Кишинев-Кировоград. «Опель» на развилке ушел налево, в сторону Кировограда. Атасов скопировал маневры флагмана с величайшим тщанием.
— Любишь кататься, люби, типа, и саночки возить, — назидательно сказал Атасов. — Неписаное правило дороги. — Он обернулся к Андрею, — тебе, Андрюша, как только вчера покинувшему ползунки пионеру, позволительно этого не знать.
Армеец, хмыкнув, напустил на себя такой вид, будто здорово обиделся. Хотя это было не так.
Трасса Кишинев-Кировоград оказалась вполне сносной однополосной бетонкой, протянутой по местности, на которой довольно-таки крутобокие холмы постоянно чередовались с глубокими низинами. Как будто на заре мироздания земля тут выгнулась исполинскими волнами, да так они и застыли. Езда превратилась в нечто, похожее на американские горки. Вверх — вниз. Вверх — вниз.
— Тренировка, типа, космонавтов.
Отмахав по бетонке добрую полусотню километров, «Омега» безошибочно свернула направо, взяв курс на Вознесенск.
— Смотри как ориентируется, подлец, — не скрывал восхищения Атасов. — Видать, типа, часто здесь катается. Я бы этот поворот точно проглядел.
— Эдик? — очнулся от легкой дремы Бандура, — так что там с камином?
— С камином? — переспросил Армеец.
— Ну, ты же начал рассказывать, как у новых русских камин мастерил?
— А-а… — сообразил Армеец. — Т-так вот. Приезжаю на виллу, я тогда на «м-москвиче» мотался, с-смотрю — ничего домик. На п-поллимона х-хрустящих тянет. Хо-хозяева — два брата. Андрюша, ты мой х-холодильник на Троещине видел?
— Трехкамерный?
— Верно. П-приделай к нему ру-руки с ногами, а на верхней дверце рот п-процарапай, х-хочешь отверткой, хочешь — зубилом. И г-глаза, — с помощью а-азбуки магнитной. Вот из ка-каждого холодильника по о-одному брату и получится.
— Я им п-проспекты с цветными фо-фотографиями достал, с-стою, про камины рассказываю. Такие вот камины, и такие. П-полки разные вы-выбирайте, ду-дубовые, бу-буковые, я-ясеновые. Ди-дизайн по желанию за-заказчика. На облицовку и-изразцы, м-мрамор, ле-лепка. Можно фи-фигуры ги-гипсовые по фронтону добавить…
— А они?
— С-старший молча за-забрал у меня п-проспекты, мне за-за пазуху всунул.
— «СЛУШАЙ СЮДА, МУЖИК», — го-говорит, — «ТЫ ЭТУ ХЕРНЮ СЕБЕ ОСТАВЬ… ТЕПЕРЬ СМОТРИ КОРОЧЕ СЮДА». — Сам с-становится посреди зала, бе-берет в руки сосновое полено, да как з-звизданет об стену! — «ПОНЯЛ?» — с-спрашивает.
— Ну а ты? — не выдержал Бандура.
— Я с-стою, м-молчу. Ду-думаю: к-конец мой пришел. По-порешат се-сейчас за что-то… Тут он, холодильник этот, по-поворачивается ко мне и объясняет: «ЧТОБ ТЫ ПОНЯЛ, ЧЕГО МНЕ НАДО. НАДО, ЧТОБЫ Я ОТАК ВОТ ПАЛЕШКО ВЗЯЛ…» — и новое берет, — «…В КАМИН ТВОЙ ХУЛЕНУЛ, И ЧТОБ НЕ РАЗВАЛИЛОСЬ…»
— «Ч-что?» — с-спрашиваю.
— «КАМИН ТВОЙ», — холодильник отвечает, — «И ЧТОБЫ ГОРЕЛО. ПОНЯЛ?»
Я к-кивнул.
— «И ЭТО, СЛЫШЬ? СКОКО ДЕНЕГ?»
— Я, че-честно говоря, д-дар речи у-утратил. Временно. Тут брат его по-подходит. Второй хо-холодильник, то есть:
— «СЛЫШЬ? И ЭТО… ЕСЛИ ЧЕГО — НЕ УБЕГАЙ. А ТО ДО ТЕБЯ УЖЕ ШТУК ШЕСТЬ РАБОТЯГ ПРИХОДИЛО. МЫ ИМ КОНКРЕТНО ВСЕ ОБЪЯСНЯЕМ, А ОНИ КИВАЮТ, ПОНИМАЕШЬ, И УБЕГАЮТ…»
— А ты? — спросил Бандура, сунув в рот сигарету.
— Я д-думал им сказать, чтобы в зеркало в-внимательно посмотрели. И г-глазки раззули. Но не-не решился, знаешь ли. П-прикинул, что если по-помирать, так с музыкой, и ка-как зарядил т-тройную цену. «В шесть ш-штук, — говорю, — у-удовольствие такое обойдется. Зелени». Честно скажу — надеялся, — о-откажутся. Они пе-переглянулись между собой, с-старший го-говорит: — «НОРМАЛЬНО, СЛЫШИШЬ. ПО РУКАМ. ЛАДЫ, КОРОЧЕ».
Су-сует руку в ка-карман и протягивает мне т-три пачки по ты-тысяче долларов каждая. Задаток. В таких, черно-оранжевых у-упаковках. Я еще подумал: — «И не боится, что с деньгами с-сбегу…»
— Так положили камин, типа? — пробрало Атасова.
— А т-ты как думаешь?..

* * *

Некоторое время летели сквозь глухую ночь молча. Миновали совершенно безжизненный городок. В темных домах — ни единого освещенного окошка. Судя по карте, развернутой Андреем на коленях, проехали Александровку, а то и Вознесенск. Дорога продолжала извиваться синусоидой, с холма на холм. Покрытие отдельных участков было очень даже ничего, но попадались и откровенно отвратительные участки. С полуночи зарядил непрерывный дождь, временами переходивший в настоящий тропический ливень. В низинах скопились лужи, больше напоминающие озера. Что таит в себе свинцовая в отсветах фар поверхность воды, становилось понятным, только когда колеса влетали в выбоины на дне. Подвеска «Мерседеса» страдала безбожно. Пару раз машину тряхнуло с такою силой, что со всех в салоне сон сняло как рукой.
— Так и колесо потерять недолго, — сдавленно пробормотал Атасов.
Бандура невольно поежился. И лишь Гримо продолжал беззаботно храпеть.
В половине третьего ночи в хвост их скромной кавалькаде пристроилась третья машина. К тому времени «Омега» начала потихоньку сдавать позиции. Видимо, ее водитель устал и то и дело ненароком подымал ногу с педали «газа». Незваного пришельца пропустили вперед, и до трех часов утра он уверенно возглавлял колонну. К слову сказать, третьей машиной оказалось заляпанное грязью 520-е «БМВ». Номера выдавали в «Бимере» «уроженца» Николаевской области.
— Домой когти рвет, — добродушно заметил Атасов.
— Хо-хорошо ему, — с завистью добавил Армеец. — Ч-часу не пройдет — упадет в родную подушку носом.
На окружной дороге, огибающей Николаев с северо-востока, «БМВ» покинуло строй, ушло на развилке вправо и вскоре пропало из виду.
— Домой, типа, почесал, — Атасов проводил взглядом растворившиеся во мраке габариты «Бимера», и снова уставился на дорогу.
— С-справа мелькала ши-широкая водная поверхность. Это что было, Андрюша?
— Южный Буг, — ответил Андрей, предварительно сверившись с картой.
Они пронеслись по мосту над Ингулом. Выхваченный фарами светлячок указателя сообщил им, что до Херсона осталось 66 километров. Около половины четвертого утра вновь оказавшаяся впереди «Омега» резко снизила скорость, и решительно свернула на подвернувшуюся по пути широкую обочину.
— Умаялся, — сонно предположил Атасов. Они пролетели мимо в вихре водных брызг. — Правильно. Когда совсем, типа, невмоготу, лучше стать, перекимарить пару часиков. Себе дешевле…
Атасов тряхнул головой, пытаясь отогнать сон. Обернулся к Андрею:
— Штурман! Что за населенный пункт на горизонте?
— Посад-Покровское, сэр, — порылся в атласе Бандура.
Атасов скосил глаза на спидометр.
— За шесть с половиной часов хода — пятьсот пятьдесят четыре километра, типа. Не жирно… Эдик, это какая средняя скорость выходит?
— Я что, по-похож на ка-калькулятор? — возмутился Армеец.
— Ты школьный учитель, между прочим.
— И-истории…
— Без разницы, типа.
— Восемьдесят пять целых двадцать три сотых километра в час, — прекратил бессмысленные препирательства Андрей, убирая в карман миниатюрный «Ситизен».
— М-мда, типа… — разочарованно выдавил Атасов. — М-да…
— Саня, да ты что? Отличный результат, — искренне похвалил Андрей. — А если учесть непогоду, и что темно было, как у крота в норе, так вообще — рекорд.
— А если бы А-атасов кофе по-поменьше х-хлестал, из термоса и по-потом т-трижды в кусты не бегал, по малой нужде, так и де-девяносто километров в час бы-было бы…
— Кабы б, — с вызовом начал Атасов, — я кофе не пил, мы б давно в кювете, типа, загорали. И потом, Армеец… Я мочевой пузырь, типа, на службе родине застудил. В Вооруженных Силах Советского Союза. Если ты, школьная твоя душа, меня еще разок моим застуженным пузырем попрекнешь — все — привет. Потопаешь через Сиваш на своих двоих.
Но, сколько бы кофеина не растворила в себе многострадальная кровь Атасова, в последовавшие тридцать минут машину пару раз уводило вправо. Атасов безнадежно проваливался в сон. Андрей, напротив, стоял на страже, всякий раз моментально хватаясь за руль.
— В И-израиле, как я слышал, — вставил сквозь зевоту Армеец, — обочины скоростных автотрасс отделены от к-кюветов с-своеобразными поребриками. Во-водителя к-клонит в сон, машина уходит с трассы, выскакивает на поребрик, от которого в-в салоне такой г-грохот, что, говорят, и из комы выйти можно.
— Да какие такие поребрики, типа? — вяло огрызнулся Атасов. — Тут вся дорога — один этот самый гребаный поребрик.
— Саня, — взмолился Андрей, — пусти за руль, а? Пока в самом деле, с дороги не вылетели.
— Ладно, — наконец сдался Атасов.
Проехали совершенно темную Киселевку. Село крепко спало. Атасов включил нейтралку и осторожно притормозил, оставив все четыре колеса «Мерседеса» на заасфальтированной проезжей части. И правильно сделал, потому что обочина раскисла и выглядела не менее зловещей, чем знаменитая Гримпенская трясина. Гримпенская трясина получила широкую известность благодаря «Собаке Баскервилей» А.Конан Дойла. Кто ее знает, какая она на самом деле?


— Аварийку включи, — посоветовал Андрей. — А то еще какой-нибудь сонный дурак влетит в задницу.
— Да нет же никого, — отмахнулся Атасов. — В такую паршивую погоду, Бандура, даже хозяин-садист, типа, собаку из дома не выгонит.
Армеец потянулся к торпеде, толкнул пальцем кнопку подачи аварийных сигналов. Атасов хмуро покосился на Эдика.
— Воспользуюсь, типа, законным питстопом и пописаю, — доверительно сообщил он приятелям. — Чтобы ни у кого, типа, претензий не было, в дальнейшем.
— Да че-чего ты завелся?
— Ничего, типа, — по-стариковски заворчал Атасов, поворачиваясь спиной к машине и расстегивая ширинку, — ничего, Эдик, а вперед перелазь. Мы с Грименцием на массу давить будем.
Произошла рокировка, в результате которой Армеец с Бандурой оказались впереди. Гримо, потоптавшись по кругу, как и положено собакам перед сном, улегся, свернувшись калачиком. Атасов устроился рядом, беспардонно использовав несчастного бультерьера в качестве подушки с подогревом. Гримо попробовал поворчать сквозь сон.
— Я тебе, типа, рыкну, — предупредил собаку Атасов. Вскоре сзади воцарилась тишина.
— Ну, с Богом, — пробормотал Андрей, трогая с места. Небо на востоке принялось несмело светлеть.
— Куда, хотел бы я знать, П-протасов за-запропастился, — тревожно спросил Армеец. — Мы его ночью не-не проскочили, часом?
— Его проскочишь… — протянул Бандура, смутился под укоризненным взглядом Армейца и добавил:
— Вроде как не было его…
— В Одессу ненароком уехал, — зевнув, пробормотал Атасов. — Либо в Румынию. Указатели перепутал, типа… И привет.
— Если, как мы, летел, — рассудил Андрей, — то черта мы его догоним, пока где-то не станет. В дороге и за грузовиком не угонишься, особенно, когда фора большая. Два часа разницы, да плюс — за его джипом… У «Нисана» под капотом сколько коней?..
— Ну ты и скотина, типа! — громко возмутился совсем было уснувший Атасов. — Вот мерзавец, а?
— Кто? — испугался Армеец.
— Гримо негодяй!..
— Ч-что он сделал-то?..
— Сейчас, типа, унюхаешь…
Разулыбавшись, Андрей опустил окно. В салон ворвался свежий ветер с полей, наполненный влагой, ароматом полевых растений и запахом росы. Сон сразу отступил. Испарился, хоть и временно.
— Не знает, паразит, что отравляющие вещества, типа, запрещены международной Женевской конвенцией, — бурчал Атасов, снова пытаясь прилечь, — еще в начале столетия.
— П-плевал он на ко-конвенции, — согласился Эдик, в свою очередь хватаясь за ручку стклоподъемника.
Вскоре дорога перешла в четырехполосную, что безошибочно указывало на приближение большого города. Херсона, надо полагать. Ближе к четырем справа от трассы потянулся бесконечный стальной забор. Вдалеке, за забором, в розово-серых предрассветных лучах виднелись силуэты каких-то вертолетов.
— Военно-транспортные Ми-6, — сразу определил Бандура. В школе Андрей бредил небом, одно время даже думал поступать в Харьковское летное училище, пока неожиданный развал Советского Союза не начертил поверх романтических планов большой жирный крест.
— Вот силища-то, — качал головой Андрей, — пассажировместимость — что у аэробуса. Ну, или почти как…
— С-сколько денег народных даром пропадает, — по-своему откликнулся Армеец. — Тут левый поворот, смотри, не пропусти. А то в Херсон уедем…
— А ты в Херсоне был?
— Бы-бывал…
— Хороший город?
— К-красивый. Я там счастлив был, Андрюша. Мы с женой пу-путевки на море брали. П-профсоюзные. В лагерь «Маяк», от Киевского политехнического и-института. В поселке Лазурное Херсонской области. Я в и-институтской научно-технической библиотеке работал.
— Далеко Лазурное от Херсона?
— До-добрая сотня ки-километров. Туда из Херсона а-автобус ходил. И еще на «ку-кукурузнике» Речь о самолете Ан-2, созданном ОКБ О. К.Антонова. В НАТО получил название Colt. В народе прозвище кукурузник, унаследованное от У-2. Самый большой в мире одномоторный биплан за всю историю авиации, а также единственный в мире самолёт, производство которого продолжалось более 45 лет.

можно было до-долететь.
— Ух ты! — при упоминании «кукурузника» из головы Андрея вылетела даже новоиспеченная жена Армейца, о которой он первый раз в жизни услышал. — Ты летал на таком серьезном корыте?!
— О-один раз. Ощущения — не для слабонервных, Андрюша. Си-сидения там друг напротив друга с-стояли. Как в армейском «Зиле» повышенной п-проходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9