– Только с детьми? – усмехнулся Джованни. – Ты хочешь сказать, что взрослым можно лгать?
Она взглянула на него, поражаясь тому, насколько отстраненным было его лицо.
– Я никогда не лгала тебе, Джованни, – проникновенно произнесла она.
Он отвернулся. Слова так легковесны. Ему не нужны ее заверения.
– Пойдем, поищем нашего сына, – охрипшим голосом произнес он, стараясь не замечать ее расстроенного лица.
И вот они все трое в личных покоях шейха. Комнаты огромные и прохладные, убранство потрясающее, но Алекса была безучастна ко всему: ее волновала лишь значимость встречи.
Шейх был очень стар, он сидел на богато украшенном диване возле окна, выходившего в сад. Он кивнул им, приглашая подойти поближе. Паоло робко взял ее за руку, и, когда они приблизились к шейху, Алекса, к своему удивлению, сделала реверанс, который – она была уверена в этом! – не умела делать.
– Прошу.
Шейх улыбнулся и, взглянув на мальчика, похлопал рукой по дивану рядом с собой.
– Садись поближе, – обратился он к Паоло.
К изумлению Алексы, Паоло подошел сразу же и уселся на диване так непринужденно, будто он сидел на заборе возле школы! Может, оттого, что с самого рождения скучал по большой семье? Он виделся со своей бабушкой из Канады от силы раз в два года, но был ли он счастлив?
На секунду Алекса почувствовала себя скованной среди этого золота, пока не встретила взгляд Джованни: в нем не было никакого осуждения. Напротив, она увидела всплеск восхищения в иссиня-черной глубине глаз – или ей показалось? Но нет, ведь он сказал, что она – хорошая мать, а у него не было оснований ей лгать.
Шейх стал тихо беседовать с Паоло – рассказывать ему о Карастане: о пустыне, где цветы распускаются лишь раз в столетие и где бродят верблюды, о старинном искусстве охоты с соколами – дикими и свирепыми птицами. С явной гордостью он поведал о скакунах, стоявших в его конюшнях.
– Ты ездил верхом, Паоло?
– Нет, сэр.
– А хочешь покататься?
– О да, сэр!
Потом они все пили сладкий мятный чай, и это суровое испытание оказалось совсем не ужасным, как боялась Алекса. Но когда они уже собирались уходить, шейх задержал Алексу.
Она умоляюще взглянула на Джованни, но лицо его оставалось невозмутимым, он положил руку на плечо Паоло.
– Пойдем посмотрим на акробатов?
– Акробатов? – вскрикнул Паоло.
Шейх улыбнулся.
– Да, во дворце упражняются акробаты, – серьезно сказал он. – И фокусники, и музыканты, и танцоры: королевские свадьбы бывают так редко, что это событие следует отметить подобающим образом!
После того как они ушли, на минуту возникло молчание. Алекса не имела никакого опыта общения с коронованными особами, но знала, что ей нельзя самой начинать разговор – особенно в стране, где женщины должны быть покорными. Вспомнив еще кое-что из прочитанного ею, она опустила глаза долу.
– У тебя хороший мальчик, – сказал, наконец, шейх.
При этих словах она подняла глаза – от удивления и облегчения – и улыбнулась.
– Благодарю вас.
Шейх кивнул, и снова возникла пауза.
– Но у него была трудная жизнь, насколько я понимаю?
Алекса замерла.
– Трудная? Я вас не совсем понимаю, Ваше Величество.
– Джованни рассказал мне, что вы живете в маленьком домике, а вы работаете в магазине.
– Разве?
Алекса инстинктивно выпрямилась, ноздри ее гневно раздулись.
– Мы не богаты в материальном смысле, – сказала она с достоинством, – но Паоло никогда не нуждался в значимых вещах. Он всегда был сыт, одет, но важнее всего то, что он всегда был окружен любовью. Поэтому я не считаю, что у него трудная жизнь, Ваше Величество, я не согласна с вашим сыном.
Глаза шейха весело блеснули.
– Насколько я понял, у вас много разногласий, но ваши взаимоотношения с Джованни меня не беспокоят. Меня волнует мой внук. Сентенция, что деньги нельзя купить любовь, правдива, но за деньги можно купить комфорт.
– Материальный комфорт, – уточнила Алекса. – Но не эмоциональный.
– Лишь женщины обращают внимание на такие вещи, – сказал шейх, намереваясь закончить обсуждение.
Но Алекса не была одной из его слуг, которую уволили бы за собственное мнение. Да, он был всесильным в своем царстве, но значило ли это, что она должна отказаться от своих взглядов и согласиться с ним?
– Женщины всегда заботятся о семье, – возразила она. – И мы признаем важность чувств.
Он пристально взглянул на нее.
– Вы упрямы, – неожиданно сказал он.
– Нет. Я отстаиваю то, во что верю, Ваше Величество.
– Иногда нам приходится жить, ни во что не веря, – мягко сказал он, а затем закрыл глаза и устало откинулся на спинку дивана. – Спасибо за разговор со мной. А теперь идите и наслаждайтесь свадебным торжеством.
Посылал ли он ей молчаливое сообщение? Говорил ли, что она напрасно ожидает чувств от Джованни? Ну, не утруждайте себя, Ваше Величество, подумала она, я не питаю никаких иллюзий относительно него.
Слуга отвел ее во внутренний двор, где Паоло смотрел выступление жонглеров. Джованни стоял неподалеку, возле цветущего апельсинового дерева. Он вопросительно взглянул на нее, когда она подошла.
– Как прошла беседа с шейхом?
– На удивление хорошо, учитывая все обстоятельства.
– Какие обстоятельства?
Голос его стал холодным. Алекса прищурила глаза.
– Ты сказал ему, что у Паоло трудная жизнь?
Возникла пауза.
– Конечно.
Считай до десяти. Сохраняй спокойствие. Но хотелось от злости кричать во все горло.
– Как ты мог это сказать? У него совсем не трудная жизнь, – задыхаясь, возразила она. – Твоего сына любят, он желанный ребенок. Я сказала об этом шейху, и он не опроверг мои слова.
– У моего сына нет отца, – сказал Джованни холодно. – И все те преимущества, которые мое богатство может ему дать…
– Но…
– Послушай меня, Алекса! – Его голос прервал ее возражения, словно отрезал их ножом. – Я не собирался обсуждать с тобой данный вопрос до свадьбы, но раз уж речь зашла об этом, то у меня нет выбора.
– Выбора? О чем ты говоришь?
– Учитывая все обстоятельства, которые идут во вред Паоло…
– О каких обстоятельствах ты говоришь? – с тревогой спросила она.
– О том, что ты – одинокая мать, вынужденная работать, что не можешь купить собственный дом… – Он увидел ее возмущенный взгляд и покачал своей темной головой. – Ребенок не может нормально развиваться. Ты знаешь об этом.
Она бросила взгляд на сына, который наслаждался представлением, хотя ни слова не знал на карастанском языке.
– Ты думаешь, ему плохо?
– Не сейчас, но… будет плохо, Лекс.
– О, на самом деле?
– Да, на самом деле! Он станет одним из тех парней, не имеющих отца, которые шляются по улицам и курят сигареты, – с металлом в голосе произнес он.
– О, откуда у тебя такие знания, Джио? Из международного справочника по стереотипам? И, во всяком случае… – она окинула его победоносным взглядом, – ты сам вырос без отца!
Взгляд его показал, что она сама попалась в ловушку, которую он устроил для нее.
– Точно! – выдохнул он. – И я знаю, что это такое! Я стал тем, кем я есть, вопреки моему воспитанию, но Паоло может так не повезти. Я на себе испытал, что значит иметь мать, которая жаждет постоянно находиться в обществе мужчин.
– У меня было только два любовника в жизни, включая тебя, – горячо возразила она.
– Но ты еще слишком молода, – парировал он. – Сейчас ты полностью занята Паоло, но скоро наступит время, когда он не столь сильно будет нуждаться в тебе, и ты будешь думать о том, как бы удовлетворить свои сексуальные нужды. И тогда он пойдет по кривой дорожке.
– Но ты ведь не пошел, – заметила она. – А тоже был сыном матери-одиночки.
– Потому что мне везло! – вскричал он, но словно нож повернулся у него в сердце – вспомнились темные вечера, когда он лежал в кроватке без сна в ожидании матери.
– Вся жизнь – это лотерея, – тихо сказала Алекса, заметив, как помрачнели его глаза. – Наличие двух родителей – это не гарантия счастья, Джио.
– Конечно, нет, но я хочу увеличить его шансы, – произнес Джованни упрямо.
Она грустно покачала головой, прищурив глаза от яркого света. Ей захотелось схватить своего сына и убежать.
– Ты всегда такой пессимист?
– В большинстве случаев, – сказал он спокойно. – Я основываюсь на собственном опыте.
Она пытливо взглянула на него, стараясь быть объективной, но это было нелегко. Его жестокость возмущало ее, слова приводили в ярость, но это не уменьшало ее желания запустить пальцы в его густые черные волосы, нагнуть голову и поцеловать его. Она едва перевела дыхание.
– Я подумаю о том, что ты мне сказал, когда вернусь в Англию, – согласилась она.
Джованни мрачно улыбнулся. Она до сих пор не поняла? Не поняла, если он захочет чего-то, то не остановится, пока этого не получит.
– Мне кажется, ты меня не поняла, – ласково произнес он. – Решение уже принято.
Алекса заморгала глазами, едва осознавая, что вдалеке снова послышались звуки труб, барабанов и какого-то заунывного инструмента.
– Какое решение? – выдохнула она, а музыка тем временем грянула еще сильнее.
– Жизнь меняется. Теперь я не буду настаивать на том, что ты – женщина легкого поведения, но ты по-прежнему женщина со всеми женскими потребностями, а я не желаю, чтобы моего сына воспитывал какой-то другой мужчина, – ровным голосом произнес он.
– Но все это лишь гипотезы, Джованни, – возразила Алекса. – Нет никакого другого мужчины.
– Сейчас – нет.
– Но ты не можешь заставить меня делать то, чего я не хочу! – неожиданно резко возразила она.
– Могу, дорогая, – заявил он мягко. – И я беру Паоло к себе.
– Паоло будет жить со мной, – отрезала она, и ей показалось, что они говорят о сыне как о каком-то предмете мебели. Щеки ее запылали от стыда и страха.
– Совершенно очевидно, что ты тоже будешь жить со мной, – сказал он нежно. – Ты хорошая мать, а я хочу стать хорошим отцом. Прошедшая ночь показала, что мы по-прежнему жаждем друг друга, так в чем же проблема?
У нее чуть не вырвался вопрос: а как же насчет любви? Как насчет эмоционального комфорта, о котором она говорила с его отцом? Но Джованни, как и его отец, был совершенно далек от этого.
Может быть, то, что возникло между нею и Джованни много лет назад, было искрой любви, но она потухла в тяжелых обстоятельствах. И все же ее сердце по-прежнему стремилось к нему, как и ее тело, и он – отец ее ребенка. Они связаны друг с другом кровно и телесно.
То, что он предлагал, было компромиссом, но могла ли она жить такой жизнью с единственным мужчиной, которого любила?
Алекса покачала головой.
– Извини, Джованни, но я не согласна.
Возникло молчание, а когда он заговорил, слова его были остры, как бритва.
– А я и не спрашиваю твоего согласия, – сказал он. – Это констатация факта.
Алекса подняла брови.
– Не понимаю.
– Я не прошу тебя жить со мной, Лекс, я говорю, что у тебя нет другого выбора, если ты хочешь остаться со своим сыном.
Неужели он вообразил, что, оказавшись на земле Карастана, где мужчины доминируют, а женщины подавлены, он будет диктовать свои условия, а она – беспрекословно подчиняться им?
– Выбор есть всегда, Джованни, – гордо сказала она.
Улыбка его была холодной и властной.
– Да, ты права, – тихо сказал он и увидел, как она расслабилась. – Ты можешь нанять адвоката и потягаться со мной. Но не важно, сколько денег ты потратишь на это, Лекс. Усилия твои будут напрасны.
В его черных глазах вспыхнула такая решимость, что у Алексы мороз прошел по коже.
– Выиграю все равно я.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Угроза Джованни, произнесенная ласковым голосом, испортила Алексе весь оставшийся день. Для нее не имело значения, что произойдет на празднике – с Луны могла взлететь ракета, но Алекса не обратила бы на это никакого внимания. Она понимала, что свадьба – неподходящее время для мрачных предчувствий, но ничего не могла с собой поделать.
Она заставила себя сконцентрироваться на происходящем, чтобы запомнить этот великолепный день, чтобы члены королевской семьи не обвинили ее в равнодушии и неблагодарности, а Паоло не постыдился того, что мать его выглядит грустной.
Церемония проходила в самом роскошном зале дворца – сиденья были расставлены по кругу, чтобы рассадить всех именитых гостей, Алекса узнала двух членов британской королевской семьи, трех экс-президентов, и ей было так странно ощущать себя рядом с людьми, которых она прежде видела лишь на страницах газет или на экране телевизора.
Они с Джованни сидели на самых почетных местах, слушая поздравления на карастанском, французском и английском языках. Она сидела с натянутой улыбкой и не расслабилась даже тогда, когда с балкона полетели вниз тысячи розовых лепестков, раздался взрыв аплодисментов и грянула торжественная музыка.
Яркие вспышки множества кинокамер чуть не ослепили ее, и Алекса зажмурила глаза. В этот момент Лаура официально стала принцессой. А. затем свадебная процессия прошествовала по голубому ковру, под гирляндами из жасмина и благоухающих лилий, к праздничному столу, уставленному изысканными яствами.
Столовое золото и серебро было бесценным, и Алекса подумала, не захочет ли кто-нибудь из гостей ненароком сунуть себе в карман серебряную чайную ложку – будто на счастье, и эта неуместная мысль вызвала у нее непроизвольную улыбку, впервые за все время пребывания во дворце.
– Ты какая-то притихшая, – отметил Джованни, когда они шли к столу.
– А что ты хочешь? – тихим голосом возразила она. – Чтобы я танцевала от радости после твоих угроз?
– Я думаю, танцы нас ждут впереди, – сказал он спокойно. – Почему бы и нет?
– О, очень остроумно. Ну, не обращай на меня внимания!
Но когда шейх захотел сфотографироваться со своими двумя сыновьями, их женами и Паоло, могла ли она отказаться?
Затем он захотел сфотографироваться со своим «самым преданным и верным помощником» Маликом, хотя причина этого была не совсем ясна. А когда все гости переместились в огромный бальный зал, украшенный цветами, шейх поднял руку, объявляя начало танцев.
Бал открыли жених и невеста, и вскоре Захир махнул рукой Алексе и Джованни, приглашая их выйти танцевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14