочь, училась в трех институтах. В четвертый не поступила – блата не было. Но ни один она не закончила – терпения не хватило. Зато пять раз пыталась выйти замуж. И сегодня она очень надеялась, что Вася Кукушкин, познакомившись с ее шестым женихом, откроет ей глаза на истину.
Виктория Леопардовна, мать Риты и жена Всеволода Львовича, была домохозяйкой со стажем и незаконченным высшим медицинским. Она в шутку и втайне от своего мужа считала себя домашней вешалкой. Только не той, на которую можно что-то вешать, а той, которая сама на кого-то вешается. Виктория Леопардовна, в отличие от других членов семьи, совсем не надеялась извлечь пользу из предстоящей встречи с таким важным гостем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37