Я приглашаю в кабинет сотрудников, занимающихся операцией «C–L».
Сколько сейчас? Семь часов сорок шесть минут. Время летит. С того момента, как я отправился в липовую аллею, прошло уже четыре часа. Перед каждым сотрудником ставится определенная задача.
– Вы отправитесь за Аленой Влаховой. Нужно побеседовать с ней как можно скорее. Если магазин еще не открыт, ждите у входа. Из дому она уже ушла.
Этого сотрудника Аленка знает. Он был ее провожатым, когда мы пытались с ее помощью установить, была ли Троянова той самой покупательницей из ювелирного магазина. Правда, на этот раз Аленке придется обойтись без коктейля и мороженого.
Я добавляю:
– Расспросите-ка у них заодно, где проживала вторая продавщица, Итка Шеракова. Они наверняка знают. Нам также понадобится выписка из ее трудовой книжки.
Дальнейшие распоряжения касаются работников технической экспертизы и лаборатории, которым предстоит осмотреть оборудование Галика в бульдогообразном доме. Мы должны получить исчерпывающие сведения о фирме Э. А. Рата и о заброшенном доме, где хозяйничал Роман Галик.
Машина для Карличека заказана. Он вливает в себя чуть не литр жидкого чая. Видимо, слегка нервничает или просто не терпится поскорей приступить к делу.
Мне приносят черный кофе. Но после еды меня так развезло, что даже кофе мне не помогает. Ведь я не сплю уже вторую ночь.
Наконец появляется улыбающаяся Аленка, свежая, накрашенная, с блестящими от любопытства глазами, и мне приходится подтянуться, взять себя в руки. Одним кофе и сигаретами не обойдешься, тут нужна воля.
– А этот пан у нас был, – показывает на Карличека Аленка.
Ну что ж, во всяком случае, она наблюдательна, и это уже немало.
Адрес Итки Шераковой ей известен:
– Итка живет у родителей. Но ту женщину, которую вы мне в прошлый раз показывали, я в магазине никогда не видела, это точно. И Итку вам расспрашивать не к чему.
– Та женщина здесь ни при чем, – говорю я ей.
– Да? – удивляется Аленка. – Непонятно! А что же тогда?
Она прямо сгорает от любопытства.
– Речь идет о том человеке, – продолжаю я, – с которым Итка познакомилась и которого вы как-то видели вместе с ней в автомобиле.
– Ах, этот! – разочарованно тянет Аленка. – Да, некоторым вроде Итки везет. А что, он что-нибудь натворил?
– Знаете, милая моя, – дружески выговариваю я ей, – вы все время задаете вопросы, вместо того чтобы отвечать. Так как же, известен вам этот человек или нет?
– Конечно, известен, – говорит она мне с фамильярностью старой приятельницы. – Он несколько раз бывал у нас в магазине. Не очень высокий, скорее, среднего роста… фигура стандартная, одет не слишком шикарно, но видно, что мужчина самостоятельный. Не первой молодости, хотя еще крепкий, с ним девушке не стыдно показаться на улице. А уж когда сядет в собственную машину, тут ему и не такое простишь.
Да, Аленка весьма наблюдательна.
– Кто он, по-вашему?
– Кто? – пожимает она плечами. – Этого я не знаю. Вероятно, из тех, кто умеет зашибить деньгу. Нам он не представился. Да и вообще он больше молчал. Наша заведующая никого и ничего не помнит и каждый раз, когда он являлся, спрашивала, что ему угодно. А он в ответ только буркал, что хочет видеть Итку. Итка о нем тоже не распространялась, сколько мы ее ни расспрашивали. А потом так загуляла, что пришлось ее уволить. Итка разругалась с заведующей. Дескать, не станет она за несколько жалких крон губить свою молодость среди этих бус и ожерелий. Крик тогда стоял такой, что мне пришлось запереть дверь и повесить объявление, что у нас учет. Прямо настоящий спектакль, как они ругались…
Аленка разговорилась, теперь уж ее не остановишь, пока не выскажется.
– Заведующая ей пригрозила, что не примет обратно, когда этот спекулянт ее бросит. Итка только смеялась и, злющая-презлющая, твердила, что он у нее в руках.
– Что же она говорила?
– Ну вот это самое и говорила, что он у нее в руках. Потом я отперла дверь, она ушла, но объявление об учете осталось висеть. Заведующая все никак не могла прийти в себя от ярости.
Видимо, больше никаких подробностей об Иткином кавалере и о его внешности из Аленки не вытянешь.
– Знаете, Итка вовсе не такая уж дура, – не унимается Аленка. – Я даже ей немного завидую, мне так не суметь. Может, она к этому типу совсем переехала или даже вышла за него замуж. Хотя нет, она бы нам тогда обязательно сообщила, чтоб заведующая от злости лопнула. Дома она почти не бывала. Отец у нее не родной. Мать развелась, когда Итке было лет одиннадцать. В общем, сейчас она или у того типа, или у родителей.
Я спрашиваю:
– А машина, в которой вы ее видели, вам понравилась?
– Если сказать по правде, не очень. Я больше люблю американские. А эта хоть и блестит, но настоящего шика в ней нет.
– А марка какая?
– Не знаю. Черная лакированная.
– А номер случайно не заметили?
– Случайно нет. Но впереди на радиаторе – две большие серебряные стрелы острием вверх.
Я беру карандаш и бумагу и набрасываю радиатор «ситроена».
– Вот так? – показываю я ей.
Аленка удивленно глядит на меня и на рисунок.
– Точно! – подтверждает она. – Так вы знаете эту машину?
– Опишите мне ее, пожалуйста, поподробнее, можете?
Аленка задумывается.
– Еще мне не нравилось в ней, – говорит она наконец, – что она как-то прижималась брюхом к земле, как лягушка. Скорость у нее вроде ничего, но вид не очень.
Аленку прерывает вошедший ко мне старший сержант Он протягивает бумагу – сведения об Итке Шераковой Я не отпускаю сержанта и вручаю ему сделанное наспех описание разыскиваемой машины, по-видимому черного «ситроена».
– Эти сведения передать немедленно! – Сержант уходит.
Я встаю из-за стола и, не дав Аленке раскрыть рта подаю ей, прощаясь, руку.
– Вы были очень любезны, – говорю я, стараясь показать, что остался очень доволен нашей беседой. – Спускайтесь вниз в проходную. Я туда позвоню, вас отвезут на машине.
– Хорошо, – кивает она, – но я не спешу, ведь все равно мне обратно на работу. Если вдруг Итка у нас объявится, я расспрошу ее об этом брюнете. И тут же сообщу вам, хорошо?
– Вы бы нам очень помогли, – говорю я любезно.
Наконец я один. Читаю принесенные бумаги. Установлено, что Ян и Иржина Винерт, у которых проживает Итка Шеракова, работают. Мне бы хотелось побеседовать с ними обоими сразу и у них дома. Значит, это можно будет сделать только к вечеру. Предупреждать заранее я не хочу, уж как-нибудь постараюсь застать их дома.
Неплохо бы отдохнуть. Пожалуй, сейчас у меня есть такая возможность. Напрасным бдением я ничего не достигну. Правда, наверное, уже закончили вскрытие бедняжки Итки. И я звоню в прозекторскую.
– Результаты вскрытия мы вам сейчас дадим, – отвечают мне по телефону. – Причина смерти – паралич нервной системы, наступивший вследствие действия наркотика, без сомнения находившегося в выпитом алкоголе.
Я ищу в списке наркотики, за которые Роман Галик лично отвечал в институте, среди них есть и те, к которым непосредственно восходит тетановая культура, убившая Йозефа Трояна.
Ну что ж, работа идет полным ходом. Можно пойти домой и немного поспать. Но тут является Трепинский, которому в это время полагалось бы быть на вилле Рата.
– Я прибыл за вами, – говорит он со своим обычным невозмутимым видом. – Сотрудник лейтенанта Скалы товарищ Карличек установил, что настенное зеркало на вилле Рата является потайной дверью в подвальную часть дома.
8
Раз уж потребовалось мое присутствие, и притом немедленно, значит, открытие Карличека – первостепенной важности.
Трепинский подтверждает мои выводы.
– Там найден чемодан, – продолжает он докладывать – размеры которого точно соответствуют следу, оставшемуся на шкафу в квартире Йозефа Трояна.
Вот как!
Да, отдыхать, видно, не придется. И мы едем. Трепинский за рулем неподвижен, как изваяние из мастерской Романа Галика, но машину ведет с бешеной скоростью.
Значит, тот чемодан…
На вилле Рата все в хлопотах, кроме одного человека: на заднем сиденье автомобиля крепко спит Карличек.
– Пусть спит, – кивает на него Скала. – Я уж начинаю беспокоиться о душевном состоянии нашего Карличека. Не криминалист, а какой-то правнук доктора Фауста. Я как-нибудь возьму да проверю его очки. Может, они заколдованные.
Скала громко хлопает дверцей автомобиля. Но Карличека не разбудит даже взрыв. Если только он не притворяется, что спит.
Мы направляемся к вилле. Зеркало уже не висит в прихожей на стене, оно снято и отставлено в сторону. В стене зияет продольное отверстие, по краям обитое металлом, к нему и крепилась доска с зеркалом. Зеркало чуть больше отверстия в стене и хорошо маскирует его. К четырем углам зеркальной доски изнутри привинчена складная лесенка. Ее можно складывать и растягивать, как гармошку. Четыре винта, которыми прикреплено зеркало, сверху скрыты обычными медными кнопками.
– Карличек заметил, – показывает Скала, – что две верхние кнопки не так стерты, как две нижние, которых, видно, кто-то недавно касался. По его предложению мы попробовали снять отпечатки пальцев.
– И вы их обнаружили?
– Да. Когда мы посыпали кнопку порошком, следы проступили совершенно отчетливо. Потом Карличек стал нажимать на кнопки, вертеть их по-всякому, – продолжал Скала. – Наконец, когда я нажал на них сразу двумя пальцами и одновременно потянул зеркало, оно сдвинулось.
За зеркалом устроены особые крепления, придерживаемые пружинами. Нажатием кнопок они приводятся в движение и открывают отверстие; с внутренней стороны зеркальной доски привинчена ручка. Тот, кто войдет внутрь, может закрыть зеркало за собой. Все устройстве не кажется новым. В сравнении с хитроумными механизмами и всевозможными инженерными изобретениями в бульдогообразном доме здесь все сработано более грубо, словно бы кузнецом.
– Вы сравнивали отпечатки на зеркале с отпечатка, ми Галика? – спрашиваю я.
– Пока нет. Но даже на первый взгляд видно, что они совсем другие. Разумеется, мы сравним их со всеми отпечатками, известными нам по этому делу, и с отпечатками Трояна, конечно, тоже.
Чтобы войти в отверстие, нужно переступить металлическую раму внизу и постараться не стукнуться головой о верхнюю кромку. Скала включает мощный фонарь. Вниз ведет дорожка, выложенная кирпичом, за ней кирпичные ступеньки. Мы спускаемся по ним.
– Карличек все твердил, – говорит Скала, – что у виллы, судя по всему, должен быть подвал, но странно, что туда нет входа ни снаружи, ни внутри дома. Поэтому он и остановился у этого зеркала.
– Ну, это его метод! – киваю я. – Он, видите ли, в машине увидел пророческий сон.
Вниз ведут десять ступенек. И вот мы стоим на довольно грязном утрамбованном глиняном полу. Большой подвал без окна или, вернее, с замурованным в стене окном под самыми сводами. Затхлый, сырой воздух проникает откуда-то сверху. Видимо, подземные воды под подвалом текут в низину и просачиваются в расщелины между плитами. Голые стены покрыты мхом и слизью, поблескивающей в луче фонаря.
Местами стены оклеены бумагой, а кое-где даже обоями, окрашенными сыростью в фиолетовый цвет. В заднем углу над тремя полезными койками висят два ковра. На койках грязные матрацы и мятые старенькие одеяла. Еще один вытертый ковер расстелен на полу. Над ним висит электрическая лампа и рядом керосиновая. На ковре стоит обычный кухонный стол. Пять стульев, один из них перевернутый, стоят в беспорядке, словно люди только что встали и куда-то ушли. У стены старый шкаф, рядом полка с посудой. Некоторые предметы обстановки явно не прошли бы через отверстие со складной лестницей. Значит их доставили сюда еще до того, как был сделан потайной вход.
В подвале, кое-как приспособленном для жилья и, судя до всему, служившем временным пристанищем, с трудом можно дышать. Воздух весь пропитан сыростью. С историей этой берлоги, я думаю, мы познакомимся не скоро. А пока меня занимает чемодан, лежащий на столе. Я подхожу и открываю его при свете фонарика Скалы.
В нем только связка ключей. Некоторые из них плоские, другие цилиндрические.
– Их ровно пятьдесят, – говорит Скала, – и, как мы заметили, все разные – каждому соответствует определенный замок.
Ключи обычной формы, но у каждого свой номер. У плоских номер из двух или даже трех цифр, выбитый на бородке ключа, к остальным прицеплены медные жетоны с номером.
– Похоже на комплект ключей от каких-то кабинок или шкафчиков, – говорит Скала, – скажем, от кабинок в бассейне или в гимнастическом зале… Но там всюду пользуются цилиндрическими замками. А этим я бы не доверил пиджак с бумажником.
Наконец мы высказываем предположение, что это ключи от абонентных ящиков на почте.
– Давайте убедимся, так ли это, – наконец предлагаю я.
Скала в ответ разражается проклятиями.
– Хотелось бы знать, с чем еще придется нам встретиться в этом деле!
Я прошу его позволить мне осмотреть более тщательно подвал. На вилле Рата останется несколько наших вооруженных сотрудников, от них требуется не выдавать своего присутствия, чтобы не спугнуть того, кто приблизится к вилле. Возглавляет эту группу Лоубал.
А Карличек все спит.
Трепинский везет меня к Праге в бешеном темпе гонщика, лишь ключи бренчат в чемодане.
Пока я придерживаюсь трех положений. Первое: ключи действительно от абонентных ящиков. Второе: трехзначный номер на некоторых ключах может встретиться только на главном почтамте, где абонентных ящиков больше всего. И третье: ящики не обманут моих ожиданий. А не обнаружим их в Праге, поищем где-нибудь в другом месте. Впрочем, они, скорее всего, в Праге. Ну что ж, посмотрим.
Трепинский останавливается перед главным почтамтом. Я выхожу с чемоданчиком в руке и направляюсь в зал. Мне приходится пройти через весь зал, и наконец я останавливаюсь у окошка, где даются справки об абонентных ящиках. Я кладу около окошечка чемоданчик и, просунув голову, пробую привлечь внимание служащей, которая что-то подсчитывает, стоя у стола.
– Поставьте чемодан на пол, – говорит она, наконец подходя ко мне.
Я оставляю чемодан лежать там, где он был, и протягиваю свое удостоверение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31