– Мы рады приветствовать вас при дворе. Уверен, вы будете часто сопровождать ее величество.
Морган повернулась к Анне Болейн. Королева вежливо кивнула в ответ на слова Генриха:
– Тодд… Дочь сэра Эдмунда Тодда?
Когда Морган заверила, что это именно она, взгляд короля стал более внимательным и задумчивым:
– Ах да, сэр Эдмунд Тодд – тот самый, которому не нравится, как я командую флотом. Он все еще пытается привить Тому Сеймуру свои взгляды?
Морган судорожно сглотнула, страстно желая, чтобы Том оказался рядом.
– Мой отец никогда не пытался навязывать кому бы то ни было свой образ мыслей, – помолчав, произнесла она тихо, но твердо, без дрожи в голосе. Морган почувствовала гордость на какой-то миг, пока не наступила тишина. Нед Сеймур нахмурился, королева побледнела, в глазах Генриха блеснул гнев.
Появившийся откуда-то Том быстро приблизился к брату и королю.
– Вот за что я и уважаю сэра Эдмунда, – непринужденно промолвил Том, – у него есть собственные идеи относительно того, каким должен быть флотский офицер, но он всегда готов выслушать иное мнение. Как вы знаете, паше величество, моряк должен быть гибким и подвижным, поскольку погода то и дело меняется: то подует ветер, то набежит волна.
Король искоса взглянул на Тома и, поразмыслив, согласился.
– Верно, – проворчал Генрих, повернувшись к Морган. – Господь свидетель, я достаточно плавал в своей жизни, чтобы не пренебрегать капризами природы. Ну а вы, леди Тодд, определенно являетесь украшением двора в большей степени, чем ваш отец. Надеюсь, вы не так строптивы.
На устах короля промелькнуло что-то вроде улыбки.
Хладнокровие Морган моментально улетучились. Она не знала, что именно в ее словах задело короля и шокировало придворных, но понимала, что надо каким-то образом сгладить допущенную ею неловкость. Собрав все свое мужество, Морган глубоко вздохнула, при этом грудь ее приподнялась еще выше.
– Самая строптивая в нашей семье, конечно, бабушка Изабо. Она все еще рассчитывает снова найти себе мужа.
Генрих уставился на Морган:
– Изабо? Вдова Уильяма Тодда? – Король выглядел озадаченным. – И сколько же лет вашей бабушке Изабо? – спросил он, пряча улыбку.
– Семьдесят два, – ответила Морган, едва не упав в обморок от облегчения, когда Генрих хлопнул себя по бедрам и закатился в хохоте.
Придворные последовали его примеру. Успокоившись, Генрих погрозил пальцем Морган:
– А вы, Морган Тодд, ловкая девица. Уж не хотите ли, чтобы король сыграл роль Купидона для вашей бабушки? Насколько я помню Изабо, когда был еще мальчишкой, она могла бы справиться и с молоденьким. Возможно, – продолжал он громким шепотом, наклонившись ниже и пристально разглядывая ложбинку на груди Морган, – мне самому стоит поближе познакомиться с этой леди.
Он вновь расхохотался, и королева последовала его примеру, хотя выглядела несколько смущенной. Король выпрямился и потрепал Морган по щеке.
– Я, в самом деле, рад познакомиться с вами, леди Морган. Но давайте позволим этому сумасшедшему валлийцу продолжить его ухаживания – или это он подбирается к вашей бабушке?
Ричард завладел рукой Морган. Прикосновение мужской руки вселяло уверенность, и в этот момент, воодушевленная своей маленькой победой, Морган предпочла не думать о репутации Ричарда. Она даже не расслышала его ответ королю, который вновь дал знак музыкантам. Присев в глубоком реверансе в знак благодарности за остроту, она почтительно поклонилась Анне, которая несколько натянуто улыбнулась. Вновь зазвучала музыка, пары накружились в танце, слышались шутки и смех. Все еще не придя в себя, с бешено колотящимся сердцем, Морган позволила Ричарду проводить ее в сад.
Он не проронил ни слова, пока они не миновали аллею, открытый теннисный корт и дорожку, ведущую к закрытой площадке для тенниса. Ночь выдалась тихая, как это и бывает в мае: безоблачное небо усыпано звездами. Здесь, в дальней части сада, казалось, что цветы скорее изваяны скульптором, чем высажены садовником. Подобная симметрия, чересчур правильный порядок казались неестественными Морган, привыкшей к буйству растительности в Фокс-Холле. Самообладание вернулось к ней, и даже в темноте она прекрасно различала ровные ряды тюльпанов, клумбы лобелии, высокие ирисы, выстроившиеся как стражи по краям дорожек. Ричард словно читал ее мысли.
– Это первый сад подобного рода в Англии, – произнес он. – Итальянский стиль.
– Выглядит неестественно, – заметила Морган, разглядывая идеально круглые клумбы нарциссов. Затем обратилась к Ричарду: – Что я сказала не так?
Ричард улыбнулся, белоснежные зубы блеснули в лунном свете:
– Вы упомянули людей, силой заставляющих других принять их точку зрения. Именно это делает Генрих. Закон о престолонаследии, составленный вашим дражайшим дядюшкой, первый шаг в этом направлении.
Морган нахмурилась:
– Я плохо разбираюсь в подобных вещах. Именно поэтому дядя Томас стал официальным королевским секретарем?
– Это одна из причин. Но суть данного закона вам известна? – Ричард был необычайно серьезен и оглядывался по сторонам, словно боялся, что их могут услышать.
– Там, кажется, речь идет о том, кто станет королем после его величества. Отец что-то говорил, но подобные вопросы меня никогда не интересовали.
Морган припомнила жаркие споры за ужином между отцом, матерью и тетушкой Маргарет, но ни она, ни Нэн никогда не прислушивались, а бабушка Изабо останавливала бурные споры какой-нибудь французской пословицей, утверждая, что волнение за едой плохо сказывается на пищеварении.
– Теперь вам, пожалуй, придется проявлять интерес к подобным вещам. – Ричард тщательно подбирал слова. – Закон о престолонаследии предельно прост. Он гласит, что потомки короля от Анны Болейн являются первоочередными претендентами на корону. И хотя ребенок Анны намного моложе дочери Екатерины Арагонской, именно маленькая Елизавета становится наследницей. Принцесса Мария объявляется незаконнорожденной, поскольку брак Генриха с ее матерью не был законно признан.
Морган помолчала, обдумывая слова Ричарда, а потом сказала:
– Разумеется, король говорит, что их брак с Екатериной можно считать недействительным, поскольку та прежде была замужем за его братом Артуром. Но Екатерина клялась, что они не вступали в супружеские отношения – Артур был слишком молод и слаб здоровьем.
– А Генрих клянется, что Екатерина не была девственницей, и поскольку он взял в жены вдову своего брата вопреки установлениям Ветхого Завета, дети от этого брака умирали сразу после рождения, на основании чего король утверждает, что этот брак не угоден Господу.
– Им с Екатериной действительно не удалось произвести на свет детей, – согласилась Морган. – Хотя нет оснований не верить королеве Екатерине – женщине весьма благочестивой.
Ричард коснулся пальцем губ Морган:
– Ее следует называть не королевой, а вдовствующей принцессой Уэльской, как приличествует вдове Артура.
Рука Ричарда скользнула дальше к плечу Морган.
– Послушайте, милая Морган, вы не должны говорить подобных вещей, не должны никому верить, даже мне. Екатерина не королева, Генрих никогда не был на ней женат, их дочь незаконнорожденная. Существует только ребенок Анны. Вам, как и всем остальным, придется принять Закон о престолонаследии и принести клятву верности Генриху и церкви, которую он создал ради этой брачной чепухи.
Морган рассмеялась:
– Ричард, но это смешно! Разорвать отношения с Римом и основать новую церковь только потому, что Екатерина то ли вступала, то ли не вступала в супружеские отношения с Артуром! Неудивительно, что бабушка Изабо считает англичан немного забавными!
Ричард мягко сжал плечо Морган:
– Это не смешно. Кстати, Генрих Тюдор тоже из Уэльса, как и я.
Мгновение он всматривался в темноту вокруг, затем повернулся к Морган и привлек ее к себе.
– Хватит разговоров о политике, Морган Тодд. Просто будьте осторожны в словах и поступках.
– А находиться в ваших объятиях осторожно? – спросила Морган, пытаясь высвободиться. – Меня предупреждали, что вы начисто лишены моральных принципов.
Ричард ухмыльнулся:
– Тогда вы должны себе представить, какое ждет вас блаженство в моей постели.
– Ричард! Я вовсе не собираюсь ложиться в нашу постель! А сейчас отпустите меня: наверняка все заметили наше исчезновение.
Морган попыталась отстранить Ричарда, но он тихо рассмеялся:
– Все уверены, что я успокаиваю вас после сурового экзамена, устроенного его величеством. Впрочем, именно это я и делаю. – И, наклонившись к самому ее лицу, он продолжил: – О, Морган, не будьте глупышкой. Нравы при дворе сейчас не настолько суровы, как при Екатерине. Любовь правит всем, а мы можем править любовью.
– Вы очень добры, но я не благодарю за любезность собственным телом! Отпустите меня, или я больше не буду разговаривать с нами!
Объятия Ричарда слегка ослабли, и, усмехнувшись, он покачал головой:
– Ну, хорошо, Морган Тодд. Я удовлетворюсь поцелуем – на этот раз. Это ведь справедливо?
Морган быстро прикинула варианты. На поцелуй, пожалуй, можно согласиться. Не так уж это оскорбительно. Поколебавшись, она подняла лицо; Ричард привлек ее еще теснее и приник к ее губам. Это был долгий чувственный поцелуй. Все мужчины целуются по-разному, подумала Морган. Поцелуй Ричарда не был нежным, как у Шона, однако ему не хватало животной страсти поцелуев незнакомца, лишившего ее девственности. Но когда Морган приникла к груди Ричарда, она была взволнована собственной реакцией. Ричард отстранился первым и изумленно-восторженно взглянул на нее.
– Не уверен, что это достойная компенсация, но я предвкушаю грядущие наслаждения. О, Морган, вы столь же соблазнительны, сколь упрямы. Но, – добавил он, и глаза его блеснули зеленым огнем в лунном свете, – когда-нибудь вы будете принадлежать мне.
Его самонадеянность разрушила удовольствие, полученное Морган от поцелуя.
– Вы слишком самоуверенны, Ричард Гриффин. Я никогда не буду, принадлежать вам. Только тому, кого полюблю.
Морган высвободилась из объятий Ричарда и быстро направилась ко дворцу, стараясь не обращать внимания на громкий смех, раздававшийся за ее спиной.
Глава 3
Несмотря на свой преклонный возраст, герцог Норфолк оставался одним из лучших рыцарей Англии. Облаченного в доспехи Норфолка усадили на вороного жеребца и вручили ему копье. Взвесив в руке оружие, Норфолк объявил, что готов сразиться со своим противником, герцогом Суффолком.
Норфолк гордился тем, что в его жилах течет кровь Плантагенетов. Анна Болейн была его племянницей, но они недолюбливали друг друга; несмотря на разрыв Генриха с римской церковью, Норфолки оставались католиками.
Суффолк же оставался сам собой – амбициозный очаровательный приспособленец. Нетитулованный сын Чарлза Брендона, он женился на Мэри, младшей сестре Генриха, овдовевшей после смерти ее первого мужа, французского короля Людовика XII. Мэри умерла, но Суффолк сохранил добрые отношения с королем.
Морган сидела в уголке королевской ложи новой турнирной арены Уайтхолла и тихонько молилась, чтобы герцоги побыстрее закончили свой поединок. Ей ужасно понравились утренние бои, роскошные повозки, влекомые «единорогами», красочные плюмажи лошадей, звон копий, обмен любезностями между рыцарями и их дамами. Но становилось все жарче и жарче, весьма необычно для мая, и Морган чувствовала, что платье уже прилипло к спине.
Она глянула вперед, туда, где сидели король с королевой. Генрих должен был участвовать в турнире, но старые раны вынудили его остаться в стороне. Он обратился с приветствием к появившимся на поле Норфолку и Суффолку.
Морган с воодушевлением захлопала в ладоши и поправила висящий на шее флакончик с ароматическим маслом. Было очень душно, и даже королевская ложа постепенно наполнялась запахом человеческого и лошадиного пота. Мэдж Шелтон толкнула Морган под ребра и захихикала.
– У тебя такой скучающий вид, Морган, – сказала Мэдж, убирая с лица выбившиеся из прически непослушные рыжие колечки густых волос. – Так не годится. Два самых знаменитых герцога Англии – и последний поединок. Потерпи еще немного.
– Хвала святому Георгию, – сухо ответила Морган. Она уже запомнила имена и лица самых важных придворных. Том Сеймур разгромил в поединке Уилла Бриртона, а брат Тома, Нед, одержал победу над сыном Норфолка, графом Сурреем. Ричард Гриффин проиграл в упорном поединке Джорджу, брату Анны Болейн. Анна и ее сестра Мэри радостно приветствовали брата. Морган подавила зевок, когда Суффолк и Норфолк ринулись друг на друга.
– Как бы их не хватил удар, – сказала она Мэдж. – Эти доспехи весят не меньше двадцати стоунов.
– Вряд ли, – ответила Мэдж, махнув рукой Томасу Уайатту, появившемуся в королевской ложе. Уайатт был поэтом, а не воином, и оказался в опале из-за стихов, посвященных Анне Болейн. Он сел рядом со своей сестрой Маргарет, по слухам, ближайшей наперсницей королевы. Еще говорили, что она влюблена в Джорджа Болейна и тот отвечает ей взаимностью, но женат на ужасно сварливой и ревнивой даме. Морган разглядывала собравшихся в королевской ложе и размышляла о перипетиях придворных романов, политических альянсов и семейных отношений, когда кто-то робко потянул ее за рукав. Посмотрев вниз, она заметила маленького пажа, лет одиннадцати, не старше.
– Леди Тодд? – с поклоном спросил он тоненьким голоском.
Морган кивнула и вынуждена была наклониться, чтобы расслышать его слова, поскольку герцоги с грохотом скрестили копья всего в нескольких ярдах от них.
– Ваш дядя, господин секретарь Кромвель, желает вас видеть.
– Боже, – прошептала Морган и немедленно встала. Растолкав Мэдж, Томаса и Маргарет Уайатт, а также еще сидевших поблизости, она пробралась к центральному проходу, который вел к выходу из королевской ложи. Она вовсе не была расстроена необходимостью покинуть турнир, но ее встревожило внезапное желание дяди увидеться с ней. Идя за пажом ко двору, Морган поправила прическу, привела в порядок платье и подумала, действительно ли Томас Кромвель такое чудовище, каким его часто изображают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47