Где-то я вычитал, что так любил развлекаться Моцарт, когда сочинял очередной свой шедевр. Моцарт, безусловно, знал, что делал. Давно замечено, что, если хочешь решить какую-то важную проблему, нужно заняться какой-нибудь ерундой, которая не будет особо тебя напрягать и одновременно поможет сосредоточиться на главном. Наблюдая за тем, как красные и белые шары медленно катятся по зеленому сукну, я вслушивался в свои тайные помыслы.
Внутренний голос, поначалу настойчиво твердивший: "Тебе-то что за дело до всех этих мелодраматических страстей?", звучал все тише и неуверенней. В конечном счете, я напомнил себе, что не могу покинуть этот дом до возвращения сэра Фредерика Лотона. Но в глубине души я знал, что мой достаточно вялый порыв уехать на самом деле окончательно заглох по иной причине. И произошло это в тот момент, когда я увидел, как Хьюго и Эвелин бредут по тропинке к кустам рододендронов. Вроде бы все было ясно и понятно, однако это трогательное зрелище почему-то меня раздражало. Я начал искать причину своего недовольства - и нашел, даже не одну. Причина первая. Хьюго не стоило вот так сразу демонстрировать свою симпатию к Эвелин, словно бы назло всем остальным. Это даже не совсем порядочно, ведь он уверял, что никогда не женится. И отбивать ее у Джима тоже нечестно, рассудил я, который, возможно, собирался на ней жениться; и, наконец, глупо дразнить Джима, у которого и так достаточно причин его ненавидеть. Причина вторая. Мог бы оказать больше внимания Урсуле, она все-таки ему сестра, хоть и сводная; вероятно, ей было обидно, что он всеми пренебрег и начал ухаживать за этой бедной родственницей, как выяснилось, весьма коварной. Обвиняя Эвелин в коварстве, Урсула, конечно, несколько погорячилась, но женщины всегда склонны к преувеличениям, когда дело касается их интересов и престижа. Но, может, она в какой-то степени права? Может, Эвелин действительно имела виды на Алстона-старшего? Урсула прямо об этом никогда не говорила, но наверняка так думала.
Что ж, досаду и неприязнь Урсулы можно понять, заключил я. Шары, глухо ударяясь один о другой, меняли траекторию и катились дальше, будто у них была какая-то своя цель, для меня непостижимая. Урсула считала себя гораздо красивее и умнее Эвелин, и, однако же, "эта тихоня" умела подобрать ключик к сердцу всех мужчин, от которых зависела судьба самой Урсулы. Сначала Эвелин очаровала отца, потом брата, а теперь вот и будущего хозяина ее родного дома. Правда, у самой Урсулы был (по крайней мере, она так думала) еще и тот мужчина, кого она любила (или думала, что любит). Но, может, именно из-за неопределенности положения своего возлюбленного Урсула так отчаянно интриговала? Она понимала, что пока Пармур в корне не изменит свою жизнь, рассчитывать на его поддержку нельзя, как, впрочем, и на то, что он переменится. Самой прожить на те триста фунтов в год, которые завещал ей отец, еще можно, но содержать мужа - это уже непозволительная роскошь.
О да, теперь я хорошо понимал, почему Урсула так боялась Эвелин! Эта девушка каким-то образом неизменно оказывалась в роли потенциальной хозяйки дома. Саму Эвелин я ни в чем не винил, полагая, что она всякий раз, сама того не желая, становилась жертвой чьих-то прихотей и амбиций. Но мне нужно было найти хоть кого-то, кто был в ответе за все, что меня категорически не устраивало и коробило. И поэтому я решил, что во всем виноват Хьюго. Мог бы вести себя потактичнее. И раз уж мне поручили за ним присматривать, я просто обязан так ему и сказать, конечно, в вежливой форме, но вполне определенно. Для его же собственного блага, между прочим.
К ужину я спустился в отличном и, так сказать, боевом настроении, но, войдя в столовую, не увидел там ни Хьюго, ни Эвелин. Все были довольно угрюмы и молчаливы, одна Урсула по своему обыкновению весело щебетала, но ее голос показался мне неестественно громким. Остальные даже не пытались ей подыграть, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу. Джим молча расправлялся с едой, а на все вопросы Урсулы отвечал лишь "да" или "нет". Пармур, видимо каждые полчаса пропускавший по стаканчику, пребывал в своем обычном меланхолическом полузабытьи и оживился - слегка - лишь основательно подкрепившись и выпив кофе. Тетя Сюзан, вся красная от тяжести в желудке и застоя крови в дряблых мышцах, критиковала каждое блюдо, сохраняя при этом завидный аппетит. Биддолф же после каждого блюда тщательно разглаживал усы, с опаской поглядывая на недовольную супругу. Когда был съеден суп, тетя Сюзан скрипучим голосом спросила:
- А где же этот молодой человек? Решил обедать у себя наверху? Напрасно ты ему потакаешь, Урсула. Слуги лишних хлопот не любят, учти. Не любят они бегать по лестницам туда-сюда. Теперь они все избалованные.- Она обвела взглядом сидящих за столом, на какой-то миг ее зеленые глаза замерли на мне и злобно прищурились, но через секунду вперились в Джима.
- А что с Эвелин?- обратилась она к нему.- Опять разболелась голова? Неудивительно. Ты сегодня слишком уж разошелся, Джим, пошутить всегда приятно, но надо и меру знать. Только не воображай, будто я хочу, чтобы ты на ней женился. У жены должен быть сильный характер и крепкое здоровье, а у нее ни того, ни другого.
Джим оторвал взгляд от тарелки и так посмотрел на тетю, словно собирался запустить в нее этой тарелкой. Он тоже был весь красный, но это выглядело не так устрашающе, поскольку его молодая кровь еще не застаивалась в жилах.
Урсула поспешила вмешаться и весело затараторила:
- Видимо, Хьюго и Эвелин решили пообедать в ресторане и поехали в Чод. На машине. Надеюсь, Хьюго хорошо водит. Но Дженкинз в любом случае разозлится: он только ее вымыл, а теперь снова придется мыть. Дженкинз терпеть не может, когда кто-то, кроме него, садится за руль.
Так вот оно что! Они укатили вдвоем. Сам не знаю почему, я почувствовал обиду на Хьюго. Все-таки мог мне сказать, мог даже пригласить и меня. Я ведь как-никак встретил его, я один, когда он притащился в этот дом, полный ненавистников. Наскоро разделавшись с едой, я пробормотал какие-то извинения и вышел. Меня не интересовали ни сплетни, ни бридж, именно так тут было заведено убивать время до отхода ко сну.
Глава 10
Я вприпрыжку помчался по широким ступеням наверх. Надеяться на то, что Хьюго дома, что он никуда не уехал, было глупо, но я все-таки к нему постучался. Никакого ответа. Я осторожно отворил дверь и заглянул внутрь. Гостиная была пуста, и, судя по глухой тишине, навалившейся на меня, остальные комнаты тоже были пусты.
Я тихонько закрыл дверь и побрел через лестничную площадку в отведенную мне спальню. Мое оказавшееся напрасным нетерпение сменилось чудовищным раздражением. Я не мог преодолеть жгучую обиду, охватившую меня из-за того, что вероломный Хьюго решил провести этот вечер вдвоем с Эвелин. Делать было решительно нечего. Я хотел было куда-нибудь отправиться один, на своей машине. Но одиночество, которого я так жаждал вчера, сейчас казалось мне постылым, и перспектива болтаться зачем-то по сельским ухабистым дорогом теперь меня вовсе не прельщала. Мне хотелось совсем другого. Будь я более настырным, ей-богу, отправился бы их искать, попили бы вместе кофе или чего-нибудь покрепче. В Чоде не так уж много злачных мест, и я бы наверняка скоро обнаружил этих беглецов. Но немного подумав, я сообразил, что такая навязчивость неприлична.
Ни читать, ни сесть за письма я был не в состоянии. Слонялся по своей просторной комнате, как сомнамбула. Дверь я специально оставил приоткрытой, чтобы сразу услышать шум машины. Когда окончательно стемнело, они наконец явились. Я услышал шорох шин, потом мягкое хлопанье дверок. Чуть позже раздался смех и оживленные голоса на лестнице.
Я не видел Хьюго и Эвелин и не пытался за ними шпионить. Я и по тону их голосов понял, как они увлечены друг другом и что вечер, проведенный вместе, был восхитительным. В тихом голосе Эвелин и приглушенном смехе, когда она отвечала Хьюго на какой-то вопрос, я уловил особую, почти интимную доверительность. Я хорошо представлял, как Хьюго идет рядом с Эвелин, склонившись к ней с почтительностью и одновременно с нежностью, обращаясь с ней, как с королевой. Ни одна женщина не сможет устоять перед подобной галантностью. О, я прекрасно все это представлял! Хьюго безусловно научился всем этим приемчикам в своем Париже. А покорить подобными уловками Эвелин, привыкшую к тому, что в ней видят лишь приживалку, человека второго сорта, ему и подавно ничего не стоило. Мое праведное возмущение становилось все более горячим: если Хьюго и дальше будет так себя вести, мой долг предупредить Эвелин, пока не поздно...
Они остановились у двери Хьюго, и я услышал, как он ласково, вкрадчивым голосом, умоляет ее зайти и еще немного с ним поболтать. Эвелин, видимо, отказалась. Наверное, просто покачала головой, поскольку я не слышал слова "нет". Зато я услышал, как она сказала "это был восхитительный вечер", а по слегка затянувшейся паузе понял, что Хьюго смотрит на нее влюбленным взглядом, не желая отпускать протянутую ему на прощанье руку.
- Ну тогда спокойной ночи,- вздохнув, произнес Хьюго, а она в ответ тоже прошептала:
- Спокойной ночи.
Услышав, что его дверь захлопнулась, я тут же выбежал и успел увидеть, как Эвелин заворачивает за угол в дальнем конце коридора. Она казалась такой трогательной, такой незащищенной, когда шла по этому темному коридору. Я едва не бросился вслед за ней. Но через миг она исчезла.
Я направился к апартаментам Хьюго и постучался.
- Входите!- крикнул он.
Глава 11
Я вошел. И с первого взгляда определил, что этот тип в превосходном настроении. Он что-то напевал себе под нос, прохаживаясь по комнате, он весь лучился счастьем. И еще он был так красив и весел, что у меня пропало всякое желание читать нотации. Тем не менее я все же пересилил свою слабость и накинулся на Хьюго с упреками:
- Ну и где ты был? Мог бы предупредить, что не собираешься тут обедать!
- Что с тобой, дружок?- Во взгляде Хьюго я увидел изумление, смешанное с раздражением.- А тебе-то какое дело до того, где я собираюсь обедать?
- Мне-то, разумеется, никакого,- ответил я с обидой, которую ничуть не умалял тот факт, что она была, честно говоря, нелепой.- Но тебе не кажется, что это довольно бестактно: в первый же вечер уехать из дому, не сказав ни слова хозяйке?
- Хозяйке?- переспросил Хьюго странным тоном.- Так вот, значит, как ты к ней относишься.
- Ну да, да, я знаю, что на самом деле, она тут гостья, а ты хозяин,- с досадой согласился я, чувствуя себя полным идиотом, но совершенно не представляя, как выйти из неловкого положения. Тем не менее я решил высказаться до конца: - Только зачем так вульгарно это подчеркивать? Ты же не рассчитывал на то, что только ты войдешь в дом, как все тут сразу начнут бить перед тобой поклоны? Ты постоянно демонстрируешь им свое превосходство. Они и так знают, кто теперь ты, а кто они. И потом... зачем ты втягиваешь во все это бедную девушку? До твоего приезда она почти целиком от них зависела. А по твоей милости она тоже скоро будет считаться их врагом.
Хьюго медленно подошел ко мне и, склонив голову набок, пытливо и несколько озадаченно на меня посмотрел, из чего я сделал вывод, что он слушал мою нотацию очень внимательно.
- Все понятно!- сказал он с уничижительной уверенностью.- Значит, ты тоже успел заинтересоваться этой девушкой. Надо же, а ты, оказывается, не так прост, как я думал. Впрочем, у тебя было больше времени присмотреться к Эвелин Росс, ты же приехал на день раньше меня. Знаешь, приятель, прежде чем лезть не в свое дело, тебе не мешало бы получше разобраться в собственных чувствах, а не изображать из себя бескорыстного благодетеля. Самоанализ вообще полезная вещь, особенно для будущего врача. Как там в Библии? Врач, исцелись сам, прежде чем спасать других!
Тон его был оскорбительно небрежным и снисходительным. Я старался не выдать своей ярости, но почувствовал, как лицо мое жарко вспыхнуло. Хьюго достал из кармана золотой портсигар, я обратил внимание на тонкую чеканку и квадратик с монограммой "Х.А.". Раскрыв портсигар, Хьюго протянул его мне. Я жестом отказался, а Хьюго извлек одну из чуть приплюснутых сигарет и закурил. Я почувствовал пряный аромат восточного табака, видимо с примесью каких-то трав.
На губах Хьюго играла ехидная улыбка - он ждал моего ответа. Но я продолжал тупо молчать, и тогда он продолжил с прежней уничижительной уверенностью:
- Хватит корчить из себя разъяренного быка, приготовившегося поднять меня на рога. Я ведь тебя раскусил: ты просто ревнуешь. Эвелин Росс - мечта любого мужчины. Она знает, что когда сказать и когда лучше промолчать, через пару минут тебе начинает казаться, что ты единственная отрада в ее жизни. Редкий для женщины талант. Ты бы тоже хотел заполучить такую прелесть, приятель, хотя ни за что в этом не признаешься. Я уверен, что ты весь вечер думал только о нас с Эвелин.
- Что ты такое говоришь?- оскорбился я.- Мне некогда думать о каких-то там женщинах, гм... по крайней мере, о женитьбе. У меня даже еще нет в кармане диплома. Лишь через несколько лет я, если повезет, смогу содержать семью. Но я, по крайней мере, способен трезво оценить свои возможности. В отличие от некоторых. Ты же сам недавно ныл, что не имеешь права ни на ком жениться! Тогда какого черта ты морочишь голову этой девушке? Хочешь поссорить ее с тем, кто действительно намерен на ней жениться? И это по-твоему честно? Тогда - извини.
Хьюго подошел к огромному камину и швырнул туда недокуренную сигарету, потом стал делать вид, что рассматривает гипсовое каминное панно с кошмарными висельниками.
- Не волнуйся, тебе не придется спасать Эвелин от коварного соблазнителя,- мрачно пошутил он.- Если понадобится, я сам ей все про себя расскажу. И вообще, откуда ты знаешь... Может, я уже ей все рассказал? Ну да ладно, это не так уж важно. Я тут надолго не задержусь.
- Что!- выпалил я, не на шутку испугавшись. Ведь если он уедет, у меня уже не будет никаких оправданий, позволяющих торчать в этом доме, мозолить всем глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36