Досада, наверное, – уж конечно, не сочувствие.
Лицо Зандро вновь превратилось в непроницаемую маску. Опустившись на стул напротив Лии, он сказал:
– Факт остается фактом – теперь у тебя нет никаких прав. Ты дала согласие, и все сделано честно и законно.
Зандро оказался намного умнее Лии. Отвез ее к адвокату – своему адвокату, – чтобы она подписала бумаги, передающие ему права на ребенка. Несомненно, все сделано по правилам.
– По моим сведениям, – проговорила Лия, – родитель может аннулировать опекунство.
– Ты готова пойти на то, чтобы суд решил, способна ли ты заботиться о Ники?
Сознавая, что она теряет почву под ногами, Лия отхлебнула кофе.
– Да, если ты будешь настаивать на том, чтобы довести дело до суда. Мне нечего скрывать.
Откровенная ложь. Но отчаянные ситуации требуют принятия отчаянных решений.
– Нечего? – переспросил Зандро, и Лия вновь ощутила неуверенность, вызванную нервным напряжением и страхом.
Не может быть, что он проник в ее тайну! Скорее всего, его скептицизм основывается на тех скудных сведениях о ней, которые стали известны ему после смерти брата.
Если ее опасный блеф не удастся, она обратится в. суд, расскажет правду и бросит все денежные средства, которые ей удастся собрать, чтобы одолеть семейство Брунеллески и забрать Доминика домой. В тот дом, где любовь и понимание важнее денег. Где ему позволят самому избрать карьеру, а не проникаться идеей, что, будучи одним из Брунеллески, он должен погрузиться в корпоративную политику различных холдингов своей семьи. И где его никогда не заставят играть роль, которая оглупит его и лишит воли.
Зандро пристально смотрел на нее.
– Мать-одиночка, – заявил он, – с сомнительными связями. Была ли у тебя работа с тех пор, как ты уехала отсюда?
– Да, – ответила Лия. Не нужно паниковать. Она не обязана отвечать ему. Предвосхищая его следующий вопрос, она сказала: – Денег у меня не так уж много, но зато есть дом. – После смерти родителей у нее осталось обычное четырехкомнатное бунгало в пригороде Окленда, но все же это дом. Недвижимое имущество. Конечно, ей придется продать его, но она не собирается посвящать Зандро в свои планы. – Я могу создать Доминику хорошие условия. Я все отдам, чтобы ему было хорошо.
– И как же долго продлится этот альтруизм?
– Это не альтруизм. Это любовь. Материнский инстинкт. – Лия смело посмотрела ему в глаза.
Зандро недоверчиво хмыкнул.
– Здесь он счастлив, у него есть все, что нужно, и если ты действительно такая любящая мать, какой прикидываешься, то оставишь Нико здесь. Я предлагаю тебе навещать его столько, сколько захочешь, пока ты не убедишься, что ему нигде не может быть лучше, чем в моем доме. Если это получится, мы сможем обговорить право на посещения Ники в будущем, – проговорил Зандро.
– Посещения не заменят проживания в одном доме с моим сыном.
Она не увидит, как он растет, не сможет укладывать спать – у нее не будет ничего, что связано с проявлением материнской заботы.
После недолгой паузы Зандро сказал:
– Хочешь пожить здесь?
Лия удивленно моргнула.
– Ты приглашаешь меня?
Черты неподвижного лица Зандро стали резче.
– Мне хочется, чтобы ты, убедившись, что твой сын находится в прекрасных руках, со спокойной душой отправилась домой.
Даже не рассчитывай . Но Лия не произнесла вслух эти слова. До приезда сюда она говорила себе, что условия содержания Доминика, несомненно, удовлетворительны. Возможно даже, что к нему относятся с добротой. И в то же время ее преследовал образ ребенка, лишенного матери, который, вероятно, находится в одиночестве в какой-нибудь комнате большого мрачного дома.
Зандро утверждает, что его племянник не испытывает недостатка любви. Но, несмотря на то, что Доминик еще слишком мал, чтобы понять это, он, должно быть, заметил внезапное отсутствие матери и чувствует себя покинутым.
– Хорошо, – сказала Лия. И, сделав над собой усилие, добавила: – Спасибо.
Она прекрасно понимала, что не будет желанной гостьей в этом доме. Как отнесутся родители Зандро к неожиданному приглашению сына? Судя по реакции его отца, ей окажут холодный, возможно, даже оскорбительный прием.
Но Доминик нуждается в ней, и она должна выполнить свой долг.
Зандро с силой сжал подлокотники и затем медленно разжал пальцы.
– Я попрошу маму, чтобы тебе приготовили комнату.
Лия была ошеломлена. Все идет быстрее, чем она ожидала, хотя Зандро не пообещал ничего, кроме того, что не отдаст ей Доминика. Неужели он действительно полагает, будто, пожив в его доме некоторое время, она объявит, что удовлетворена условиями, в которых находится ребенок его брата, и безропотно уедет?
– Когда мне прийти?
Куй железо пока горячо, подумала Лия. Нельзя, чтобы Зандро нашел предлог отказаться от своего предложения.
– Дай мне время… сообщить родителям, что ты останешься – ненадолго.
Зандро выделил последнее слово. Ему не нужно беспокоиться, подумала Лия. У нее нет желания задерживаться в доме Брунеллески дольше, чем потребуется для того, чтобы убедить их, что материнские права имеют приоритет перед любыми другими.
Лия постаралась подавить угрызения совести. По собственному признанию Зандро, его мать слишком стара, а он обременен делами, чтобы уделять много внимания малышу. Несмотря на то, что Доменико питает некоторый интерес к внуку, он, несомненно, оставляет заботу о нем жене и няне.
Что бы они ни думали, женщина, которая получает плату за заботу о ребенке, не может быть так безгранично предана Доминику, как она. Ее сын – это все, что у нее осталось.
Лией овладели горестные чувства, и, стараясь скрыть их, она отвернулась, делая вид, будто любуется большой картиной, писанной масляными красками, – молодая девушка в белом платье сидит на стуле перед окном, на котором невидимый ветерок шевелит прозрачные занавеси.
Это не очень помогло, поэтому Лия встала.
– Тогда я пойду и уложу вещи. Я взяла напрокат машину… Можно мне поставить ее здесь в гараж или она мне не понадобится? – Потому что теперь необходимость в слежке отпала, добавила она про себя.
– Верни ее, – сказал Зандро. – Вечером я пришлю за тобой машину. Около семи. Ты можешь поужинать с нами.
«Очень великодушно!» – язвительно подумала Лия, но подавила желание произнести это вслух. Вероятно, он не жаждет сообщить отцу, что особа, которую Доменико назвал этой женщиной и, как она подозревает, более оскорбительным словом, намеревается оккупировать его дом.
Не наложит ли старик вето на решение своего сына?
Очевидно, если возражения и возникли, Зандро удалось преодолеть их. Машина не замедлила приехать – судя по логотипу, одна из парка автомобилей, который обслуживал корпоративный бизнес.
Когда они подъехали к дому Брунеллески, водитель сказал что-то в микрофон, и массивные ворота распахнулись. Машина остановилась у каменных ступеней, и экономка открыла дверь.
Водитель вынул из багажника единственный чемодан Лии и внес его на веранду.
Зандро бросил критический взгляд на гостью, отметив, что теперь на ней легкое платье из хлопчатобумажной ткани и сандалии.
От его вежливого приветствия веяло холодом.
– Добрый вечер, Лия. Миссис Уокер проводит тебя наверх. Через несколько минут я принесу твой чемодан.
Экономка отвела ее в большую спальню с золотисто-желтыми обоями. Большая кровать была покрыта атласным покрывалом. В ванной комнате, отделанной зеленым кафелем, поблескивали золотом краны.
Миссис Уокер удалилась до того, как Зандро внес чемодан.
– Ужин через двадцать минут. Если захочешь выпить, приходи к нам в гостиную.
– Я скоро спущусь, – сказала Лия. – Не откажусь от джина с тоником.
Он слегка наклонил голову и вышел.
Лия закрыла за ним дверь и, прислонившись к ней, с облегчением перевела дыхание. Зандро Брунеллески – не такой мужчина, с которым приятно находиться в одной комнате. Лия ощущала силу его личности, ауру могущества, решительности и власти, заставлявшую ее нервничать.
Оставаться в одном доме с Домиником – значит жить с Зандро и терпеть странное волнующее чувство, которое он вызывает у нее. Отойдя от двери, Лия заметила свое отражение в зеркале на большом туалетном столе. У нее испуганный вид, щеки горят, зрачки расширились и потемнели, а зеленая радужная оболочка приобрела сероватый оттенок.
Лия расправила плечи, пытаясь принять более уверенный вид. Конечно, Зандро чрезмерно суров, но это ей известно давно. Она должна преодолеть любые препятствия, которые он воздвигнет, чтобы помешать ее планам. И он никогда не должен узнать, на каком шатком основании зиждутся эти планы.
Нельзя получить все одним махом, надо действовать осторожно. Первый шаг – спуститься вниз и встретиться лицом к лицу с врагом – с тремя членами семейства Брунеллески.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Лия пошла на звук голосов, которые доносились из-за приоткрытой двери. Зандро стоял, разговаривая с отцом. Посмотрев поверх плеча Доменико, он увидел Лию и умолк.
Старший Брунеллески повернулся и устремил пронзительный взгляд на девушку, замершую в дверях. Она заметила, как его пальцы сильнее сжали трость. Выпрямившись во весь свой значительный рост, он коротко кивнул.
– Добрый вечер, Лия.
Войдя в комнату, она спокойно ответила на приветствие и затем увидела мать Зандро, облаченную в платье из цветастого шелка, с седеющими волосами, затянутыми в пучок. Доминик уютно устроился у нее на коленях.
– Добрый вечер, Лия, – сказала женщина по-итальянски, глядя на нее с опаской и некоторым беспокойством.
На Доминике были ползунки из желтой ткани с рисунком, изображавшим плюшевых медвежат. Его темные волосики кудрявились, а ротик походил на розовый бутон. Круглые черные глазенки с любопытством уставились на Лию, и она, протянув руки, сделала несколько быстрых шагов к нему.
Он отвернулся и уткнулся лицом в грудь бабушки, вцепившись ручонкой в ее платье.
Не зная, что делать, Лия беспомощно опустила руки.
Зандро быстро подошел к ней.
– Твой джин с тоником, – сказал он низким грубоватым голосом. – Выпей.
Он подвел ее к дивану, и она села, сжав обеими ладонями бокал, который Зандро протянул ей. Бокал был холодный, кусочки плававшего в нем льда позвякивали, потому что у нее дрожали пальцы.
Конечно, Доминик не узнал ее. Разумом она понимала это, но безотчетный инстинкт – первобытный голос крови, которого нельзя было ожидать от маленького ребенка, – захватил ее врасплох.
Зандро сделал глоток пива и пояснил:
– Ники часто стесняется незнакомых людей. Но потом любопытство возьмет над ним верх.
Как будто в подтверждение его слов, малыш медленно повернул голову и посмотрел на Лию одним глазом. Встретив ее взгляд, он немедленно спрятал лицо.
Зандро рассмеялся, но ей не было смешно. В горле у нее встал ком.
Лия не ожидала, что ее охватят такие чувства к крошечному человечку, за которого она несет ответственность, которого должна любить и окружать заботой.
Она снова поклялась себе пойти на любые жертвы, чтобы дать ему все, в чем он нуждается.
Миссис Брунеллески смотрела на малыша, поглаживая рукой с темными вздувшимися венами по его мягким кудряшкам и тихо говоря что-то по-итальянски.
Она любит его.
По крайней мере, один член семьи испытывает к нему бескорыстную привязанность. И мальчик отвечает бабушке доверием и любовью.
Но я должна забрать его.
Сомнения овладели ею, словно злой гоблин принялся нашептывать их, смущая ее разум. Справедливо ли это? Может ли она поступить так с миссис Брунеллески? Лия ощутила неприятный спазм в желудке.
К счастью, джин вернул ей некоторое спокойствие. Зандро добавил в него очень мало тоника.
Миссис Брунеллески спросила с сильным итальянским акцентом:
– Ты довольна своей комнатой, Лия?
– Да, конечно. Спасибо, что разрешили мне остаться.
– Зандро говорит, что ты хочешь познакомиться со своим сыном. Он говорит, что у тебя есть на это право.
Он так сказал? Лия невольно бросила на него удивленный взгляд. И снова смутно почувствовала исходивший от него магнетизм.
Приглушенный стук привлек внимание Лии к старшему Брунеллески. Доменико, сердито нахмурившись, опирался на трость обеими руками и, поймав ее взгляд, снова приподнял палку и стукнул ею об пол.
– Папа, сядь, пожалуйста, и я принесу тебе выпить, – предложил Зандро, подводя отца к креслу.
Доменико стряхнул его руку и, пробормотав что-то по-итальянски, опустился в кресло.
Зандро принес отцу бокал красного вина, который тот с ворчаньем принял и поднес к губам. Зандро поставил пустой стакан на небольшой шкаф для вин.
Доминик наконец оторвался от груди бабушки, соскользнул на пол и на четвереньках пополз прямиком к дяде.
Тот подхватил его и поднял высоко в воздух, крепко держа маленькое тельце сильными руками. Доминик радостно замахал пухлыми ручонками, и Зандро улыбнулся ему. Опустив его ниже, он нежно поцеловал малыша в розовую щечку.
Доминик поднял ручку, погладил дядю по лицу и засунул палец ему в рот. Зандро зачмокал, делая вид, что он грызет маленький пальчик, и малыш снова звонко захихикал.
Этого Лия не ожидала. Внезапно ее почему-то охватила паника.
Зандро неторопливо подошел к дивану. Сев рядом с ней, он опустил Доминика на колени.
Малыш молча уставился на нее, и Зандро мягко сказал:
– Ники, это твоя мама.
– Ма?
– Мама, – повторил Зандро. – Ма-ма.
– Ма-ма, – засмеялся Доминик и попытался встать на ноги на коленях дяди, но потерял равновесие, и Зандро, поймав его, снова усадил к себе на колени.
На этот раз малыш смотрел на чужую женщину дольше и, в конце концов, протянул ей руку. Лия подала ему свою, и он удивительно цепко ухватил ее за два пальца. У Лии дрогнуло сердце – как будто его тоже сжали детские пальчики.
В дверях появилась няня и быстро вошла в комнату.
– Пора спать, – объявила она, глядя на своего подопечного.
Доминик высвободился из рук Зандро и пополз к бабушке. Няня, смеясь, подхватила его и протянула миссис Брунеллески, которая поцеловала внука, после чего Доменико сделал то же самое.
Зандро поднялся, когда няня с ребенком на руках приблизилась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17