Я его вкусы-то знаю. Иногда ему готовлю даже, когда он неважно себя чувствует. Когда он нормальный, так он сам себе готовит или в ресторане обедает.
– И, как я вас понял, вы это делаете из дружеских чувств?
– А что вы, молодой человек, думаете? Мы здесь почти четверть века соседствуем, на одной площадке. Арно после смерти жены не хотел никуда переезжать… Теперь мы оба одинокие старые люди… Как не помочь друг другу? И Арно тоже старается, как может, мне внимание оказать… Так что же вы хотите узнать?
– Меня интересует, есть ли у месье Дора женщина, с которой он состоит в близких отношениях.
– А я, по-вашему, должна знать?
– Вы заходите к нему часто. Могли видеть, кто приходит, кто уходит.
– Мадлен к нему ходит, Соня тоже, только редко. Он все больше к ним ездит, в Марли-ле-Руа.
– Я об интимных отношениях спрашиваю. Мадам Вансан замолчала, поправляя сухие цветы в вазочке на низком столике.
– Видела я какую-то, – наконец произнесла она. – Но ничего не знаю о ней.
– Какую? – оживился Реми. – Где видели, когда, часто?
– Не все сразу, молодой человек, – поморщилась хозяйка. – Видела несколько раз. Последний раз приходила относительно недавно, может, с неделю…
Ходит довольно часто. То есть как часто: это я так думаю, что часто. Я видела сама несколько раз, так? А потом еще слышала. Слышала, что кто-то к нему приходил – лифт открывается, дверь его, голоса немножко слышно.
– То есть, – вкрадчиво подытожил Реми, – можно полагать, что у месье Дора были с этой женщиной интимные отношения…
– Полагайте, если хотите. Я говорю что знаю. А полагать – не мое дело.
– Понятно-понятно, – заторопился избежать опасного поворота в область правил приличий Реми. – А как она выглядит, сказать можете?
– Молодая. Лет тридцати. Миловидная. С веснушками. Я видела мельком, мне неудобно было разглядывать. И не мое это дело, в личную жизнь месье Дора вмешиваться! – в голосе преданной соседки звучала ревность.
– Рыжая? – увел ее от эмоций Реми.
– Почему она должна быть рыжей?
– С веснушками.
– А… Может быть. На ней шляпка была, она всегда в шляпке. Наверное, рыжая. У нас ведь тут сумрачно на площадке, пока свет вспыхнет, пока у меня глаза привыкнут – девицы уж и нет. Так вроде бы пара светлых прядей из-под шляпки… Должно быть, рыжих.
– Одета как?
– Последний раз я ее видела: шляпка, длинная юбка, жакет, ботинки на каблуках. То ли черное, то ли темно-синее, не поймешь. А в другой раз на ней было мини. Не помню, что еще, я на ноги глядела.
– Красивые, стало быть?
– Так себе, – поджала губы мадам Вансан.
– Как зовут, не знаете?
– Нет. Мне месье Дор не говорил о ней ни разу, хотя знает, что я ее видела и задаюсь вопросами… То есть, я хочу сказать, что про Соню там, про Мадлен он мне рассказывает, держит в курсе; про свою новую роль, про Максима, – кивнула хозяйка в его сторону, – все сообщает. А про эту девушку – ни разу.
– На чем приезжает, не видели?
– Нет. Один раз столкнулась, за угол поворачивала. Она сюда шла, пешком. Может, такси отпустила, может, машину припарковала, может, живет недалеко – не знаю я.
– И адресной книжки у нас нет… – покачал головой Реми. – А что же вы днем не разглядели – рыжая или нет?
– У нее шляпка так низко была надвинута, что я ее-то с трудом узнала.
– Она никогда не приходила в отсутствие Арно?
– Вроде нет. Я же не шпионю.
– Но у вас ключи от квартиры месье Дора, не правда ли? Не заставали вы эту даму у него в квартире в отсутствие хозяина?
– Ни разу. А почему вы такой странный вопрос задаете? Это важно?
– Нет, просто пытаюсь понять… В квартире Арно нет признаков присутствия женщины. Если у них интимные отношения, то вроде должно быть что-то, нет? Кремы там, духи, халатик… Правильно?
– Так что вы хотите сказать? Что никаких таких отношений между ними не было? – обрадовалась соседка.
– Или что они их очень тщательно скрывают… – разочаровал ее Реми. – И шляпка к тому же надвинутая… У кого-нибудь, на ваш взгляд, еще есть ключи от его квартиры?
– У Сони.
– Допустим, зная, что вы или Соня можете посетить его квартиру, он не хотел, чтобы в ней могли себя выдать следы пребывания женщины…
– Что же это за тайны такие? Он в конце концов одинокий холостой мужчина, может себе позволить! Кому какое дело!
– Да это я так пока, гадаю. Какое-то ведь должно быть объяснение факту, что в квартире нет следов присутствия женщины, тогда как женщина в ней присутствует время от времени? Либо у них не тот род отношений, либо они их тщательно скрывают… Вот и все. Может, возраста своего стесняется. Женщина эта ведь, как вы говорили, возраста Сони примерно? Его дочери… И после ТОЙ истории с Мадлен… Кто знает. Посмотрим. Давно она появилась, эта женщина?
– Месяца три назад.
– Скажите, Максим, никто не звонил в квартиру месье Дорана? – развернулся детектив в его сторону. – Никто его не спрашивал?
– В моем присутствии – никто.
– На автоответчике не было посланий?
– Нет.
– Не было таких звонков, когда, услышав ваш голос, абонент вешал трубку?
– Нет. А ведь странно, не правда ли? Должен же кто-то звонить дяде!
– Странно. Хотя и не очень, если вдуматься. Ваш дядя – как мне сказали – любит информировать своих знакомых о своих делах. Так что он, должно быть, предупредил всех о вашем приезде. И даже, возможно, просил его на это время не беспокоить…
– Скорее всего именно так, – признал логику детектива Максим.
– А Мадлен, значит, часто приходит? – продолжил свою беседу с мадам Вансан Реми.
– Иногда. Не так чтоб очень часто.
– У вас, случаем, нет ее адреса?
– Нет. На случай чего у меня телефон и адрес Сони, дочь все же. А Мадлен – это так…
– Что вы хотите сказать?
– Арно старую вину заглаживает… Вы, как я понимаю, осведомлены?
– Да, я в курсе… Вы полагаете, что Арно испытывает чувство вины перед Мадлен? До сих пор?
– А как по-вашему? Девочку чуть не совратил.
– Так ведь она сама пришла к нему.
– Что вы хотите от дитяти? В шестнадцать лет они одни глупости и делают, а взрослые – на то и взрослые, чтобы детей уму-разуму учить, а не потакать им!
– Справедливо, – вежливо согласился Реми. – Ну а со стороны Мадлен что?
Какие отношения с месье Дором?
– А чего ей! Она теперь пользуется.
– Что вы хотите этим сказать?
– Подарки Арно ей делает. И детям ее. Под Рождество с полными руками уходят, в лифт не влезают из-за коробок.
– Ясненько. Вы не откажетесь заглянуть в квартиру месье Дора?
Посмотреть, нет ли чего необычного?
– Ради бога, – охотно откликнулась хозяйка. Выпростав грузное тело из тесных объятий кресла, она накинула на плечи просторный жакет и тяжело поплыла по коридору.
– Ну, коль скоро тут живет месье племянник, то теперь трудно сказать, что не так. Тут многое не так, – сказала она неприязненно, осматриваясь.
– Что, например?
– Вещи не на местах.
– Какие?
– Вот эти чашки, например. Месье Дор никогда в сушилке посуду не оставляет; полотенце должно висеть вот там, на крючке; потом, пепельницы он никогда…
– Что-нибудь более существенное вы не находите? Мадам Вансан медленно вращалась вокруг своей оси, изучая.
– Если это, на ваш взгляд, несущественно, то тогда… Вроде все как обычно.
– Вы одежду месье Дора хорошо знаете? Можете мне сказать, что отсутствует?
– Это вряд ли.
– Взгляните все же.
– Нет, не скажу вам, – покачивая головой, произнесла соседка, глядя в распахнутый шкаф. – Не знаю. На мой взгляд, вроде все тут. Даже брюки вот эти, – она указала на спинку стула, на которой небрежно висели фланелевые темно-серые брюки и мягкий спортивный пуловер, – он дома обычно носит.
– Тут Соня нужна, – сказал Реми. – Она должна знать вещи отца.
– Ой, вы придумали! – покачала головой соседка. – Откуда Соне-то знать?
Что она, ухаживает за ним? Стирает, гладит?
– А кто ему стирает?
– Он такие вещи, как брюки, пиджаки, в чистку отдает, а остальное сам в машину заправляет. Гладит Мари.
– Может, Мари знает?
– Уж скорее, чем Соня.
– Дайте мне ее телефон, пожалуйста. У вас ведь есть?
– Есть. В записной книжке посмотреть надо.
– Хорошо, после, – кивнул Реми. – Так больше ничего не скажете?
– Не пойму я, чего вы от меня еще хотите. Вещи не на местах, так это ведь месье племянник разложил как ему нравится. Мебель стоит где стояла… А столик этот, русское наследство, и при всем желании не сдвинешь. У него ножки к полу привинчены.
– Вот как? – Реми склонился к полу, вглядываясь в основание ножек. – Какая работа! Пока не всмотришься, ни за что не заметишь, – похвалил он.
– Арно сам привинтил, – гордо сказала мадам Вансан. – Такую вещь нельзя портить.
– Да вы присаживайтесь, мадам Вансан, устраивайтесь, – засуетился Реми, заинтересованный этой деталью. – И почему это месье Дор привинтил столик к полу?
– Его чуть не украли, – почти торжественно провозгласила она.
– То-то я смотрю… И давно это было?
– Год уж назад, в прошлом сентябре. – Выдержав паузу, она добавила с веской значительностью:
– Я его спасла. Вернее, мы с Шипи.
– Кто это – Шипи?
– Собачка моя.
– И вы с ней спасли столик?
– Именно.
– Вы по порядку можете рассказать?
– Отчего же нет? Извольте.
Мадам Вансан устроилась поудобнее и начала, смакуя:
– В конце прошлого лета дело было. Днем. Я должна была к врачу идти.
Вышла, пошла. Машину я не вожу, да мне и не надо, у меня все рядом, а ходить – лучшая гимнастика для сердца, особенно в нашем возрасте. Иду, не тороплюсь, тут ходу минут двенадцать. Дошла. Расположилась в приемной. И тут вспомнила, что рентгеновский снимок не взяла! А я его должна была своему врачу отнести…
Пошла назад. Вернулась, на лифте поднялась. Смотрю, а дверь в квартиру месье Дора приоткрыта. Моя Шипи начала лаять и в квартиру проковыляла – она ведь в ней как у себя дома, мы с ней вместе туда ходим порядок наводить… Я испугалась, честно говоря, мало ли кто там! Осторожно так заглядываю, вижу – какой-то рабочий отмахивается от моей Шипи, а в прихожей стоит этот самый столик! Я не сразу его опознала – он уже весь был обвязан упаковочной бумагой, – но опознала все же, обвязан-то он был небрежно, наскоро, кое-как; и говорю:
«Что здесь происходит, месье?» А он от собачки отмахивается и не отвечает. Я гляжу – вроде не бандит, в таких штанах желтых, вроде униформы… Не страшно, как будто. Я снова ему говорю: «Что здесь происходит, месье, почему вы этот столик выносите?» А он мне: «Перевозка мебели».
Тут я вспомнила, что ведь верно, у подъезда машина по перевозке мебели стоит – такой фургончик небольшой, желтый.
«Какая такая, – говорю, – перевозка мебели, кто заказывал?» – «Месье Дор, – говорит, – заказывал».
Но Арно мне ничего не говорил о перевозке! Это странно – он бы меня предупредил, если бы у него перевозка мебели намечалась, да еще и какой мебели!
Легендарного столика! Что-то не то в этом деле, что-то не то…
Стою я, значит, соображаю, а этот грузчик кричит мне: «Уберите вашу собаку, мадам!» Я снова с вопросами: кто, мол, дверь вам открыл? И где ваши бумаги? И куда везти собираетесь? А он мне опять за свое: собаку уберите!
Ну, правда. Шипи лаяла и рычала громко и под ногами крутилась, все его ухватить за штанину порывалась и разговаривать мешала. Да и грузчик этот так отмахивается от моей Шипи, что того гляди ударит. Я ее взяла под мышку, дверь свою отперла и говорю: «Вы, месье, мне пока свои бумаги приготовьте, я хочу их увидеть». Кинула Шипи к себе в квартиру и снова дверь закрыла, обернулась, смотрю – никого! Уже никого нет! Только по лестнице топот. Я ему сверху кричу:
«Куда вы, месье» – «За документами», – говорит…
– И исчез? – предположил Реми.
– И исчез, – сокрушенно вздохнула мадам Вансан.
– Какой он был?
– Араб.
– Ну?
– Что ну?
– Какой араб?
– Какой-какой… Обыкновенный. Как все арабы.
– Маленький, большой, толстый, худой, молодой, старый?
– Среднего роста, нетолстый, средних лет – не знаю, под бородой не разберешь.
– Значит, с бородой?
– Черной.
– И больше ничего не приметили?
– Нет.
– Говорил как?
– Как арабы говорят.
– То есть с акцентом?
– Конечно. Вы видели когда-нибудь араба, который говорит без акцепта?
Реми взглянул на Максима, пытаясь определить, как тот относится к простодушному расизму мадам Вансан. Лицо Максима выражало насмешливое внимание.
– Где тогда был месье Дор?
– В Нормандии. На две недели уехал.
– Вы сообщили в полицию?
– Разумеется! Полиция приехала, все осмотрела, меня расспрашивали…
Отпечатки пальцев даже у меня и у домработницы сняли, чтобы с отпечатками этого проходимца не спутать.
– Ну и как, что-нибудь выяснилось, не знаете?
– Ничего не выяснилось. Отпечатков они не нашли, грузчик этот в матерчатых перчатках специальных работал. Я не сразу сообразила полиции сказать. А потом вспомнила, когда они меня спросили, не видела ли я перчаток…
Вспомнила, как глядела на его перчатки и думала, что это чтобы мебель не повредить. А он, оказывается, чтобы отпечатков не оставить.
– Или для обеих целей сразу… А фургончик он угнал?
– Откуда вы знаете?
– Если его личность не установили, значит, в компании по перевозке, которой принадлежит фургончик, ничего о нем не знают, значит…
– …он машину угнал! Поняла.
– Вы часто выходите из дома днем?
– К врачу?
–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47