- Да брось! - Анна скривилась, то ли в ухмылке, то ли от боли. Голова у неё кружилась и всё вокруг ходило ходуном. - За мои "поцелуи" тебя вряд ли кто-нибудь станет ревновать. Ведь кобели твои, наверное, все до одного знают, что ты - сука продажная!
Алёна размахнулась, но "научный работник" придержал её за руку:
- Не увлекайся! Успеешь! - А потом заглянул Ане в зрачки сквозь свои профессорские линзы и сказал очень мягко, вкрадчиво, но настойчиво:
- Арбузова Анна Даниловна, если не ошибаюсь?
- Что вам надо? - побледнев, грубо спросила она.
- Вам бы теперь здоровьем заняться не мешало - память подлечить. Ведь то, что случилось несколько лет назад, сегодня опять произошло, причем, снова не без вашего участия. История повторяется... - и сокрушенно вздохнул: - Вы просто неисправимы!
- Что вам надо от меня? - повторила Анна. - Снова сесть прикажете? История-то повторяется, да только я уже не та!
- Ну зачем же, наоборот! Вы нужны нам здесь. Напрасно вы так резко отреагировали на посещение нашего... курьера. - подобрал он словцо. - Хочу предложить небольшое джентельменское соглашение. Ваш муж, я имею в виду покойный муж - в связи с безвременной кончиной, не успел передать нам кое-какие документы, относившиеся к его последним раскопкам. Так вот, просьба состоит в том, чтобы вы, зная характер покойного, его привычки, пристрастия, помогли нам найти все эти бумаги - все, что остались. - Он почти ласково пояснил: - В обмен на жизни тех, кто вам, надеюсь, небезразличен.
- Ах ты, сука, падаль вонючая, - зашипела на него Анна, - да если хоть один волос упадет с их голов, вы, твари, ни одной буквочки от ваших паршивых бумажек не получите. Я... - она снова задохнулась и дикая боль снова сдавила ей голову. - Я...
"Поверьте, я не считаю мою речь особенно изысканной. Разве я могу решить, что хорошо, а что худо? Оставлю это на суд других, а сама доверюсь только моему внутреннему чувству."
- Зачем же так нервничать, - посоветовал ей "профессор" тоном семейного врача, - вы же видите, вам вредно волноваться! Дело-то яйца выеденного не стоит: вы нам - документы, мы вам - ваших чад, заметьте, в целости и сохранности. Поверьте, содержатся они в полном довольствии и достатке. Существуют добрые люди, которые очень любят девочек, и конечно, здоровеньких. А уж внутренние органы для пересадки нужны только от здорового донора. Правда, в наше тяжелое время случается это нечасто: немногие в состоянии оплатить операцию своего любимого и, как правило, единственного ребёнка. А у некоторых семейных пар - вообще нет детишек, они безумно от этого страдают и готовы платить любые деньги, лишь бы им помогли усыновить - или удочерить, как угодно - нормального ребенка с хорошей генетической наследственностью. Таких тоже немного: услуги врачей и официальных органов социальной защиты стоят немало. Но вам это лишь на руку: времени больше в запасе. Так что - не обессудьте, не вернёте бумаги, долги вашего покойного мужа оплатят его отпрыски, благо - их у вас много. Есть места, где живую человеческую плоть ценят больше, чем вы своих детей. Желаю удачи! Давайте только заранее договоримся, где и когда нам встретиться...
- На том же месте, в тот же час!.. - раздался весёлый голос. - О чём спор?
Анна, наконец, смогла вдохнуть: наставив на гостей пистолет, плотно закрытую дверь гаража подпирал спиной Алексей. Замершая было девка шевельнулась.
- Стоять!
Анна не поверила своим ушам, услышав резкий, словно крик грача, голос зятя. Он махнул дулом пистолета в сторону противоположной стены, у которой громоздились канистры с бензином, банки с мебельным лаком, растворители; эти - оба - послушно отошли от заложницы.
Алексей, наоборот, подошел. Продолжая держать Очкастого под прицелом, не глядя, левой рукой распутал узлы.
- Иди в дом, найди, во что переодеться, - строго приказал он свояченице, - мы уж тут, как-нибудь, без тебя. А то опять что-нибудь натворишь.
- Я буквально три минуты назад говорил о том же, - засуетился профессор.
- Говорить будешь, когда тебя спросят! - обрезал Алексей, обыскав его и Алёну, затем раздраженно добавил, распахивая на минуту дверь: - Анна, я тебе что сказал?!.. - Он заметил, что она едва передвигает ноги. Голос его прозвучал уже не так сердито. - И сумку не забудь...
2.
"- Что ему было нужно? - спросила императрица.
Я без утайки рассказала все, о чем говорил мне Наримаса. Дамы со смехом воскликнули:
- Не такое уж это важное дело, чтобы вызывать вас из апартаментов государыни. Мог бы, кажется побеседовать с вами в ваших собственных покоях."
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья"
Капитан милиции Луканенкова пришла на работу в ужасном настроении. С утра все складывалось до отвращения неудачно: не просохли выстиранные вчера джинсы дочери, пока она их гладила, убежал кофе, пока оттирала плиту, чтобы не оставлять её грязной на месяц, Маринка грохнула стеклянную пепельницу и сильно порезалась. Потом они долго не могли остановить кровь, и в результате, когда уже стояли в дверях с чемоданами, - раздался звонок из отделения.
Сегодня к ней боялись подходить не только сослуживцы: сам подполковник Крячек, который вызвал её на работу и которому успели доложить, что Марья Павловна - не в духе, не рискнул выговорить ей за опоздание, а лишь сказал:
- Прости, Марья Павловна, что пришлось сорвать с отдыха, но тут дело такое... Тебе ведь досталось "наследство" от Колоскова Николая Ильича? Так вот, была у него подопечная Арбузова. Ее вчера выпустили, но по месту прописки она так и не прибыла. Мало того, в квартире соседи слышали подозрительный шум, вызвали наряд, и что ты думаешь?..
- О том, что я думаю, я лучше промолчу! - сверкнула глазами капитан Луканенкова.
- Нет, в самом деле, - примирительно продолжил начальник, - на её квартире обнаружен труп мужчины с огнестрельным ранением. Оружие не найдено. Судя по всему, женщина в квартире побывала. Непонятно только: до, во время или после выстрела. Где она - неизвестно. Так что, сама понимаешь, без тебя не обойтись.
- Незаменимую нашли! - достаточно громко фыркнула себе под нос капитан и официально уточнила: - Могу идти?
Получив утвердительный ответ, она вышла, преувеличенно четко вбивая крепкими ногами каблуки в кабинетный паркет начальника.
- Чтоб ты провалился вместе со своим Колосковым, - бушевала на всю комнату женщина "бальзаковского" возраста, употребляя выражения, не свойственные прекрасным героиням романов.
Марьей Павловной её величали с молодых лет, в то время, как сверстницы были просто Олями, Наташами, Ирочками или Танями. Она вызывала уважение коллег независимым характером, нежеланием идти на компромисс, умением быть "своим парнем" в мужской кампании. Марья Павловна отвергала формулу "во внутренних органах для женщины путь к звёздам лежит только через органы половые", поэтому начальства не боялась. На попытки без её желания залезть к ней под юбку (охотников поначалу было много) отвечала коротко - била наотмашь. А рука у Луканенковой, надо сказать, была очень тяжелой, хотя никто бы не сказал, что её обладательница - крестьянских кровей: так музыкально-длинны пальцы, так узка ладонь. Усвоив, что её фривольный тон и слегка циничный взгляд не означают для них "призыва к действию", мужчины-сослуживцы поотстали с нескромными предложениями.
Притихший коллега-Смыслов, наливая в кружку кипяток, с опаской поглядывал в сторону обычно веселого (иногда даже излишне), но, впрочем, всегда шумного "старшего товарища".
- Кофе хочешь?
- Какой, к черту, кофе? У меня и без него давление уже подскочило! Нет, ну как тебе это понравится? Мало того, что я три месяца разгребала бумажные завалы после этого полевого командира (она вновь добавила пару эпитетов), мало того, что из-за него на мне повисли два дела, так теперь опять его наследство. У меня от него изжога начинается! Ну что ты смотришь, как баран! Давай, дуй в архив за делом Арбузовой пятилетней давности. И протокол судебного заседания достань. Не я же побегу, у меня - отпуск!
Луканенкова сняла туфли, вытянула ноги и, приняв "пляжную" позу, прикрыла глаза...
Папка Арбузовой оказалась не очень объемной, дело-то было слишком очевидным: подозреваемая была задержана на месте преступления. К тому же, набралось достаточно свидетелей в пользу обвинения. Одни в подробностях с упоением рассказывали, какие скандалы закатывала Анна своему мужу "приличному человеку и хорошему отцу", другие живописали в красках, как она выставила его из квартиры, а потом во время его редких визитов домой, требовала от него "подумать о детях". Правда, находились и такие, кто её даже и не осуждал, ведь "любовь - слепа".
Много, подробно и эмоционально говорил об Анне муж её погибшей сестры - художник Алексей Арин. Даже по сухим страницам протоколов можно было понять, что он частенько бывал в её доме и очень ценил семью, где царили мир, любовь и покой. Ничто не предвещало беды, пока Борис Арбузов не уехал в последнюю археологическую экспедицию. Оттуда, по словам Алексея, он вернулся другим человеком: часто уезжал из дома, появилось ощущение, что домашний очаг треснул и вот-вот развалится... Впрочем, скоро так и случилось: отец семейства ушел жить к другой женщине.
- Интересно, что бы сделала я, если б моего Вовку кто-нибудь увел? подумала вслух Мария Павловна. Она вообще славилась тем, что всегда примеряла на себя "рубашку" подозреваемых. - Тоже, наверное, убила бы. Только не его, а её! - постановила она и стала читать дело дальше.
А дальше как раз шли показания подруги убитого - Алёны. Именно она убедительно и подробно рассказала о том, как Анна Арбузова приехала к ней домой и вызвала Бориса на лестничную клетку для разговора. Она, Алёна, забеспокоившись его долгим отсутствием, выглянула к лифтам. По её словам, картину застала жуткую: мужчина лежал на спине, а его бывшая жена методично вытирала о его рубашку большой кухонный нож.
Марии Павловне показались любопытными два момента: на первых допросах обвиняемая вину свою отрицала. Она монотонно твердила, что в тот вечер ей позвонили, и неизвестный женский голос поинтересовался, не хочет ли она забрать своего единственного (она так и сказала - "единственного") обратно. Когда она приехала по указанному адресу и поднялась на шестой этаж, то увидела мужа с ножом в горле. Нож, по её словам, пропал у неё из дома пару дней назад, да она его особенно и не искала: у них частенько что-нибудь исчезало, - потом, через какое-то время, все равно находилось.
А на третьем или четвертом свидании со следователем Арбузова рассказала о том, что сама позвонила мужу, что не знает, зачем взяла нож и не помнит, как всё произошло, но зло на мужа не имела и потому безоговорочно признаёт всё, в чём её обвиняют.
- Да-а! - Капитан Луканенкова с шумом захлопнула папку и швырнула её на стол. Потом крутанулась в вертящемся кресле и уставилась за окно.
От её глубокомысленного замечания коллеге-Смыслову стало не по себе. Он ждал нового взрыва эмоций.
- Слушай, утренние сводки - у тебя? - вдруг достаточно мирно обратилась она к Смыслову.
- Уже отдал. Позвонить, чтоб принесли? - с готовностью потянулся он к трубке. (Именно за умение ладить с людьми, а не просто за сочетание имени и отчества, коллеги в шутку прозвали его "Вась-Вась".)
- Нет. Ты ведь знаешь: у нас только сказка скоро сказывается, а дело нескоро делается. Будь другом: сходи сам. Я пока поговорю с нашим заслуженным пенсионером.
Когда старший лейтенант уходил, Марья Павловна уже набирала номер домашнего телефона Колоскова.
- Николай Ильич? Здравствуйте! - её речь полилась веселым контральто. - Как ваше драгоценное?.. И правильно сделали, что отправили: они - от вас, вы - без них! А вот мне, несчастной, отдохнуть не дают: на работу из очередного вызвали. В некотором роде и по вашей милости! Тут подопечная ваша, Арбузова - помните?.. Ну как же "нет": мать пятерых детей, убила мужа, на бытовой... Да-да, именно она! Мне бы такую память! Так вот, вчера дома не появилась. Уже освободили... И не говорите, - сама не замечаю, как летит, Маринка в девятый пойдет. Я?.. Всё молодею. Ну я быстренько, об Арбузовой, я ж ваша единственная наследница. В чём дело? Да просто мне подкинули её дело - в том-то и дело! Ага, скоро оды буду слагать нашему начальству, вот только рифмы поприличнее найду. Ну да ладно, не будем о грустном, ближе к телу! - капитан сделала ударение на последнем слове и взяла быка за рога: - Николай Ильич! Встретиться бы... - в её голосе появились заискивающе-умоляющие нотки, - без вашей помощи мне никогда отпуска не увидеть! Да нет, сегодня - первый день... Ну послушайте! игриво возмутилась она, - Не очень молодая, но местами очень красивая женщина умоляет вас о свидании, а вы отнекиваетесь! Помилосердствуйте!.. Да где вам удобно, туда и подъеду! Договорились!
Смыслов протянул ей сводки происшествий и ехидно поинтересовался:
- Ну, что, охмурила старичка?
- Учись! - ухмыльнулась Марья Павловна. - Секс по телефону. Бесплатный. Тот ещё козлик! Знаешь как он на меня пялился, когда я только начинала работать! Просто раздевал глазами. - Следователь быстро просмотрела бумаги и заинтересованно протянула: - Тэк-тэ-эк-с, пожар, значит? На даче, значит?!
- Какой пожар? - подсел к ней на стол Вась-Вась.
Вместо ответа капитан вскинула на Смыслова заблестевшие глаза и напористо спросила:
- У тебя как сейчас с работой? Дел много? Не хочешь со мной за город прокатиться, воздухом подышать?..
- Нет, мне тут ещё надо... - заколебался Смыслов, не желая быть затянутым в бешеную орбиту энергичных действий капитана Луканенковой.
- Как знаешь! А я съезжу, может, даже удастся искупаться на природе: отпуск у меня или не отпуск?!
Уже уходя, капитан отдала последнюю просьбу-приказ: позвонить Колоскову и сообщить, что встреча с ней переносится на семнадцать, нет, лучше восемнадцать часов. И ещё - раздобыть ей московские телефоны Арина Александра Анатольевича, свидетеля по делу Анны Даниловны Арбузовой.
Смыслов перевел дух, только когда её шаги затихли в конце коридора. Он подошел к окну и окончательно успокоился лишь через несколько минут, убедившись, что Луканенкова "оседлала" свой персональный старенький "москвич" и помчалась в сторону кольцевой автодороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41