— Какая кукла! Иди сюда, говорю!
Дуся вальяжно отставил чашку с отбитой ручкой и подошел к другу.
— Дуська! Наш мужик того… помер, кажется! — с побелевшим лицом прошептал Пашка прямо в лицо Дусе.
— Ты чего мелешь-то? Какой мужик? У нас в роддоме одни тетки!.. — начал было Дуся, но вдруг вспомнил про незадачливого любовника, которого они должны были освободить в шесть вечера, но так закрутились, что и про время забыли. — Погоди… как помер? Задохнулся, что ли? Так там же… отчего он помер-то, гад такой?! Мы ж его как человека, а он…
— Пойдем, — тянул его за руку Пашка.
Они потихоньку направились в хозблок.
— Понимаешь, я на время смотрю — уже восьмой час, — торопливо рассказывал Пашка. — Ну, думаю, Дуська — обормот, наверняка про мужика забыл. А я, думаю, сейчас его выпущу да попрошу, чтоб вознаграждение дал, чем черт не шутит, вдруг и впрямь не откажет. Ну и… подкрадаюсь к хозблоку, подкрадаюсь… Открываю, а он… да сам смотри… только тихо, не ори, а то услышит кто-нибудь…
Он открыл двери, и Дуся увидел страшную картину — посредине маленького помещения лежал одетый в халат мужчина, и вся его голова была в крови. С первого взгляда было понятно — человеку уже ни один врач не поможет.
— Ну, е-е-е-мое… — растерянно протянул Дуся. — Ну, блин… в кои-то веки хотел доброе дело сделать, и такая невезуха! Ну чего стоишь — вызывай милицию.
— Ты чего — чокнулся совсем? — испугался Пашка. — Какая, к черту, милиция? Нас же моментом загребут! Не-е-е, никакой милиции! Давай все закроем и дуем отсюда! Пусть… пусть как будто мы ничего не знаем!
— Ну как не знаем-то?! — кипятился Дуся. — Они ж все равно выяснят! И вот тогда получится, что это точно мы его укокошили! Вот ты как будто не знаешь! Обязательно найдутся всякие там свидетели, которые видели, как мы этого мужика в куле тащили! А потом еще скажут, что мы тащили его уже мертвого! Ну, дескать, прямо возле мусорных баков прикончили, чтобы он к нам мусор не кидал, а потом… потом сами же и спрятали! Ну, на фиг! Надо вызвать и все рассказать!
— Да иди ты, знаешь куда! — рассвирепел Пашка. — Ты у нас богач, откупишься, а мне точно придется навечно в камере поселиться! А моя Валька… она ведь, стерва рябая, сразу со мной разведется! И даже сухарика не принесет!
— Ну и чего?! Я тебе сухари приносить буду! Но зато все будет по справедливости!
— Вот уж спасибо! — даже присел Пашка. — Значит, тащили вместе, а сухариками ты угощать станешь! Фигу! Все! Закрываем и линяем отсюда. И чтоб никому ни слова, иначе… Ой, Дуся, если б ты знал, какой у меня кулак тяжелый!
Дуся крепился ровно до тех пор, пока они вместе с Пашкой не зашли в корпус и пока Пашку не утянула по делам очередная медичка. Честно говоря, на это ушло около часа. Зато потом законопослушный гражданин Филин Евдоким Петрович немедленно потрусил к телефону и стал набирать номер.
Милиция приехала. Правда, не настолько быстро, как хотелось Дусе, однако ж довольно расторопно.
Дуся их уже встречал у ворот.
— Пойдемте, я вас проведу. Покажу… — уверенно вел их санитар к хозблоку. Следом бежали сестра-хозяйка Анна Кирилловна и даже сам Беликов — главврач.
— Господа! — кричал он в спину суровым ребятам, быстро семеня за ними. — Объясните мне все в подробностях! Чем обязан? Чем объяснить ваше вторжение?
— Мальчики! Мальчики! Там хозблок, и для вас там нет ничего интересного! — вторила ему пышная Анна Кирилловна. — Мальчики! А ключика у вас и нету! Дуся! Зараза такой! Ты кого опять к нам притащил, иуда?!!
— Сейчас нам все объяснит этот гражданин, — наконец сжалился над главврачом один из оперативников и повернулся к Дусе: — Открывайте.
Дуся трясущимися руками отпер двери и широким жестом пригласил:
— Вот! Проходите, разбирайтесь!
— Дусенька, ну зачем мальчикам разбираться в нашем старом хламье? — слабо пискнула Анна Кирилловна.
— Действительно… — фыркнув, согласился один из ребят. — А чего вызывали-то?
Дуся теперь и сам не знал — чего? Он стоял, растопырив руки, и пялился на пустое место, где еще совсем недавно лежал неизвестный мужчина с проломленной головой.
— Тык… вот же он… тут и был… — невнятно бормотал Дуся, шаря глазами по сторонам.
— Кто он-то, Дуся? — уже сурово насупился главврач и стал нервно притоптывать ножкой, то бишь нервничать. — Я еще раз спрашиваю тебя со всей ответственностью: кто он?
— Ой, да не топайте вы! — поморщился Дуся. — Спрашивает он… можно подумать, я чего-то понимаю… Ага! Точно! Понял! — вдруг просиял он. — Это Пашка! Он куда-то труп утащил! Точно вам говорю — ну не хотел он, чтоб, значит, к этому делу привлекались органы, ну и… потихоньку упер мужика… Анна Кирилловна! Ну что вы стоите тут, как девушка с веслом?!! Быстро сгоняйте в корпус и притащите сюда Пашку!
Тучная сестра-хозяйка, казалось, только и ждала команды. Подхватив руками подол и вереща на ходу во всю глотку, она понеслась к зданию роддома:
— Пашка-а-а-а!!! Пашка, гад такой, никогда тебя не дозовешься!!! Куда труп упер, люди спрашивают?!
После таких криков наверняка родили даже те, кто и не собирался.
— Анна Кирилловна! Ну что ж вы так орете в вашем-то возрасте и звании?! — выскочил ей навстречу знатный акушер Пряхин Андрей Ильич. — Ну вы ж мне всех рожениц распугаете! Это еще хорошо, что вас Беликов не слышит.
— Он слышит, — задыхаясь, обрадовала женщина. — Он сейчас еще не так орать будет. Где Пашка?
Пашку общими усилиями отыскали в роддомовской столовой. Он один сидел за столом и скучно уплетал вареную рыбу.
— Вот он где! Рыбак, мать его… — обозлился уже и Андрей Пряхин. — Его там с собаками ищут, а он… хорош рожениц объедать! Им фосфора недостает!
— И недостанет, откуда здесь фосфор? — брезгливо покривился Пашка. — Отсюда наши поварихи уже все, что можно, сперли. Еле хвостик у них выпросил… Погоди, а кто это меня с собаками? Чего, правда, что ли? Ищут?
— Ну да, зовут. Надобность у них какая-то срочная. Милиция, Дуся, Беликов наш…
После такого сообщения у Пашки хвостик встал поперек горла. Он, откашливаясь, стал быстро пробираться к выходу, намереваясь попросту сбежать, однако крепкая рука сестры-хозяйки ухватила его возле самой двери.
— Вот он, красавчик! Отужинал? А теперь давай — в суд! Там за тобой уже приехали!
— А чего это за мной? — упирался парень. — Чего я такого сделал-то?
— Откуда я знаю?! Пойдем, там сейчас нам все расскажут! — И она потащила санитара к хоз-блоку.
Возле отдельного маленького кирпичного здания стояли мужчины, курили и тихо переговаривались.
— Вот он, притащила, — поклонилась самому строгому из них Анна Кирилловна. — Чего с ним делать?
— Еще пока не знаем… — Мужчина отбросил окурок и пристально взглянул на Пашку. — Так это вы Павел Игнатьевич Петров?
— Я! — гордо выпятил грудь Пашка. — А что такое стряслось?
— Да вот… — Строгий мужчина покачался с пятки на носок. — Некий господин Евдоким Петрович Филин утверждает, что вы куда-то утащили труп неизвестного мужчины.
— Да что вы? — вздернул брови вверх притворщик Пашка. — Прямо-таки целый труп? А зачем? Вам господин Евдоким Петрович не сообщил? Очень занимательная история! Надо же — прямо детский сад «Вишенка»! Нет, Дусю-то у нас тут все знают — он повернут на всяких страшилках. Но я не думал, что вы, солидные люди, вот так возьмете и сразу же ему сдуру поверите!
— Но-но-но! — резко одернул зарвавшегося санитара серьезный представитель власти. — Мы тут с вами не шуточки шутить приехали! Быстро отвечайте — куда труп дели?
— Да какой труп? С чего вы взяли, что я его куда-то дел? И вообще — кто его видел-то, труп этот?! — все больше накалялся Пашка и, казалось, уже сам себе верил. — Вы вон у наших начальников спросите — у нас трупы бывают?
«Начальники», то есть седенький главврач Беликов, вздрогнул, закатил к небесам выцветшие глазки и отрапортовал:
— За последние несколько лет в нашем роддоме смертность достигла самой низкой отметки по всеобщей шкале. Среди района наш роддом…
— Ну вот! — нагло прервал отчет главврача Пашка. — И вообще — кого вы слушаете-то? Дуська вчера всю ночь у матери на юбилее квасил, а сегодня весь день отсыпается в кладовке! Анна Кирилловна, скажи! Мало ли что ему с бодуна примерещится!
— Да! — опять склонила голову Анна Кирилловна. — Отсыпался весь день. Я его уже гоняла, гоняла… А он все равно спал. Прямо как конь — стоя спит!
— М-да-а-а… — протянул мужчина и оглянулся на своих коллег. — Похоже, нас тут развели… Ну что, господин хороший, будем оформлять ложный вызов?
— Да какой же ложный! — Дусю аж подбросило. — Я ж вам русским языком говорю!..
— Ой, ребятки! — взмолилась Анна Кирилловна. — Ну не надо ему ложный, а? Это ж штраф какой, а он и так нам только что тридцать уток на свои деньги купил.
— Каких уток?! — вытаращился оперативник. — Утки какие-то!
— Ну это горшочки такие, в больницах под кровать ставят… — быстренько залопотала Анна Кирилловна. — Так вот — он их сам купил! Зачем же ему еще и штраф?
— Да, совершенно авторитетно подтверждаю — купил, — мотнул лысенькой головой Беликов. — И не надо ему штраф, а лучше прикажите ему, чтобы он нам кресла гинекологические достал. Очень острая необходимость!
— Ну уж… — оторопел мужчина из оперативного отдела. — Нам еще только кресел гинекологических не хватает! Вы уж тут сами давайте, и вообще… вы главврач, так я понял? Разберитесь со своими работниками! И что у вас за дисциплина? Кого хотят, того и вызывают! Скоро уже девушек по вызову прямо на работу будут приглашать.
— Ой, ну что вы! — мило всплеснула ручками Анна Кирилловна. — У нас этих девушек!.. Целые этажи забиты, куда их еще вызывать!
Серьезные парни спешно уселись в свои «Жигули», ярко размалеванные белой и синей краской, назло всем врубили сирену и под ее вой, явно недовольные, уехали.
— Ну, Дус-ся! — зашипела на Филина Анна Кирилловна. — Сейчас бы как дала по толстой-то роже!
— А я бы так стоял и ждал, — перекривился Дуся.
— Так что, Евдоким Петрович, — тут же встрял Беликов. — Не забудьте — вас суд обязал купить нашему роддому новые гинекологические кресла. Вы уж расстарайтесь.
— Ага, расстарался уже… бегу прям весь и падаю… — обиженно бубнил Дуся себе под нос, мысленно прощаясь с еще одной, а то и не одной, маменькиной подачкой.
Анна Кирилловна ухватила Беликова под руку и повела главврача в его кабинет — успокаиваться, а Дуся вместе с Пашкой остались возле открытых дверей хозблока.
— Ну, Пашка… — злобно зыркнул на друга Дуся. — Ну ты вообще! Так меня подставить!!! Гад ты после этого и!.. И вообще никакой не сознательный гражданин!
— Я-а?! — искренне изумился Пашка. — Отчего это я несознательный? Ты меня тут перед всеми чуть ли не преступником выставил, я, значит, чуть не поседел, мне, можно сказать, чуть пожизненный срок не вкатили, и я же несознательный! Я в чем сознаться-то должен был, друг мой? Ты бы меня хоть заранее предупредил!
— «Ня-ня-ня», — передразнил Дуся санитара. — «Предупредил»! А то ты не знаешь! Куда мужика уволок?!
Пашка смотрел на Дусю с искренним недоумением:
— Дусь… ты чего? Какой тебе мужик все время мерещится? Куда я его должен утащить?
— Ой-ой-ой, — поморщился Дуся. — Хорош кривляться! Ну чего ты, как обезьяна?! Будто бы сам не знаешь — мы с тобой спрятали мужика, ну он еще голый такой был, от любовницы удирал, просил его спрятать, мы и спрятали его в хозблоке!
— Ну? И дальше чего? — с интересом проговорил Пашка. — То есть мы его спрятали, а он чего? Сбежал, паразит? И даже копейки нам не заплатил, да?
— Да ты совсем, что ли?! — У Дуси кончалось терпение. — Как он заплатит, когда мы его открыть забыли!!
— Да ну! — присвистнул Пашка. — И чего? Он здесь, что ли, был? А куда девался-то?
Дуся гневно прищурился и запыхтел носом.
— Сейчас точно врежу… Куда он денется, если его кто-то убил?!!
Пашка медленно-медленно покачал головой, а потом отвел глаза на здание роддома.
— Вот ведь говорили же Беликову — нужен нам психолог, ну вот как вода нужен! У нас такая нервная работа! А этот хрыч!.. Дуся, друг мой, а иди-ка ты домой. Отдохнуть тебе надо. У тебя вчера был трудный вечер, ты ж у нас не привыкший пить, а вчера надрался, даже сегодня разит. Иди, голубь мой.
Дуся глянул на него внимательно — издевается, что ли? Но Пашка смотрел с самым искренним сочувствием.
— Ну ладно, ехидна, я пойду… — проговорил Дуся, направляясь к корпусу. — Я, конечно, пойду, но… Так и знай! И вообще!
Он бы уже давно поверил и Пашке, и этим строгим мужам из оперативного отдела, что не было никакого раздетого мужика, что все ему примерещилось с похмелья-то, поверил бы… если бы в его кармане не лежал золотой перстень с самым настоящим бриллиантом.
Домой Дуся пришел разбитый, будто бы две смены без перерыва таскал на себе носилки с Анной Кирилловной.
Навстречу ему выбежала Машка — его двухлетняя приемная дочь, которая попала к нему тоже путем весьма необычным — ее мамочку в роддоме кто-то попросту прикончил, а Дусю определили в отцы крошке. Но это дело он давно распутал, а вот теперь опять, надо же напасть какая — очередное приключение!
— Мама! — отчетливо произнесла девочка, бросаясь к Дусе на шею. — Дуся кака! Бабу аф! Баба па-ачет, Маса бабу га-адит, баба хи-хи-хи!
Девочка в двух словах передала все домашние новости. В переводе на взрослый это означало, что Дуся (тойтерьериха, названная исключительно в честь хозяина дома), так вот эта псина якобы тявкнула на матушку Евдокима — Олимпиаду Петровну, отчего та залилась горючими слезами. Жалостливая Машенька немедленно бабушку погладила, и та весело возрадовалась — «хи-хи-хи». Эту воспитательную игру придумала Олимпиада Петровна специально, дабы воспитывать у внучки чувство сострадания к бабушке, и теперь такое происходило ежедневно.
— Мам! — протрубил Евдоким. — Ну чего ты ребенка мучаешь? Да и собака уже устала на тебя тявкать! Лучше бы научила Машку меня папой называть, а то все, как в том мультике, — «мама» да «мама»!
— Ой, Дусенька! Я и не заметила, как ты пришел! — Из ванной выпорхнула Олимпиада Петровна с огурцами на щеках. — Опять ругаешься?
1 2 3 4 5