Алекса ощущала себя куском дерева в руках мужа.
– Перестань, это делу не поможет, – мягко сказал Джованни.
– О чем ты говоришь?
– Перестань дуться, моя красавица. Я не изменю своего решения, а это только повредит Паоло и особенно – тебе.
Алекса подняла брови.
– Значит, я не только посредством шантажа вынуждена оставаться твоей женой, мне также диктуют, как я должна себя вести?
– Все зависит от…
– Отчего?
– Насколько ты будешь покладистой.
– Я не собираюсь быть покладистой!
– Ах! – он начал смеяться.
Рука его прикоснулась к ложбинке на ее спине и стала массировать ее с искусной нежностью.
– Так будет лучше, – одобрительно пробормотал он. – Не сопротивляйся, cara.
Он сказал – не сопротивляйся. О, как соблазнительно было подчиниться ему. Упасть в его объятия и почувствовать его тело. Ритмичные движения его пальцев снимали напряжение, накопившееся в ней, делали ее тело мягким и податливым.
Алекса закрыла глаза и облизала пересохшие губы с ощущением охватывающего ее отчаяния. Почему Джованни, и только Джованни, вызывает у нее подобные чувства?
– Как долго мы не танцевали? – неожиданно спросил он.
– Я… не помню.
– Разве? Со дня нашей собственной свадьбы.
Конечно, она помнила – просто хотела бы забыть. Хотя была удивлена, что Джованни помнит. Ее голова, казалось, готова была упасть на его плечо, но Алекса все же откинулась назад. Она почувствовала, как медленно в ней нарастает сексуальное возбуждение. Еще немного – и она будет охвачена им. Алекса изогнулась, но это движение было настолько эротичным, что она почувствовала сквозь тонкий шелк его ответную реакцию. Ее глаза расширились.
– Джованни!
– Ты чувствуешь, что со мной делаешь? – растягивая слова, произнес он.
– Прекрати!
– Как? Есть только один способ избавиться от этого, но сейчас им невозможно воспользоваться – не позволяют обстоятельства.
– Ты отвратителен!
– Похоже, ты не думала так прошлой ночью!
– Тогда все было по-другому.
– Почему, Лекс?
– Я еще не понимала, что ты хочешь отобрать у меня Паоло!
– Ты думала, что после этой свадьбы мы снова разойдемся, и будем жить каждый своей жизнью, будто ничего не случилось?
– Нет, конечно, нет.
– А что ты думала?
Музыка стала более энергичной, и Алекса, танцуя, смогла отодвинуться от его тела, безумно влекущего ее.
– Надеялась, что мы поступим так, как поступают большинство родителей в подобных обстоятельствах. Заключим договор.
– Договор? Ты хочешь привозить ребенка в Италию на выходные…
– О… ну, и на праздники тоже.
Увидев ярость в его темных глазах, она поняла, что сказала что-то не то.
– Приходящий отец, ты хочешь сказать? – процедил он. – Это достижение по сравнению с отсутствующим отцом.
– Я не то хотела сказать. Я просто не знаю, как Паоло будет чувствовать себя, если поселится в Италии.
Она, как обычно, свои опасения приписывает Паоло, подумал Джованни.
– Почему бы тебе не спросить об этом его? Или ты боишься услышать ответ, который тебе не понравится?
– О, Джио. – Она взглянула на него широко раскрытыми глазами. – Это совсем не так.
– Разве?
Он снова прижал ее к себе, только на этот раз она почувствовала скорее его силу, а не сексуальность. Джованни склонил голову и взглянул в ее прекрасные глаза. Задумалась ли она хоть на секунду о том, что стоит ей лишь взглянуть на него своими потрясающими прозрачно-зелеными глазами, и он сделает все, что она хочет?
– Я думаю, что ты не ценишь того, насколько обходительно я обращаюсь с тобой, учитывая, что меня держали в неведении все эти годы, – сквозь зубы сказал он. Его черные глаза блеснули гневом. – Ты будешь сотрудничать со мной, и согласишься на это немедленно.
– Немедленно?
– Когда ты вернешься в Англию, то подготовишься к переезду в Неаполь, – улыбнувшись, решительно произнес он.
Колени ее ослабели, когда она, наконец, поняла, что означают его слова. А что, если Паоло станет восхищаться своим мачо-отцом, соблазнившись его властью и деньгами? Не потускнеет ли в его глазах крошечный арендованный домик с бельем, сохнущим в ванной, когда он, став постарше, будет проводить сравнения, как это рано или поздно делают все подростки?
Боясь, что она сделает что-нибудь непростительное – заплачет, например, на свадьбе, когда сентиментальная часть уже осталась позади, – Алекса отпрянула от него.
– Я полагаю, наш танец окончен. Уже поздно. Я… пойду, найду Паоло и отведу его в постель.
Он нежно провел пальцем по ее губам.
– Ты можешь убежать от меня, когда захочешь, но все равно это будет бесполезно, – мягко сказал он. – Потому что скоро ты будешь со мной в Неаполе – там, где я хочу, Лекс. Точно так же ты скоро будешь в моих объятиях и в моей постели.
Алекса почувствовала, как губы ее затрепетали от его прикосновения, а в сердце в то же время возник протест. Не думает ли Джованни, что если он сын шейха, то имеет право диктовать ей свои условия?
– Нет, не буду, – заявила она и хотела уйти, но он железной хваткой сжал ее руку.
– Давай поговорим начистоту: я не собираюсь играть с тобой, как кот с мышкой, используя секс, – процедил он сквозь зубы. – Прошлая ночь была исключением, но у меня нет ни времени, ни желания разыгрывать эту пантомиму каждую ночь.
– Ты имеешь в виду – рвать мою ночную рубашку? – фыркнула она.
Джованни застыл.
– Тебе хотелось бы представить это как агрессивный акт? А не думаешь ли ты, что такие рубашки лишь повышают сексуальное возбуждение?
Именно так и получилось, с горечью подумал он, а затем задумался: неужели она так лицемерна, что не желает этого признавать?
– Я не хочу, чтобы ты спал со мной сегодня ночью, – сказала она, ужасаясь тому, что голос ее дрожал, а из глаз готовы были хлынуть слезы, и поэтому он мог понять, насколько она уязвима.
Лицо Джованни затвердело и стало гордым и надменным. Неужели она думает, что он будет умолять ее? Он склонил к ней голову и пристально посмотрел в глаза.
– Если я не обнаружу тебя в нашей постели сегодня, я к тебе не приду. Ты можешь использовать секс как орудие для достижения своих целей, но, поверь мне, у тебя ничего не получится; Я не изменю своего решения насчет Паоло.
Он покинул танцевальную площадку, провожаемый взглядами женщин, а Алекса дрожала, когда повела перевозбужденного и уставшего Паоло спать. Уложив его в постель, она пошла в ванную и, лежа в прохладной воде, снова и снова говорила себе, что ее трудно запугать, и она не собирается легко сдаваться.
Кожа ее порозовела, а кончики пальцев стали морщинистыми, как морская звезда, когда она вышла из ванной в ночной рубашке.
В гостиной было пусто, в спальне кровать стояла нетронутой, словно дразня ее своей пустотой. Алекса понимала, что ей нельзя сейчас ложиться в нее и ждать его, как жертвенной овечке. Она тихо пошла к дивану, перед которым прошедшей ночью Джованни начал ее соблазнять, и легла на него с мрачным предчувствием. Когда он придет, будут ли они разговаривать и постараются ли делать это без взаимных упреков и обвинений? С каждой минутой ожидания ее нервозность уменьшалась, и постепенно приходил сон. Она так жаждала уснуть, хотя бы во сне ей удалось бы избавиться от мучительных мыслей и болезненного понимания того, что она теряет контроль над собственной жизнью. Неужели Джио действительно заставит ее и Паоло жить с ним в Неаполе? – мелькнуло последним проблеском в сознании.
Джованни вошел в апартаменты, в которых царила тишина, устало потирая виски. После общения с итальянскими именитыми гостями отец пригласил его в свои покои и предложил управлять западными землями страны – или навсегда поселиться там, если он того желает. Но Джованни меньше всего волновало наследство. Его больше тронуло то, что человек, у которого столь мало времени, так долго разговаривал с ним.
Они говорили до поздней ночи, пока шейх не устал, и теперь лишь одна мысль осталась в голове у Джованни.
Паоло не должен больше оставаться без отца.
– Ты на меня в обиде за то, что я не признал тебя раньше? – тихо спросил его шейх.
Джованни грустно улыбнулся отцу.
– Я предпочитаю не обижаться, а учиться на опыте других.
В конце концов, они сошлись на том, что ему лучше еще раз приехать в Карастан и обсудить планы на будущее. Джованни зевнул. Свадьба, объединение семьи – черт возьми, это был трудный день. Но он еще не закончен. Последнее испытание впереди, и он почувствовал, как тревожно забилось его сердце.
Захочет ли Алекса быть его женой в полном смысле этого слова?
Коридоры, ведущие в их комнаты, были совершенно пусты. Он вошел в тускло освещенную спальню, и увидел ее лежавшей на диване. Его охватило чувство гнева и тоски, и внезапно пришло понимание. О, глупая женщина! Неужели она не понимает, что он дал зарок, и гордая натура неаполитанца никогда не позволит нарушить его?
Неужели не понимает, что до сих пор он обращался с ней бережно?
А теперь она может потерять все!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
За последние дни, проведенные в Карастане, Алекса поняла, что значит изоляция, – ее отказ лечь с ним в постель возвел между ними незримую стену. Исчезли искры желания, игривые замечания с его стороны, и Алекса на деле убедилась в правдивости высказывания о том, что равнодушие хуже смерти.
Джованни был холоден и высокомерен с ней. Даже если он страдал от неудовлетворенного сексуального желания, но был слишком горд, чтобы показать ей это, и слишком горд для того, чтобы просить ее измениться в отношении его или самому измениться в отношении к ней.
Джованни был сыном шейха, имеющим все привилегии королевской семьи. Да, ей оказывали уважение и почет, потому что она была его женой, но более из-за того, что она была матерью Паоло. И все же глубоко внутри она чувствовала, что, если Джованни перестанет оказывать ей поддержку, ее отодвинут в сторону – пустят по течению и оставят на произвол судьбы.
Никто не был с ней грубым, но она ощущала холодность и отстраненность со стороны членов семьи, и никто не обсуждал с ней будущего, потому что она не была его частью.
Алекса спрашивала себя, не перегнула ли она палку, не использовала ли секс как некое оружие. И не слишком ли много думает о сексе! По крайней мере, так часто говорят о женщинах. Улегшись тогда на диван, не нанесла ли она удар по мужской гордости Джованни – такой сильный, что даже не могла этого предположить?
После той ночи он стал с ней очень холодно обращаться. Они готовились к поездке в Неаполь, и она подумала, что его поведение вполне понятно в данных обстоятельствах. Но этого ли она хотела? Да, хотела показать ему, что ее нельзя купить, как любовницу или сожительницу.
Но дело было не только в сексе. Конечно, он имел значение – и всегда имел, – и она знала, что множество женщин готовы будут удовлетворить Джованни. Она же боялась одного – секса, лишенного эмоций, секса без любви.
Тем не менее, она исполнила его желание и поехала в Италию, потому что у нее не было ни сил, ни средств, чтобы отказаться от этого. Паоло зачислили в небольшую двуязычную школу, вокруг которой росли лимонные деревья, и в которой имелся зооуголок, где жил белый кролик по имени Бланко, любимец всех детей. Она постаралась объяснить свое решение Тери во время короткого возвращения в Англию для завершения всех дел.
– Мое счастье связано с Паоло, – призналась она. – А он хочет перемен, Тери, очень хочет. Он любит своего… отца… как и должно быть.
Она произнесла эти слова с решимостью, хотя маленькая, крошечная часть ее желала, чтобы Паоло заявил, что он не хочет больше видеть Джованни. Насколько это бы облегчило жизнь!
– И он полюбил Италию, – продолжала она. – И кто бы ее не полюбил, особенно в его возрасте? К нему там, хорошо относятся, и не потому, что он сын Джованни, – похоже, неаполитанцы искренне любят детей. Все щиплют его за щеки и угощают сладостями. Там прекрасный климат, и есть плавательный бассейн. Для Паоло это – бесконечный праздник.
Да, решение было принято. Они поехали в Неаполь, и даже ее отказ от секса в Карастане ни на что не повлиял.
Паоло во время поездки был до предела возбужден, Алекса понимала, что он охвачен лишь положительными эмоциями, но со временем, без сомнения, будет скучать о своей родине и оставленных друзьях. Ей надо было помочь сыну освоиться с новым местожительством.
Джованни вез их по извилистым улочкам Неаполя – мимо кафе, соборов и археологических раскопок, и Алекса немного расслабилась, вспоминая яркие ощущения, которые она испытала в первый раз, когда увидела этот город.
Паоло, округлив глаза, смотрел из окна машины, а Алекса ловила себя на том, что украдкой бросает взгляды на резкий, будто выточенный из камня профиль Джованни.
– Похоже, здесь мало что изменилось, – отметила она, стараясь не обращать внимание на его холодное поведение.
Джованни искоса посмотрел на нее, нажав рукой на гудок в типично итальянской манере.
– Если взглянуть поглубже, то перемены можно найти во всем, – небрежно бросил он, когда автомобиль стал подниматься по дороге, ведущей из многолюдного центра к кварталу, где располагался семейный особняк. – В город было вложено много денег. Бедные районы реконструированы, Неаполь обрел новый облик.
– Мы уже почти приехали, папа? – пискнул Паоло.
Джованни улыбнулся.
– Si, mio bello. Почти приехали, – сказал он, и сердце его потеплело, когда он взглянул на сына.
Потом в автомобильное зеркало он увидел бледное лицо Алексы, и руки его крепче сжали руль.
– Помнишь эти места? – охрипшим голосом спросил он, когда высокие ворота открылись, и перед ними предстал элегантный palazzo.
Алекса однажды была здесь, несколько лет назад: Джованни вырос в этой прохладной и темной вилле, которая уютно прилепилась к горе, словно испокон веков стояла здесь.
– Да, – неуверенно ответила она.
Джованни почувствовал, как дрожь пробежала по его телу. Дом пустовал с тех пор, как умерла его мать, но ему показалось, что тени прошлого витают передним.
Он хотел поразить своего сына – нанял повара, экономку, у который был сын Фабрицио, всего лишь на год старше Паоло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14