Вы должны решить, кому вы преданны. Многие из нас ходят по острию ножа, стараясь не споткнуться и не упасть в ту или другую сторону.
Сесиль слушала разговор вполуха, когда Тавис задал ей интересующий его вопрос:
– Ну, как тебе мой брат?
Она взглянула на Иана Гилликриста и поняла, что Тавису будет неприятно услышать не только ее восторженный отзыв о физическом великолепии Гилликриста, но и простую похвалу в его адрес. Она знала, что Тавис просил ее руки и получил отказ. И дело не в том, что он был внебрачным ребенком. Человек, которым Сэлек восхищался и за которым последовал из Германии много лет тому назад, тоже был внебрачным ребенком. Но Гейвин Макамлейд завоевал расположение в обществе, разбогатев и став обладателем многочисленных титулов, которых бы с лихвой хватило на несколько человек. Тавис же не делал ровным счетом ничего, а только сидел на горбу у своего отца, надеясь получить то, что им не было заработано.
И все же, несмотря на то, что в Тависе не было силы Макамлейда, Сесиль хорошо к нему относилась и поэтому, не желая ранить его чувства, сказала осторожно:
– Прошло еще слишком мало времени, чтобы можно было что-либо сказать. Но то, что он сделал с замком Коэ, мне не по душе.
– Нет, это было необходимо сделать. – Слова Тависа поразили ее – он оправдывал человека, который лишил его всякой надежды на наследство. – Иначе Иану пришлось бы сражаться за каждый замок, на который он предъявлял свои права, независимо от того, принадлежит он ему по праву или нет.
– Тогда, – продолжила Сесиль, – я совсем не знаю, что о нем сказать и подумать, кроме того, что в его глазах живет печаль. – И гнев, о котором она ничего не сказала, потому что не знала, откуда он появился и на кого направлен. Если бы она могла с ним поговорить, она бы, несомненно, все узнала. Но, как и ее бабушка, она никогда не проявляла любопытства к тому, что ее не касалось, и таким образом старалась защитить свое сердце и разум, хотя это ей не всегда удавалось.
– Ты думаешь, он останется верным Англии? – Тавис знал о ее даре, хотя никогда не обсуждал с ней эту тему. Почти все из их окружения знали о том, что Сесиль унаследовала способность проникновения в чужие души от своей бабушки Кайрин.
– Не знаю, Тавис, – просто ответила Сесиль. Ее глаза неожиданно встретились с глазами Иана. Она залилась краской, надеясь, что он не догадался, о ком они говорят. Но когда его проницательный взгляд остановился на Тависе, она поняла всю тщетность своих надежд. Вообще-то, они ничего обидного не говорили, и он не должен удивляться тому, что стал предметом всеобщего внимания и любопытства, и будет оставаться таковым еще долгое время.
Ей удалось скрыть свое замешательство благодаря суматохе, вызванной отъездом, но когда она выезжала из-под арки и оглянулась, то увидела, что Иан Гилликрист все еще смотрит ей вслед. В его глазах ясно читались и боль, и гнев, и смущение.
Иан был потрясен, когда увидел выражение сострадания на лице девушки. Он был потрясен и разгневан. Как смеет какая-то худосочная шотландка жалеть его! После Эдры Байрхэм ни одной из женщин, и уж тем более этой, рассчитывать не на что. Он надеялся, что дядя ошибался, говоря, что Сэлек Лотаринг будет стремиться к помолвке. Иан сделает все возможное, чтобы эта тема никогда не возникала. Он предпочел бы не отказывать этому человеку в открытую. Но если он не поймет, то придется действовать иначе.
ГЛАВА 5
– У тебя должен быть наследник, – убежденно сказал Доннчад, – поэтому рано или поздно тебе придется жениться. – Он и Иан сидели в небольшой передней, и битый час обсуждали этот вопрос.
– Но только не на дочери Лотаринга.
Доннчад был поражен тем, сколько чувства Иан вложил в эти слова. Он не видел ничего дурного в этой партии, дочь Сэлека устроила бы любого мужчину.
– У тебя уже кто-то есть? – Да поможет нам Бог, если племянник выберет себе в жены англичанку.
– Нет, – без обиняков ответил Иан, – я не хочу жениться. Почему бы Тавису не стать моим наследником? Разве мой отец не одобрил бы это?
– Из этого ничего не выйдет. Тавис за год пустит по ветру все наследство. Я говорил об этом Гилликристу. – Нельзя сказать, что муж Энн обратил внимание на этот совет.
– Он, кажется, не робкого десятка, – проворчал Иан. Правда, смелость брата граничила с глупостью. Иан устал от его назойливости. Ему казалось, что Тавис прямо-таки жаждет, чтобы они поссорились.
– Да нет, смелым его не назовешь, скорее, он глуп. – Доннчад взъерошил волосы в замешательстве. Он не хочет вызвать в Иане чувство неприязни к своему единокровному брату, но кое о чем Иана следовало бы предупредить. – Тавис не вылезает из дворцовых интриг. Даже сейчас он принимает живейшее участие в событиях, связанных с претензиями Мари де Гиз на регентство.
– Ты против нее? – удивился Иан, памятуя, что сказал дядя утром, когда речь шла о выборе, который предстояло сделать. По его мнению, дядя должен был испытывать к Аррану неприязнь из-за его всем известной трусости.
– Нет, я не против, но еще не время для открытых действий. Тавис неосторожен. Он действует по велению сердца, но не разума.
– Неосмотрительность Тависа еще не повод для моей женитьбы. – Иан вернулся к началу разговора, желая покончить с этой темой раз и навсегда. Во всяком случае, в беседах с дядей.
– Недоверие, которое испытывает к тебе Тавис, и, вообще, его отношение к тебе равнозначно отношению многих других людей. Потому что твои притязания на владения отца эфемерны, если не сказать больше. Тебе придется отбиваться от желающих завладеть твоими землями в открытую или пользуясь различными уловками.
– Чтобы удержать свою собственность, мне не нужна помощь Лотаринга.
– Не нужна, если все будет происходить в открытую, но похоже, что тебе нельзя на это надеяться. Тебе попортят много крови, если кто-нибудь поставит под сомнение твою преданность Шотландии и доведет это сомнение до сведения королевских особ. – Доннчад не спускал с него пронизывающего взгляда. – Женитьба на девушке из шотландской семьи, хорошо известной своей лояльностью к власти, могла бы пресечь такого рода попытки. – Посмотрев на упрямый подбородок племянника, Доннчад вздохнул. – Подумай об этом, парень. Женитьба не такое уж плохое дело, она может принести пользу.
– Я подумаю об этом, – с неудовольствием сказал Иан. Он знал, что исполнит свое обещание, хотя это и раздражало его.
– Он прекрасный парень, – настаивал Сэлек.
– Он англичанин, – Джиорсал прижалась к широкому плечу Сэлека, чувствуя безопасность и покой, которые она всегда ощущала с ним в постели. Ей хотелось, чтобы ее любимый муж поскорее бы закончил приводить все новые и новые аргументы в пользу женитьбы Сесиль и Гилликриста, и она могла бы спокойно заснуть.
– Он – шотландец. Если уж зашла об этом речь, то я – немец.
– Германия – наш союзник.
Услышав это, Сэлек рассмеялся довольным смехом.
– Германия слишком занята разборками со своим собственным народом, чтобы затеять войну с кем-нибудь еще. А Гилликрист – наш сосед, а не враг.
– А он сам хочет жениться? – с раздражением спросила Джиорсал.
– Я этого не касался. И как я мог что-то спрашивать, если ты категорически против?
Чрезмерная рассудительность его тона исторгла тяжелый вздох из груди Джиорсал: она хорошо знала, что если ему будет надо, он поступит так, как считает нужным.
– Не очень-то тебя этим остановишь. Услышав нотки раздражения в ее голосе, Сэлек притянул ее поближе к себе.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я не сделаю ничего, что тебе не нравится.
– Первый раз в жизни я пожалела о том, что не обладаю даром моей матери, – призналась Джиорсал. Его искреннее заверение успокоило ее. Пока Сэлек был ей послушен, она могла проводить свою линию. – То, что я хотела бы знать, скрыто от меня.
– Ты хочешь знать, будет ли твоя дочь счастлива в браке?
– Да, я хотела бы, чтобы брак ее был счастливым и благополучным.
– Ни один родитель не может получить такую гарантию, – Сэлек долго лежал в полном молчании. – Хотя Сесиль не может сказать, что случится, она обладает интуицией. Я думаю, что в этом вопросе мы могли бы ей довериться.
Удивившись его словам, Джиорсал отодвинулась от него, чтобы лучше видеть лицо мужа в тусклом свете.
– Ты думаешь, она хочет его? – Сесиль ничего не сказала матери – ни да, ни нет.
Сэлек покачал головой.
– Я не спрашивал, – признался он, – я боюсь опять услышать имя Рейнарда из ее уст.
Джиорсал рассмеялась:
– Она дразнит тебя, я ручаюсь. Она любит его как кузена, но как мужчина он ее не волнует.
Сэлек исчерпал все свои доводы. Он лежал в темноте и думал о молодом человеке, которого встретил в этот день, и о том, правильно ли поступает, думая склонить его и дочь к женитьбе. Он слышал ровное дыхание Джиорсал и решил, что она спит, как вдруг, к его удивлению, она проговорила сонным голосом:
– Если Сесиль захочет выйти замуж за лорда Гилликриста, я не буду больше возражать.
* * *
Сесиль проснулась с ноющим чувством сожаления. Перед глазами стоял образ Иана Гилликриста, красивого темноволосого человека, с незаживающей раной в сердце. Вглядываясь в темноту, Сесиль пыталась восстановить фрагменты своего сна, но тот улетучился, как только она проснулась. Все, что она смогла вспомнить – это лорда Гилликриста и боль, которая не отпускала его. Когда она заснула опять, Гилликрист все еще оставался с ней.
Она проснулась во второй раз от неясного шума: в дальнем конце комнаты суетилась служанка.
Изабел с улыбкой наблюдала, как она потягивается.
– С отъездом отца Эйндреаса вы обленились. Приехал новый священник, и он собирается провести службы сегодня утром, чтобы благословить все ваше семейство.
– Так ведь еще рано, – запротестовала Сесиль. – Неужели ему не надо отдохнуть? Он, наверное, провел в пути всю ночь, чтобы приехать к этому времени.
– Да, священник сказал вашему отцу, что отец Эйндреас попросил его обратить внимание на душевное здоровье вашей семьи.
По лицу Изабел гуляла плутоватая улыбка, и Сесиль со стоном выдохнула:
– Еще один отец Эйндреас? Я так надеялась, что будет что-нибудь другое. Мне так не хватает отца Люсьена.
Изабел помогла ей надеть платье из тяжелого шелка цвета зеленого мха, расшитое черной нитью на тугих манжетах и по вороту, и скромную шапочку из черного бархата – поверх распущенных волос.
– Этот цвет вам не идет, – проворчала Изабел, считая, что, хоть он и подчеркивал ее привлекательность, но одновременно старил.
– Придется с этим смириться, – ответила Сесиль. Ее нисколько не задевало, что Изабел не выразила своего одобрения ее выбору. Ей нравилась мягкая ткань платья, и это ощущение было для нее важнее, чем ее внешний вид. Она знала, что всегда доставляет массу беспокойства Изабел, когда речь заходит о выборе материалов для ее платьев.
С превеликой неохотой Сесиль присоединилась к остальным членам своей семьи в небольшой часовне замка Сиаран, но вскоре, как и остальные члены ее семьи, была приятно удивлена. Новый священник был довольно высокого роста и угловатый, как отец Эйндреас. На этом, однако, все сходство кончалось. В отличие, от горящих огнем глаз отца Эйндреаса, его глаза излучали теплый свет любви. И благословение отца Митчела было таким же, в нем не было и намека на осуждение или обещание Страшного суда.
Сесиль все еще находилась под впечатлением от службы, когда они вышли из часовни и перед их взором предстал взволнованный всадник на взмыленной лошади.
Сэлек тотчас же узнал знак Аррана.
– Он едет?
– Да, милорд, они покидают Мелроуз с первыми лучами солнца. – У посланника был более загнанный вид, чем у его лошади.
– Тогда они будут здесь вечером, – пробормотала Ниарра, заранее соображая, что уже сделано и что еще предстоит сделать к их приезду.
Мысли Сесиль скакали в одном направлении с мыслями отца, и она не удивилась, когда услышала, что отец снаряжает в путь своего гонца.
– Берингард, скачи к лорду Гилликристу и дай знать о приезде Аррана. Если он пожелает приехать, мы будем рады принять его сегодня вечером, а также его дядю и Тависа.
Сесиль не удивилась и тогда, когда заметила взгляд матери, который та бросила в сторону отца. Сесиль знала, что Джиорсал думает о том, что Сэлек пытается использовать любую возможность, чтобы сосватать ее и Иана Гилликриста. Этим утром Сесиль сама много думала об этом. В поведении их нового соседа не было ничего, что привлекало бы ее, но ей не давал покоя недавний сон, благодаря которому Иан занял прочное место в ее мыслях.
– Пойдем, Сесиль. – Рилла, все еще одетая в траурные одежды, светилась такой же спокойной красотой, как в день, когда Одвулф впервые привел ее в замок Сиаран. Она коснулась руки золовки:
– Давай поможем Ниарре, пусть твоя мама отдохнет.
Слова Риллы заставили Сесиль вспомнить о страхе, испытанном накануне.
– Ты думаешь, она действительно больна? – тихо спросила она.
– Боюсь, что да, – ответила Рилла. В ее бледно-зеленых глазах было сочувствие. Все дети семьи ее мужа обожали свою мать, и Рилла знала слишком хорошо, что будет значить эта потеря. – Но она не хочет говорить об этом, и мы должны ее понять.
– Она такая сильная. Мне становится страшно при мысли, что она может заболеть, – призналась Сесиль.
Рилла обняла ее за плечи, и они направились к главной башне.
– Будем заботиться о ней, и все будет хорошо.
Когда они вошли в зал, Ниарра вздохнула с облегчением.
– Ну, наконец-то, пришли. Рилла, пожалуйста, проследи за тем, чтобы в каждой спальне положили чистое постельное белье. А ты, Сесиль, не посмотришь ли еще раз с поваром меню?
Рилла и Сесиль обменялись улыбками, слушая, каким взволнованным тоном Ниарра отдает приказания.
Все домашние дела в Сиаране всегда делались исправно. Слуги любили Ниарру и никогда не давали ей повода для огорчений. Не было никакой нужды в помощи Риллы и Сесиль, но, если Ниарре это было нужно, они согласны исполнить ее желание.
Когда Сесиль убедилась, что на кухне, как всегда, полный порядок, Ниарра дала ей новое задание, затем еще одно и еще, и так продолжалось до тех пор, пока Сесиль не подумала, что у них не осталось времени, чтобы привести себя в порядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37