Магазин наполнял непрерывный поток субботних покупателей, которые хватали товары с одного стеллажа, а клали на другой, разыскивали среди теннисных мячей и лыжных ботинок своих непослушных детей, причитали по поводу непомерно вздутых цен на спортивную обувь. Сквозь свежевымытое стекло витрины Сэнди минуту наблюдала, как Джон оформлял покупку. Когда клиент с хозяйственной сумкой отошел, Сэнди зашла в магазин.
Он поднял голову, какое-то мгновение молча смотрел на нее, потом схватил инвентарную книгу и принялся быстрыми взмахами ручки помечать наименования галочками.
– Пожалуйста, поговори со мной, – сказала она.
– Сдается мне, ты уже поговорила почти со всеми, кроме меня.
– Джон…
– Ты, должно быть, считаешь меня полным идиотом. А, черт, я себя считаю полным идиотом. Ты довольна, Сэнди?
– Довольна? Как ты можешь это говорить? Да ты знаешь, как я себя сейчас чувствую?
– А мне глубоко плевать, что ты там чувствуешь. Я занят. Тебе придется уйти.
– Я хотела тебе сказать, но…
– Я не хочу слушать, Сэнди.
Джон забрал толстую инвентарную книгу и направился в глубь магазина. Остановился и повернулся к ней.
– В одном ты была права, – с горечью произнес он. – Я все же тебя не знаю.
Он ушел.
Сэнди стояла, ухватившись обеими руками за край прилавка, чтобы не упасть, а продавщица, занявшая место Джона у кассы, смотрела на нее, медленно покачивая головой.
В доме было совершенно тихо. Сэнди стояла в прихожей, пытаясь уловить звуки присутствия девочек, но не слышала ничего, кроме нарушавшего тишину потрескивания старых деревянных балок. Она повесила куртку и медленно взошла по лестнице наверх. Дверь в комнату девочек была приоткрыта, и она распахнула ее ногой.
Джулия, лежа на кровати с путеводителем по Будапешту, подняла голову, а потом снова быстро переключилась на книгу, отыскивая нужное место указательным пальцем.
Сэнди разглядывала макушку Джулии, пока та старательно произносила по-венгерски: «Не скажете ли вы, как пройти к ближайшему телефону-автомату?», дважды повторив невнятные звуки, прежде чем перевернуть страницу.
Сэнди переступила с левой ноги на правую.
– Хочешь поговорить? – спросила она.
– О чем?
– О том, что произошло.
Джулия перевела указательный палец на следующую строчку.
– Нет.
– Я понимаю, что причинила тебе боль, – тихо сказала Сэнди. – У тебя есть все причины сердиться на меня. – Она вздохнула. – Я не знаю, что тебе сказать. – Она смотрела вниз, на Джулию, ожидая ответа. – Я люблю тебя и Эйли, – добавила она.
Джулия перевернула следующую страницу, уткнувшись лицом в книгу, чтобы скрыть замешательство.
Сэнди шумно вздохнула.
– Где Эйли?
– Не знаю.
– Как это, не знаешь?
– Куда-то пошла.
– Куда?
– Я же сказала, не знаю.
– Разве ты не спросила? Как ты могла позволить ей уйти из дома, не узнав, куда она собралась?
– Ты мне не мама, – огрызнулась Джулия и снова уткнулась в книгу.
Сэнди еще минуту смотрела на нее, потом вышла из комнаты.
Как только Сэнди ушла, Джулия швырнула книгу на пол. Она свернулась калачиком и, словно кошка, прикрыла глаза согнутой рукой.
Внизу Сэнди соорудила себе сандвич с тунцом. Хотя за весь день у нее во рту не было ни крошки, она только несколько раз надкусила хлеб по краям и снова сунула сандвич в холодильник, сок от тунца уже вытек на тарелку.
В кухне темнело. Сверху не доносилось ни звука. Сэнди шевелилась лишь затем, чтобы взглянуть на часы. Пять часов вечера. Шесть.
К семи часам, когда Эйли все еще не вернулась, Джулия сошла вниз. Она небрежно огляделась, безуспешно пытаясь скрыть любопытство и тревогу.
– Ее здесь нет, – сказала Сэнди.
Джулия подошла к холодильнику и вытащила сандвич, который не доела Сэнди. Она забрала его в гостиную и включила телевизор. Сэнди слышала мрачную электронную музыку, возвещавшую о начале научно-фантастической программы.
Еще через полчаса она вошла в гостиную и требовательно спросила у Джулии:
– Какие у нее есть подруги?
– Не знаю. Джеки Джерард. Может, Сью Хэнсон. – В ее голосе больше не было резких ноток, но она не отводила взгляда от телевизора.
Сэнди снова отправилась на кухню и позвонила домой обеим девочкам. Их матери разговаривали с ней по телефону резко, почти невежливо. Они наверняка тоже прочли газету. ДАЖЕ ПРИСМОТРЕТЬ ЗА МАЛЫШКОЙ НЕ СПОСОБНА! ЧЕГО И ОЖИДАТЬ ОТ ТАКОЙ, КАК ТЫ! «Нет, мы не видели ее», – ответили обе.
Выглянув из кухни, чтобы убедиться, что Джулия еще сидит в гостиной, и, оттащив телефон подальше, насколько позволял провод, она позвонила Теду.
– Она у тебя? – спросила Сэнди.
– Кто?
– Эйли.
– Нет, конечно. Что с ней? Что ты натворила?
– Ничего, – она тут же бросила трубку.
На минуту она прижалась лбом к аппарату, прежде чем снова набрать номер.
– Джон? Не вешай трубку, – заторопилась она. – Я насчет Эйли.
– Что с Эйли? – недоверчиво спросил он.
– Она пропала.
– Что значит «пропала»?
– Не пришла домой. Она ушла, пока меня не было, и я не знаю, где она, а уже темно и поздно, и я не знаю, что делать.
– Ты звонила в полицию?
– Нет.
Джон немного помолчал.
– Я поищу ее. Есть у меня одна мысль.
– Спасибо. – Сэнди опустила трубку.
Она открыла дверцу холодильника и уставилась на его непривлекательное содержимое. Она налила себе стакан белого вина из давно откупоренной бутылки и прихватила с собой в гостиную.
Джулия немного подвинулась, чтобы дать ей место на диване, и они сидели вдвоем, уставившись на экран телевизора, где мешались звуки и цвета и сменяли друг друга рекламные ролики, комедии и выпуски новостей. Ни одна не произнесла ни слова.
В комнате стояла кромешная тьма, когда Эйли проснулась и какое-то время не могла сообразить, где находится. Постепенно ее глаза привыкали к темноте, следя за тусклым светом, что проникал в комнату сквозь окно и отбрасывал неровные вертикальные тени на пустые полки и комод. Дома.
Она выпростала ноги из-под сбившегося одеяла, истершегося почти до дыр в том месте, которое она всегда прижимала ко рту. У нее затекла правая рука, и она трясла ею, пока не ощутила покалывание. Отведя с глаз выбившуюся прядь волос, она спустила ноги на пол и встала осторожно, словно сомневалась, выдержат ли они ее. Ведя руками по стене, она мелкими шажками прошла из своей комнаты по коридору в спальню родителей. Наконец дома.
Она повернула выключатель у двери и у кровати с той стороны, где спала ее мать, вспыхнула лампа, желтый огонек под гофрированным абажуром. Кровать была гладко застелена, ни единой морщинки. Она забралась на бледно-лиловое покрывало в цветочек и уселась, скрестив ноги, на самой середине. Тумбочка справа была пуста. Она вспомнила, когда отец только ушел от них, все время казалось, что комната может опрокинуться, комод, шкаф, сама кровать были так заполнены с правой стороны и так чисто и голо было слева. Она легла и подложила под голову подушку. От нее словно легкими струйками исходил призрачный сладкий аромат духов матери. Она плотнее прижалась к подушке и закрыла глаза, желая только одного – остаться в этом доме навсегда.
Ей снилась земля.
Земля, которой они накрывали ее мать, когда она смотрела, лопата за лопатой, пока она не исчезла из вида.
Земля, где копошились черви и змеи, извиваясь, пробираясь к ней.
Земля, выраставшая кучками на ее ногах, лодыжках, коленях, талии, выше, выше.
Земля, покрывшая ее глаза, – она ничего не видела.
Но это больше не имело значения.
Громкий шум внизу разбудил ее, мало-помалу вернув к действительности. Она прислушалась к приближавшимся шагам и натянула покрывало на голову. Ее дыхание под плотной тканью было слишком жарким, слишком шумным. Шаги слышались близко, потом остановились.
Он сдвинул покрывало с ее лица.
– Привет, – сказал Джон, улыбаясь.
Она смотрела на него, прищурясь, снизу вверх.
– Что ты здесь делаешь, дорогая?
Она все молчала.
– Ты заставила народ здорово поволноваться.
У нее на лице отпечатались следы от подушки и простыней.
Он присел на край кровати, протянул руку и нежно погладил ее лоб.
– Вставай, Эйли. Нам надо идти.
Она сонно покачала головой.
– Тебе нельзя оставаться здесь, – мягко сказал он.
Она еще минуту смотрела на него, и по губам ее скользнула тихая улыбка. Она не сопротивлялась, когда он поднял ее с кровати на руках, тяжелую и разгоряченную.
Спускаясь по лестнице, он крепко прижимал ее к груди, напрягая мускулы, словно боялся уронить. Мало-помалу тепло ее тела передалось ему, он расслабился. Он осторожно усадил ее в машину на переднее сиденье и, прежде чем обойти машину и сесть за руль, наклонился и поцеловал ее в лоб, закрыв глаза, как она.
Он внес ее, снова заснувшую или притворившуюся, что спит, в дом Сэнди.
– Где она была?
– Дома, – ответил он.
– Как же ей удалось забраться внутрь?
– Разбила окно.
Сэнди понимающе кивнула.
– Как ты догадался, где она?
Он пожал плечами и понес ее наверх, слегка покачиваясь при каждом шаге.
Спустившись вниз, он немедленно направился к выходу.
– Подожди.
Он обернулся к Сэнди.
– Пожалуйста, – прибавила она. – Я сварю кофе. Не уходи еще. Пожалуйста.
Он вдруг почувствовал, что слишком устал, чтобы сопротивляться. Вслед за ней он пошел на кухню.
– Прежде чем что-то говорить, – сказала она, насыпая кофе в конический фильтр, – выслушай меня, хорошо? Я хочу, чтобы ты знал, как я переживаю.
– Из-за чего?
– В каком смысле «из-за чего»?
– Я имею в виду, мне хочется знать, из-за чего именно ты переживаешь. Ты переживаешь из-за того, что трахалась с мужем своей сестры? Переживаешь из-за того, что лгала мне? Переживаешь из-за того, что Джулия видела вас? Переживаешь из-за того, что Горрик – мелкий честолюбивый подонок? Объясни мне, Сэнди, из-за чего конкретно ты переживаешь.
Она заплакала.
– Из-за всего. Из-за всего. Ты даже не представляешь, насколько переживаю.
– Безусловно, я о многом не имею представления. Есть еще что-нибудь, что мне бы следовало знать? Или я должен выразиться иначе, кто-нибудь еще, о ком мне следует знать?
Она с убитым видом смотрела на него, не замечая, что вода в кофеварке давно кипела.
– Как ты могла? – продолжал он с мукой в голосе. – Как ты могла?
– Не знаю. Я сама себе задавала этот вопрос весь прошедший год. Словно это сделал кто-то другой.
– Нет, это сделал не кто-то другой. Это сделала ты. Расскажи мне, как это произошло. Я имею в виду, как именно это было. Расскажи мне, как случилось, что ты спала с мужем своей сестры?
– Ты хочешь разложить жизнь по этаким маленьким аккуратненьким коробочкам и все точно надписать, – горько бросила она.
Он отодвинул свой стул, не сводя с нее глаз.
Когда она вновь заговорила, ее голос звучал отстраненно и глухо.
– У них были трудности…
– Ох, пожалуйста, не морочь мне этим голову.
– Он зашел за книгой. Не знаю, просто одно привело к другому.
– Послушай, вот в этом-то и штука. Вот что до меня не доходит. На мой взгляд, одно и другое не приводят, – он сделал резкий жест, – к этому.
Она разлила кофе по чашкам и села напротив него. Ее голос был ровным, задумчивым.
– Я бы могла привести миллион причин, и все они выглядели бы как оправдания. Может, мне хотелось получить то, что есть у Энн. Может, мне хотелось узнать, нужно ли мне то, что есть у Энн. Доказать себе раз и навсегда, что мне этого не нужно. Казалось, ей все всегда дается так легко. За всю жизнь она ни единого дня не была в одиночестве. Казалось, она всегда все делает правильно. Не знаю. Просто у нее все складывалось так удачно, понимаешь?
– Ты права. Это и в самом деле похоже на ворох оправданий. И притом дерьмовых оправданий.
– Может, это не имело никакого отношения к Энн. Может, просто все дело было в нас.
– В нас?
– Во мне и в Теде.
Джона передернуло.
– Мы все время ненавидели друг друга, – сказала она. – Ненавидели друг друга за то, что делали.
– Предполагается, что это меняет дело?
– Нет.
– И значит, вот что стоит за всем этим? – спросил Джон.
– За всем чем?
– За твоей убежденностью в вине Теда. Ты мстишь ему?
– Нет, – вскинулась она. – Он это сделал, я знаю, что сделал. Джон, он мне угрожал. Сказал, что, если я не заставлю Эйли изменить показания, он обо всем этом расскажет.
– Ты все это время общалась с ним?
– Нет. Да. В некотором роде.
– О, Господи. – Он закатил глаза. – Сэнди, если он угрожал тебе, это означает оказывать давление на свидетеля. Почему ты не обратилась в полицию?
– А как же девочки, Джон? – раздраженно сказала она. – Разве ты не понимаешь, у них, кроме меня, никого не осталось. Я бы все что угодно отдала, лишь бы они не узнали об этом. Я пыталась защитить их. – Она хрипло рассмеялась. – Что за ирония судьбы! Откуда мне было знать, что Джулия нас видела?
– Ты можешь вообразить, каково ей было все это время?
Сэнди не ответила.
– Послушай, – наконец произнесла она, – есть еще один момент. Однажды он пригрозил, что убьет меня. Под конец нашего… – она опустила глаза, – как бы его ни назвать… он сказал, что, если я когда-нибудь хоть как-то обижу Энн, он убьет меня. Джон, в его взгляде было нечто такое…
– Если ты была так уверена, что он способен на насилие, почему не предупредила Энн?
– Если бы я только это сделала…
– Когда ты собиралась рассказать мне об этом, Сэнди? И собиралась ли?
– Я пыталась.
– Нет. Если бы ты хотела, то рассказала бы.
– Ты не всегда облегчаешь задачу, – сказала она, глядя на него.
Он ничего не сказал.
– Джон, это была ошибка, ужасная ошибка. Но это было давно. До тебя.
Он не шелохнулся.
– Что теперь? – тихо спросила она.
– Не знаю, – печально отозвался он. – Я не знаю.
Она кивнула.
– Спасибо, что нашел Эйли.
Он поднялся, чтобы уходить.
Она проводила его к выходу и придержала дверь, глядя на него снизу вверх покрасневшими глазами.
– Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
– Я не ненавижу тебя.
– Ты все еще меня любишь?
– Не искушай судьбу.
Она чуть улыбнулась, кивнула.
Он еще раз взглянул на нее и ушел.
Тед позвонил поздно вечером.
– Эйли нашлась?
– Да.
– Где она была?
– В старом доме, – ответила Сэнди.
– С ней все в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44