Сантехника супер, приятный сайт
Он был покорен ее портретом, ее влекущей неземной красотой. А какова она на самом деле? Быть может, его ждет разочарование? Он, кажется, жаждал этого, но знал, что случись такое, ему было бы непросто это пережить. Он ощущал многообразие нитей бытия, связывающих его с внешним, подчас враждебным миром. Он прошел определенную школу жизни и знал, что обстоятельства подчас бывают сильнее требовательного «Я» и нет смысла пытаться бороться с ними, бывает куда полезнее влиться в мировое течение и вот так жить, принимая подарки судьбы. Он хорошо усвоил эти уроки и не спешил изменять своему учителю. Он с улыбкой думал об Адели. И знал, что не уедет, нет, не уедет.
ГЛАВА 6
Расцветал май. Лорд Генри несколько раз ездил в Лондон вести переговоры с банками и кредитными обществами. Он понимал, насколько могут быть выгодны вложения черную металлургию, а предложения одного промышленника всерьез заинтересовали его. Для Готфрида находилось немало работы, тем не менее, в редкие свободные часы он оставался наедине с собой, наедине со своими мыслями.
Прошло двенадцать дней после получения письма от леди Генри. Граф благосклонно разрешил ей приехать в родовое гнездо, и теперь замок гудел как улей, готовясь к встрече графини. Ремонтировались апартаменты, спешно приводился в порядок сад, дорожки в парке подравнивались и засыпались песком.
Ричард, сходя с ума от нетерпения, отмечал в календаре прошедшие дни, без умолку говоря о матери и требуя назвать день ее приезда, чем доводил несчастную миссис Уиллис до исступления. Мальчик часто бегал в комнаты матери, где шел спешный ремонт, пахло краской и штукатуркой, и, тяжело ступая, расхаживали рабочие. Ричард в благоговении замирал, слушая грубую речь простолюдинов. Он коротко с ними сошелся и часто, скинув синюю матроску, размешивал в железной бадье краску. Он научился сквернословить и цыкать слюной, и мог плевком поразить отдаленную цель. Миссис Уиллис, не жалея сил, боролась с новыми увлечениями юного графа, а он, щадя ее слабые нервы, не демонстрировал ей свои вновь приобретенные навыки.
В малой гостиной стены покрывались светлой венецианской штукатуркой, пол выкладывался мозаикой, состоящей из разных пород дерева. Ломались колонны и черные панели в гардеробной, и Ричард в восторге глядел на поднимающиеся клубы пыли. Только будуар по приказанию графа не подвергся реконструкции.
В воскресенье Джон проснулся рано. Он слушал мерные удары колокола, далеко слышные в хрустальной утренней дымке и, прищурившись, посмотрел в окно, покрывающееся влагой. Ветра не было, вставало солнце в сине-зеленом небе, в котором зависло облачко, похожее на дирижабль. Сквозь ресницы он видел верхушки тополей, застывших в неподвижности. Джон лениво поднялся и направился к умывальнику. «Воскресенье. Будет хороший день», – подумал он.
«Оксфорд» подкатил к подъезду как раз в тот момент, когда Джон раскуривал первую сигарету и застегивал запонки. Выходя из машины, Анри со стуком захлопнул дверцу и окинул замок быстрым взглядом. Увидев в окне третьего этажа Джона, он расплылся в улыбке и приветственно взмахнул рукой. Джон ответил ему тем же жестом.
Через несколько минут в комнату постучали. На пороге стоял Стив в белой ливрее, скромно улыбаясь.
– Граф Анри приветствует вас, господин Готфрид, – сказал слуга. – Он почтет за честь повидаться с вами, как только отдохнет с дороги.
– Благодарю, Стив. Передайте графу, что я также рад его приезду.
Оставшись один, Джон пригладил волосы, потом посмотрел на себя в зеркале. Анри вернулся как нельзя кстати. Теперь Джон не будет сгорать в плену рокового воображения. Уж Анри-то сумеет разогнать сгущающиеся тучи. Вскоре, наверняка, налетят его приятели и поклонницы, и всколыхнут это сонное царство. Ну да Бог с ними! Так даже лучше. Он внимательно рассматривал свое лицо с тяжелой, почти квадратной челюстью и выступающими скулами, глаза, губы, прямой нос, и остался вполне доволен увиденным. Затем постоял немного и повязал галстук. Спускаясь в столовую, Джон с усмешкой подумал, что и на этот paз ему придется выдерживать натиск Ричарда и слушать бесконечные упреки миссис Уиллис, пышной от локонов и рюш.
После завтрака Джон с головой погрузился в работу. Во втором часу пополудни неожиданно приехал граф Генри. Он был оживлен, когда, войдя в рабочую комнату Джона, с размаху бросил на стол пакет бумаг. Джон понял, что лондонские дела продвигаются успешно.
Незадолго до обеда Джон сидел в библиотеке, медленно перелистывая Ефрона. Он давно взял себе за правило в течение дня находить немного времени для чтения.
Камин в этом роскошном помещении больше не топили, а уж если и выдавались промозглые ночи, центральное отопление успешно устраняло это неудобство. Время от времени Джон поднимал глаза от страниц и тихо сидел, ведя мысленный спор с автором. Но доказать что-либо таким способом не было возможности, и тогда взгляд его рассеянно блуждал по антикварной мебели, богато украшенной резьбой. Но его, человека далекого от аристократического круга, по-настоящему завораживало вовсе не это. В библиотеке размещался целый арсенал оружия, относящегося к XIII–XVII векам.
На стенах висел щиты со скрещенными над ними двуручными тевтонскими мечами, боевые секиры, рапиры, даги. Джона завораживал вид оружия, хищный блеск металла. Он отложил книгу и прошелся вдоль стены. Щелкнул выключатель и с кессонированного балками потолка полился яркий свет; отточенные грани засверкали с удвоенной силой. Он подошел к манекену, на котором была надета кольчуга и слегка приподнял ее за наплечные пластины.
– Нет, нет, не советую! – воскликнул Анри, поднимаясь по лестнице. Старший сын графа выглядел энергичным, свежим, вполне отдохнувшим и был явно доволен тем, что, наконец, оказался дома.
– Уверяю, эта, штука вам не по плечу. Сам примерял. Не налезла! Но вообразите, какими крепкими были эти коротышки! Помногу часов ворочать тяжеленными железками, да при этом еще ухитряться укорачивать жизнь ближних! И весьма успешно, надо сказать.
Джон обернулся к молодому графу.
– Приветствую! – сказал Анри.
И Джон крепко пожал протянутую руку.
– С приездом. Несказанно рад снова вас видеть, Анри. В этих стенах недоставало вас.
– А! – махнул рукой Анри. – Явное завышение ценности моей персоны.
Заложив руки за спину, он постоял, разглядывая изогнутые восточные сабли, русские шестоперы, копья. На нем были светлые льняные брюки и подпоясанный халат.
– Что нового на Баварском плоскогорье? Как поживает славный город Мюнхен? – спросил Джон, опускаясь в кресло и закуривая.
– О, Мюнхен процветает! Весна не только в Англии, дорогой Джон, и мне представился случай в этом убедиться.
Анри с увлечением рассказал о поездке, праздных минутах, проведенных в кругу интересных и миролюбивых людей. О катаниях в окрестных предгорьях, о чистых холодных озерах, в изобилии раскинувшихся вокруг города, о роскошных музеях и картинных галереях Мюнхена, не обмолвившись, конечно, ни словом о жемчужине, Ванессе фон Крюгер. Ему даже удалось побывать в варьете, которыми город изобиловал до войны, и которые стали в диковинку теперь. Развалившись в кресле напротив, он поглаживал крепкую, поросшую темными волосами грудь, курил. Словом, прокатился он неплохо. Нет, пусть Джон не думает, что он какой-то там повеса. Дела с Божьей помощью делаются. И надо сказать, не без успеха.
– Анри, – спросил Джон, меняя тему разговора. – Вам известно о намерении леди Генри вернуться в замок? Вернее, в скором времени она приедет, поскольку получила согласие графа.
Анри скорчил гримасу.
– Да, меня известили. По всему дому пыль столбом, у садовника от усердия уже язык на плече. Ричард скачет, как помешанный. Не знаю, к чему все это приведет, – он покачал головой. – Одно могу сказать: жизнь в замке переменится. Знаете, Джон…я… я не хотел бы с ней встречаться.
– Как так?
– Да вот так.
– Не понимаю вас, Анри.
– Вы видели ее портрет? – спокойно произнес Анри, поднимаясь и снимая со стены засапожный нож, отделанный вдоль желобка орнаментом. – Вам что-то непонятно?
– Пожалуй. Есть какой-то пробел. Простите, Анри, но точнее выразиться я не могу.
– Это самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо видел, – с жаром воскликнул сын графа. – Беда в том, что она тигрица. Натура ее до крайности эгоистична. Ей неведомы чувства жалости и сострадания. Чтобы добиться своего, она идет на любые ухищрения. Представляете себе такое, Джон? Упаси меня Бог полюбить такую агрессивную, безрассудную, высокомерную обольстительницу! Хотя порой желаешь именно этого. Но леди Генри – жена моего отца. Я обязан помнить об этом… Знаете, а я уже подумываю от отступлении, – с грустной улыбкой продолжал Анри. – Поеду я, пожалуй, на Темзу, в Генри-холл. Так будет лучше.
– Неужели для вас это настолько серьезно?
– Увы, мой друг. Было время, когда я проводил часы возле ее портрета. Просто сидел как идиот и смотрел. В этом было что-то демоническое. В конце концов, фантазия моя до того разыгралась, что я занемог. Я слабел. Еще немного, и я кинулся бы в Европу на поиски… Я сказал себе «стоп». Ключ от ее будуара, который всегда находился при мне, как талисман, я выбросил в озеро. Ну, и все. Концы в воду, – он коротко рассмеялся. – Я знал, что запасной ключ есть у нашего домоправителя, Уотсона. Но убей меня Бог, чтобы бы я обратился к нему с подобной просьбой!
При последних словах Анри Джон сунул руку в карман брюк и прижал ключ к бедру. Он чувствовал, что в горле нарастает сухой ком.
– Вот примерно такая картина, – сказал Анри после непродолжительного молчания. – Может быть, я не должен был всего этого говорить вам. Но, право, высказанная тайна уже перестает быть тайной, и не нужно нести ее в себе. Рядом с этой женщиной нельзя находиться, Джон, поверьте.
– Лорд Генри был несчастлив с ней?
Анри так пристально посмотрел в глаза Джона, что у него заныло меж бровей. Потом повесил на место нож и снял пламевидную шпагу.
– Трудно сказать, – наконец ответил он. – В объятиях леди Адели отец забывал обо всем. Он дышал ею. В конце концов, его стала тяготить политика, работа, свет, связи – все, что требовало времени и внимания, все, что, как он считал, отнимало у него Адель. Вспышка чувственности, счастье, рождение Ричарда… Ну, а потом… Появился офицер, еще пахнущий порохом, в ореоле славы, аристократ по происхождению. Знаете, у отца был прекрасный дом в Лондоне, старинный особняк, где прошло мое детство. Стрельчатые окна, таинственные коридоры, входные ворота с орнаментом рококо, увенчанные гербом. Но больше всего меня поражали каменные горгульи, сидящие над порталом. Помню, ребенком я все мечтал подсмотреть, как в полнолуние они будут слезать со своих консолей и бродить по аллее. Раз в неделю в доме устраивались приемы. Вокруг Адели собирались молодые красавцы, всякие хлыщи и бездельники, пели дифирамбы, стараясь перещеголять один другого. Отец страдал, но не мог ведь он держать юную жену под замком. Надо сказать, что Адель расчетлива и холодна. Для нее важнее сбить с толку, одурачить, заставить страдать, удовлетворить свои амбиции, а затем и бросить. Она может смотреть вам в глаза, одаривать улыбками, обещающими рай земной, но улыбки эти ничего не значат. Такова ее натура. Но этот офицер… Черт возьми, для меня это загадка! В общем, произошел скандал, отец вызвал его на дуэль. Но, к счастью, в двадцатом веке не стреляются. Да и барон, надо заметить, был стрелок еще тот. Отец никогда об этом не говорил.
– А откуда же вы знаете?
– Об этом? Слухами земля полнится, – Анри посмотрел за окно, в зеленый ветреный день. – Однажды утром ее просто не оказалось в спальне. Ни ее, ни сына. Отец писал мне, я хотел приехать, но он запретил. В конце концов, он вернулся в родовое гнездо, продав лондонский дом со всей начинкой, забрав только книги, картины и оружие. Но и здесь все было наполнено ею. Отец велел запереть ее комнаты. Мне кажется, тронуть хоть одну вещь, принадлежащую ей, было для него все равно, что кощунством. Ого-го! – воскликнул он, взглянув на каменные часы. – Однако, скоро время обеда. Джон, предлагаю вам партию в бильярд. Мы еще успеем, если не будем здесь киснуть. Не отказывайтесь, друг мой!
Он вытянулся в струнку и отсалютовал шпагой.
– Прекрасный клинок, – заметил Джон.
– Да. Клинок этот наносил страшные рваные раны, которые подолгу не заживали, если заживали вообще.
Джон поднялся, подтянул ремень на брюках. Оживленно болтая, они направились в бильярдную.
ГЛАВА 7
Итак, был обозначен и назван день приезда леди Адели Лорд Генри, получив письмо, попросил своего секретаря, мистера Готфрида, ненадолго оставить его. Готфрид заметил, как побледнело лицо графа и на лбу вспухла вена, похожая на молнию, что случалось в минуты крайнего волнения или ярости. Как только за мистером Готфридом закрылась дверь, он разрезал конверт. Руки его дрожали.
За обедом он объявил семье, что леди Генри приедет двадцать восьмого июня.
– Еще так нескоро! – воскликнул Ричард. – Все только и делают, что испытывают мое терпение!
– Вот тебе, малыш достойный повод потренировать волю, – негромко заметил Анри. – Всегда хочется всего и сразу, но жизнь не такова. Жизнь диктует свои правила. И лучше тебе, Ричард, понять это сразу.
– Да, но двадцать восьмое! Это нечестно!
– Извлеки из этого максимум пользы.
Миссис Уиллис подняла стакан, и вдруг пальцы ее ослабели, и стакан наполовину полный томатным соком, грохнулся со звуком треснувшей скорлупы, заливая белую скатерть. Женщина дрожащими руками, в забрызганных кружевах манжет стала собирать кусочки стекла. Мужчины в оцепенении смотрели на пятно в центре стола, вызывавшее у всех одну и ту же ассоциацию.
Первым в себя пришел Ричард.
– Вот те на! – в восторге воскликнул он. – Растяпа!
Лорд Генри строго взглянул на сына.
– Оставьте, миссис Уиллис, – досадливо поморщился он. – Жозеф сделает это за вас.
Он растерянно оглянулась. Над ее плечом склонился слуга с подносом и ворохом крахмальных салфеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
ГЛАВА 6
Расцветал май. Лорд Генри несколько раз ездил в Лондон вести переговоры с банками и кредитными обществами. Он понимал, насколько могут быть выгодны вложения черную металлургию, а предложения одного промышленника всерьез заинтересовали его. Для Готфрида находилось немало работы, тем не менее, в редкие свободные часы он оставался наедине с собой, наедине со своими мыслями.
Прошло двенадцать дней после получения письма от леди Генри. Граф благосклонно разрешил ей приехать в родовое гнездо, и теперь замок гудел как улей, готовясь к встрече графини. Ремонтировались апартаменты, спешно приводился в порядок сад, дорожки в парке подравнивались и засыпались песком.
Ричард, сходя с ума от нетерпения, отмечал в календаре прошедшие дни, без умолку говоря о матери и требуя назвать день ее приезда, чем доводил несчастную миссис Уиллис до исступления. Мальчик часто бегал в комнаты матери, где шел спешный ремонт, пахло краской и штукатуркой, и, тяжело ступая, расхаживали рабочие. Ричард в благоговении замирал, слушая грубую речь простолюдинов. Он коротко с ними сошелся и часто, скинув синюю матроску, размешивал в железной бадье краску. Он научился сквернословить и цыкать слюной, и мог плевком поразить отдаленную цель. Миссис Уиллис, не жалея сил, боролась с новыми увлечениями юного графа, а он, щадя ее слабые нервы, не демонстрировал ей свои вновь приобретенные навыки.
В малой гостиной стены покрывались светлой венецианской штукатуркой, пол выкладывался мозаикой, состоящей из разных пород дерева. Ломались колонны и черные панели в гардеробной, и Ричард в восторге глядел на поднимающиеся клубы пыли. Только будуар по приказанию графа не подвергся реконструкции.
В воскресенье Джон проснулся рано. Он слушал мерные удары колокола, далеко слышные в хрустальной утренней дымке и, прищурившись, посмотрел в окно, покрывающееся влагой. Ветра не было, вставало солнце в сине-зеленом небе, в котором зависло облачко, похожее на дирижабль. Сквозь ресницы он видел верхушки тополей, застывших в неподвижности. Джон лениво поднялся и направился к умывальнику. «Воскресенье. Будет хороший день», – подумал он.
«Оксфорд» подкатил к подъезду как раз в тот момент, когда Джон раскуривал первую сигарету и застегивал запонки. Выходя из машины, Анри со стуком захлопнул дверцу и окинул замок быстрым взглядом. Увидев в окне третьего этажа Джона, он расплылся в улыбке и приветственно взмахнул рукой. Джон ответил ему тем же жестом.
Через несколько минут в комнату постучали. На пороге стоял Стив в белой ливрее, скромно улыбаясь.
– Граф Анри приветствует вас, господин Готфрид, – сказал слуга. – Он почтет за честь повидаться с вами, как только отдохнет с дороги.
– Благодарю, Стив. Передайте графу, что я также рад его приезду.
Оставшись один, Джон пригладил волосы, потом посмотрел на себя в зеркале. Анри вернулся как нельзя кстати. Теперь Джон не будет сгорать в плену рокового воображения. Уж Анри-то сумеет разогнать сгущающиеся тучи. Вскоре, наверняка, налетят его приятели и поклонницы, и всколыхнут это сонное царство. Ну да Бог с ними! Так даже лучше. Он внимательно рассматривал свое лицо с тяжелой, почти квадратной челюстью и выступающими скулами, глаза, губы, прямой нос, и остался вполне доволен увиденным. Затем постоял немного и повязал галстук. Спускаясь в столовую, Джон с усмешкой подумал, что и на этот paз ему придется выдерживать натиск Ричарда и слушать бесконечные упреки миссис Уиллис, пышной от локонов и рюш.
После завтрака Джон с головой погрузился в работу. Во втором часу пополудни неожиданно приехал граф Генри. Он был оживлен, когда, войдя в рабочую комнату Джона, с размаху бросил на стол пакет бумаг. Джон понял, что лондонские дела продвигаются успешно.
Незадолго до обеда Джон сидел в библиотеке, медленно перелистывая Ефрона. Он давно взял себе за правило в течение дня находить немного времени для чтения.
Камин в этом роскошном помещении больше не топили, а уж если и выдавались промозглые ночи, центральное отопление успешно устраняло это неудобство. Время от времени Джон поднимал глаза от страниц и тихо сидел, ведя мысленный спор с автором. Но доказать что-либо таким способом не было возможности, и тогда взгляд его рассеянно блуждал по антикварной мебели, богато украшенной резьбой. Но его, человека далекого от аристократического круга, по-настоящему завораживало вовсе не это. В библиотеке размещался целый арсенал оружия, относящегося к XIII–XVII векам.
На стенах висел щиты со скрещенными над ними двуручными тевтонскими мечами, боевые секиры, рапиры, даги. Джона завораживал вид оружия, хищный блеск металла. Он отложил книгу и прошелся вдоль стены. Щелкнул выключатель и с кессонированного балками потолка полился яркий свет; отточенные грани засверкали с удвоенной силой. Он подошел к манекену, на котором была надета кольчуга и слегка приподнял ее за наплечные пластины.
– Нет, нет, не советую! – воскликнул Анри, поднимаясь по лестнице. Старший сын графа выглядел энергичным, свежим, вполне отдохнувшим и был явно доволен тем, что, наконец, оказался дома.
– Уверяю, эта, штука вам не по плечу. Сам примерял. Не налезла! Но вообразите, какими крепкими были эти коротышки! Помногу часов ворочать тяжеленными железками, да при этом еще ухитряться укорачивать жизнь ближних! И весьма успешно, надо сказать.
Джон обернулся к молодому графу.
– Приветствую! – сказал Анри.
И Джон крепко пожал протянутую руку.
– С приездом. Несказанно рад снова вас видеть, Анри. В этих стенах недоставало вас.
– А! – махнул рукой Анри. – Явное завышение ценности моей персоны.
Заложив руки за спину, он постоял, разглядывая изогнутые восточные сабли, русские шестоперы, копья. На нем были светлые льняные брюки и подпоясанный халат.
– Что нового на Баварском плоскогорье? Как поживает славный город Мюнхен? – спросил Джон, опускаясь в кресло и закуривая.
– О, Мюнхен процветает! Весна не только в Англии, дорогой Джон, и мне представился случай в этом убедиться.
Анри с увлечением рассказал о поездке, праздных минутах, проведенных в кругу интересных и миролюбивых людей. О катаниях в окрестных предгорьях, о чистых холодных озерах, в изобилии раскинувшихся вокруг города, о роскошных музеях и картинных галереях Мюнхена, не обмолвившись, конечно, ни словом о жемчужине, Ванессе фон Крюгер. Ему даже удалось побывать в варьете, которыми город изобиловал до войны, и которые стали в диковинку теперь. Развалившись в кресле напротив, он поглаживал крепкую, поросшую темными волосами грудь, курил. Словом, прокатился он неплохо. Нет, пусть Джон не думает, что он какой-то там повеса. Дела с Божьей помощью делаются. И надо сказать, не без успеха.
– Анри, – спросил Джон, меняя тему разговора. – Вам известно о намерении леди Генри вернуться в замок? Вернее, в скором времени она приедет, поскольку получила согласие графа.
Анри скорчил гримасу.
– Да, меня известили. По всему дому пыль столбом, у садовника от усердия уже язык на плече. Ричард скачет, как помешанный. Не знаю, к чему все это приведет, – он покачал головой. – Одно могу сказать: жизнь в замке переменится. Знаете, Джон…я… я не хотел бы с ней встречаться.
– Как так?
– Да вот так.
– Не понимаю вас, Анри.
– Вы видели ее портрет? – спокойно произнес Анри, поднимаясь и снимая со стены засапожный нож, отделанный вдоль желобка орнаментом. – Вам что-то непонятно?
– Пожалуй. Есть какой-то пробел. Простите, Анри, но точнее выразиться я не могу.
– Это самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо видел, – с жаром воскликнул сын графа. – Беда в том, что она тигрица. Натура ее до крайности эгоистична. Ей неведомы чувства жалости и сострадания. Чтобы добиться своего, она идет на любые ухищрения. Представляете себе такое, Джон? Упаси меня Бог полюбить такую агрессивную, безрассудную, высокомерную обольстительницу! Хотя порой желаешь именно этого. Но леди Генри – жена моего отца. Я обязан помнить об этом… Знаете, а я уже подумываю от отступлении, – с грустной улыбкой продолжал Анри. – Поеду я, пожалуй, на Темзу, в Генри-холл. Так будет лучше.
– Неужели для вас это настолько серьезно?
– Увы, мой друг. Было время, когда я проводил часы возле ее портрета. Просто сидел как идиот и смотрел. В этом было что-то демоническое. В конце концов, фантазия моя до того разыгралась, что я занемог. Я слабел. Еще немного, и я кинулся бы в Европу на поиски… Я сказал себе «стоп». Ключ от ее будуара, который всегда находился при мне, как талисман, я выбросил в озеро. Ну, и все. Концы в воду, – он коротко рассмеялся. – Я знал, что запасной ключ есть у нашего домоправителя, Уотсона. Но убей меня Бог, чтобы бы я обратился к нему с подобной просьбой!
При последних словах Анри Джон сунул руку в карман брюк и прижал ключ к бедру. Он чувствовал, что в горле нарастает сухой ком.
– Вот примерно такая картина, – сказал Анри после непродолжительного молчания. – Может быть, я не должен был всего этого говорить вам. Но, право, высказанная тайна уже перестает быть тайной, и не нужно нести ее в себе. Рядом с этой женщиной нельзя находиться, Джон, поверьте.
– Лорд Генри был несчастлив с ней?
Анри так пристально посмотрел в глаза Джона, что у него заныло меж бровей. Потом повесил на место нож и снял пламевидную шпагу.
– Трудно сказать, – наконец ответил он. – В объятиях леди Адели отец забывал обо всем. Он дышал ею. В конце концов, его стала тяготить политика, работа, свет, связи – все, что требовало времени и внимания, все, что, как он считал, отнимало у него Адель. Вспышка чувственности, счастье, рождение Ричарда… Ну, а потом… Появился офицер, еще пахнущий порохом, в ореоле славы, аристократ по происхождению. Знаете, у отца был прекрасный дом в Лондоне, старинный особняк, где прошло мое детство. Стрельчатые окна, таинственные коридоры, входные ворота с орнаментом рококо, увенчанные гербом. Но больше всего меня поражали каменные горгульи, сидящие над порталом. Помню, ребенком я все мечтал подсмотреть, как в полнолуние они будут слезать со своих консолей и бродить по аллее. Раз в неделю в доме устраивались приемы. Вокруг Адели собирались молодые красавцы, всякие хлыщи и бездельники, пели дифирамбы, стараясь перещеголять один другого. Отец страдал, но не мог ведь он держать юную жену под замком. Надо сказать, что Адель расчетлива и холодна. Для нее важнее сбить с толку, одурачить, заставить страдать, удовлетворить свои амбиции, а затем и бросить. Она может смотреть вам в глаза, одаривать улыбками, обещающими рай земной, но улыбки эти ничего не значат. Такова ее натура. Но этот офицер… Черт возьми, для меня это загадка! В общем, произошел скандал, отец вызвал его на дуэль. Но, к счастью, в двадцатом веке не стреляются. Да и барон, надо заметить, был стрелок еще тот. Отец никогда об этом не говорил.
– А откуда же вы знаете?
– Об этом? Слухами земля полнится, – Анри посмотрел за окно, в зеленый ветреный день. – Однажды утром ее просто не оказалось в спальне. Ни ее, ни сына. Отец писал мне, я хотел приехать, но он запретил. В конце концов, он вернулся в родовое гнездо, продав лондонский дом со всей начинкой, забрав только книги, картины и оружие. Но и здесь все было наполнено ею. Отец велел запереть ее комнаты. Мне кажется, тронуть хоть одну вещь, принадлежащую ей, было для него все равно, что кощунством. Ого-го! – воскликнул он, взглянув на каменные часы. – Однако, скоро время обеда. Джон, предлагаю вам партию в бильярд. Мы еще успеем, если не будем здесь киснуть. Не отказывайтесь, друг мой!
Он вытянулся в струнку и отсалютовал шпагой.
– Прекрасный клинок, – заметил Джон.
– Да. Клинок этот наносил страшные рваные раны, которые подолгу не заживали, если заживали вообще.
Джон поднялся, подтянул ремень на брюках. Оживленно болтая, они направились в бильярдную.
ГЛАВА 7
Итак, был обозначен и назван день приезда леди Адели Лорд Генри, получив письмо, попросил своего секретаря, мистера Готфрида, ненадолго оставить его. Готфрид заметил, как побледнело лицо графа и на лбу вспухла вена, похожая на молнию, что случалось в минуты крайнего волнения или ярости. Как только за мистером Готфридом закрылась дверь, он разрезал конверт. Руки его дрожали.
За обедом он объявил семье, что леди Генри приедет двадцать восьмого июня.
– Еще так нескоро! – воскликнул Ричард. – Все только и делают, что испытывают мое терпение!
– Вот тебе, малыш достойный повод потренировать волю, – негромко заметил Анри. – Всегда хочется всего и сразу, но жизнь не такова. Жизнь диктует свои правила. И лучше тебе, Ричард, понять это сразу.
– Да, но двадцать восьмое! Это нечестно!
– Извлеки из этого максимум пользы.
Миссис Уиллис подняла стакан, и вдруг пальцы ее ослабели, и стакан наполовину полный томатным соком, грохнулся со звуком треснувшей скорлупы, заливая белую скатерть. Женщина дрожащими руками, в забрызганных кружевах манжет стала собирать кусочки стекла. Мужчины в оцепенении смотрели на пятно в центре стола, вызывавшее у всех одну и ту же ассоциацию.
Первым в себя пришел Ричард.
– Вот те на! – в восторге воскликнул он. – Растяпа!
Лорд Генри строго взглянул на сына.
– Оставьте, миссис Уиллис, – досадливо поморщился он. – Жозеф сделает это за вас.
Он растерянно оглянулась. Над ее плечом склонился слуга с подносом и ворохом крахмальных салфеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22