– Да, если ставить вопрос так просто, то ни к какому выводу, пожалуй, не придешь.
– Разрешите маленькую справочку. Сами-то вы что думаете о марсианах?
– А ничего не думаю, ведь я же марсианин.
– Но это абсурд! – Я больше не пытался скрыть волнение, мне все стало безразлично. – Страшно сложный вопрос, дайте мне на размышление хотя бы дня три…
– Если вы не уверены в себе, то можете, пока я считаю, выбежать вон, наброситься на меня, принять меры к самообороне.
– И что тогда? Вы вот сказали, что противиться не будете, но как я могу быть в этом уверен?.. Дайте мне еще хоть какой-нибудь намек!
– Вы должны продемонстрировать силу своего суждения, сэнсэй. Если вы были по отношению ко мне вполне добросовестны, бояться вам нечего. Итак, я начинаю. Приготовились… Раз… два… три…
Где же эта женщина, которая должна прийти за ним? Тридцать минут прошло наверняка. Это была моя последняя надежда, и я бросил взгляд на часы. Часы показывали, что прошло двадцать пять минут. Только секундная стрелка мчалась, как бешеная, и путала мои мысли.
– Три… четыре… пять…
Пальцы гостя все крепче сжимают холодное лезвие. Я ощущал их, как свои собственные пальцы. Думать было некогда, оставалось положиться на внутренний импульс.
– Пять… шесть… семь…

9

Импульс… Это не мысль, это мистификация, в ней нет ничего серьезного. Судороги раздавленного паука тоже называются каким-то импульсом. И существует, несомненно, импульс, подсказывающий: ничего не предпринимать. Словно завороженный, пригвожденный к своему месту, неподвижный, как мерзлая рыба, я глядел на пальцы, сжимающие нож, в ожидании следующего движения.
– Семь… восемь… девять…
Считал он довольно медленно, с интервалами в две с половиной или три секунды. И расстояние между нами были невелико, от силы три метра. И еще было условлено, что он не бросит ножа, пока не досчитает. Таким образом у меня оставался шанс контратаковать, если бы я решился.
Но если разобраться, условие, что он не бросит ножа, вовсе не предполагает, что он не окажет сопротивления. Более того, метать нож – вовсе не единственный способ пользоваться ножом. Может быть, он на это намекал как-нибудь обиняками, чтобы сдержать меня.
– Нет, все эти логические рассуждения ни к чему не ведут… Признавая за шизофреником способность связно мыслить, я лишь признаю свое поражение. Мне оставалось только собрать все силы и пассивно отдаться на волю случая.
А затем…
– Десять!
Я мгновенно нырнул под стол. И еще успел заметить краем глаза, как при слове «десять» рука моего гостя рванулась вниз и белое лезвие ножа прорезало воздух. Затем раздался звук удара – острие вонзилось во что-то упругое.
Попал, мелькнуло у меня в голове, и я весь сжался, ожидая приступа острой боли. Но что это? Болел лоб, которым я при падении стукнулся о пол, болели колени… Больше не болело нигде, и, скажем прямо, я вовсе не чувствовал себя мертвым…
Так и есть. Должно быть, он целил все-таки не в меня. Вот он вызывающе хохочет. Совершенно неуместный смех. Я боязливо поднял лицо и прямо перед собой, между ножками стола, увидел стул. Тот самый, возле двери. В спинке стула торчал нож, вонзившийся по самую рукоятку.
Чувствуя себя неловко, я поднялся и сделал вид, будто счищаю пыль с колен. Я даже немного гордился тем, что нашел в себе силы не завопить во все горло… (Теперь уже поздно испытывать сожаление, что тогда я не сделал этого. На что мне чувство собственного достоинства, репутация? Говорится: воет, как трусливая собака. Но ведь именно благодаря трусости собака часто ограждает себя от нападения. Если вы когда-нибудь попадете в подобную ситуацию, не давайте себя увлечь самолюбию, не повторяйте моих глупостей. Именно трусость является, вероятно, высшим талантом, высшей добродетелью в наш вероломный век…)
Мой гость с явным торжеством переводил взгляд с меня на нож в спинке стула и обратно. Затем, выпятив губу и скосив глаза, он произнес:
– У вас очень быстрая реакция. Я был просто поражен.
– Еще бы, – сказал я, все еще с трудом ворочая одеревеневшим языком. – Ну, так что же получилось? Прошел я тест или не прошел?
– А, плюньте вы на него. Такие тесты смысла в общем-то не имеют.
– Не имеют смысла?
– Конечно. Ведь это был тест для определения того, что с самого начала не имело смысла. Естественно, тесты на то, что не имеет смысла, совершенно бессмысленны.
– Да что же такое «то»?
– Ах, сэнсэй, вы постине отличный человек…
– Эй, вы… если вы учинили все это безобразие просто шутки ради…
– Не стесняйтесь, пожалуйста… я вас слушаю…
– Нет уж, сначала я хочу вас послушать!
– Ну, хорошо. Только для верности я хотел бы еще раз спросить вас, сэнсэй: вы искренне верите тому, что я – марсианин?
– Вы мне надоели. Разве не поэтому я согласился подвергнуть себя вашему тесту? А вы теперь вот объявляете, что он не имеет смысла… Должен же быть предел безответственности, в конце концов!
– Мне очень жаль, что вы приняли это так всерьез… – Он втянул голову в плечи. – Вы только не сердитесь на меня, сэнсэй. Я ведь без всякого злого умысла. Просто спектакль получился слишком уж эффектный…
– Спектакль?
– Понимаете, распродажа в наши дни – дело очень нелегкое. Рекламные передачи по радио и телевидению помогают мало. Что ж, цель, как говорится, оправдывает средства. Как произвести на клиента впечатление? Хорошее впечатление, плохое впечатление – все равно, лишь бы достаточно сильное. Хотя я не предполагал, что лекарство так подействует. Видимо, немного переборщил… Но вы, сэнсэй, знайте одно: я все время был уверен, что не причиню вам ни малейшего вреда…
Он подошел к стулу, выдернул нож и осторожно положил на край стола. Затем двумя пальцами достал из внутреннего кармана визитную карточку и протянул мне.
– Разрешите наконец представиться. Честь имею…
Я взглянул. На карточке было написано:
...
АССОЦИАЦИЯ «МАРС»
ОТДЕЛ СОДЕЙСТВИЯ РАСПРОДАЖЕ
ЗЕМЕЛЬНЫХ УЧАСТКОВ
ТАНАКА ИТИРО
Левый нижний угол, где обычно указывается адрес, был аккуратно срезан чем-то острым.

10

– Так вы что же, просто торговый агент?
– Совершенно верно, – ответил он, вытирая платком потный нос и доброжелательно улыбаясь. – Отдел занимается главным образом рекламой, но при благоприятных обстоятельствах он осуществляет и торговые сделки.
– Нет, это переходит все границы! – Я ощутил вдруг, как мускулы моего тела наливаются яростью. Хотел заорать, но не было голоса. Яд распространялся слишком быстро, и мое горло, как и мое сознание, сжали спазмы. – Я не знаю, что там распродает эта ваша ассоциация, но подобные вещи совершенно недопустимы! Это же мошенничество! Преступление против личности! Немедленно убирайтесь вон! Я занят! Всему есть границы!
– Умоляю вас, сэнсэй, – просительно проговорил он. – Если вы будете так волноваться, я от вас заражусь. У меня очень горячая натура, я вам уже говорил…
– Хватит молоть вздор! Это больше не пройдет! То он, видите ли, марсианин, то, буйно помешанный… Имейте в виду, я вовсе не такой слабовольный, как вы думаете!
– Это недоразумение, сэнсэй… прискорбное недоразумение… Я же признал, что зашел слишком далеко… Однако не все, что я вам здесь говорил, является ложью.
– Ну еще бы, марсианин по имени Танака Итиро – это же не зубоскальство, это вполне серьезно! Если вы не соврали, что вы – марсианин, значит, врет ваша визитная карточка. Неужто вы сами не видите, как непристойно выглядят все ваши попытки оправдаться?
– И все же я не лгу. Действительно, если судить по имени, то я – самый обычный землянин. Но в то же время я все-таки и марсианин. Все дело в том, что я – будущий марсианин, ассоциация «Марс» официально зарегистрировала меня как будущего жителя Марса. Вы ведь не видите ничего странного в том, что белые, переселившиеся некогда в Америку, называются сейчас американцами. И я думаю, что в марсианине по имени Танака Итиро тоже нет ничего одиозного…
– Вы подлец!
– Прошу вас, сэнсэй… Я ведь вас предупреждал…
Он произнес эти слова до жути мрачным голосом, уставившись мне в лицо, втянув голову в плечи и закусив губу, словно превозмогая боль. Кончики его пальцев легли на рукоять ножа, затем медленно заскользили вправо и влево по краю стола. Даже если это был его излюбленный трюк… Но плечи, как бы поднявшиеся от того, что остановилось дыхание… побелевшие, без кровинки, губы… Было нечто угрожающее в этом изменении облика, и я опять заколебался.
Идиотская кульминация – метание ножа – и сразу после нее пошлейшая карточка торгового агента… Положительно этот внезапный поворот ослепил меня. Не надо забывать, что остается еще телефонное предупреждение его жены. И даже если выдумку с марсианином считать просто, хитроумным ходом, то где доказательства, что сама эта выдумка не является плодом настоящего безумия? Нет, осторожность – прежде всего, и я снова втянулся в свой панцирь.
– Пожалуй, – проговорил я, – если судить с этой точки зрения, то вы, действительно, угощали меня не только ложью. Раз производится регистрация жителей Марса, марсианином может сделаться любой, и тогда все получается вполне логично.
В ту же секунду лицо его прояснилось, как будто протерли запотевшее стекло, и он, воодушевившись, заговорил легко и быстро:
– Я ужасно рад, что вы все поняли… Честное слово, у меня в мыслях не было только лгать… Нечестность решительно недопустима, хотя в интересах дела иногда приходится допускать некоторые преувеличения… Мне хотелось как раз подчеркнуть это различие…
От такой наглости я вновь разозлился.
– Между прочим, – сказал я, – зачем это в вашей карточке отрезан адрес?
– А, это?.. Так, ничего особенного… Просто мне не хотелось, чтобы вы зря тревожились во время нашей беседы…
– Тревожиться? О чем?
– Не беспокойтесь, потом узнаете.
Опять мистификации. Но пытаться протестовать – значит только играть ему на руку. Когда с ним обращаешься по-человечески, он так и норовит вцепиться тебе в лицо. Это все равно, что драться с обезьянами на дереве – никаких шансов на победу. Самым благоразумным будет немедленно отступить и оставить поле боя противнику. Как бы отдыхая, я откинулся на спинку кресла, закурил новую сигарету и сделал попытку вывести собеседника из лабиринта.
– Хорошо, пусть будет так. Кстати, вы ведь, кажется, принесли мне какую-то интересную новость. Помнится, вы поначалу говорили о чем-то в этом роде… или это тоже было некоторым преувеличением?
– Ну зачем вы так, сэнсэй! Я ведь все-таки ваш горячий почитатель. Разве я бы осмелился заявиться к вам с пустыми руками?
– И что же это за новость? – осведомился я, пуская к потолку колечки дыма. – Что вы производите распродажу земельных участков на Марсе?
– Да, производим. И если вы желаете, мы с радостью… Однако причина моего визита никак не связана с этими торговыми операциями. Я пришел, чтобы от чистого сердца оказать вам одну услугу.
– Это очень приятно… И было бы совсем неплохо, если бы вы перестали меня изводить и вынули бы наконец ваш пакет с подарком.
– Странно… Я, кажется, сразу вынул его… Я и есть подарок, понимаете? Я сам!
– Вы?!
– Ах, я вас не устраиваю?.. Ну, разумеется, ведь я такой негодяй… Ничего дельного, конечно, ждать от меня не стоит…
Разочарование, отразившееся на его лице, было так неподдельно, что я сказал:
– Что вы, что вы! Я этого не говорил. Вы, например, производите очень сильное впечатление. Я бы охотно написал в ассоциацию самый благоприятный отзыв о вас.
Но он, сохраняя на лице скорбное выражение, помотал головой и сказал:
– Вам, сэнсэй, все еще непонятно… Не понимаете вы, какое значение имеет для вас мой визит… Нет, не понимаете. Я мечу бисер перед свиньями. Но я-то отлично знаю вам цену, сэнсэй. И только тот, кто знает вам цену, способен понять, что означаю для вас я, сэнсэй. Поймите, я – ваш беззаветный почитатель. Да что там, я больше чем просто почитатель. Вот, взгляните, у меня приемник с часовым механизмом… – Он извлек из своего портфеля и показал мне портативный радиоприемник. – Этот приемник включается точно в ту минуту, когда начинается передача вашей программы. Еду ли я в электричке или иду пешком, я никогда не пропускаю вашей передачи. Вы меня многому научили. Вы были для моей служебной деятельности могучим источником вдохновения. И вдруг я забеспокоился. Видимо, мое горячее к вам отношение сделало меня особенно восприимчивым. Я обнаружил, что содержание ваших передач медленно и неуклонно меняется в определенном направлении. И оно, сэнсэй, отдает неприятным душком… Чутье у меня верное. В последних передачах это особенно резало слух. Положение ваше становится опасным… Если не принять мер, то нынешняя марсианская ракета может весьма круто повернуть вашу судьбу. Вам это не кажется, сэнсэй? Или я преувеличиваю?
Я был потрясен. Я считал, что передо мной сумасшедший, и вдруг он запускает пальцы в мои отверстые раны. Отрицать я не посмел.
– Гм… да… Все это потому, что в студии у нас сидят одни только нищие духом.
– Правильно! – Он поежился и издал горловой смешок. – Интуиция меня не подвела… я пришел вовремя… Так вот, сэнсэй, пусть ваша сегодняшняя передача будет последней. Довольно. Меня прямо злость разбирает, как подумаю, что вы с вашим талантом вынуждены подлаживаться к этим невеждам в студии. Это оскорбление таланта. Доведись мне попасть в такие условия, я бы немедленно и без сожалений ушел с работы.
Я подивился про себя, какой он изрядный психолог, но настроение мое испортилось еще больше.
– Это и есть та услуга, которую вы хотели мне оказать? – спросил я.
– Не относитесь к этому так просто.
– Да я вообще никак не отношусь. Только уйти со студии – это тоже не так просто, как вы воображаете.
– Вы так считаете, сэнсэй, потому что недостаточно знаете самого себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14