В дверях с ноги на ногу переминался Пьер Мишель:
- Разрешите остаться, мсье?
- Разумеется, Мишель.
Пуаро откашлялся:
- Дамы и господа, я буду говорить по-английски, так как полагаю, что
все вы в большей или меньшей степени знаете этот язык. Мы собрались
здесь, чтобы расследовать убийство Сэмьюэла Эдуарда Рэтчетта - он же
Кассетти.
Возможны две версии этого преступления. Я изложу вам обе и спрошу
присутствующих здесь мсье Бука и доктора Константина, какую они сочтут
правильной.
Все факты вам известны. Сегодня утром мистера Рэтчетта нашли убитым -
он был заколот кинжалом. Нам известно, что вчера в 12.37 пополуночи он
разговаривал изза двери с проводником и, следовательно, был жив.
В кармане его пижамы нашли разбитые часы - они остановились в чет-
верть второго. Доктор Константин - он обследовал тело - говорит, что
смерть наступила между двенадцатью и двумя часами пополуночи. В половине
первого, как все вы знаете, поезд вошел в полосу заносов. После этого
покинуть поезд было невозможно.
Мистер Хардман - а он сыщик Нью-Йоркского сыскного агентства (многие
воззрились на мистера Хардмана) - утверждает, что никто не мог пройти
мимо его купе (купе номер шестнадцать в дальнем конце коридора) незаме-
ченным. Исходя из этого, мы вынуждены заключить, что убийцу следует ис-
кать среди пассажиров вагона СТАМБУЛ-КАЛЕ. Так нам представлялось это
преступление.
- То есть как? - воскликнул изумленный мсье Бук.
- Теперь я изложу другую версию, полностью исключающую эту. Она пре-
дельно проста. У мистера Рэтчетта был враг, которого он имел основания
опасаться. Он описал мистеру Хардману своего врага и сообщил, что поку-
шение на его жизнь, если, конечно, оно произойдет, по всей вероятности,
состоится на вторую ночь по выезде из Стамбула.
Должен вам сказать, дамы и господа, что Рэтчетт знал гораздо больше,
чем говорил. Враг, как и ожидал мистер Рэтчетт, сел на поезд в Белграде
или в Виньковцах, где ему удалось пробраться в вагон через дверь, кото-
рую забыли закрыть полковник Арбэтнот и мистер Маккуин, выходившие на
перрон в Белграде.
Враг этот запасся формой проводника спальных вагонов, которую надел
поверх своего обычного платья, и вагонным ключом, который позволил ему
проникнуть в купе Рэтчетта, несмотря на то, что его дверь была заперта.
Мистер Рэтчетт не проснулся - он принял на ночь снотворное. Человек
набросился на Рэтчетта с кинжалом, нанес ему дюжину ударов и, убив, ушел
из купе через дверь, ведущую в купе миссис Хаббард...
- Да, да, это так... - закивала головой миссис - Хаббард.
- Мимоходом он сунул кинжал в умывальную сумочку миссис Хаббард. Сам
того не подозревая, он обронил в купе пуговицу с формы проводника. Затем
вышел из купе и пошел по коридору. Заметив пустое купе, он поспешно ски-
нул форму проводника, сунул ее в чужой сундук и через несколько минут,
переодетый в свой обычный костюм, сошел с поезда прямо перед его отправ-
лением через ту же дверь рядом с вагоном-рестораном.
У пассажиров вырвался дружный вздох облегчения.
- А как быть с часами? - спросил мистер Хардман.
- Вот часы-то все и объясняют. Мистер Рэтчетт забыл перевести их на
час назад, как ему следовало бы сделать в Царьброде. Часы его по-прежне-
му показывают восточноевропейское время, а оно на час опережает средне-
европейское. А следовательно, мистера Рэтчетта убили в четверть первого,
а не в четверть второго.
- Это объяснение никуда не годится! - закричал мсье Бук. - А чей го-
лос ответил проводнику из купе Рэтчетта в 12.37, как вы это объясните?
Говорить мог только Рэтчетт или его убийца.
- Необязательно. Это могло быть... ну, скажем... какое-то третье ли-
цо. Предположим, что человек этот приходит к Рэтчетту поговорить и ви-
дит, что он мертв. Нажимает кнопку, чтобы вызвать проводника, но тут у
него, как говорится, душа падает в пятки, он пугается, что его обвинят в
преступлении, и отвечает так, как если бы это говорил Рэтчетт.
- Возможно, - неохотно признал мсье Бук.
Пуаро посмотрел на миссис Хаббард:
- Вы что-то хотели сказать, мадам?
- Я и сама не знаю, что я хотела сказать. А как вы думаете, я тоже
могла забыть перевести часы?
- Нет, мадам. Я полагаю, вы слышали сквозь сон, как этот человек про-
шел через ваше купе, а позже вам приснилось, что у вас кто-то в купе, и
вы вскочили и вызвали проводника.
- Вполне возможно, - согласилась миссис Хаббард.
Княгиня Драгомирова пристально посмотрела на Пуаро:
- А как вы объясните показания моей горничной, мсье?
- Очень просто, мадам. Ваша горничная опознала ваш платок. И очень
неловко старалась вас выгородить. Она действительно встретила человека в
форме проводника, только гораздо раньше, в Виньковцах. Но сказала нам,
что видела его часом позже, полагая, что тем самым обеспечивает вас
стопроцентным алиби.
Княгиня кивнула:
- Вы все предусмотрели, мсье. Я... я восхищаюсь вами.
Наступило молчание. Но тут доктор Константин так хватил кулаком по
столу, что все чуть не подскочили.
- Нет, нет, нет и нет! - закричал он. - Ваше объяснение никуда не го-
дится! В нем тысяча пробелов. Преступление было совершено иначе, и мсье
Пуаро это отлично знает.
Пуаро взглянул на него с интересом.
- Вижу, - сказал он, - что мне придется изложить и мою вторую версию.
Но не отказывайтесь от первой столь поспешно. Возможно, позже вы с ней
согласитесь.
Он снова обратился к аудитории:
- Есть и вторая версия этого преступления. Вот как я к ней пришел.
Выслушав все показания, я расположился поудобней, закрыл глаза и стал
думать Некоторые детали показались тине достойными внимания. Я перечис-
лил их моим коллегам. Кое-какие из них я уже объяснил - такие, как жир-
ное пятно на паспорте, и другие. Поэтому я займусь оставшимися. Первос-
тепенную важность, по-моему, представляет замечание, которым обменялся
со мной мсье Бук, когда мы сидели в ресторане на следующий день по
отъезде из Стамбула. Он сказал мне: "Какая пестрая компания!" - имея в
виду, что здесь собрались представители самых разных классов и нацио-
нальностей.
Я с ним согласился, однако позже, припомнив это его замечание, попы-
тался представить: а где еще могло собраться такое пестрое общество? И
ответил себе - только в Америке. Только в Америке могут собраться под
одной крышей люди самых разных национальностей: итальянецшофер, английс-
кая гувернантка, нянька-шведка, горничнаяфранцуженка и т.д. И это на-
толкнуло меня на мою систему "догадок": то есть подобно тому, как режис-
сер распределяет роли, я стал подбирать каждому из пассажиров подходящую
для него роль в трагедии семейства Армстронгов. Такой метод оказался
плодотворным.
Перебрав в уме еще раз показания пассажиров, я пришел к весьма любо-
пытным результатам. Для начала возьмем показания мистера Маккуина. Пер-
вая беседа с ним не вызвала у меня никаких подозрений. Но во время вто-
рой он обронил небезынтересную фразу. Я сообщил ему, что мы нашли запис-
ку, в которой упоминается о деле Армстронгов. Он сказал: "А разве..." -
осекся и, помолчав, добавил: "Ну это самое, неужели старик поступил так
опрометчиво?.."
Но я почувствовал, что он перестроился на ходу. Предположим, он хотел
сказать: "А разве ее не сожгли?" Следовательно, Маккуин знал и о запис-
ке, и о том, что ее сожгли, или, говоря другими словами, он был убийцей
или пособником убийцы. С этим все.
Перейдем к лакею. Он сказал, что его хозяин в поезде обычно принимал
на ночь снотворное. Возможно, что и так. Но разве стал бы Рэтчетт прини-
мать снотворное вчера? Под подушкой у него мы нашли пистолет, а значит,
Рэтчетт был встревожен и собирался бодрствовать. Следовательно, и это
ложь. Так что если он и принял наркотик, то лишь сам того не ведая. Но
кто мог подсыпать ему снотворное? Только Маккуин или лакей.
Теперь перейдем к показаниям мистера Хардмана. Сведения, которые он
сообщил о себе, показались мне достоверными, но методы, которыми он со-
бирался охранять жизнь мистера Рэтчетта, были по меньшей мере нелепыми.
Имелся только один надежный способ защитить Рэтчетта - провести ночь
в его купе или где-нибудь в другом месте, откуда можно следить за дверью
в его купе. Из показаний Хардмана выяснилось лишь одно: Рэтчетта не мог
убить пассажир никакого другого вагона. Значит, круг замкнулся - убийцу
предстояло искать среди пассажиров вагона СТАМБУЛ - КАЛЕ. Весьма любо-
пытный и загадочный факт, поэтому я решил чуть погодя еще подумать над
ним.
Вы все, наверное, знаете, что я случайно подслушал разговор между
мисс Дебенхэм и полковником Арбэтнотом. Я обратил внимание, что полков-
ник звал ее Мэри и, судя по всему, был с ней хорошо знаком. Но ведь мне
представляли дело так, будто полковник познакомился с мисс Дебенхэм все-
го несколько дней назад, а я хорошо знаю англичан этого типа. Такой че-
ловек, даже если бы он и влюбился с первого взгляда, долго бы ухаживал
за девушкой и не стал бы торопить события. Из чего я заключил, что пол-
ковник и мисс Дебенхэм на самом деле хорошо знакомы, но по каким-то при-
чинам притворяются, будто едва знают друг друга.
Перейдем теперь к следующему свидетелю. Миссис Хаббард рассказала
нам, что из постели ей не было видно, задвинут засов на двери, ведущей в
соседнее купе, или нет, и она попросила мисс Ольсон проверить это. Так
вот, утверждение ее было бы верно, если бы она занимала купе номер два,
четыре, двенадцать - словом, любое четное купе, потому что в них засов
действительно проходит под дверной ручкой, тогда как в нечетных купе, и
в частности в купе номер три, засов проходит над ручкой, и поэтому умы-
вальная сумочка никак не может его заслонить. Из чего я не мог не сде-
лать вывод, что такого случая не было, а значит, миссис Хаббард его вы-
думала.
Теперь позвольте мне сказать несколько слов относительно времени. Что
же касается часов, меня в них заинтересовало лишь то, что их нашли в пи-
жамном кармане Рэтчетта - месте, в высшей степени неудобном и неподходя-
щем, особенно если вспомнить, что в изголовье приделан специальный крю-
чочек для часов Вот поэтому я не сомневался, что часы нарочно подложили
в пижамный карман и подвели, а значит, преступление было совершено от-
нюдь не в четверть второго.
Следует из этого, что оно было совершено раньше? Или, чтобы быть аб-
солютно точным, без двадцати трех час? В защиту этого предположения мой
друг мсье Бук выдвигает тот довод, что как раз в это время меня разбудил
громкий крик. Но ведь если Рэтчетт принял сильную дозу снотворного, он
не мог кричать. Если бы он мог кричать, он мог бы и защищаться, а мы не
обнаружили никаких следов борьбы.
Я вспомнил, что мистер Маккуин постарался обратить мое внимание, и не
один раз, а дважды (причем во второй раз довольно неловко), на то, что
Рэтчетт не говорил по-французски. Поэтому я пришел к выводу, что предс-
тавление в 12.37 разыграли исключительно для меня! О проделке с часами
любой мог догадаться - к этому трюку часто прибегают в детективных рома-
нах. Они предполагали, что я догадаюсь о проделке с часами и, придя в
восторг от собственной проницательности, сделаю вывод, что раз Рэтчетт
не говорил по-французски, следовательно, в 12.37 из купе откликнулся не
он. А значит, Рэтчетт к этому времени был уже убит. Но я уверен, что без
двадцати трех минут час Рэтчетт, приняв снотворное, еще крепко спал.
И тем не менее их хитрость сыграла свою роль. Я открыл дверь в кори-
дор. Я действительно услышал французскую фразу. И если б я оказался неп-
роходимо глуп и не догадался, что же все это значит, меня можно было бы
ткнуть носом. В крайнем случае Маккуин мог пойти в открытую и сказать:
"Извините, мсье Пуаро, но это не мог быть мистер Рэтчетт. Он не говорил
по-французски". Так вот, когда же на самом деле было совершено преступ-
ление? И кто убийца?
Я предполагаю, но это всего лишь предположение, что Рэтчетта убили
около двух часов, ибо, по мнению доктора, позже его убить не могли.
Что же касается того, кто его убил...
И он замолчал, оглядывая аудиторию. На недостаток внимания жаловаться
не приходилось. Все взоры были прикованы к нему. Тишина стояла такая,
что пролети муха, и то было бы слышно.
- Прежде всего мое внимание привлекли два обстоятельства, - продолжал
Пуаро. - Первое: как необычайно трудно доказать вину любого отдельно
взятого пассажира, и второе: в каждом случае показания, подтверждающие
алиби того или иного лица, исходили от самого, если можно так выра-
зиться, неподходящего лица. Так, например, Маккуин и полковник Арбэтнот,
которые никак не могли быть прежде знакомы, подтвердили алиби друг дру-
га. Так же поступили и лакей-англичанин и итальянец, и шведка и английс-
кая гувернантка И тогда я сказал себе: "Это невероятно, не могут же они
в сев этом участвовать!"
И тут, господа, меня осенило. Все до одного пассажиры были замешаны в
убийстве, потому что не только маловероятно, но и просто невозможно,
чтобы случай свел в одном вагоне стольких людей, причастных к делу
Армстронгов. Тут уже просматривается не случай, а умысел. Я вспомнил
слова полковника Арбэтнота о суде присяжных. Для суда присяжных нужно
двенадцать человек - в вагоне едет двенадцать пассажиров. На теле Рэт-
четта обнаружено двенадцать ножевых ран. И тут прояснилось еще одно обс-
тоятельство, не дававшее мне покоя: почему сейчас, в мертвый сезон, ва-
гон СТАМБУЛ - КАЛЕ полон?
Рэтчетту удалось избегнуть расплаты за свое преступление в Америке,
хотя его вина была доказана. И я представил себе самостийный суд присяж-
ных из двенадцати человек, которые приговорили Рэтчетта к смерти и вы-
нуждены были сами привести приговор в исполнение. После этого все стало
на свои места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24