- Сергей Михайлович, чем это вы взбудоражили нашего Романа Андреевича?
Я поспешил его успокоить:
- Все просто. Привез из Чехословакии небольшой сувенир. Из-за этого и возникли некоторые неясности.
- Неужели лично от себя? - воскликнул порученец.
- До такой глупости я не мог и додуматься. От чешских товарищей.
- Ах вон оно что! - промолвил порученец. - Вам не мешало бы в это дело посвятить и меня. Думается, что для облегчения вашей миссии мы что-нибудь придумали бы, ведь Роман Андреевич в такого рода делах особенно щепетилен. Не терпит никаких словесных восхвалений своей личности и отвергает любые подарки, от кого бы они ни последовали.
Мы с порученцем понимающе взглянули друг на друга и разошлись. Больше Руденко меня не вызывал.
Обратный рейс
Трагедия произошла 1 января 1977 года, рано утром. Два пистолетных выстрела, последовавших один за другим, с небольшим интервалом, отчетливо были слышны в смежной квартире, где жил со своим семейством преподаватель Московской военно-инженерной академии им. Куйбышева, инженер-полковник Иванов.
Иванов сразу позвонил по телефону своему соседу - адъюнкту академии майору Вересову, но трубку никто не снял. Встревоженный Иванов вместе с женой вышли на лестничную площадку и стали стучать в дверь соседа, безуспешно. Иванов позвонил дежурному по академии, сообщил о выстрелах в квартире Вересова и попросил заявить об этом в военную прокуратуру.
Таким образом, я, как старший военный следователь по особо важным делам Главной военной прокуратуры, находившийся на дежурстве в первый новогодний день, вместе с представителем военной комендатуры города и судебным медиком прибыли на место происшествия.
Иванов рассказал, что майор Вересов был холост и в их ведомственном доме занимал отдельную однокомнатную квартиру. В ту новогоднюю ночь в квартире были слышны музыка и пение, видимо от включенного телевизора. Были ли у Вересова гости- Ивановы не знали.
Пригласив понятых, я попросил слесаря жэка открыть дверь. Ступив через порог единственной большой комнаты, я сразу увидел лежавшие на кровати два трупа - мужчины и женщины в одном нижнем белье. Смерть женщины наступила от выстрела в сердце, о чем свидетельствовало обширное кровавое пятно на рубашке. Смерть мужчины - от выстрела в висок, характерный для самоубийства. К окну был придвинут обеден ный стол с бутылками шампанского и водки и остатками какой-то еды. У стола стояло три стула. Очевидно, кроме убитых, в квартире был кто-то третий. Однако он вряд ли был убийцей: квартира на пятом этаже была заперта на ключ изнутри.
В кровати лежал и пистолет ТТ, с двумя стреляными гильзами. Пороховые следы на рубашке убитой свидетельствовали о том, что стреляли в нее с очень близкого расстояния. Предсмертные записки отсутствовали.
В дамской сумочке, кроме значительной суммы денег, лежали два железнодорожных билета. Один из них, от 30 декабря 1976 года, из Москвы до Ленинграда, на поезд "Красная стрела". Второй, от 31 декабря, - от станции Бологое до Москвы, и тоже на поезд "Красная стрела". Создавалось впечатление, что она до Ленинграда не доехала, вышла на станции Бологое и возвратилась в Москву: об этом свидетельствовал первый железнодорожный билет, который она взяла у проводника вагона.
Судя по ее паспорту, она постоянно проживала в Москве и была замужем. Навести о ней оперативные справки ничего не стоило, вскоре мне сообщили, что она жена известного профессора-физика. Имела двух детей - сына 16 лет и дочь-первоклассницу.
Я понял, что дама возвратилась в Москву с единственной целью провести новогоднюю ночь у своего любовника майора Вересова.
Мне удалось перехватить и поездную бригаду "Красной стрелы", с которой она направлялась якобы в Ленинград. И проводник вагона без особых усилий припомнил, что она действительно вышла в Бологом, забрав у него свой билет. Более того, проводник и его напарница вспомнили, что на перроне московского вокзала с большим букетом цветов ее провожал пожилой мужчина, видимо, муж. Эти цветы в высокой стеклянной банке так и простояли до самого Ленинграда в ее одноместном купе.
Допросил я и нескольких приятелей и сослуживцев майора Вересова. По их мнению, он был человеком неуравновешенным, вспыльчивым и подозрительным.
Мне удалось установить и личность третьего. Им оказался инженер-конструктор, работавший на часовом заводе в Москве. Он не отрицал, что в ту новогоднюю ночь, напившись, стал усиленно ухаживать за единственной в их компании весьма привлекательной женщиной: говорил ей комплименты, целовал ручки, во время танцев пылко прижимал ее к себе. Все это, очевидно, Вересову не понравилось. Во всяком случае с ним они расстались довольно холодно.
Настало время допросить мужа убитой. Об амурных делах своей супруги он еще ничего не знал. Как он отнесется к известию о ее измене? Как это отразится на его взаимоотношениях с тестем и тещей, людьми преклонного возраста? Что он скажет детям? Вот почему, перед тем как что-то предпринять, я решил посоветоваться с начальником нашей следственной части полковником юстиции Маркарянцем. Он меня внимательно выслушал и спросил:
- Какие у тебя планы в отношении этого дела?
- Конечно, прекращу за смертью виновного!
Тогда Маркарянц убежденно посоветовал:
- Постарайся убедить родственников в том, что жена профессора явилась жертвой бандита, который пытался в тамбуре ее ограбить. Это, с моей точки зрения, будет соответствовать общим интересам.
И как это ни странно, к нашей выдумке о вооруженном грабителе, которому удалось скрыться, сам профессор и родители его жены отнеслись с пониманием.
При этом на вопрос о цели ее поездки в Ленинград профессор спокойно пояснил:
- Она так поступила и в прошлом году. Ведь я не подарок: не пью, не танцую, предпочитаю уединяться и ложиться вовремя спать. А у нее в Петергофе есть давняя подруга. Точного адреса этой подруги я не знаю. Вот у нее дома, под Новый год, обычно и собиралась их веселая компания.
Похороны убитой прошли тихо; на девятый день родные пришли на кладбище и скорбно постояли у ее могилы.
О каком-либо продолжении следствия по данному делу уже не могло быть и речи, и я вскоре его прекратил.
Обманутый муж
Привычка по пятницам задерживаться допоздна на службе - для подведения итогов работы - у генерал-майора Озерова Владимира Петровича укоренилась довольно прочно.
Но иногда выпадали и такие дни, когда работа заканчивалась гораздо раньше, он отпускал свою служебную машину и направлялся домой пешком, подчас выбирая не самый близкий путь.
Видимо, так все и было в тот тихий вечер лета 1978 года.
Еще молодой, с завидной выправкой кадрового военного, облеченный в генеральскую форму, он уверенно шагал по московским улицам, ловя на себе одобрительные взгляды прохожих.
В переулке, куда он свернул, при весьма тусклом освещении редких фонарей большой дом, в котором он жил, нависал черной громадой, загораживая свет луны. После людных улиц здесь все казалось тихим и спокойным.
Озеров с парадного подъезда взошел на бельэтаж, где находилась его квартира, повернул в замке ключ и оказался дома. Не зажигая света в прихожей, шагнул к вешалке, повесил китель и фуражку. Хотел бесшумно пройти к себе в комнату, уверенный, что жена спит, но тут заметил, что в ее комнате горит свет - он пробивался из-под двери, видимо, жена забыла выключить ночничок.
Озеров осторожно приоткрыл дверь и застыл в изумлении: полураздетая жена лежала в постели, а рядом с ней сидел совершенно неизвестный ему мужчина. Генерал в ярости распахнул дверь и ринулся вперед. Незнакомец, однако, словно был готов к встрече, прямым ударом в челюсть сбил его с ног. Потом подбежал к окну и попытался вскочить на подоконник, но Озеров бросился за ним и стащил его на пол. Сцепившись, они ожесточенно колотили друг друга.
Жена генерала, предположив, что мужчины могут друг друга и убить, с дикими криками выбежала на лестничную площадку.
На ее крики сбежались все соседи, двое из которых помогли генералу справиться с неизвестным, полагая, что это вор. Вызвали милицию. Задержанный никаких объяснений о своем появлении в генеральской квартире давать не захотел.
Жена генерала была столь напугана, что разговор с ней отложили до утра.
Дома, придя в себя, генеральша, которую все звали Дарьюшкой, рассказала мужу следующее: в пятницу она, отпустив домработницу, поужинала в одиночестве и легла спать. День был жарким, и она открыла окно настежь.
Сколько времени прошло, она не знала, но вдруг проснулась с ощущением какого-то беспокойства. Открыв глаза, она в ужасе замерла: какой-то человек стоял около нее.
Все произошло в считанные минуты. Неизвестный быстро скинул с себя одежду и бросился к ней в постель. В первое мгновение она попыталась сопротивляться. Но бандит схватил ее за горло и угрожающе произнес:
- Задушу!
Что было дальше, она помнила смутно, так как почти потеряла сознание. Насильник уже хотел сбежать, но тут появился Озеров. Все дальнейшее он уже знал. Это же она повторила и в милиции, и в районной прокуратуре, куда попало их дело.
Задержанный, оказавшись инженером одного из московских промышленных предприятий Гришиным Владимиром Сергеевичем, от дачи показаний отказывался. Но, после проведения очной ставки с потерпевшей, ее слова подтвердил и свою вину признал.
Он заявил, что его, очевидно, черт попутал. В тот памятный вечер он проходил мимо их дома и что-то попало ему в ботинок. Он, опершись спиной на стену дома, чтобы вытряхнуть камешек, увидел, как в открытом оконном стекле отразилась комната, где у стены на кровати лежала голая молодая симпатичная женщина. Другие окна в их квартире были темны, он понял, что дома больше никого не было.
Не отдавая себе отчета, он разыскал небольшую лестницу и через раскрытое окно проник незваным в комнату.
В суде подсудимый свою вину полностью признал и слово в слово повторил все то, что говорил на следствии. Озеров с женой дожидаться приговора не стали, ушли из здания суда.
Прошло свыше трех лет. Однажды меня вызвал прокурор Союза ССР - Роман Андреевич Руденко и протянул письмо:
- Занятное письмо от заключенного. Он утверждает, что готов раскрыть новые обстоятельства по своему делу.
Письмо оказалось от Гришина.
Через день я уже входил в лагерь. Пока я ждал осужденного, лагерный начальник успел рассказать мне, что Гришин дисциплинарных взысканий не имеет. Работает в цеху бригадиром, осужден на долгий срок за изнасилование.
Высокий, худощавый Гришин, с еле приметными ямочками в уголках рта и открытым взглядом карих глаз, безусловно располагал к себе. Представившись, я извлек его письмо и спросил:
- Ваше?
Он утвердительно кивнул.
Я продолжил:
- Мне поручено с ним разобраться. Готов внимательно вас выслушать. Вы написали, что имеете желание рассказать, что-то новое. Так? На предварительном следствии и в суде вы во всем признались. Какие же тут еще могут на этот счет возникнуть новые обстоятельства?
- В протоколах дела все отражено правильно. Да только я никакого преступления не совершал.
Меня эти его слова не удивили: многие осужденные собственную вину категорически отрицают. И мне показалось, что наш разговор будет бесплодным. Но я ошибся.
- Дашенька, - продолжал Гришин, - человек рисковый. Надо было ее выручать. Вот я и решился собой пожертвовать. Другого выхода не было.
- Вы имеете в виду жену генерала Озерова?
- Да, ее. Ведь она была моей любовницей!
- Побойтесь бога! - прервал его я. - Зачем вы ее черните? Вам это не поможет.
- Я сказал правду. А ваше право мне верить или нет, - произнес Гришин и продолжил: - Я был в нее влюблен еще со школьной скамьи. Строили планы: учиться в одном институте, пожениться. Да только судьба распорядилась иначе. На экзаменах она не набрала нужных баллов. А вскоре вдруг выскочила замуж за этого генерала и не по любви, а, скорее, в отместку за свою институтскую неудачу. Да только это не помешало нам встречаться. Я проживал в однокомнатной квартире со своими родителями и младшей сестрой. Нам только и осталось, что встречаться у них в квартире, когда Озеров либо уезжал в командировки, либо по пятницам, когда он приходил с работы очень поздно. Честно сказать, я всякий раз боялся, что нарвусь на большие неприятности. Самое удивительное, что Дашу это вроде как и не пугало.
- Ну а как прикажете тогда понимать все то, что вы с вашей возлюбленной придумали?
- Я уже сказал, - грустно проговорил Гришин,- надо было выручать ее. Она все это сама придумала.
- Чем объяснить, что, находясь в заключении уже свыше трех лет, вы только теперь решились все это сообщить?
- Здесь никакого секрета нет. Я бы отсидел весь срок и нашей тайны бы не выдал. К сожалению, суд определил наказание весьма строгое - 10 лет лишения свободы. Боюсь, что его не выдержу, да и родителей жалко.
Скажу откровенно: я проникся к нему полным доверием и мне стало его искренне жаль. Вот почему я решил, что обязательно получу разрешение возобновить следствие по его делу и довести его до логического конца, с отменой в отношении его приговора суда.
Подписывая свое официальное заявление в прокуратуру, Гришин попросил дать ему чистый лист бумаги и, старательно начертив что-то, протянул его мне:
- Это план их трехкомнатной квартиры. На нем я указал расположение комнат и кухни, а также где и какая стояла мебель... Кроме того, я указал, где Озеров спал и работал за письменным столом, где были книжные полки и где находился бар со спиртным. Разве не ясно, что все это мне могло быть известно лишь при условии, если я там неоднократно бывал?
На этом мы и расстались. Я все доложил Руденко и получил его согласие на возобновление следствия.
Все, что касалось школы и института я без особого труда выяснил, и это полностью подтвердило слова Гришина. Дошла очередь и до Дарьи Озеровой.
Она пришла в прокуратуру вовремя. Это была красивая молодая особа, элегантно одетая, чуть слышный аромат легких духов окружал ее этаким облаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25