Заданный в лоб вопрос заставил Челобитского измениться в лице: оно пошло пятнами и стало напоминать заснеженную площадку для выгула собак.
- Догадывался, - нехотя пробормотал он.
- И молчал. Никого не предупредил. Какая же ты сволочь, Челобитский. А ещё в управу лезешь! Впрочем, там только таким и место. Или тебе его обещали именно за то, чтобы молчал?
Кивнув, Долматин потянулся к бутылке пива, но получил по рукам.
- Потом, - сказал Косов. - Еще не время. А кто тебя надоумил копать под "Оникс"?
- Никто. Так вышло. Все сходилось само собой, - нервно ответил тот. Видишь ли, когда мне дали всю техническую документацию на этот дом, список жильцов и страховые полисы...
- Кто дал? - перебил Косов.
- Жена, это ведь по её ведомству.
- Ну, понятно. ДЭЗ заинтересован в том, чтобы их поскорее выселили.
- Им плевать. Дом уже перешел под опеку "Оникса". Тут очень сложная схема. В казну окружной управы идет лишь квартплата и деньги от сдачи внаем пустующих квартир - для временно прописанных.
- То есть ты хочешь сказать, что там в последнее время жили, в основном, беженцы?
- Ну да! В том-то и дело. И старики со старухами, которым податься некуда. В новые районы они бы уже не доехали, рассыпались бы по дороге. Хотя им и предлагали квартиры.
- И поэтому их нечего жалеть, так?
- Я этого не говорил, - сказал Челобитский, отодвинувшись на всякий случай подальше.
- Ясно, - произнес Геннадий Семенович. - Беженцы - тоже люди беззащитные, они любой страховой полис подпишут, любую бумагу, лишь бы не трогали.
- Я тебе и толкую, - согласился Челобитский. - А кроме того, все они мои избиратели. Я обязан позаботиться об их будущем.
- Позаботился, ничего не скажешь... Выходит, очищаешь Москву от лишних элементов. И никакого особого шума. Подумаешь, каких-то два десятка полубомжей-беженцев да пенсионеров, которым и так пора на кладбище!
- Я не знал, что все произойдет так быстро. Я думал, у меня ещё есть время, чтобы остановить...
- Какое время? Что ты хотел остановить, не гони гониво! Деньги ты мечтал содрать с "Оникса". Страховую компанию устроит любая удобная версия: оползень, взрыв газа, просадка грунта, а те получат бабки. Плюс выплата по индивидуальным полисам, которая уйдет в черную дыру, уверен. Да новенькие квартиры, которые теперь можно спокойненько продать, причем наверняка с юридического согласия управы. И главное, наконец-то освобождается площадь для быстрого строительства крематория. Чертово место, иначе не скажешь! И всем очень удобно: "Ониксу", управе, "Августину" и Челобитскому. Ты-то как в это влип?
- Я должен был вести определенную работу среди жильцов как представитель управы и кандидат, - выдавил Челобитский. - Там был один представитель корпорации "Оникс", который объяснил мне суть дела. Другой, работник страхового агентства, вручил полисы. Нет, тогда я ещё ни о чем не догадывался, все выглядело вполне пристойно. Но я задумался: почему мне надо уговаривать старух повременить с переездом, хотя для "Оникса" вроде бы выгоднее было, наоборот, ускорить этот процесс? Что-то не так.
- Погоди, а как звали человека из страхового агентства?
- Шепталов. Юрий, кажется.
Косов кивнул. Он знал его по работе в "Августине".
- Потом только я понял суть этой аферы с новыми квартирами, куда не надо будет никого вселять. Это - раз. Второе: мы как-то принимали с женой гостей, и её подруга - она тоже работает в ДЭЗе, только на другом конце Москвы - рассказывала, что у них рухнула "хрущоба", которая была передана под опеку "Оникса". И что потом стало. А в ихней управе даже лишние средства появились. Вот тут-то меня что-то и стукнуло в голову. Я начал собирать сведения обо всех обвалившихся зданиях, и всюду фигурировал "Оникс" либо его дочерние организации. Короче, вскоре для меня все встало на свои места. Изобличающих материалов у меня конечно же не было, если не считать этих страховых полисов, но я все равно встретился с Шепталовым и этим, Мокроусовым, из "Оникса", который был в управе советником по строительству.
- Ты что же, выложил перед ними все карты? - спросил Косов.
- Я похож на дурака? - возмущенно ответил тот. - Просто намекнул, что у меня кое-что имеется. Я хотел подождать... дождаться, когда...
- Когда дом взорвется? - подсказал Косов. - И уж тогда бы ты смог припереть их по-настоящему, да?
- Думаю, что смог бы, - кивнул Челобитский, налив все же в стакан пива.
- Ты не похож на дурака, - согласился Геннадий Семенович. - Потому что на тебя из зеркала глядит круглый идиот. Тебя бы пристрелили гораздо раньше. Удивляюсь, как ты ещё держишь в руке стакан и пьешь пиво. Это, должно быть, твои последние глотки. Я не знаю, что здесь произошло, но приходили явно по твою душу. Просто маленькая отсрочка, в связи с какими-то техническими накладками. Даже на космической станции случаются сбои, но самое забавное в том, что...
Он не успел договорить: за спиной раздался тихий хлопок, стакан выпал из руки Челобитского, разлетевшись на осколки, а сам он удивленно и как-то нехотя сложился вдвое, прислонив голову к батарее центрального отопления. На переносице образовалась черная точка, будто Долматин действительно вступил в клуб рериховцев. Косов обернулся - в дверях стояла девушка в серой куртке, держа в вытянутых руках пистолет с глушителем. Она удивительно походила на Галину Бескудникову - такие же золотистые волосы и миловидные черты лица. Только выглядела она чуть старше.
- Так что же самое забавное? - спросила она, продолжая держать дуло на уровне глаз Косова, очевидно, намереваясь сделать из него ещё одного "индуса".
- То, что количество трупов, насколько я понимаю, должно увеличиться, - ответил Косов.
- И тут вы совершенно правы, - сказала девушка, но выстрелить не успела.
Адрианов, попросив Галину немного подождать, сходил в свою квартиру и вернулся со старым рюкзаком. Бросил его на пол.
- Собираемся в турпоход? - спросила девушка. - Или за кизяками? Тара подходящая.
- Вот! - сказал Алексей Викторович, вываливая к её ногам содержимое рюкзака - десять сотен стодолларовых купюр. - Собственно говоря, они ваши. Это гонорар киллерам, который вы прихватили из дома. Вместе с портфелем.
- Значит, вы все-таки нашли его? Я почему-то так и думала, что оставила "дипломат" где-то на лестнице.
Свалившиеся на пол деньги не произвели на девушку особого впечатления. Наверное, она видела суммы куда более значительные.
- Вы нашли, значит, они ваши, - сказала она. - Я к ним никакого отношения не имею.
- Но позвольте! - строго возразил Адрианов. - Это вы их свистнули, вам и тратить.
- Что значит "свистнула"? Я схватила то, что первым подвернулось под руки и огрела этим Вадима. Не хочу к ним даже прикасаться. Уберите! Что вы тут намусорили?
- А вам Косов приказал, чтобы в его отсутствие вы навели здесь порядок. Вот и подметайте!
Надувшись, девушка отвернулась. Адрианов скрестил на груди руки. Помолчав некоторое время, он не выдержал:
- Может быть, отнести эти деньги наверх, киллерам? Не зря же они стараются, ищут вас.
- Делайте что хотите! - огрызнулась Галина.
- А характер у вас не сахар, - промолвил Адрианов. - Как у моей покойной супруги, царствие ей небесное.
- Уж не вы ли сами и довели её до могилы?
- Ну, вы и язва! Ваш новый муж тоже захочет вас убить. Берегитесь. Я вам как отец говорю. Как пророк Моисей своим чадам.
- Спасибо, папа, но пошел ты к черту!
- А ну живо собери эти вонючие деньги! - заорал вдруг Алексей Викторович, чего с ним никогда не случалось. Как ни странно, это подействовало. Галина испуганно вскрикнула, села на корточки и стала поспешно сгребать доллары обратно в рюкзак. Потом по-собачьи снизу посмотрела на Адрианова, словно ожидая новых приказаний.
- Вот так-то лучше, - миролюбиво сказал он. - И чтоб больше меня не злить.
- Слушаюсь, мон дженераль, - козырнула она. - Ладно, а что с ними делать дальше? Может, дождемся Геннадия Семеновича и закатимся в ресторан, гульнем напоследок? Или отправимся в кругосветный круиз, втроем? Канары, Рио-де-Жанейро, Флорида... Вадим так ни разу и не удосужился меня никуда свозить. Или купим маленький домик на берегу Ладожского озера и будем жить тихо и скромно, ловя рыбу.
- Тоже втроем?
- Ну... если вы желаете, то Косову прикупим домик на другом берегу. А встречаться станем посередине озера, на яхтах.
- И исключительно в шторм. Нет, не годится. Это нам, пожилым людям, почти старикам, все равно. А вам захочется развлечений. Надеть наряды и покрасоваться в них.
- Я согласна ходить и голой, - скромно заметила Галина.
- Тем более! - замахал руками Алексей Викторович. - Что тогда с нами будет?
- Что будет конкретно с Геннадием Семеновичем, меня волнует мало, пусть хоть на сосны лезет, а вот что станет с вами, если честно, тревожит гораздо больше. - Она подошла совсем близко, подставив для поцелуя губы, но Адрианов замотал головой.
- Нет, нет и нет! - сказал он, отстраняя её. - Вы с ума сошли, милая! Таким, как вы, я преподавал физику твердых сплавов в университете. Знаю я вас, студенток! На все горазды, лишь бы зачет получить.
- И много вы этих твердых зачетов сплавили? А сопротивление материалов вели отдельно, на коллоквиуме? - усмехнулась она.
- Еще и каламбурит! - возмутился Алексей Викторович. - Я бы вас за такое поведение с лекции выгнал.
- А я бы не ушла. Вы вот все время намекаете на свой какой-то преклонный возраст, будто участвовали в коронации Николая Второго, или словно это тяжеленная туша мамонта у вас на плече, а я вам не верю. Хватит кокетничать, как Филя Киркоров. На вид вам все равно больше сорока не дашь. Современные мужчины либо женоподобны, либо гориллообразны, но и у тех и у других в голове только много ящичков, куда они впихивают доллары. Все словно помешались на их шелесте. Это болезнь, которую уже нельзя вылечить. Я их презираю и не хочу больше с ними жить. Что же мне остается? Ждать, когда вырастет новое поколение? Может быть, они станут умнее и научатся любить, отключив калькулятор? Вот только я к этому времени буду уже старухой. И вот я, несчастное создание, унесенная из следующего столетия ветром обратно, встречаю здесь человека, не похожего на других, можно сказать, именно того, который мне снился в розовом детстве, когда я засыпала со вкусом малины во рту, а он с ходу нагло заявляет, что ему сто четыре с половиной года, вырезаны печень, желудок и две трети сердца, и воротит от девушки нос! А ну быстренько поцелуйте меня, а не то окончательно поссоримся.
- Измором взяли, - сказал Адрианов, задвинув ногой рюкзак с деньгами под стол. - Ничего другого не остается...
Прошла минута, вторая, прежде чем они, смущенно отпрянув в стороны, посмотрели друг на друга.
- Заметьте, вы сами настояли, - пробормотал Алексей Викторович.
- Не расстраивайтесь, и впредь всегда валите все на меня, - отозвалась Галина.
- Кстати, особо насчет меня не заблуждайтесь: я ведь тоже поначалу хотел эти деньги присвоить. И ничем я не лучше прочих. Может быть, ещё хуже вашего Вадима.
- Хуже его не бывает. По определению. И что вас на этом рюкзаке заклинило? Давайте отдадим его этим несчастным, у которых дом рухнул?
- Можно и так, - согласился Адрианов. - Но я вот о чем думаю. Там, в "дипломате", поверх долларов лежала бумажка. А на ней написан неполный адрес. И нарисован план квартиры. Я сначала решил, что это координаты владельца. Но после вашего рассказа...
- А может, перейдем на "ты"? - перебила его Галина.
- Еще рано. Мы не пили на брудершафт. Так вот, словом, взгляните, может, узнаете. - Он вытащил из кармана листок бумаги.
Там было нарисовано расположение комнат, дверей, балкона, откуда вела пунктирная стрелка вниз, а сбоку корявыми буквами приписано: "Красн. ул. 7 - 120". Больше ничего.
- Это - номера дома и квартиры, - сказал Адрианов, пока девушка изучала листок. - А "Красн."? Краснопрудная, Красносельская, Красностуденческая? Их много. И по-моему, все они давно переименованы.
- А улица Красных бань осталась, - негромко сказала Галина. - Это почерк Вадима. А адрес - моей сестры Марго. И план - её квартиры. Только она там редко бывает. У неё есть и другие места обитания.
- Но что все это значит?
- Это значит... - глаза у девушки широко раскрылись, - что деньги предназначались Марго.
- Или да, или нет, - невнятно добавил Алексей Викторович.
Глава девятая
Привидения иногда возвращаются
Косов успел быстро произнести два слова, которые в этой критической ситуации прозвучали как заклинание:
- Галина Бескудникова.
- Что? - спросила девушка в серой куртке, но пистолет чуть дрогнул. Брови её нахмурились, и Косов понял, что казнь, судя по всему, на некоторое время откладывается.
- Просто вы очень похожи на одну мою знакомую, - с облегченным вздохом сказал он. - Я художник, у меня острое зрение, поэтому, уж извините, подметил родимое пятнышко на левой щеке. У той моей знакомой точно такое же. И если бы мне пришлось рисовать вас вместе, допустим, купающихся в пруду, среди белоснежных лебедей на фоне зловещей луны, я бы дал подпись: "Сестры-русалки в ожидании утопленника", - погодите нажимать на курок, дайте закончить мысль, - и уверяю вас, эта китчевая картинка висела бы во всех новомодных ресторанах, способствуя пищеварению "новых русских". А если хотите, я нарисую вас отдельно, в платье мадам Пуатье, фаворитки Людовика Тринадцатого, имевшую склонность к черной магии и зарывшей в собственном саду около трехсот новорожденных младенцев. Или...
Косов мог говорить ещё очень долго, практически без запинки, но девушка остановила его тираду.
- Я уже поняла, что вы можете нарисовать мой словесный портрет с закрытыми глазами, - усмехнулась она. - Согласитесь, что в нашей ситуации острота вашего зрения скорее минус, чем плюс.
- Рукописи не горят, художников не убивают, - быстро сказал Геннадий Семенович. - Представьте, что перед вами сам Рубенс.
- Терпеть не могу фламандцев! - фыркнула она. - Что вы находите красивого в этих жирных телесах? Сусальная живопись.
- Совершенно с вами согласен, - обрадовался Косов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22