Дункан снял старинный палаш, висевший над камином, и стал надевать на свою широкую грудь защитный кожаный жилет. В этот раз он не воспользовался возможностью причинить Даре боль. Все свое внимание он сосредоточил на Гервалте.
– Поживее, парень, у нас нет времени.
– Свою обязанность я выполняю здесь.
– Ты шутишь? – Дункан спросил недоверчиво. – На наших соседей, нет, теперь уже на наших родственников напали сукины дети англичане, а ты будешь мешкать в то время, когда они устраивают бойню?
– Я выполняю поручение Лаоклейна до тех пор, пока меня не освободят от него.
– Ерунда, эта девчонка – ничто. Ее брат жаждет крови невинных людей, а ты будешь защищать ее? – Его покрасневшее лицо перекосилось от гнева. – Защищай ее, безмозглый мошенник, но смотри, откуда исходит опасность, и знай, я отомщу!
– Возьми мужчин, – прорычал Гервалт. – Я буду охранять девушку, откуда бы ни исходила опасность.
Сильно ругаясь, Дункан гордо покинул замок. Незнакомец мешкал. Глазами он тщательно осматривал зал, ничего не пропуская. Почувствовав на себе взгляд Гервалта, он быстро повернулся и ушел из зала.
Гервалт сжал свои грубые, в шрамах руки в кулаки, борясь с желанием все оставить и последовать за всадниками.
Ненависть к англичанам кипела в нем, но доверие Лаоклейна перевешивало все. Он слышал топот копыт. Воины покидали замок. Проклиная свою беспомощность, он ни на минуту не сомневался в их победе. Мужчины Атдаира были бесстрашными, смелыми и искусными воинами.
Но опасность не всегда видишь. Дункан так сильно гневался, а воины его были так напряжены, что никто из них не заметил, как незнакомец все больше и больше отставал от них и, наконец, растворился в тенях замерзших холмов. Приближаясь к замку Кермичил, они даже не предполагали, в какую ловушку попали. На горном перевали они попали в засаду. Несмотря на неожиданность нападения, они смело сражались с поджидавшим их противником, силы которого превосходили их в полтора раза.
В то время как они сражались с отрядом Овеина, Бранн повел своих воинов на Атдаир, но их опередили.
Никто из оставшихся в Атдаире не лег спать. Дара понуро удалилась в покои, которые она когда-то делила с Лаоклейном. Ей показалось, что в голубых глазах Гервалта и в темных глазах Леты она вновь читает подозрение и неприязнь. Но снисхождения она не просила. С наступлением рассвета она оделась и покинула замок.
Снег сверкал под первыми лучами солнца, отчего серое утро становилось ярче. За воротами ее взору открылось пустынное пространство, на котором виднелись одинокие голые деревья. Сзади раздался голос, неожиданный и пугающий.
– Охранять тебя – трудная задача.
Она устало ответила:
– А ты должен это делать? Если моему брату будет сопутствовать успех, он придет в Атдаир.
– Это не имеет ничего общего с приказом Лаоклейна.
– Он знал, кому доверить дело.
– Я ему доверяю не меньше. Мы – молочные братья, а эта связь крепче, чем кровные узы.
– Я уверена в этом. Руод предан ему гораздо меньше.
Гервалт посмотрел вдаль.
– Они – родные по крови лишь наполовину. Связь слабая. Когда жена Дункана носила наследника Галлхиела, Дункан зачал еще одного сына от служанки.
– Какой была жена Дункана, мать Лаоклейна?
Его взгляд вернулся к ней.
– Изабель Камден Макамлейд была редкой женщиной. Сильной и красивой, как горы. Своенравной, очень похожей на тебя.
Дара подумала, что, имея такого отца, как Дункан, сыновья вдвойне будут тосковать по такой матери, как Изабель. Дара повторила в раздумье:
– Своенравная?
– Да. Тебе лучше оставаться в замке.
– Ты слишком осторожен, Гервалт.
– Я не желаю рисковать, – ответил он твердо.
Прекратив спор, она обратила внимание на горизонт. Он не был больше пустынным. С северо-востока приближались двое всадников. Замок Кермичил находился на западе. Подавив в себе слабость, она указала на них Гервалту. Ответ его напугал ее.
– Иди в дом и позови к себе Лету.
– Это не Макамлейд? – Она старалась быть беспристрастной, но в ее вопросе звучала тоска.
– Его рыжего коня не видно. Подчиняйся!
С неохотой она оставила своего большого и сильного защитника, смотревшего из-под руки вдаль.
Гервалт раздумывал над тем, что со времени отъезда Лаоклейна он чувствовал себя неспокойно. Необычное молчание Дункана и его угрозы перед отъездом казались Гервалту более зловещими, чем раньше. Он подумал, что ему следует быть еще осторожнее.
Время тянулось медленно, всадники приближались к высоким каменным стенам. Они въехали внутрь. Спешились. Один из них медленно поворачивался, осматривая пустынный двор. Его улыбку скрывала густая борода.
– Райланд атаковал замок Кермичил. Наши люди там.
– Все? – Руод облизнул губы.
– Достаточно, – коротко ответил ему Гервалт, глядя на Странга, который слез с лошади и встал рядом с Руодом.
– Я приехал за девчонкой.
Гервалт медленно вынул свой кинжал.
– Я здесь только для того, чтобы охранять ее. Этого желал Лаоклейн.
Руод помрачнел и взялся за свой клинок. В последнее время он воровал и разорял, и это оружие сослужило ему хорошую службу. Он оглядел Гервалта наметанным глазом и тайком дал знак Странгу. С таким сильным соперником, как Гервалт, Руод не мог позволить себе не принять всех мер предосторожности, какими бы неподобающими они ни были.
Они дрались жестоко. Каждый желал смерти другого, и каждый был близок к своей цели. Но Странг хорошо знал свою роль, и до того как Руод начал уставать, а Гервалт мог нанести ему смертельный удар, Странг взялся за свой собственный клинок и держал его наготове у широкой груди.
Странг был доволен. Он попал в цель.
Гервалт выругался, но не дотронулся до ножа, висевшего сбоку. Это было бесполезно. Он даже Руода никогда бы не заподозрил в таком предательстве. Битва лицом к лицу, смерть потерпевшему, поражение – да. Но не это трусливое нарушение неписанного закона. Слишком долго отсутствовал Руод в этих краях. Гервалт все искал рукой опору. Его колени подкосились от потери крови, которая все время капала на землю.
Руод даже не удосужился посмотреть, как умирает его родственник. Уверенно, с важным видом он прошел в дом. В зале он увидел только Дару и Лету. Он был бы гораздо больше доволен, если бы они дрожали от страха. Но этого не было. Взгляд его с вожделением блуждал по Даре. Она сжалась, как будто бы он до нее дотронулся. Подняв голову, медленно подошла Лета и прикрыла собой молодую девушку.
Руод сердито посмотрел на нее:
– Ты назначишь цену за эту девку?
– Я не торгую девками, но, несомненно, ты сам этим занимаешься, Руод Макамлейд.
– Тебя ждет участь Гервалта, если будешь болтать!
Руод поднял руку для удара, но Лета уклонилась. Он отвернулся от нее с отвращением. Кинара решила выйти из кухни в самый неподходящий момент. Большие крепкие двери, отделявшие кухню от коридора, тяжело отворились и закрылись за ней. Руод увидел ее живот и засмеялся смехом, от которого они похолодели.
– Так ты меня встречаешь? Внебрачный сын и потаскуха-служанка произведут на свет еще одного им подобного, как когда-то его отец. Я думал, ты отделаешься от ублюдка.
Угрюмые глаза Кинары засверкали от его насмешки. Ее страсть к нему уже давно превратилась в ярость из-за того, что он не вернулся к ней.
– Я пыталась. – Она плюнула. – Я задушу его между ног при рождении, как твоя мать должна была бы поступить с тобой. Хотя, возможно, она не могла надолго сдвинуть их, даже для такого стоящего дела!
Он ударил ее тыльной стороной руки и рассек ей губу о зубы. Она почувствовала во рту кровь. С руганью Кинара выплюнула кровь Руоду в лицо. Он замахнулся на нее кулаком. Кинара знала, что позволила себе слишком много. Она повернулась, чтобы убежать, споткнулась и тяжело упала.
Руод схватил Дару за руку, когда та наклонилась, чтобы помочь Кинаре.
– Нет, ты будешь со мной пить.
Лета встала, не зная, какой из девушек помочь первой. Потом она наклонилась к Кинаре. Вначале она должна помочь тому, кто принадлежит Атдаиру.
Руод тянул Дару к столу. Она сжалась от его прикосновения, когда он силой усаживал ее на скамейку. Затем с явным удовольствием взял стул Лаоклейна. Он попробовал на вес бочонок с элем, который открыл Гервалт некоторое время тому назад. Он пил жадно и шумно, внушая отвращение Даре. Эль капал с его бороды на куртку в жирных пятнах. Он подталкивал бочонок Даре под руку и рассердился, когда она даже не двинулась, чтобы дотронуться до него.
– Пей! Ты будешь пить со мной так же, как пила с Лаоклейном. Я видел это. Ты будешь говорить со мной и улыбаться мне, как ты делала с ним!
Внутри Дары все кипело, но она молчала.
– Чертова девка! Лаоклейна здесь больше нет, чтобы защищать тебя или уложить в постель.
– Даже у твоей силы есть пределы, Руод. Если ты хочешь иметь компаньона в своих непристойностях, то это должен быть тот, кто боится тебя. Я же не боюсь!
Страшно разозлившись, он поднял бочонок к ее рту, больно схватил ее волосы и начал лить эль на ее сжатые губы. Эль разлился по ее лицу, платью и волосам, попал в нос. Задыхаясь, Дара с силой оттолкнула бочонок.
И эту картину увидел ее брат, когда вошел в зал. Следом за ним шли двое мужчин, волоча несчастного Странга. Еще один мужчина, незнакомый Даре, шел рядом с братом. От злости Бранн сжал кулаки. Глаза его сверкали от гнева. Он надвигался на Руода, который упал при его приближении.
Вырвавшись из тисков Руода, Дара безвольно начала опускаться на пол, и в этот самый миг оказалась в руках незнакомца, подхватившего ее.
Дара взглядом следила за Бранном. Он вырвал у Руода его кинжал, а самого его отбросил к стене. Драка длилась не более минуты, но в результате лицо Руода было в синяках и кровоточащих ранах. Бранн не намеревался прощать.
– Ты Макамлейд?
Губы Руода перекосились в гримасе.
– Я ношу это имя, законно или нет, но я не граф Атдаир.
Дара заговорила медленно. Туман застилал ей глаза.
– Именно этот человек убил Кервина и привез меня из Чилтона, а не другой.
– Да, сука, но ведь Лаоклейн переспал с тобой, разве не так?
Бранн снова бросился на него, но незнакомец, державший Дару, позвал двух мужчин. Они вошли в зал. Бранн указал им на Руода, и его схватили.
– Я не буду больше пачкать руки! С этим и его лакеем следует поступить так, как мы поступаем с любым, кто покушается на наших женщин и убивает наш народ. И торопитесь, у нас нет времени.
Услышав слова Бранна, Странг начал настойчиво и трусливо протестовать. Его мольбы оставили отвратительное впечатление. Вместе с молчаливым и все еще неповинующимся Руодом его выволокли наружу. Вой англичан был похож на вой голодных волков рядом с укрывающейся добычей. Крики Странга не были слышны в этом вое.
Звук этот отдавался эхом в ушах Дары, когда она прижимала к ним руки в бешеном усилии устраниться от шума. Когда Бранн подошел к ней, она в ужасе отпрянула от него, не будучи уверенной, что незнакомец все еще ее держит.
– Сколько убийств ради меня, Бранн, сколько? – Он остановился перед ней в недоумении и немного разозленный.
– Я сделал то, что должно было быть сделано.
– Не нужно было совершать ни одного убийства. Я бы предпочла свою собственную смерть даже одному убитому ради меня.
Бранну было двадцать два года. Он был только на пять лет старше Дары, но ему вдруг показалось, что он старше вдвое.
– Ты стала такой же, как мать. Слишком слабой, чтобы смотреть в лицо реальности.
Его слова больно укололи. Она резко ответила:
– Нет. Это ты стал слишком похож на Овеина, грубый, жестокий и… – Она остановилась, ошеломленная своей собственной жестокостью к брату, которого она любила. Слезы застилали ей глаза, она подняла руку, умоляя, но он отвернулся от нее.
Ее возвращение в Чилтон было слишком похоже на ее отъезд оттуда. Во второй раз она горевала по брату, и хотя в этот раз смерть обошла их стороной, Дара снова уносила с собой картины смерти. Растерзанное тело Гервалта лежало во дворе. Еще два безмолвных тела, которые было невозможно узнать, были распростерты рядом с ним. И опять Дара была в руках незнакомца, хотя на этот раз он не был шотландцем с голубыми глазами и жестоким характером.
Лорд Блекдин был смуглым, худым и уверенным в себе. Он говорил с мягким лондонским акцентом, глотая слова. В его руках она была как в убежище и радовалась этому.
Башни Чилтона были подобны пятнам на темнеющем небе. Они проехали под большими арками замка. Был сочельник. Дара была дома.
Еще будучи на некотором расстоянии от Атдаира, Лаоклейн стал предчувствовать недоброе. Непонятный страх заставил его ускорить шаг, несмотря на то, что и лошади, и наездники были очень уставшими. Особенно устала Анна. У нее не было привычки к такого рода изнурительному путешествию, которое они предприняли, покинув Эдинбург. Последние мили были особенно трудны – лошадям приходилось преодолевать сильный ветер и колючий снег.
Предчувствие оправдалось. Братьев встретили угрюмые мужчины. Они обменивались неловкими взглядами, но ничего не объясняли. Лаоклейн и не настаивал… Наоборот, он отвернулся от молчавших людей, страх его возрастал. Он последовал за Ниаллом и его уставшей молодой женой в дом, где было мрачно и пусто.
Лаоклейн прошел в середину зала и громко позвал Гервалта и Дару. Их имена эхом отозвались в пустом доме.
– Тебе никто не ответит. Ни Дункан, ни Фибх, ни полдюжины других. – С ним говорила Лета, стоя на лестнице наверху. Она была, как всегда, аккуратно одета, стройна, как и прежде, только сильно постарела. Она медленно спустилась по лестнице. Ее слова подтверждали опасения. – Ты оставил своих лучших людей защищать Атдаир, многие погибли.
– Дара? – В вопросе слышалась мучительная боль.
– Пока наши люди сражались, пришел ее брат. Руод поплатился жизнью за свою страсть к ней.
– Руод?
– Да, Дункан послал за ним еще раньше… – Она запнулась, глядя на Анну. – Ниалл, уведи свою жену отсюда, ей придется еще достаточно пережить. Не стоит ей слышать самое худшее.
– Нет, – Анна говорила твердо, не давая Ниаллу встать. – Теперь я тоже Макамлейд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34