Похоже, что никто и не собирается: взгляд Маргариты ласков и, как было уже сказано, слегка ироничен, к выражению чувств не располагает.
- Ингрид улетела?
- Да. - вздохнула Маргарита, - Теперь увижу её только на рождество. Если она захочет приехать...
- Может и не захотеть?
- Кто знает... Первая любовь - и такое потрясение. Ее чувство оскорблено, обожжено. Поверила она мне или только сделала вид - не могу поручиться. Твоя младшая сестра - человек сложный.
Опять она о родстве. Видимо, именно в это утро Павлу Пальникову суждено проникнуть во все семейные тайны. И причина ясна: та, что готова их раскрыть, хочет загородиться прошлым, далеко, кажется, не безупречным, от ещё более непривлекательного настоящего... Что ж, Павел терпелив и выслушает её, тем более, что времени много...
Глава
Из какой вы семьи, господин Пальников? Этот вопрос задал ему когда-то один подследственный, вернее - подозреваемый. Вальяжный такой господин, похожий с виду на Чехова Антона Павловича - то бишь на эталон российского интеллигента, а на самом деле человек дурной, непорядочный, хотя, по законам божеским и человеческим, никак не преступник. Просто старый греховодник, и грешки его двум женщинам и одному мужчине стоили жизни, однако судить его оказалось не за что. Что-то в манерах следователя не устроило этого барина, вот и задал Павлу такой странный вопрос, да ещё глянул при этом высокомерно, вскинув голову. А, может, просто пытался получше рассмотреть Пашину физиономию сквозь сползающие с носа очки. Что тогда Павел ответил? Запамятовал, не больно много значения придавал собственному происхождению. Какая разница, кто из рабочих, кто из крестьян, а кто ещё откуда-то...
Теперь, пожалуй, он считает иначе. Корни - это главное, вот как ему теперь представляется. Слушает пространный рассказ Маргариты - и прикладывает к обстоятельствам своей жизни, к поступкам и чувствам. Вроде как в фильме "Обыкновенное чудо" - это не сам король виноват, а тетушка его по материнской линии... Неужели мы так похожи на своих предшественников, и на кого из них именно, и почему?
Кстати, Маргарита, если присмотреться, не так уж повторяет Гизелу. Внешнее сходство несомненно - черты лица, руки, походка. Но вот когда говорит, рассказывает, смеется - все, все другое.
- Пауль, Пауль... Уехала я из Москвы - и дня так, минуты не проходило, чтобы я тебя не вспоминала, мучилась невыносимо...
- Но Макс всегда был рядом, правда? Утешал...
Маргарита неожиданно взяла его руку, сжала пальцы.
- Не надо, Паульхен. Ты ведь все у Ингрид выспросил, и подружку свою любознательную подключил, глупая девочка все вам и выложила, как на духу. Вы ей понравились. Напоследок ещё привет вам передала. А вы вдвоем - как это? - Лиса Алиса и кот Базилио. Хи-итрые...
Поморщилась неодобрительно. Обвели, мол, девочку вокруг пальца... А что, собственно, произошло?
- Ну узнал я, что вы с Максом не поженились, ещё про мачеху свою Ингрид рассказала. Тоже мне, военная тайна.
- Я бы и сама тебе рассказала, но ты нетерпелив.
- Зато обо всем, что касается убийства, твоя дочь молчала, как партизанка. Не так уж она простодушна, имей в виду.
- А вы и об этом у неё допытывались? Зачем? Почему ты вообще полез в это дело? На отдыхе, за границей...
Вот тут Павел готов был с ней и согласиться, но что-то тянуло его перечить этой женщине. Может быть, её вновь обретенная самоуверенность, небрежные нотки в голосе. Не должна она так с ним разговаривать!
- У тебя ко мне счет, сынок? Плохая мать, бросила тебя. Правда, плохая... Если бы не бросила - лучше было бы? Кто знает? Сам ведь говорищь - Гизела тебе роднее... Я ушла - и вы все трое были без меня счастливы, все выиграли. Только я в проигрыше, да и то как посмотреть.
Маргарита помолчала, Павел её не торопил. Она права, все к лучшему. Пусть рассказывает, ей надо выговориться, а другого случая может и не быть.
...Это был удар - когда выяснилось, что их брак, заключенный в посольстве Западной Германии в Москве, недействителен. Но Макс и правда собирался разводиться - детей у них с женой не было, что бы его держало? Еще и старше она на десять с лишним лет. Денег к тому времени он заработал порядком - не зависел уже от её папаши, мог открыть свое дело... А вот же не развелся. Она не скандалила, не грозила, нет, просто плакала, не просыхая. Он не решился. Ничего плохого от неё никогда не видел - и обидеть не смог. Так и сказал Маргарите - люблю тебя, но остаюсь с нею. А ты остаешься со мной...
Сначала она взбунтовалась - он же разбил её семью, заставил бросить ребенка! Нет, я его не виню - заставить нельзя, я сама... Потом смирилась. Обе они смирились, и жена, и Маргарита. Так и живут по сей день. Правда, детей Маргарита ни за что не хотела - это была месть Максу, он мечтал о ребенке. Но время шло, надвигалось одиночество - тогда-то на свет появилась Ингрид. Но на неё Максова жена руку наложила, заставила назвать своим именем, и чтобы жила у отца. Пусть, лишь бы девочке было хорошо, правда?
Ее рассказ неожиданно тронул Павла - собеседница не выставляла себя жертвой, в самом деле - кто уж так пострадал? Не он сам, это точно: у него было счастливое детство, рос в семье, где царили любовь и согласие. Было бы так, если бы не Гизела, а её дочь, холодная и рассудительная, жила в московской квартире? Ведь это сама она предпочла делить этого коварного Макса с другой женщиной, не пожелала уйти, устроить жизнь иначе? Значит, сочла за лучшее - он, должно быть, её неплохо содержит. Или, правда, любовь?
- У тебя есть работа? - спросил Павел как бы не о самом главном, но на самом деле как раз важном для понимания происходящего.
- Конечно. Я эксперт по драгоценным камням. Как Макс, - ответила Маргарита не без гордости, - Для этого пришлось закончить специальные курсы. Хорошая профессия: приглашают на аукционы, на выставки, иногда, представь, на полицейские расследования. У меня независимый доход, уже давно. Хочешь спросить, почему не ухожу от Макса? Уходила - и возвращалась, другие оказывались хуже. Мы с ним вместе больше двадцати лет, это чего-то стоит. Любовь не только из поцелуев состоит, а ещё из дней и лет...
- Тебе видней, - холодно отозвался Павел, ему и нравилось, что Маргарита не позволяет себя жалеть, и раздражало почему-то, - Антонио в эту идиллию как-то не вписывается...
- Ты находишь? - Маргарита засмеялась, но смех прозвучал деланно, - Я бы тебе объяснила, не будь ты мой... близкий родственник...
А это её уже занесло. Не так все просто, и бравада, видно, дается нелегко.
- Кстати, об Антонио, - как бы спохватился Павел, хотя ни на миг не забывал, - Пора его выручать. Ты хотела пойти в полицию...
- Хотела? М-мм. Не сказала бы. Но пойду. Неприятное занятие - искать преступников. Почему ты его выбрал?
Действительно, почему? По глупости. Коньков присоветовал, старый романтик. Отец был против - но женщине, задавшей вопрос, знать об этом не обязательно, и, решив не отвечать, Павел увел беседу в сторону:
- Кто все же убил Горгулова?
- Должно быть, женщина, что была у него в комнате. Ингрид видела её потому и побежала дальше по балкону. А та вскрикнула, когда Ингрид внезапно появилась на пороге. Я не хотела, чтобы расспрашивали Ингрид, потому и промолчала - мало ли что могло всплыть... Теперь можно.
Женщина? Не позволил бы здоровенный амбал убить себя какой-нибудь бабенке, с ним и мужик не каждый сумел бы справиться. Хотя - что там говорила Лиза? Точный удар, ювелирная работа. Нож... Откуда он, кстати, взялся?
Маргарита смотрела выжидающе.
- Странное дело, - пробормотал следователь, - Не того убили, не тот убил...
Он расправил салфетку, достал авторучку, изобразил с трудом - рыхлая бумага мялась под шариком - три длинные параллельные прямые:
- Смотри, вот общий балкон, вот коридор, тоже один на всех.
Пространство посередине обозначало комнаты - сколько их?
Маргарита взяла ручку, уверенно поперечными линиями разделила полосу на квадраты, получилось их шесть.
- Шесть комнат на этаже?
- Да. Крайняя слева пустует - естественно и заперта с обеих сторон. Следующая - та, где были мы с Антонио. За ней - как раз средняя, комната, в которой произошло убийство. Дальше по коридору - вот здесь - помещается пожилая шведская пара, а в последней слева пожилой англичанин или, может быть, тоже швед, а то и немец, кто его разберет. Я его пару раз видела, но не разговаривала.
- Покажи, пожалуйста, сначала, как ты сама вошла к Антонио, потом, как туда попала Ингрид?..
Острие шариковой ручки двинулось от точки, которую Маргарита поставила в правом углу коридора, пояснив:
- Дверь. За дверью, как сам понимаешь, лестница вверх и вниз. На лестничной клетке - лифт, но я им не пользовалась.
Тонкая прерывистая линия протянулась вдоль коридора и завернула во второй от края номер, к Антонио.
- Понятно. Очень просто. Теперь Ингрид.
Маргарита изобразила тот же путь, но от двери Антонио повернула назад.
- Она постучала - и ей, конечно, показалось странным, что Антонио не ответил: как бы крепко он не спал, стук в дверь должен был его разбудить.
- Долго она стучала? Громко?
- Сначала тихонько, потом погромче.
- Но кулаками не колотила?
- О нет, что ты? Хорошо воспитанная девочка. Она вовсе не собиралась устраивать скандал: ей же не хотелось, чтобы её видели возле комнаты Антонио. Подозрения - это всего лишь подозрения, правда?
- Ингрид призналась, что предполагала застать тебя в его комнате?
- Нет-нет, что ты! Сказала, что просто забеспокоилась и спустилась сначала в бар, поискала там меня или его, или нас вместе. Ничего особенного, если бы мы с ним в душную ночь случайно встретились в баре. Но нас там не оказалось. И она поднялась на второй этаж, постучалась к Антонио - спросить, не знает ли он, куда её мама подевалась...
- Ну, не настолько же девочка наивна!
- Конечно, нет. Но и не настолько, чтобы выкладывать все начистоту, сообщать о своих подозрениях. Повторяю - моя дочь хорошо воспитанна...
- Что означает - лицемерна. Это неплохо - в жизни пригодится. Ладно, давай дальше.
Острие ручки вновь двинулось - от черточки, изображающей дверь к Антонио, вдоль коридора, мимо таких же точек - чужих дверей.
Павел представил себе, как по коридору бесшумно, на цыпочках - пол там затянут чем-то толстым, серым, вроде войлока - пробирается тоненькая девочка, как осторожно пробует каждую дверную ручку. Потому что, не попав туда, куда стремилась - её не впустили... - конечно же сразу вспомнила про общий балкон - почему бы не попытать удачу?
- Через какую комнату Ингрид попала на балкон?
- Вот через эту, последнюю - в баре она заметила её обитателя, он сидел там в одиночестве, пил - стало быть комната пуста...
- Но, уходя, разве он не должен был запереть свою комнату?
- Что касается меня - я всегда захлопываю дверь за собой, ещё и проверяю. Но люди разные - он, наверно, как мы с тобой. Беспечный. В общем, его дверь была прикрыта, но не заперта, балконная и вовсе распахнута...
- Может, этот англичанин просто не хотел громко хлопать дверью в спящем коридоре, - заступился за растяпу Павел, - Съехать на лифте в холл, принять на грудь стаканчик-другой - и назад, всего-то десять минут...
Про себя же подумал, что Ингрид, точно зная, что за дверью никого нет, могла попробовать открыть её своим ключом - гостиничные замки все одного типа. И - получилось.
- Когда именно он обратно пожаловал, не помнишь?
- Помню, представь. Как раз суматоха в разгаре, с верхних этажей уже прибежали, тут и Антонио в белом банном халате, охранник его уже вывел из комнаты и к лифту ведет, всех по пути расталкивая. Возле номера, где труп, служащий торчит в красной куртке и весь трясется от страха, его поставили, чтобы никого не пускать, а каждый норовит заглянуть...
- И с балкона тоже заглядывали?
- Нет, ту дверь охранник изнутри запер и шторы задернул. Вот тут-то англичанин, тебя интересующий, - будем считать его англичанином - как раз вышел из лифта, косо так глянул на толпу в коридоре и невозмутимо прошествовал к себе, благо его дверь как раз напротив лестничной клетки.
Картину, нарисованную Маргаритой, Павел представил себе совершенно отчетливо. Осталось только разместить на ней кое-кого из действующих лиц.
- Были там приятели Горгулова - рыжий малый и его девушка? Те, которых потом доставили в участок?
Маргарита задумалась.
- Его я, кажется, видела. А её в коридоре нет, не было. Это точно. Послушай, а если это она и была в комнате убитого? И вскрикнула...
- О чем ты?
Павел прекрасно понимал, о чем речь, но ему важно было ещё раз выслушать версию свидетельницы: не собьется ли, а может, и добавит что-нибудь...
- Я же говорила, помнишь? Ингрид дошла по балкону до комнаты Антонио, увидела нас вместе...
- Прости, как все это выглядело?
Собеседница усмехнулась:
- Могло быть и хуже. Слава Богу, мы были не в постели, жара нас подняла. Я как раз собиралась уходить, накинула платье... Антонио - ну ему-то одеваться ни к чему, он дома...
- То есть, голый абсолютно?
- Ммм-да. Юный бог. Стоял на пороге ванной, когда появилась Ингрид. А я в кресле, со стаканом в руке... Не будь он голый, можно было бы истолковать все это как случайный визит.
- Какую же версию ты предложила дочери?
- Представь, мы об этом ни слова.
Потому и ни слова, подумал Павел. О чем, собственно, говорить? Впрочем... Девочка отпрянула от двери - собственно, это и не дверь даже, а раздвижная стеклянная стена, шторы по случаю духоты тоже распахнуты, с улицы падает слабый свет, человека в глубине комнаты разглядеть трудно. Она наверняка заметила мать, а вот её приятеля, которого считала своим приятелем, должно быть, видела смутно. Версия Маргариты могла бы пройти... Она бросилась назад, потому что услышала дикий крик, предсмертный вопль. Должно быть, и не поняла, где кричат.
- Из соседней комнаты её заметили, - продолжала Маргарита, - там оказалась какая-то женщина, они почти столкнулись, та тоже кинулась на балкон, это был её путь отступления после убийства. Именно она, а не Ингрид, вскрикнула от неожиданности - нервы сдали. Антонио не понял...
Вот как - все распределила. Но неглупо, вполне вероятный расклад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15