https://wodolei.ru/catalog/accessories/
С другой стороны, на борту было предостаточно провианта и воды — еще одно знамение судьбы.
Я повернула к Черному Побережью, к моим субанцам. После того как невольничий корабль поднял якорь, оставшиеся в живых вернулись в крааль. Жалкая горстка людей могла запросто стать легкой добычей диких соседних племен, вздумайся тем набрать себе новых рабов. Дочь Бангулу помогла им вновь обрести мужество и веру в себя.
Но путь к былому могуществу для субанцев был явно долог. Мне же хотелось одного — свершить правосудие.
Как-то раз в бухте пристал купец из Шема. Ему передали, что у нас намечается большой прибыток товара — слоновой кости, обезьян, павлинов. Я попросила купца построить и оснастить для меня боевой корабль. Долго ждать не пришлось: прекрасная вскоре появилась в бухте. Субанцам потребовалось всего лишь несколько уроков, чтобы они научились управлять судном. Субанцы — прирожденные моряки и отличные воины. К тому же мечтали расплатиться, как и я. А если рейд к стигийским берегам окажется удачным, золото поможет разоренному роду возродиться вновь.
Я дочь Бангулу. Субанцы идут за мной, куда бы я их ни повела. Теперь они пойдут и за тобой, Конан.
Внешнее спокойствие, которое Бэлит так старательно пыталась сохранить, лопнуло. Бэлит вцепилась в релинг обеими руками и выкрикнула в небо, выплескивая свою боль:
— Стигия! Аргос! Шем! Куш! Что вы сделали со мной! Я проклинаю вас! Я дочь Хоакима и Шаафи, я сестра Джихана, жена Алала и мать Кедрона! Все вы, причинившие мне боль, будьте прокляты во веки веков!
Киммериец прижал к себе могучей рукой бьющуюся женщину.
— Послушай, — проговорил он твердо, — я уже сказал тебе — мой меч будет на твоей стороне. По крайней мере, для того, чтобы отомстить.
Бэлит прижалась щекой к широкой груди варвара и заплакала. После долгой паузы она подняла свои золотисто-карие глаза.
— Конан, — тихо сказала она, — со времени моего побега я не отдавала себя никому, пока не появился ты. В тебе мое счастье и мои надежды.
— Посмотрим, — повел плечами Конан.
Бэлит попыталась взъерошить черную гриву киммерийца:
— Сначала — месть. А потом — жизнь, полная счастья. Если завистливые боги это допустят.
Глава четвертая. Дочь свободы
Там, где Стикс, взяв начало в бесчисленных ключах на севере, делает крутой поворот на своем долгом пути к Западному Океану, простирается северо-восточный предел стигийского царства. Южнее поднимаются к небу лесистые круги, обрываясь у границ Кешана, варварской, но сильной страны. Эти горы и холмы образуют провинцию Тайя.
Шуат-стигиец, командующий солдатами наместника, что действовали против восставших аборигенов, вел отряд вверх по Хему. Бурный приток Стикса катил свои воды по долине на восток и орошал полоску плодородной земли. Здесь в маленьких деревушках жили тайянцы. В других местах они, как правило, кочевали со своими стадами. Совсем недавно тут был излюбленный центр сходок вождей и бойкой торговли. Сейчас за спиной Шуата поднимался к небу дым от пожарищ. Финиковые пальмы и апельсиновые рощи вырублены, стервятники кружили над грудами изрубленных трупов. Длинные ряды пленных тащились в цепях на невольничий рынок в Луксуре. Левый берег оставался до сих пор нетронутым, но скоро пробьет и его роковой час.
Шуат, рослый мужчина с суровым лицом, ехал во главе стигийского воинства. Слева знаменосец, зажав в руке стяг с изображением змеи. Непосредственно за ним, среди его личной охраны, катилась его тележка. За ней в облаке пыли шагал под оглушительный грохот барабана его полк. Дорога по берегу стала уже, горы теснили ее, и долина сузилась, превратившись в ущелье. Его отвесные склоны были из красного камня, вздымавшегося к ослепительному небу, залитому солнцем. Здесь река журчала, вспениваясь.
Адъютант рысью подъехал к командующему.
— Сэр, — сказал он, — капитан Менемхет спрашивает указаний, где разбить лагерь сегодня ночью.
— Сейчас, когда солнце еще в зените? — фыркнул Шуат.
Адъютант указал на ущелье:
— Милорд, вам известно, как велико это ущелье. Невозможно пройти его до наступления темноты. Могу ли я почтительно указать вам на то, что для нас было бы крайне неприятно попасть здесь в засаду?
— Этого я и жду. — Заметив удивленное лицо своего адъютанта, Шуат соизволил пояснить: — Вы когда-нибудь размышляли о том, почему мы опустошаем эту долину, вместо того чтобы просто оставить гарнизон, как это было во время прошлых мятежей? Она всегда приносила нам больше неприятностей, чем вся остальная эта нищая область. Для горцев она была даже еще более важна, чем для местных, как из-за продуктов, так и ради ее исторического значения. Если бы мы оставили ее нетронутой, породнившиеся со здешними кланы восставших снабжались бы всем необходимым, и нам пришлось бы целую вечность выслеживать и выкуривать партизан. После нашего последнего предприятия пусть ярость и отчаяние толкнут их на необдуманные действия. Подразделение врага, которое, на первый взгляд беззащитное, завязло в ущелье, должно подтолкнуть на нападение тех, кто ждет поблизости. Но не тревожьтесь, если это и в самом деле произойдет. Я не такой идиот, чтобы все поставить на одну карту. Мы отразим атаку и начнем отступать в полном порядке. Наши люди хорошо вооружены, опытны в ближнем бою, и поэтому у противника будет гораздо больше потерь, чем у нас. Таковы мои выводы.
— Не надлежит мне подвергать сомнению мудрость моего господина, — сказал адъютант без особой уверенности.
Шуат кисло улыбнулся:
— И все же вы это делаете. Я признаю, моя тактика может казаться более дорогой, чем наши прежние методы медленного подавления тайянцев. Но у меня приказ. Восстание нужно подавить и к тому же как можно быстрее, невзирая на потери. Согласно этому я разработал свой план, и наместник Венамон одобрил его. Ему, впрочем, ничего другого не оставалось. — Шуат сухо посмотрел на своего адъютанта. — Эти приказы только что пришли из Кеми и были по пути сюда подписаны королем в Луксуре. Их привезла магическая ладья, которая проделала весь путь за три дня. Это я узнал из даты на рукописи, и верховный чародей Хаккет установил это. Сейчас он находится на борту этого корабля и ожидает в Сейане моего отчета об этой карательной экспедиции. — Он сделал знак Сэта. — Я не допытывался, почему это дело так неотложно и важно: никто не спрашивает жрецов Сэта, Великого Повелителя, о причинах — им просто повинуются.
Несмотря на пылающую жару полудня, по спине адъютанта пробежала ледяная дрожь…
Над расселиной тянулись голые волнообразные скалы, поднимаясь к отвесным горам, которые возносили свои вершины к южному горизонту, точно пурпурная стена. Не считая редких тамарисков и акаций, здесь не росли никакие деревья, лишь тощая трава и колючий кустарник. В самых больших скалах, в изобилии разбросанных повсюду, были вырублены Шгантские гробницы, в которых спали вечным сном давно забытые герои. Среди этих погребений паслись антилопы. Они вернулись на пастбища, когда люди увели отсюда в безопасное место, на более высокие луга, своих коз и коров.
Они пугливо ударились в бегство, когда появился отряд воинов. Это были тайянцы — более рослые, более стройные и более темнокожие, чем стигийцы. Внешность их была привлекательнее, несмотря на широковатые носы и толстые, припухшие губы. Их черные прямые волосы блестели, отливая синевой, бороды были среди них редкостью. Не многие носили больше, чем просто юбку с цветами своего клана* с куском ткани через левое плечо, который ночью служил теплым одеялом, в которое они заворачивались. Оружие их не отличалось особой изысканностью — простые кинжалы, копья, пращи, луки и боевые топоры. Правда, некоторые воины несли короткие стигийские мечи или кривые восточные сабли. Четырехугольные щиты, обтянутые кожей, прикрывали воинов от колен до подбородка. В качестве охранительного знака щиты украшал грубо нарисованный солнечный диск.
Их вождь, Авзар, вел отряд широким уверенным шагом коренного горца. Волосы вождя были седые, лицо избороздили глубокие морщины, но все-таки время пока не сломило могучего воина. Острые черты и светлая кожа чуть выделяли Авзара от остальных горцев. Крепкий торс вождя укрывала львиная шкура, а на головной повязке сверкал золотой символ солнца. Кроме кинжала на поясе, Авзар сжимал в руках огромную боевую секиру — рукоять трех футов длиной и невероятно острое жало.
Добравшись до края ущелья, Авзар сделал знак воинам остановиться, а сам лег на землю и незаметно прокрался вперед разведать путь. До него долетало журчание реки, светлая пена мелькала белыми пятнами среди тенистого ущелья. Проследив взглядом бушующий поток, он уловил посторонний шум и заметил блеск металла. Вождь довольно ухмыльнулся.
Он осторожно вернулся назад. Более ста человек собрались в тесную толпу, и Авзару не пришлось напрягать голос, чтоб расслышали все.
— Разведчики не ошиблись. Стигийцы действительно пошли дальше и разбили лагерь именно там, где я предполагал. Это подходящее место, берег между рекой и скалами шире, чем в других местах. Однако врагам все равно пришлось растянуть свои ряды. Под этими скалами река глубже и течение быстрей. Если стигиец в полном доспехе шлепнется в воду, ему без посторонней помощи не спастись. — Авзар предостерегающе поднял секиру. — Никаких боевых кличей! Не нужно раньше времени привлекать к себе внимание.
Тайянцы в красноречивом молчании вскинули вверх оружие. На клинках сверкнули последние лучи заходящего солнца.
— Слушайте мой план, — продолжал Авзар. — Они превосходят нас численностью, но мы придавим голову змеи, разлегшейся на берегу, отрежем ее и покончим с этой гадиной. Если будет на то воля Митры, среди них окажется командующий. Я отберу сильных бойцов, чтоб они встали на берегу в заслон и удержали остальных врагов. Времени для болтовни нет. Я отдаю великую честь людям из клана Яро. Как только наступит темнота, мы поднимемся обратно по склону ущелья. Эти плоскостопые жители равнин не осмелятся преследовать нас. А утром поглядим, как нам еще разок вмазать им по соплям. Вперед! Митра и Тайя!
Вождь двинулся вперед вдоль края расселины. За ним, стараясь не отставать, спешила его младшая дочь Дарис. В этих краях незамужние женщины часто охотились вместе с братьями, а в битвах сражались бок о бок с мужчинами. Авзар не особо радовался тому, что Дарис присоединилась к отряду. Но как девчонке запретить, если сестры остались с грудными детьми, а братья отправились в поход.
— Держись подальше от свалки, — ворчал Авзар. — Ты отличный стрелок и сможешь положить немало врагов, в спешке не застегнувших доспехи. Но в рукопашную лезть не смей!
Ладонь девушки легла на рукоять кинжала.
— Я могу сама позаботиться о себе, отец, — гордо заметила она.
Он вздохнул:
— Пусть Митра хранит тебя. Я любил твою покойную мать, а ты так на нее похожа.
Дарис побежала дальше, держась рядом с отцом. И хоть на первый взгляд Дарис выглядела длинноногой худышкой, фигурка ее не была лишена прелестной женственности. Бронзовокожее лицо имело те же правильные черты, что и у отца. Большие темные глаза сияли под головной повязкой, которая тоже была украшена изображением солнечного диска. Волосы, черные, как полночь, спадали на плечи волнами. Она носила доспех из бычьей кожи поверх короткой рубахи и украшенную медными пластинами кожаную юбку. Колчан и лук девушка закинула за спину, там же висел узелок с сушеным мясом, которое тайянцы обычно брали с собой в дорогу.
— Не забывай, — напомнила юная воительница. — Я поклялась именем Дэркето, что убью столько стигийцев, сколько они убили людей из клана Фарази. Если только Черная Богиня окажет мне эту милость.
Губы Авзара сжались, превратившись в узкую полоску. Когда клан Фарази восстал против тяжкой стигийской дани, наместник Венамон пригласил тайянцев на переговоры, чтоб торжественно отпраздновать примирение. Почти половина людей клана приняли приглашение. Коварный Венамон приказал своим воинам взять тайянцев заложниками. Это последнее бесчинство стигийцев привело к тому, что большая часть горцев подняла оружие. Тогда идиот-наместник распорядился казнить пленников. Этим он достиг результата, обратного тому, которого добивался. Горцы не сдались. И мятеж разрастался, как пламя лесного пожара…
Вскоре Дарис попридержала язык, поскольку отец повернул к расселине. Вождь осторожно пробрался к обрыву, заглянул в пропасть и поднял секиру в знак того, чтоб воины начали спуск. Не многие отважились бы карабкаться вниз по отвесной стене расщелины, погруженной в ночную тьму. Но горцы были легконоги, как лани. Стигийцы далеко внизу казались темными букашками, и только доспехи поблескивали в пламени лагерных костров. На огне готовилась пища, и холодный ветер от воды приносил с собой запах дыма и жареного мяса.
Только когда камень вылетел из-под чьей-то неосторожной ноги, часовой-стигиец наконец заметил тайянцев. Он испустил предупреждающий крик. Запели трубы, заржали кони, залязгало железо.
— Вперед! — прогремел Авзар и бросился в атаку.
Шлем, кираса, поножи и щит одного из дозорных мерцали перед вождем в темноте. Стигиец обнажил меч и сделал выпад. Авзар отклонился. Блеснула секира. Солдат едва успел отдернуть руку с мечом. Секира со звоном ударила по щиту. Снова и снова рубил тайянец. Вражеский щит легко отлетел в сторону, и вот уже секира впилась в бедро стигийца. Солдат взвыл и зашатался, от боли забыв прикрыть голову. Авзар вогнал жало секиры воину точно в висок, вырвал оружие; перепрыгнул через убитого и ввязался в следующий поединок. Вокруг уже кипел бой.
Дарис вертелась вокруг, выискивая себе мишень. Стигиец в доспехе сражался против тайянца, который занес свою кривую саблю. Без доспехов горец был уязвим. Он уже получил добрую дюжину легких ранений и вынужден был шаг за шагом отступать, прямо к вражеским рядам. Внезапно он увидел шанс на спасение. Издав боевой клич, воин подпрыгнул и со свистом опустил клинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Я повернула к Черному Побережью, к моим субанцам. После того как невольничий корабль поднял якорь, оставшиеся в живых вернулись в крааль. Жалкая горстка людей могла запросто стать легкой добычей диких соседних племен, вздумайся тем набрать себе новых рабов. Дочь Бангулу помогла им вновь обрести мужество и веру в себя.
Но путь к былому могуществу для субанцев был явно долог. Мне же хотелось одного — свершить правосудие.
Как-то раз в бухте пристал купец из Шема. Ему передали, что у нас намечается большой прибыток товара — слоновой кости, обезьян, павлинов. Я попросила купца построить и оснастить для меня боевой корабль. Долго ждать не пришлось: прекрасная вскоре появилась в бухте. Субанцам потребовалось всего лишь несколько уроков, чтобы они научились управлять судном. Субанцы — прирожденные моряки и отличные воины. К тому же мечтали расплатиться, как и я. А если рейд к стигийским берегам окажется удачным, золото поможет разоренному роду возродиться вновь.
Я дочь Бангулу. Субанцы идут за мной, куда бы я их ни повела. Теперь они пойдут и за тобой, Конан.
Внешнее спокойствие, которое Бэлит так старательно пыталась сохранить, лопнуло. Бэлит вцепилась в релинг обеими руками и выкрикнула в небо, выплескивая свою боль:
— Стигия! Аргос! Шем! Куш! Что вы сделали со мной! Я проклинаю вас! Я дочь Хоакима и Шаафи, я сестра Джихана, жена Алала и мать Кедрона! Все вы, причинившие мне боль, будьте прокляты во веки веков!
Киммериец прижал к себе могучей рукой бьющуюся женщину.
— Послушай, — проговорил он твердо, — я уже сказал тебе — мой меч будет на твоей стороне. По крайней мере, для того, чтобы отомстить.
Бэлит прижалась щекой к широкой груди варвара и заплакала. После долгой паузы она подняла свои золотисто-карие глаза.
— Конан, — тихо сказала она, — со времени моего побега я не отдавала себя никому, пока не появился ты. В тебе мое счастье и мои надежды.
— Посмотрим, — повел плечами Конан.
Бэлит попыталась взъерошить черную гриву киммерийца:
— Сначала — месть. А потом — жизнь, полная счастья. Если завистливые боги это допустят.
Глава четвертая. Дочь свободы
Там, где Стикс, взяв начало в бесчисленных ключах на севере, делает крутой поворот на своем долгом пути к Западному Океану, простирается северо-восточный предел стигийского царства. Южнее поднимаются к небу лесистые круги, обрываясь у границ Кешана, варварской, но сильной страны. Эти горы и холмы образуют провинцию Тайя.
Шуат-стигиец, командующий солдатами наместника, что действовали против восставших аборигенов, вел отряд вверх по Хему. Бурный приток Стикса катил свои воды по долине на восток и орошал полоску плодородной земли. Здесь в маленьких деревушках жили тайянцы. В других местах они, как правило, кочевали со своими стадами. Совсем недавно тут был излюбленный центр сходок вождей и бойкой торговли. Сейчас за спиной Шуата поднимался к небу дым от пожарищ. Финиковые пальмы и апельсиновые рощи вырублены, стервятники кружили над грудами изрубленных трупов. Длинные ряды пленных тащились в цепях на невольничий рынок в Луксуре. Левый берег оставался до сих пор нетронутым, но скоро пробьет и его роковой час.
Шуат, рослый мужчина с суровым лицом, ехал во главе стигийского воинства. Слева знаменосец, зажав в руке стяг с изображением змеи. Непосредственно за ним, среди его личной охраны, катилась его тележка. За ней в облаке пыли шагал под оглушительный грохот барабана его полк. Дорога по берегу стала уже, горы теснили ее, и долина сузилась, превратившись в ущелье. Его отвесные склоны были из красного камня, вздымавшегося к ослепительному небу, залитому солнцем. Здесь река журчала, вспениваясь.
Адъютант рысью подъехал к командующему.
— Сэр, — сказал он, — капитан Менемхет спрашивает указаний, где разбить лагерь сегодня ночью.
— Сейчас, когда солнце еще в зените? — фыркнул Шуат.
Адъютант указал на ущелье:
— Милорд, вам известно, как велико это ущелье. Невозможно пройти его до наступления темноты. Могу ли я почтительно указать вам на то, что для нас было бы крайне неприятно попасть здесь в засаду?
— Этого я и жду. — Заметив удивленное лицо своего адъютанта, Шуат соизволил пояснить: — Вы когда-нибудь размышляли о том, почему мы опустошаем эту долину, вместо того чтобы просто оставить гарнизон, как это было во время прошлых мятежей? Она всегда приносила нам больше неприятностей, чем вся остальная эта нищая область. Для горцев она была даже еще более важна, чем для местных, как из-за продуктов, так и ради ее исторического значения. Если бы мы оставили ее нетронутой, породнившиеся со здешними кланы восставших снабжались бы всем необходимым, и нам пришлось бы целую вечность выслеживать и выкуривать партизан. После нашего последнего предприятия пусть ярость и отчаяние толкнут их на необдуманные действия. Подразделение врага, которое, на первый взгляд беззащитное, завязло в ущелье, должно подтолкнуть на нападение тех, кто ждет поблизости. Но не тревожьтесь, если это и в самом деле произойдет. Я не такой идиот, чтобы все поставить на одну карту. Мы отразим атаку и начнем отступать в полном порядке. Наши люди хорошо вооружены, опытны в ближнем бою, и поэтому у противника будет гораздо больше потерь, чем у нас. Таковы мои выводы.
— Не надлежит мне подвергать сомнению мудрость моего господина, — сказал адъютант без особой уверенности.
Шуат кисло улыбнулся:
— И все же вы это делаете. Я признаю, моя тактика может казаться более дорогой, чем наши прежние методы медленного подавления тайянцев. Но у меня приказ. Восстание нужно подавить и к тому же как можно быстрее, невзирая на потери. Согласно этому я разработал свой план, и наместник Венамон одобрил его. Ему, впрочем, ничего другого не оставалось. — Шуат сухо посмотрел на своего адъютанта. — Эти приказы только что пришли из Кеми и были по пути сюда подписаны королем в Луксуре. Их привезла магическая ладья, которая проделала весь путь за три дня. Это я узнал из даты на рукописи, и верховный чародей Хаккет установил это. Сейчас он находится на борту этого корабля и ожидает в Сейане моего отчета об этой карательной экспедиции. — Он сделал знак Сэта. — Я не допытывался, почему это дело так неотложно и важно: никто не спрашивает жрецов Сэта, Великого Повелителя, о причинах — им просто повинуются.
Несмотря на пылающую жару полудня, по спине адъютанта пробежала ледяная дрожь…
Над расселиной тянулись голые волнообразные скалы, поднимаясь к отвесным горам, которые возносили свои вершины к южному горизонту, точно пурпурная стена. Не считая редких тамарисков и акаций, здесь не росли никакие деревья, лишь тощая трава и колючий кустарник. В самых больших скалах, в изобилии разбросанных повсюду, были вырублены Шгантские гробницы, в которых спали вечным сном давно забытые герои. Среди этих погребений паслись антилопы. Они вернулись на пастбища, когда люди увели отсюда в безопасное место, на более высокие луга, своих коз и коров.
Они пугливо ударились в бегство, когда появился отряд воинов. Это были тайянцы — более рослые, более стройные и более темнокожие, чем стигийцы. Внешность их была привлекательнее, несмотря на широковатые носы и толстые, припухшие губы. Их черные прямые волосы блестели, отливая синевой, бороды были среди них редкостью. Не многие носили больше, чем просто юбку с цветами своего клана* с куском ткани через левое плечо, который ночью служил теплым одеялом, в которое они заворачивались. Оружие их не отличалось особой изысканностью — простые кинжалы, копья, пращи, луки и боевые топоры. Правда, некоторые воины несли короткие стигийские мечи или кривые восточные сабли. Четырехугольные щиты, обтянутые кожей, прикрывали воинов от колен до подбородка. В качестве охранительного знака щиты украшал грубо нарисованный солнечный диск.
Их вождь, Авзар, вел отряд широким уверенным шагом коренного горца. Волосы вождя были седые, лицо избороздили глубокие морщины, но все-таки время пока не сломило могучего воина. Острые черты и светлая кожа чуть выделяли Авзара от остальных горцев. Крепкий торс вождя укрывала львиная шкура, а на головной повязке сверкал золотой символ солнца. Кроме кинжала на поясе, Авзар сжимал в руках огромную боевую секиру — рукоять трех футов длиной и невероятно острое жало.
Добравшись до края ущелья, Авзар сделал знак воинам остановиться, а сам лег на землю и незаметно прокрался вперед разведать путь. До него долетало журчание реки, светлая пена мелькала белыми пятнами среди тенистого ущелья. Проследив взглядом бушующий поток, он уловил посторонний шум и заметил блеск металла. Вождь довольно ухмыльнулся.
Он осторожно вернулся назад. Более ста человек собрались в тесную толпу, и Авзару не пришлось напрягать голос, чтоб расслышали все.
— Разведчики не ошиблись. Стигийцы действительно пошли дальше и разбили лагерь именно там, где я предполагал. Это подходящее место, берег между рекой и скалами шире, чем в других местах. Однако врагам все равно пришлось растянуть свои ряды. Под этими скалами река глубже и течение быстрей. Если стигиец в полном доспехе шлепнется в воду, ему без посторонней помощи не спастись. — Авзар предостерегающе поднял секиру. — Никаких боевых кличей! Не нужно раньше времени привлекать к себе внимание.
Тайянцы в красноречивом молчании вскинули вверх оружие. На клинках сверкнули последние лучи заходящего солнца.
— Слушайте мой план, — продолжал Авзар. — Они превосходят нас численностью, но мы придавим голову змеи, разлегшейся на берегу, отрежем ее и покончим с этой гадиной. Если будет на то воля Митры, среди них окажется командующий. Я отберу сильных бойцов, чтоб они встали на берегу в заслон и удержали остальных врагов. Времени для болтовни нет. Я отдаю великую честь людям из клана Яро. Как только наступит темнота, мы поднимемся обратно по склону ущелья. Эти плоскостопые жители равнин не осмелятся преследовать нас. А утром поглядим, как нам еще разок вмазать им по соплям. Вперед! Митра и Тайя!
Вождь двинулся вперед вдоль края расселины. За ним, стараясь не отставать, спешила его младшая дочь Дарис. В этих краях незамужние женщины часто охотились вместе с братьями, а в битвах сражались бок о бок с мужчинами. Авзар не особо радовался тому, что Дарис присоединилась к отряду. Но как девчонке запретить, если сестры остались с грудными детьми, а братья отправились в поход.
— Держись подальше от свалки, — ворчал Авзар. — Ты отличный стрелок и сможешь положить немало врагов, в спешке не застегнувших доспехи. Но в рукопашную лезть не смей!
Ладонь девушки легла на рукоять кинжала.
— Я могу сама позаботиться о себе, отец, — гордо заметила она.
Он вздохнул:
— Пусть Митра хранит тебя. Я любил твою покойную мать, а ты так на нее похожа.
Дарис побежала дальше, держась рядом с отцом. И хоть на первый взгляд Дарис выглядела длинноногой худышкой, фигурка ее не была лишена прелестной женственности. Бронзовокожее лицо имело те же правильные черты, что и у отца. Большие темные глаза сияли под головной повязкой, которая тоже была украшена изображением солнечного диска. Волосы, черные, как полночь, спадали на плечи волнами. Она носила доспех из бычьей кожи поверх короткой рубахи и украшенную медными пластинами кожаную юбку. Колчан и лук девушка закинула за спину, там же висел узелок с сушеным мясом, которое тайянцы обычно брали с собой в дорогу.
— Не забывай, — напомнила юная воительница. — Я поклялась именем Дэркето, что убью столько стигийцев, сколько они убили людей из клана Фарази. Если только Черная Богиня окажет мне эту милость.
Губы Авзара сжались, превратившись в узкую полоску. Когда клан Фарази восстал против тяжкой стигийской дани, наместник Венамон пригласил тайянцев на переговоры, чтоб торжественно отпраздновать примирение. Почти половина людей клана приняли приглашение. Коварный Венамон приказал своим воинам взять тайянцев заложниками. Это последнее бесчинство стигийцев привело к тому, что большая часть горцев подняла оружие. Тогда идиот-наместник распорядился казнить пленников. Этим он достиг результата, обратного тому, которого добивался. Горцы не сдались. И мятеж разрастался, как пламя лесного пожара…
Вскоре Дарис попридержала язык, поскольку отец повернул к расселине. Вождь осторожно пробрался к обрыву, заглянул в пропасть и поднял секиру в знак того, чтоб воины начали спуск. Не многие отважились бы карабкаться вниз по отвесной стене расщелины, погруженной в ночную тьму. Но горцы были легконоги, как лани. Стигийцы далеко внизу казались темными букашками, и только доспехи поблескивали в пламени лагерных костров. На огне готовилась пища, и холодный ветер от воды приносил с собой запах дыма и жареного мяса.
Только когда камень вылетел из-под чьей-то неосторожной ноги, часовой-стигиец наконец заметил тайянцев. Он испустил предупреждающий крик. Запели трубы, заржали кони, залязгало железо.
— Вперед! — прогремел Авзар и бросился в атаку.
Шлем, кираса, поножи и щит одного из дозорных мерцали перед вождем в темноте. Стигиец обнажил меч и сделал выпад. Авзар отклонился. Блеснула секира. Солдат едва успел отдернуть руку с мечом. Секира со звоном ударила по щиту. Снова и снова рубил тайянец. Вражеский щит легко отлетел в сторону, и вот уже секира впилась в бедро стигийца. Солдат взвыл и зашатался, от боли забыв прикрыть голову. Авзар вогнал жало секиры воину точно в висок, вырвал оружие; перепрыгнул через убитого и ввязался в следующий поединок. Вокруг уже кипел бой.
Дарис вертелась вокруг, выискивая себе мишень. Стигиец в доспехе сражался против тайянца, который занес свою кривую саблю. Без доспехов горец был уязвим. Он уже получил добрую дюжину легких ранений и вынужден был шаг за шагом отступать, прямо к вражеским рядам. Внезапно он увидел шанс на спасение. Издав боевой клич, воин подпрыгнул и со свистом опустил клинок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30